Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






О. С. Г а 3 м а н воспитание: цели, средства, перспективы 5 страница






Можно гипотетически предположить, что че­ловеческое существо инстинктивно открывается навстречу тому, что его развивает или формиру­ет, помогая развитию, так как это органично природе (природосообразно), и противится воз­действиям, «не попадающим» в логику развития. Воспитание задает ценностно-смысловой век­тор, акмеологическую направленность в исполь­зовании людьми их сущностных сил, проявив­шихся в ходе развития и формирования. С этих позиций социализация предстает как одна из ли­ний воспитания, обеспечивающая адаптацию че­ловека к существующему «здесь и сейчас» соци­альному контексту, к слову сказать, не всегда по­зитивному с точки зрения целостного развития.

Хотелось бы покончить с той методологиче­ской путаницей, которая постоянно возникает, когда речь заходит о сочетании терминов «обра­зование» и «воспитание». В российской педагоги­ческой традиции, где «книжная мудрость» всегда ценилась ниже, нежели внутреннее «духовное строение» человека, слово «образование», каль­кированное с немецкого Bilding в XVIII в. и вве­денное в обиход Н.И. Новиковым, наполнилось более глубоким смыслом. Оно соотнесено в созна-


нии православного общества с понятием «образ Божий», что априори предполагает включение в его семантическую структуру представлений о воспитании как внутреннем движении к этому образцу.

В историческом отношении образование зна­чительно «моложе» воспитания. Однако на соци­альном уровне рассмотрения воспитание наряду с обучением может быть помещено в контекст по­нятия «образование». При этом обучение будет рассматриваться как некая «информационная пи­ща», целенаправленное информационное обеспе­чение процесса воспитания, а само воспитание — как гарант того, что полученная информация ис­пользуется человеком во благо. Тогда образова­ние можно определить как социально-культур­ный механизм целенаправленного формирования человеческого качества (образа) на основе обуче­ния. В этой ситуации нормативно узаконенный термин «дополнительное образование» выглядит нелепо. При множественности проявлений свойств и характеристик, определяющих систему внутреннего развития личности, актуализацию им своего качества, в любой парадигме педагога должна интересовать и заботить направленность вектора движения. В идеале — это путь к духов­ности, в любой ее мировоззренческой трактовке, поскольку это всегда движение к полноте осуще­ствления замыслов путем постоянного выхода за свои актуальные пределы.

Гуманистическая трактовка феномена «воспи­тание» и признание за ним человекосозидатель-ной функции требует уточнения понятия «воспи­тательная работа», в последнее время неодно­кратно подвергавшегося критике. Возражение вызывает не столько сам термин, привычный для практиков, сколько его традиционный смысл, за­крепленный в опыте многих поколений, связан­ный в массовом общественно-педагогическом со­знании с формализмом, технократическим под­ходом, воспроизводством рекомендаций и много­численных «готовых» методик воспитания. Термин «работа» подчеркивает прикладной ас­пект, необходимость преодоления учителем про­тиворечий при достижении целей.

Понятая в общем виде как труд педагога воспи­тательная работа трактуется с различных позиций, когда возможно использование готовых, стандарт­ных способов решения прикладных задач или когда создаются условия для воплощения жизненных-планов воспитания в профессиональной сфере. Раз­деляя взгляд Ш.А. Амонашвили на необходимость поиска педагогом «технологии реализации своей исходной позиции в педагогическом процессе», вос­питательную работу мы рассматриваем как инди­видуальный способ реализации учителем своей пе­дагогической концепции в конкретной социокуль­турной ситуации воспитания.

Педагогика.1998. — №8. —С. 56-62.


10*


Д. В. КОЛЕСОВ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ НРАВСТВЕННОСТИ


Нравственному воспитанию в школе до сих пор присущи в основном словесные формы. Тре­бования морали остаются лишь на уровне знае-мого и недостаточно влияют на поведение. Это связано как с несовершенством методики, кото­рая не учитывает главного — необходимости формирования с самого раннего возраста индиви­дуально-личностной основы поведения, так и, в более широком плане, с многолетним расхожде­нием в обществе слова и дела.

В специальной литературе немало говорится о важности нравственного воспитания, обосновыва­ется необходимость им заниматься, излагается содержание моральных требований, даются реко­мендации по их разъяснению учащимся, но в сто­роне остается главное: что же необходимо зало­жить в ребенке с самого раннего возраста, чтобы он был восприимчив к морали? Значительный не­достаток научной разработки этой проблемы — вольная или невольная тенденция раздробить проблему по различным аспектам: психологиче­ским, педагогическим, философским, социологи­ческим и т.д. без учета того, на чем педагогу-практику приходится строить свои взаимоотно­шения с учащимися.

Несомненна глубинная связь нравственности и социального развития общества, очевиден тот печальный факт, что многие проблемы связаны с недостаточным функционированием — как на уровне индивида, так и на уровне общества — механизмов нравственной регуляции деятельно­сти: нередко принимаются безнравственные ре­шения, совершаются безнравственные поступки. Проблема гуманизации, демократизации, повы­шения культуры образования не может быть ре­шена вне нравственного контекста.

В природе существует изначальная целесооб­разность, рациональность. В приложении к взаи­моотношениям людей это целесообразное начало с точки зрения сохранения и развития общества есть мораль (нравственность). Поведение челове­ка в соответствии с принципами (нормами, тре­бованиями) морали — поведение, наиболее объ­ективно полезное и для индивида, и для обще­ства, так как при этом исключается (преодолева­ется, устраняется, смягчается и т.д.) противоречие между интересами каждого и всех вместе. Общественные потребности — это не только совокупность потребностей индивидуаль­ных. Никакое общество не в состоянии учитывать все многообразие проявлений и потребностей каждого индивида, но оно должно надежно обес­печивать его членам определенные условия жиз­недеятельности. Именно здесь заключено диалек­тическое противоречие между потребностями ин­дивида и потребностями общества.

Принципы нравственности постепенно, в ходе истории, формировались, уточнялись, проходили проверку в разнообразных ситуациях. Они выра-


жают необходимую (с точки зрения сохранения и развития общества) направленность отношений человека с обществом и другими людьми. В сферу нравственной регуляции деятельности входит любая деятельность человека как в отношении других людей (первый уровень нравственности), так и в отношении любых значимых объектов (второй уровень нравственности) — от конкрет­ной среды обитания до земного шара в целом. Нравственная регуляция деятельности должна распространяться и на деятельность человека в околоземном пространстве. В ее сферу обязатель­но входит и отношение человека к самому себе. Многие люди, расточительно относясь к своему здоровью, своему телу, рассчитывают впоследст­вии на благотворительность общества, на его по­мощь в лечении. Иногда это можно объяснить беспечным, потребительским отношением к само­му себе, а также элементарной психологической незрелостью.

Общество в настоящее время начало по­лучать все больше обратной информации о ре­зультатах своего воздействия на окружающую среду. Загрязнение воздуха, воды, обезображи­вание поверхности Земли, разного рода катаст­рофы с тяжелыми последствиями заставляют человечество задуматься, осознать свою целост­ность и постараться лучше уяснить себе: что та­кое человек, что такое общество, куда идет его развитие и чем все это может закончиться. О степени продвинутости в формировании этого «нового мышления» можно судить по тому, ка­кое внимание в той или иной части земного ша­ра уделяется «человековедческим» профессиям (психологи, социологи, демографы) и каковы условия их деятельности.

Следует различать принципы морали и конк­ретное поведение человека. Приложение крите­риев нравственности к оценке поведения оправ­дано лишь в тех случаях когда индивид имеет возможность поступать по-всякому, но поступа­ет — исходя из внутренних побуждений, а не под внешним давлением — только определенным об­разом, причем так, что при этом не ущемляются интересы других людей. Жесткая регламентация деятельности человека, наличие предписаний на все случаи жизни, административное регулирова­ние подменяет нравственность человека, возмож­ности поступать по собственному усмотрению. Эта регламентация снимает с него ответствен­ность и не позволяет ему развиваться в ходе дея­тельности как существу, руководствующемуся в своем поведении нормами и требованиями мора­ли. Инструкции, регламенты, законы далеко не всегда выражают объективные интересы общества и всех его членов, а нередко защищают группо­вые (сословные, ведомственные, классовые и т.д.). Можно встретить много примеров безнрав-



ственности от безусловного соблюдения разного рода инструкций.

Если в животном мире соблюдение общевидо­вых интересов достигается жесткой закрепленно­стью сформировавшихся в ходе эволюции спосо­бов поведения всех представителей вида, то у че­ловека это же достигается в условиях гибкого со­четания способов действий, отсутствия жесткой их закрепленности и предопределенности благо­даря морали. Именно она может не позволить че­ловеку действовать в ущерб обществу, другим людям, самому себе, что у животных не допуска­ется самой природой. Человек же, благодаря вы­сокому уровню развития, универсальности, спо­собен вырабатывать ограничения, которые не по­зволили бы ему обратить свои возможности про­тив самого себя. Целесообразное, рациональное начало постепенно выступает в качестве естест­венного ограничителя возможных нерациональ­ных проявлений возрастающей активности чело­века.

Возможная гибель человечества в' результате ядерного конфликта, угроза вырождения и гибе­ли живого вследствие загрязнения среды обита­ния, распространения спида, наркомании и т.д. возникли вследствие недостаточного нравствен­ного ограничения деятельности. Выжить и благо­получно развиваться дальше можно, лишь совер­шенствуя механизмы нравственной регуляции, ограничивая нерациональные, нарушающие принципы целесообразности проявления. Они по­степенно, в ходе развития общества, совершенст­вуются, дополняются и уточняются — это уже не эволюция, а история. Необходимо, чтобы нравст­венная регуляция поведения людей не отставала от развития их возможностей. Особенностями со­временного этапа являются, во-первых, активное формирование и овладение вторым уровнем нравственности — понимание важности правиль­ного отношения не только к другим людям, но и к среде обитания. Во-вторых, человечество все более отчетливо сознает, что возрастающие его возможности требуют и равного им уровня ответ­ственности. Именно нравственная регуляция дея­тельности позволит, используя природу в своих целях, избегать возможных негативных последст­вий.

Каковы же различия между знанием и усвое­нием принципов, норм, требований морали? По­чему одни люди хорошо их усваивают и ведут се­бя соответствующим образом, другие — не усваи­вают? Какова, наконец, сама природа психологи­ческого механизма нравственной регуляции деятельности и как он функционирует?

Вопрос о том, ради чего индивид соблюдает нормы и требования морали, смыкается с вопро­сом о механизмах их усвоения. Не затрагивая специально соотношение сознаваемого и неосоз­наваемого в нравственном поведении, отметим, что таких оснований (" ради чего") можно выде­лить четыре. Первое — это правильно сформиро­ванная потребность человека в другом человеке,


реализующаяся (удовлетворяемая) путем обще­ния. Данная потребность относится к потребно­стям информационного обеспечения, и ее реаль­ность подтверждается как повседневной практи­кой, так и известными в истории случаями вы­нужденной изоляции человека от общества, когда вообще нет никаких контактов. В этих случаях наступает выраженное в той или иной степени снижение уровня социальности, попросту говоря — одичание. Действительно, именно в общении формируется конкретное сочетание психических характеристик человека: аттестационных, пер­цептивных, мнемических, когнитивных и т.п. Происходит это благодаря требованиям, которые окружающие люди предъявляют в повседневных ситуациях общения его вниманию, восприятию, памяти, воображению, мышлению, эмоциям и воле. Естественно, что все это необходимо не только для нормального течения определенных нейрофизиологических механизмов и процессов, для развития свойств психики, черт индивида и личности, но и для поддержания достигнутого. Наблюдающиеся в разлуке скука, тоска и сменя­ющая их радость при встрече с друзьями, родны­ми и близкими выражают именно реакцию чело­века на отсутствие или наличие специфической социально значимой (социально развивающей и социально поддерживающей) информации; по­зволяет судить о значимости этой информации.

Правильно сформированной потребность че­ловека в другом человеке считается тогда, когда он получает удовлетворение от общения с людь­ми, находящимися в ровном, спокойном или ра­достном настроении, и, напротив, не любит об­щения с людьми неуравновешенными, агрессив­ными, чем-либо расстроенными. Природа этой закономерности заслуживает специального рас­смотрения. Диалектичность ее заключается в том, что, заботясь, по сути дела, о своем настрое­нии, человек будет стремиться строить свои взаи­моотношения с окружающими таким образом, чтобы воспринимать их в ровном, спокойном или же радостном свете. В основе этого может лежать как механизм идентификации, так и механизм эмпатии. Если же человек получает удовлетворе­ние лишь от общения с людьми, находящимися в неспокойном или печальном, угнетенном настро­ении, он осознанно или неосознанно будет стро­ить свои взаимоотношения с ними, вызывая у них именно это психологическое состояние.

Возможен и такой вариант: человеку совер­шенно безразлично состояние окружающих. Со­ответствующим будет и его поведение: от него в этом плане можно ожидать чего угодно. Подо­бные случаи встречаются не так уж и редко, но они пока не получили до настоящего времени должного психологического объяснения. Изредка встречается и такое врожденное психологическое нарушение, при котором полностью отсутствуют или находятся в зачаточном состоянии предпо­сылки к формированию самой потребности в дру­гом человеке (синдром Канера, ранний детский



аутизм): в этом случае ребенок относится к окру­жающим (включая и родителей), как к неоду­шевленным предметам.

Если потребность в другом человеке сформи­рована правильно, то обидеть другого для него — обидеть самого себя1 так как, воспринимая реаль­но или представляя состояние обиженного, он бу­дет испытывать аналогичное психологическое со­стояние. Истинно, глубинно нравственное пове­дение — это когда человеку больно при виде боли другого, а не тогда, когда он просто знает, что этого делать нельзя, или же опасается ответных действий. Именно в этом смысле следует пони­мать известное положение Гегеля о том, что «нравственность должна быть насаждена в ребен­ке как чувство». Ясно, что на преступления про­тив личности могут пойти люди, которые не в со­стоянии представить себе или которым безраз­лично огорчение человека, потерявшего свое имущество (обокрали) или избитого и оскорблен­ного и т.д. Те же, которым это даже приятно, со­ставляют категорию от мелких пакостников до крупных самодуров и садистов (в этот диапазон укладываются и характеризуемые в настоящее время как проявления «гедонического риска» не­которые формы поведения отдельных подростко­вых групп).

Второе основание нравственного поведения заключается в том, что, выбирая между сходст­вом и различиями между людьми, предпочтение всегда надо отдавать сходству. Это облегчает возможность представить себя на месте другого (в ходе правильно поставленного воспитания эта мысленная операция становится привыч­ной). По функции второе основание нравствен­ности аналогично первому, но при несколько ином психологическом механизме (не непосред­ственное «заимствование» переживания у друго­го человека, а эмоционально насыщенное созна­ние своей общности с ним). Критерий общности людей, критерий общечеловеческого находится в основе десяти заповедей (" не обмани: ты об­манешь, и тебя обманут"; «не укради: ты укра­дешь, и у тебя украдут»; «не убий: ты убьешь, и тебя убьют» и т.д.).

Третье основание — сформированный с дет­ства эмоционально насыщенный образ родного дома. Этот постоянно сопровождающий человека образ является внешним регулятором поведения, более общезначимым, дающим силы для противо­стояния трудностям, ограничивающим в некото­рых действиях и стимулирующим к другим. Об­раз родного дома — один из психологических ме­ханизмов стабильности психической деятельно­сти.

Все развитие деятельности человека (истори­чески и онтогенетически) может быть представ­лено как процесс распространения его активности в пространственно-временном плане, но любой процесс распространения с чего-то начинается, иначе он дезориентировай и (или) деформирован. Образ родного дома включает в себя и находя-


щихся в нем близких людей, в первую очередь мать. Не случайно ребенок лишь постепенно ста­новится способным выдерживать спокойно нали­чие расстояния между ним и матерью. Становясь старше, он, играя, отходит от матери, но перио­дически возвращается к ней как к источнику уве­ренности, точке опоры. И взрослый человек, на­ходясь в отдалении от родного дома, постоянно возвращается к нему, хотя бы мысленно. Нару­шения взаимоотношений в семье, особенно в ран­нем возрасте, лишают человека психологической опоры, снижают устойчивость к любого рода си­туационным воздействиям (влиянию родителей, компании, делают подверженным соблазнам и т.д.) и в итоге способствуют противоправному по­ведению, а также повышают вероятность психи­ческих нарушений. Не случайно для многих лю­дей актуальной оказывается задача найти такую точку опоры в жизни, обрести источник уверен­ности в себе.

Четвертое основание нравственности — нали­чие четко и эмоционально насыщенного сформи­рованного представления о своем жизненном пу­ти как о целостности.

Психология жизненного пути как последова­тельности самостоятельных и не зависимых один от другого эпизодов лежит в основе такого каче­ства (и стиля поведения), как авантюризм. Аван­тюрист не помышляет о «биографическом единст­ве личности», жизнь его складывается из много­численных «воображаемых» биографий.

Перечисленные выше основания нравственно­го поведения формируются в процессе воспита­ния на основе определенных генетических пред­посылок. Они делают человека восприимчивым к моральным нормам и требованиям. При непра­вильном воспитании человек может проявлять нравственную слепоту (не в состоянии анализи­ровать наблюдаемое с позиций нравственности). Знание моральных норм и требований — одно из важных, но не стопроцентно необходимых усло­вий, поскольку возможны случаи интуитивного нравственного поведения, а также наличия по­требностей, содержащих, сами по себе, большой заряд нравственности. К числу их можно отне­сти, например, потребность в труде и соответст­вующее ей качество — трудолюбие. При этом до­бросовестный труженик объективно ведет себя значительно более нравственно, даже руководст­вуясь исключительно желанием заработать, а не представлениями о пользе труда, о необходимо­сти общественно полезной деятельности и т.д.., чем рассуждающий обо все^1 этом бездельник, не желающий работать, дабы его не заподозрили в «корыстолюбии».

Вместе с тем, самого по себе знания мораль­ных норм и требований недостаточно для нравст­венного поведения. Не случайно, например, зна­ние уголовного кодекса законопослушным людям помогает правомерно вести себя в обществе, а правонарушителям — избегать наказания за свои противоправные действия.



Любого рода ограничение возможности актив­ных действий человека объективно способствует безнравственности. Одна их хорошо изученных предпосылок безнравственности — догматизм. Выступая под личиной «общественной пользы», он изначально ограничивает сферу проявления активности граждан жесткими' рамками. Стано­вится невозможным поиск разрешения новых си­туаций, которые жизнь обязательно и постоянно ставит перед человеком, так как это в принципе требует все новых вариантов проявления актив­ности, новых способов действия, что запрещено. В результате принципы морали оказывается пре­ступить легче, чем рамки догматической регла­ментации, особенно если она бдительно поддер­живается специальными государственными уч­реждениями.

Нравственный человек осознает необходи­мость того или иного действия с учетом широких и выверенных многовековым историческим опы­том человечества критериев. Его необходимость более объективная и общезначимая, чем необхо­димость безнравственного человека, который на­ходится в большем подчинении у собственных побуждений, интересов, стремлений, желаний,


тогда как нравственный человек отнюдь не раб всего этого. Следовательно, более свободен имен­но он. У безнравственного — вседозволенность, у нравственного — свобода именно как осознанная необходимость. Пример промежуточного вариан­та — безнравственности вследствие строгого под­чинения поведения инструкции — отчетливо де­монстрирует внутреннюю несвободу человека, неспособность проявить элементарные нравствен­ные качества (сочувствие, сострадание, милосер­дие) или же хотя бы соблюсти правила приличия в сравнении со свободой человека, способного к этому. При этом трудно однозначно решить, что хуже: быть рабом своих желаний или рабом со­ставленной кем-то инструкции? Нравственность не ограничивает активности человека в принци­пе. Напротив, нравственное ограничение некото­рых способов деятельности играет положитель­ную роль как стимул к поиску и поведение нрав­ственного человека в конечном счете оказывается более разнообразным, богатым и содержатель-. ным, более свободным, так как оно оказывается правомерным в любой ситуации.

Педагогика.1990. — №4. — С. 35-39.







© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.