О. С. Г а 3 м а н воспитание: цели, средства, перспективы 3 страница

В свое время известный психолог Леонтьев от­метил, что у детей довольно рано возникает «об­раз мира». Поначалу он, конечно, лишен призна­ков научного знания о мире, этот образ аллегори­ческий, идеальный, но целостный. Но вот ребе­нок поступает в школу, и этот образ разваливается. Целостная картина мира распада­ется на учебные предметы, почти не связанные между собой. Давно уже замечено, что знания наших школьников обширны, многообразны, но мозаичны. Вспомним, как познают дети строение вещества. Об этом они узнают на уроках химии, физики, биологии. Но уроки разбросаны не толь­ко во времени, но и в пространстве. Таких при­меров можно привести немало, ибо одна из ха­рактерных особенностей школьной программы — ее спиральное построение и существование науч­ных знаний в рамках одного предмета независи­мо от других.

Неслучайны поэтому сильные интегративные процессы, которые идут в содержании образова­ния. В начальной школе все популярнее стано­вятся смешанные уроки, в которых органически соединяется материал всех или почти всех учеб­ных предметов. В средних и старших классах на­бирают популярность уроки не по предметам, а по проблемам.

Чем больше размышляем мы над судьбами на­шей планеты, тем тверже верим в то, что многие вопросы будущего человечества решаются сегод­ня через школу. В этом смысле единство дейст­вий педагогов может спасти планету. Ведь воспи­тательный процесс отдельной страны есть часть глобальной, общепланетарной образовательно-воспитательной системы, элементы которой се­годня, как никогда, нуждаются в согласовании и интеграции. Ведь в воспитании детей всех стран и народов есть много общего. Надо лишь согласо­вать наши цели и действия.

П. Отечество — единственная, уникальная для каждого человека Родина, данная ему судь­бой, завещанная его предками

О патриотизме написано и сказано, пропето и нарисовано столько, что, кажется, добавить нече­го. Но сегодня это чувство каждого из нас подвер­гается серьезным испытаниям. Изменилось Оте­чество. Пересматривается его прошлое, тревожит настоящее и пугает своей неопределенностью бу­дущее. Русский мазохизм опять заявляет о себе как о типичной национальной черте. Со всех эст-рад, с экранов и известных газетных страниц идет сладострастное самобичевание. С необыкно­венной легкостью произносятся категорические оценки.

Люди, далекие от детей и молодежи (а именно такие руководят страной!), не чувствуют всей ос­троты ситуации, как это знает любой учитель. Поэтому, когда педагоги бьют тревогу, им далеко не все верят. И опять школе приходится рассчи­тывать на себя. Что же делать?

Прежде всего надо отказаться от прокурорско­го разбирательства прошлого. Историю судить нельзя — она этого никому не прощает. Ее надо изучать, чтобы на опыте предков обретать муд­рость и не повторять их глупых ошибок. Сегодня нужен спокойный, глубокий совместный поиск истины, который ведут вместе взрослые и дети. В этом смысле у меня вызывает большое сомнение правомерность утверждения о том, что не дело учителя — исторический комментарий; его зада­ча познакомить учащихся с разными точками зрения, с разными трактовками исторических со­бытий, а там — пусть сами разбираются. Гово­рить так, значит, бросить детей на самом важном этапе познания. Это не годится. Раньше учитель вещал истину, сегодня он сам в ней не уверен и приглашает учеников своих к совместному по­иску, и негоже ему трусливо уходить в сторону. Нельзя отбирать у учителя право на собственную точку зрения. Кстати сказать, педагог без своей

личной позиции сегодня детям не интересен. Тем более что они могут с ней и не соглашаться. Воз­никает очень полезная мировоззренческая ситуа­ция — возможность научиться уважать взгляды, не совпадающие с твоими.

Как известно, понятие «Родина» имеет не­сколько значений: это и великая страна с вели­кой историей, это и тот клочок земли, где ты ро­дился и рос, где находятся могилы твоих предков, где ты познал первые радости и неудачи. Тема малой Родины является очень продуктивной для патриотического воспитания. Начинать можно с близкого и конкретного, с того, что окружает ре­бенка ежедневно, чего он порой даже не замеча­ет. Уметь в малом увидеть черты большого, в обычном — прекрасное — непростое, но очень важное умение человека. Ведь неслучайно в кри­тические минуты своей жизни мы вспоминаем не огромную страну, а родину своего детства.

III. Семья — начальная структурная единица общества, естественная среда развития ребенка, закладывающая основы личности

Для педагога аксиомой является утверждение о том, что брак двух людей еще не составляет семьи. Семья возникает, когда в ней появляется ребенок. Значит, дети — главный признак семьи. Именно так и нужно к ним относиться. В фено­мене деторождения заключена основная социаль­ная функция семьи — воспроизводство человече­ского рода, связь поколений, продолжение фами­лии. Люди это всегда хорошо понимали. Боясь разрыва межпоколенческих связей, в России всегда стремились на всякий случай иметь детей побольше, сколько «Бог пошлет». Что же до вос­питания, то оно чаще всего строилось по принци­пу «делай, как я», в качестве образца, естествен­но, выступали отец (для мальчиков) и мать (для девочек). Но так как крестьянскую семью час­тенько посещали разные беды (рекрутчина, по­жары, голод, болезни), то нередко воспитание де­тей осуществлялось «всем миром», общиной, а то и вовсе посторонними людьми, которым дети от­давались якобы в ученики. И тем не менее всегда существовала народная педагогика со своими чет­кими правилами и ориентирами, с ясным пред­ставлением о добре и зле.

В тоталитарном государстве воспитание детей становится делом в основном государственным. Семья постепенно теряет свое значение. Едва рождается ребенок, родители норовят определить его в ясли, пот-ом — в детсад (чтобы с круглосу­точным содержанием), далее — в школу (жела­тельно «с продленкой»). Так растет дите, перехо­дя из одного государственного учреждения в дру­гое. Его свободное время тоже нередко распреде­лено между музыкальными, спортивными школами, станциями юных техников, даже лет­ние каникулы проходят под педагогическим при­смотром в лагерях и походах. Так великое бла­го — общественно-государственная забота о де­тях — оборачивается постепенным атрофирова-

нием семейного воспитания. Родителям остаются лишь элементарные заботы о питании, одежде и физическом здоровье ребенка.

Перестройка, взглядов на роль семьи, возрож­дение ее природного назначения требуют и вре­мени, и определенных условий. Но чтобы в со­знании людей она вновь стала величайшей нрав­ственной ценностью, начинать надо с детства, со школы.

Прежние отношения школы и семьи склады­вались по определенному шаблону, в котором просматривались некоторые типичные варианты.

Первый — формально административный. Позиция родителей такова: «Мы вам сдали де­тей, вот вы их учите и воспитывайте — вам за это деньги платят». Позиция школы: «Вы обяза­ны контролировать учебу и поведение своих де­тей, в противном случае мы вызовем вас на пед­совет, на административную комиссию, напишем письмо по месту работы». Связь с семьей осуще­ствляется через дневник, по телефону и посредст­вом вызова отца или матери в школу.

Второй вариант — терпимо-дружественный. Позиция родителей: надо участвовать в жизни класса, где учится ребенок, помогать учителю в уборке и оформлении кабинета, в организации экскурсий. Это хорошо во всех смыслах, но преж­де всего для ребенка: к нему лучше будут отно­ситься учителя. Позиция школы: семья обязана помогать учителям в обучении и воспитании де­тей, особенно сегодня, когда школа нищенствует. Такие отношения особенно хорошо действуют в начальных классах и постепенно угасают к стар­шим, оживляясь только накануне выпуска.

Третий вариант — товарно-денежный. Пози­ция семьи: знание — товар, который можно ку­пить, если есть свободные деньги. В этом случае не только подбор педагогов, но и тип школы (ча­стная, школа усиленного развития, лицей...) Мо­жет определяться родителями. Позиция школы: кто платит, тот и музыку заказывает, надо поль­зоваться тем, что есть состоятельные семьи, что­бы выторговать для школьь и учителей опреде­ленные блага.

Наконец, последний вариант. — конфликт­ный. Позиция семьи: школа — это источник не-приятностеи, учителя — ограниченные, тупые деспоты, творящие произвол над детьми, жизнь в школе невыносима. Но жаловаться бесполезно, да и некому. Это отразится на ребенке. Есть воз­можность забрать его из школы — переводи, нет — терпи. Позиция школы: семья смотрит на учителей как на обслуживающий персонал, своих обязанностей выполнять не хочет, настраивает детей против педагогов и учиняет непрерывные скандалы. Ну тогда пусть пеняет на себя.

При этом во всех школах существуют роди­тельские комитеты, общественные советы или другие органы самоуправления. Педагогическое просвещение носит форму родительского всеобу­ча, лектория или поучительных бесед.

И опять следует повториться, что автор этих

■ i 1Г1ШПД--------------------------- —---——■

строк не стремится всю сложность и многообра­зие отношений семьи и школы уложить в не­сколько шаблонов. Мне хорошо известны приме­ры прекрасного взаимопонимания и согласия. Но даже в этом случае не надо обольщаться и выда­вать желаемое за действительность: полного сов­падения интересов " семьи и школы быть не мо­жет, и никакая, даже самая хорошая школа семьи не заменит.

Скажу больше: сегодня расхождения между ними усиливаются. В семье идет переориентация на иные, чем прежде, ценности, дети включаются в коммерцию, рыночные отношения, и новые идеологические установки нередко приводят к напряжению в отношениях дедов, отцов и детей. А школа продолжает защищать идеалы добра и бескорыстия, человеколюбия и честности. Ее нравственная программа не может меняться в за­висимости от конъюнктуры и моды. Она всегда накапливала и передавала новым поколениям вечные духовные истины, которыми жило и жи­вет человечество. Одна из таких истин: нравст­венное здоровье и благосостояние семьи — залог нравственного здоровья и благосостояния обще­ства.

В чем сегодня состоит актуальная задача педа­гога? Во взаимодействии и согласии с родителями воспитать у ребят чувство чести рода, ответствен­ность за фамилию, осознание истории семьи как части истории народа, изучение образов и деяний предков, забота о продолжении рода, сохранении и умножении его добрых традиций. Попросите ваших учеников письменно ответить на вопрос: «Что я знаю о моих предках?» Дайте это задание в виде домашнего сочинения, чтобы подключить к работе семью. Нетрудно представить результа­ты. Большинство ребят дальше бабушек и деду­шек не смогут углубиться в свое прошлое. Неко­торые дойдут до прадедов. И уж чрезвычайной редкостью станет образ генеалогического дерева, в котором ребенок будет его молодым побегом. Глубокий тактичный анализ этой работы может натолкнуть на семейный поиск, на создание се­мейных архивов. Этот поиск в свою очередь свя­жет личным интересом больших и маленьких, старых и молодых, он наверняка приведет к нео­бычайным открытиям.

Потом возникает нестерпимое желание рас­сказать товарищам о том, что узнал сам. Может статься, что предки какого-то сегодняшнего школьника участвовали в гражданской войне и были по разную сторону фронта, проводили кол­лективизацию или были незаконно раскулачены, строили Магнитку и томились в сталинских лаге­рях. Разве ему придет мысль оценивать их дейст­вия и тем более осуждать их? Это ведь его «лич­ные» предки! Тогда, может, он станет терпимее и к другим людям, к поступкам предков других ре­бят и девчат, товарищей по классу. Когда исто­рия материализуется в судьбах людей, имею­щих прямое отношение к семье, ее легче понять. Сегодня отношения школы и семьи, админист-

рации и родительской общественности должны быть максимально деформализованы. Нет смысла нынче тратить столько времени и сил, сколько мы привыкли, на составление обширных планов, потом на их проверку, на заслушивание отчетов по работе того или иного классного комитета. Ро­дители и классный руководитель имеют суверен­ное право делать то, что посчитают нужным, что диктуется в конкретной ситуации интересами де­тей и семьи. Вообще надо постепенно переходить от массовых форм работы к групповым и индиви­дуальным, каждая семья самоценна, и не надо подгонять ее под педагогические стереотипы.

Школа может помочь сплочению семей, орга­низуя встречи, клубы, праздники, предоставляя свои помещения (например, школьный зал, сто­ловую) для различного рода семейных торжеств.

IV. Труд — основа человеческого бытия, наи­более полно характеризующая сущность чело­века

Наша школа всегда была трудовой и всегда от­ражала в этом смысле характерные особенности общества. Ориентиры были очень четкие. Глав­ным считается труд на благо общества. Труд для личного обогащения имел третьестепенное значе­ние, о нем не принято было говорить с пафосом. Человек был не только членом трудового коллек­тива, интересы которого ставились выше интере­сов личности, но и заложником общественного производства. Все, что мешало этому, устраня­лось. Даже воспитание детей государство во мно­гом брало на себя, дабы не очень отвлекать роди­телей от строительства «светлого будущего». Че­ловек приносился в жертву этого будущего и не­редко, отдавая всего себя для счастья завтрашнего дня, так и не обретал счастья сегод­няшнего. Социальный тип альтруиста был наибо­лее прославляем и руководством, и всеми средст­вами массовой информации. Этому во многом способствовали и всевозможные патриотические движения типа стахановского, виноградовского и другие. В них было немало социальной демаго­гии, политической спекуляции, но вместе с тем было и много наивного, искреннего энтузиазма, эмоционального подъема, гордости за общее дело. Тут, как говорится, не убавить, не прибавить.

Школьники всегда много и бескорыстно тру­дились, если надо, то даже в ущерб учебе. Насто­ящим трудом считался физический. В сельской местности поиски его не вызывали проблем: зем­ля подскажет, что делать. В городе сложнее. Тут многое зависело от базового предприятия, от из­воротливости и инициативы директора, от многих других причин. Школы, расположенные в «спальных» районах, удаленные от промышлен­ной зоны, окруженные только «жилым фондом» и учреждениями, испытывали громадные трудно­сти в реализации знаменитого принципа соедине­ния обучения с производительным трудом. Един­ственной формой трудового воспитания, которого с избытком хватало всем, было самообслужива-

ние. Но оно никогда не вызывало у детей трудо­вого энтузиазма.

Однако многие взрослые, руководители, адми­нистраторы, от которых нередко зависела судьба школы, были твердо убеждены, что любой труд детям полезен, и чем больше, тем лучше. По их мнению, количество всегда автоматически пере­ходит в качество. Чем больше и чаше ребенок мо­ет пол, тем трудолюбивее и дисциплинированнее он становится. Вероятно, поэтому чаще всего школьники занимались самым рутинным, моно­тонным трудом на самом устаревшем оборудова­нии. Взрослые от этого труда отказывались, а де­тям для воспитания и так еойдет. Пожалуй, не в одном виде деятельности так не нарушался прин­цип природосообразности, как в труде.

Сегодня многое изменилось и в отношении к детскому труду, и в самом труде. Резко повыси­лась популярность труда для личного заработка, при этом никаких возрастных ограничений не ус­танавливается.

Еще одна примета времени — в школу прони­кает рынок. Купля-продажа, своеобразный бар­тер, денежные операции разного масштаба — все это становится школьной повседневностью, чер­той быта. По-разному относятся к этому в шко­лах. Некоторые официально открывают школь­ные магазины, где продаются по «договорной це­не» подержанные, но еще приличные предметы одежды, обувь, детские игрушки, вязание, вы­шивка, сувениры и крашения, изготовленные до­ма с родителями. В этих магазинах можно уви­деть и продукцию школьных мастерских.

Новая экономическая ситуация меняет и жиз­ненные планы выпускников. Кажется, впервые за много лет вузы страны вынуждены снижать кон­курс: заметно поубавилось число абитуриентов. Одна из причин состоит в том, что немало выпу­скников пошло в коммерцию. Пока еще наш ры­нок не цивилизованный, пока на его стихии не очень сказывается налоговая служба, можно хо­рошо подзаработать, только не надо терять вре­мени. Вчерашние школьники буквально штурму­ют в поисках заработка различного рода коопера­тивы, малые и совместные предприятия, словом, любые новые экономические структуры. Хочется подчеркнуть одну выразительную деталь: моло­дежь ищет не работу, а заработок. Вот так.

Отражая новые общественные тенденции, школа вводит сегодня новые общественные пред­меты (основы экономических знаний), открывает профильные классы, ориентированные на бизнес, ищет формы внеурочной работы, адекватные вре­мени.

Однако новые условия трудового воспитания не отменяют ключевых педагогических проблем, которые всегда были в школе; они каждый раз по-новому встают перед новым поколением. Одна из таких проблем — сохранение и поддержание авторитета честного труда как основного средства в достижении жизненного успеха. Человек тру­дится не только для того, чтобы заработать. Он

трудится потому, что он человек, потому что именно сознательное отношение к труду отли­чает его от животного, выражает его природную сущность. Тот, кто не понимает этого, разрушает в себе человека.

Как никогда, сегодня остра проблема добро­творчества, милосердия, бескорыстной помощи старикам, больным, лишенным работы и средств к существованию.

Мне вспоминается Василий Александрович Сухомлинский, считавший воспитание добротой главным методом воспитания. Он постоянно со­здавал ситуации, когда ребенок отдавал доброту людям. Каждый первоклассник при поступлении в школу высаживал «яблоню матери», ухаживал за ней, бережно выращивал, и, когда на ней со­зревали плоды, первое яблоко он нес маме.

В.А. Сухомлинский умел внушить своим вос­питанникам, что делать добро людям — это вы­сшее удовольствие. Если ребенок за школьные го­ды не испытывает его, потом будет поздно. Имен­но труд на пользу людям наиболее одухотворен, очеловечен, а следовательно, наиболее эффекти­вен в нравственном отношении.

Давней проблемой является проблема продук­тивности детского труда. Обучение отдельным трудовым операциям и навыкам в школьных мас­терских до сих пор является главной дидактиче­ской задачей. Если при этом выйдет что-то по­лезное — хорошо, нет — не беда: важно програм­му выполнить. Между тем для ребенка только тот труд имеет смысл, в результате которого по­является полезный продукт.

Еще более важно, чтобы труд был средством развития творческих способностей ученика, был связан с его воображением, фантазией, являлся его придумкой. Наиболее полезен в этом случае художественный труд: изготовление батика, че­канки, вырезание по дереву, керамика, дизайн и т.д. Неслучайно многие школы осваивают и воз­рождают народные промыслы, изготавливают на­циональные сувениры, игрушки и т.д. Все это не только полезно, увлекательно, практично, но и делает окружающую жизнь ярче и привлекатель­нее, что сегодня немаловажно.

Верцятно, было бы полезно провести инвента­ризацию накопленных за многие годы форм и ме­тодов трудового воспитания школьников, взять все полезное и применимое сегодня, чтобы потом вновь не «изобретать велосипед».

И наконец, еще одно. Труд может стать для наших воспитанников нравственной ценностью в большей степени, если трудовое воспитание будет включено в педагогически целесообраз­ную, демократическую, гуманистическую вос­питательную систему. В этом случае воздействие на развивающуюся личность будет богаче, разно­сторонне и в конечном счете — более эффектив­ным.

V. Знания — результат разнообразного, и
прежде всего творческого, труда. Знания учени­
ка — критерий труда учителя,

В связи с продолжающимся падением прести­жа знаний в массовой школе, резким расслоени­ем ученической среды по отношению к учебе, возрастанием корыстных мотивов и прагматиче­ских настроений семьи усложнилась учебно-по­знавательная ситуация в школе. Для многих ро­дителей (даже хороших учеников) имеет значе­ние вовсе не всестороннее развитие личности их детей, а сумма знаний и навыков, обеспечиваю­щая поступление в институт с последующим за­нятием престижного места. Немалое число семей, увлеченных добычей материальных благ, смотрят на школьное образование вообще как на необхо­димую формальность. В этих условиях все труд­нее сделать учебу субъективно значимым видом деятельности для каждого школьника. Это в свою очередь уменьшает развивающую и воспитываю­щую роль учения. Многие традиционные формы работы, особенно силовые приемы воздействия, дополнительные знания по натаскиванию учени­ка по школьной программе, многократные пере­писывания контрольных работ, даже предметные кружки и факультативы устарели и не дают глу-

; бокого эффекта. Нужны новые подходы к лично­сти ребенка, новые технологии обучения, новые

j стимулы учебно-познавательной деятельности. Сегодня каждому учителю ясно, что всех оди­наково учить нельзя, что наши любимые фрон-

I тальные методы работы на уроке, создающие ил­люзию высокой активности класса, должны все чаще уступать место групповой, парной и инди­видуальной работе. Надо приучать себя к мысли, что ученик не должен знать все (да в большинст­ве случаев и не может этого достичь). Необходи­мо признать за ним право выбора учебного мате­риала, право что-то любить, а что-то нет, мы должны ему помочь сделать выбор главного, су­щественного. Ученик (особенно старшеклассник) вправе сам решать, какие знания и в каком объ­еме ему необходимы для реализации его жизнен­ных планов. Сегодняшний школьник не имеет права опускаться ниже обязательного минимума, который оценивается оценкой «три», все же ос­тальное — его суверенное право, и заставлять его учиться лучше мы не можем. Мы можем, убеж­дать, агитировать, увлекать, развивать интерес, но не принуждать. Только раскрепостив ученика от страха и «обязаловки», мы можем вызвать в нем сознательное, заинтересованное отношение к учебе. Только знания, ставшие его личной по­требностью, могут стать нравственной ценно­стью.

Разумеется, сказанное не является открытием. Умом многие учителя все понимают, но, когда ты заходишь в класс, тобой овладевают многолетние привычки, ты попадаешь во власть старых стере­отипов.

Сегодня очень популярна идея разноуровнево­го обучения. Но, прежде чем обучать на разных уровнях, надо переосмыслить соответственно и весь материал учебного предмета. Мы говорим, что знания должны быть глубокими, прочными и

разнообразными, но на практике все объясненное на уроке должно быть воспроизведено при ответе, и чем полнее и точнее, тем лучше. Другими сло­вами, ученик выучивает все, что объясняет учи­тель (а нередко и то, что он не успел объяснить!), что есть в школьной программе.

Глубокие знания — это понимание сущности предмета или явления, глубина — это прибли-' женность к истине. Тут на первый план выходит способность мыслить, понимать, анализировать, сопоставлять, обобщать, делать выводы. Глуби­на знаний требует наиболее ценных мыслитель­ных операций.

Прочность знаний предполагает их быстрое и точное воспроизводство. О таком материале гово­рят: разбуди ночью — ответит. Прочность знаний дается в основном тренировкой и памятью.

Разнообразные знания — это широкие зна­ния, содержащие не только программный, но и добавочный материал. Эти знания приобрета­ются добровольно, из интереса, из любознатель­ности или из выгоды.

Значит, весь учебный материал можно тоже разделить на уровни: обязательный минимум, который надо просто заучить; материал повы­шенной трудности, который надо глубоко осво­ить, понять; то, что не является обязательным, но составляет общий образовательный кругозор человека. Этим материалом он волен распоря­жаться сам. Наибольшую трудность вызывает второй уровень, ибо степень и глубина приближе­ния к сути у каждого ученика связаны с его ин­дивидуальными особенностями. А чтобы привести учебный труд ученика в соответствии с его лич­ностью, учителю необходимо обратиться к прин­ципу природосообразности.

VI. Культура — великое богатство, накоплен­ное человечеством как в материальной, так в осо­бенности и духовной жизни людей

Мерой культуры и воспитанности человека является его интеллигентность. Говорить о куль­туре — значит говорить о духовности как об од­ной из главных особенностей русского нацио­нального характера. Россия всегда была богата великими духоборцами, постоянными нравствен­ными и'сканиями, возвышающими человека.

Интеллигентный человек постоянно соотносит свои слова, поступки, поведение с другими людь­ми. Эта способность к пониманию другого, терпи­мое, уважительное отношение к ребенку и взрос­лому, к члену семьи, товарищу по работе, к слу­чайному прохожему и старому другу поддержи­вают наше нравственное здоровье, скажу больше, нравственное здоровье общества. Интеллигент­ность проявляется в тысяче мелочей: в приветли­вости и скромности, в способности слушать и не мешать другим, в доброте и умении незаметно прийти на помощь, в чистоте языка и чистоплот­ности быта.

Нередко культуру отождествляют с искусст­вом, с приобщением к миру прекрасного. Разуме-

ется, это очень важно, но нельзя упускать из ви­ду и культуру быта, человеческих отношений, выработку высокого вкуса и неприятия пошло­сти, воспитание культуры поведения и эстетиза­цию среды, потребности строить жизнь по зако­нам красоты и гармонии.

В школе все начинается с урока, с содержания образования. Идея гуманизации и гуманитариза­ции ведет за собой пересмотр культурно-эстети­ческого блока образования. И дело не только в количестве соответствующих предметов (ИЗО, музыка, история, культура), не только в качестве их преподавания, но и в ином подходе к ним.

Много лет мы убеждали себя и детей, что все преподаваемые предметы по своему значению равны. Эта уравнительная установка приводила к тому, что к рисованию, например, предъявлялись не те методические требования, что и к матема­тике (в принципе): та же система требований (они с гордостью назывались едиными), те же оценки, домашние задания, контрольные работы. Все существо ребенка стихийно сопротивлялось этому дикому формализму. Ведь рисование — это удовольствие, это собственное видение мира, это тонкое самовыражение внутреннего мира, и вдруг — оценка.

То же происходит и с музыкой. За что ставит­ся чаще всего оценка? За пение? Но разве за это можно ставить оценку? Ведь каждый ребенок по-своему слышит мир, у детей разный слух.

Дело не только и не столько в новых предме­тах-. Речь должна идти прежде всего об эстетиза­ции всего учебного процесса (воспитательного тем более!).

Вальдорфские школы основой оформления считают детские рисунки. В них педагоги видят прежде всего цветограмму настроений. Если у де­тей хорошее настроение, в их рисунках преобла­дают красные, оранжевые, желтые тона. Если на­строение подавленное, тяжелое, оно выражается в темно-синих, фиолетовых, даже черных цветах. Учителя систематически просят детей «нарисо­вать настроение» — это верная информация для размышления.

Глаз — это тот орган, через который ребенок прежде всего видит и познает мир. Поэтому я считаю, что рисование в той или иной степени может присутствовать на любом уроке: ведь ре­бенку иногда проще нарисовать, чем объяснить словами. Кроме того, оно включает механизм воображения, столь необходимый для познания. Стихийно фантазия выплескивается в детских рисунках на книгах, учебниках, партах, старых тетрадях и т.д. По этим рисункам можно без тру­да узнать, что сейчас «проходится» на уроках, что показывает телевидение, чем заняты мысли ребят, к кому и как относится автор. Думается, можно использовать эту естественную потреб­ность школьников «в мирных целях», в интересах познания. Если же посоветоваться с психологами, то педагог получит прекрасную методику изуче­ния ребенка, его семьи.

Громадна роль музыки в жизни сегодняшнего школьника. Он живет в любимых ритмах и мело­диях, под музыку он ест, делает уроки, даже гу­ляет. Некоторые родители и учителя пробуют бо­роться с юными меломанами, тем более что ха­рактер молодежных ритмов многих взрослых раз­дражает. Но ведь это увлечение тоже можно обратить во благо. Надо насытить жизнь школы музыкой, но разнообразной и целесообразной.

VII. Мир — покой и согласие между людьми, народами и государствами, главное условие су­ществования Земли и человечества

Ни от чего человечество не страдало так силь­но, как от войн и революций. Причем они уноси­ли самых сильных, самых умных людей, ухудшая общий генофонд. Человечество истощало себя.

Счастливы страны и народы, на историческую долю которых выпало мирное развитие. Немуд­рено, что именно они сегодня достигли высшего уровня и благоденствия.

Судьба русского народа в этом смысле необы­чайно трагична. Будучи по природе своей одним из самых миролюбивых народов мира, он в тече­ние многих десятилетий, даже столетий нес гро­мадные невосполнимые потери, подвергался мас­совому уничтожению.