Благословение от благовещенского попа Сильвестра возлюбленному моему единородному сыну Анфиму

Сын мой! Ты имеешь на себе и святительское благословение и жа­лование государя царя, государыни царицы, братьев царских и всех бояр, и с добрыми людьми водишься, и со многими иноземцами боль­шая у тебя торговля и дружба; ты получил все доброе: так умей совер­шать о Боге, как начато при нашем попечении... В церкви и дома на молитве самому, жене, детям и домочадцам стоять со страхом, не раз-;; говаривать, не озираться, читать единогласно, чисто, не вдвое. Свя-

щеннический и иноческий чин почитай, повинуйся отцу духовному, в дом свой призывай священников служить молебны. В церковь приходя с милостынею и с приношением. Церковников, нищих, малолетних, бед­ных, скорбных, странствующих призывай в дом свой, посиле накорми, напои, согрей, милостыню давай в дому, в торгу, на пути. Помни, сын, как мы жили: никогда никто не вышел из дома нашего тощ или скорбен. Имей любовь нелицемерную ко всем, не осуждай никого, не делай дру­гому, чего сам не любишь, и больше всего храни чистоту телесную, да возненавидь хмельное питье; господа ради отвергни от себя пьянство: от него рождаются все злые обычаи; если отжатого сохранит тебя гос­подь, то все благое и полезное от Бога получишь, от людей честен будешь и в душе своей просвет сотворишь на всякие добрые дела.

Жену люби и в законе с ней живи; что сам делаешь, тому же и жену учи: всякому страху Божию, всякому знанию и промыслу, руко­делью и домашнему обиходу, всякому порядку. Умела бы сама и печь и варить, всякую домашнюю порядню знала б и всякое женское руко­делье; хмельного питья отнюдь бы не любила, да и дети и слуги у ней так же бы его не любили; без рукоделья жена ни на минуту б не была, так же и слуги, С гостями у себя и в гостях отнюдь бы не была пьяна, с гостями вела бы беседу о рукоделье, о домашнем порядке, о закон­ной христианской жизни, а не пересмеивала бы, не переговаривала бы ни о ком; в гостях и дома песней бесовских и всякого срамословия ни себе, ни слугам не позволяла бы; волхвов, кудесников и никакого чарования не знала бы.

Если жена не слушается, всячески наказывай страхом, а не гневай­ся; наказывай наедине, да наказав примолви, а жалуй и люби ее. Так­же детей и домочадцев учи страху божию и всяким добрым делам. Домочадцев своих одевай и корми достаточно. Ты видел, как я жил в благоговении и страсе Божий, в простоте сердца, в церковном приле­жании, со страхом всегда пользуясь божественным писанием; ты ви­дел, как я был от всех почитаем, всеми любим; всякому старался я угодить: ни перед кем не гордился, никому не прекословил, никого не осуждал, не просмеивал, не укорял, ни с кем не бранился; приходила от кого обида — терпел и на себя вину полагал; оттого враги делались друзьями. Не пропускал я никогда церковного пения: нищего странно­го, скорбного никогда не презрел, заключенных в темницы, пленных, должных выкупал, голодных кормил; рабов своих всех освободил и наделил; и чужих рабов выкупал. И все эти рабы наши свободны, и добрыми домами живут и молят за нас бога, и добра хотят нам всегда. Теперь домочадцы наши все свободные, живут у нас по своей воле. Видел ты, сколько я сирот, и рабов, и убогих, мужского пола и женско­го, в Новгороде и в Москве вскормил и вспоил до совершенного возра­ста, научил кто к чему был способен: многих грамоте, писать, петь;

их иконному писанию, других книжному рукоделию; одних серебря-1му мастерству, других другому какому-нибудь рукоделию, некоторых 1ил торговать. Также и мать твоя многих девиц, сирот и бедных 1итала, выучила и, наделив, замуж отдавала; а мужчин мы пожени-

у добрых людей. Многие из них в священническом и дьяконском

iy, в дьяках, подьячих и во всяких чинах, кто чего дородился и в чем > му благоволил бог. Во всех этих наших вскормленниках и послужив-ни сраму, ни убытка, никакой продави от людей, ни людям от нас;

тяжбы ни с кем не бывало, а те кого из них досада и убытки большие 1вапи, то все на себе понесено, никто того не слыхал, а нам то бог

юлнил. И ты, сын, так же делай: на себе всякую обиду понеси и «ретерпи: бог сугубо исполнит. Гостей приезжих у себе корми; а на эоседстве и с знакомыми любовно живи, о хлебе, о соли, о доброй делке, и всякой ссуде. Поедешь куда в гости, поминки недорогие вези да любовь. А в пути от стола подавай домохозяевам и приходящие, сажай их с собою за стол и питейца также подавай; а маломочным милостыню давай. Если так будешь делать, то везде тебя ждут и встречают, в путь провожают, от всякого лиха берегут... на дорого не разобьют. Кормят вот для чего: доброго за добро, а лихого от лиха, чтобы на добро обратился. Во всем этом убытка нет: в добрых людях хлеб-юл ь заемное дело; и поминки тоже, а дружба вечная и слава добрая. На дороге, в пиру, в торговле отнюдь сам брани ни начинай, а кто выбранит, терпи бога ради. Если людям твоим случится о ком-нибудь брань, то ты на своих бранись, а будет дело кручиновато, то и ударь своего, хотя бы он и прав был: тем брань утолишь, также убытка и вражды не будет. Недруга напоить и накормить: то вместо вражды дружба. Вспомни великое божие милосердие к нам и заступление: от юности и до сего времени на поруку я не давал никого; ни меня никто не давал, на суде не бывал ни с кем. Видел ты сам мастеров всяких было много, деньги я давал им на рукоделье вперед, много было из них смутьянов и бражников, но со всеми с теми в сорок лет расстался я без остуды, без пристава, без всякой кручины. Все то мирено хле­бом да солью, да питьем, да податей, да своим терпением. А сам у «ичэ что покупал, продавцу от меня милая ласка, без волокиты пла­теж, да еще хлеб и соль сверх. Отсюда дружба во век: мимо меня не продаст, худого товара не даст. Кому что продавал, все в любовь, не з обман: не понравится кому мой товар, назад возьму и деньги отдам; о купле и продаже ни с кем брани и тяжбы не бывало, оттого добрые люди во всем верили, иноземцы и здешние. Никому ни в чем не со­лгал, не манено, не пересрочено; ни кабалы, ни записи на себя ни в чем не давывал, ложь никому ни в чем не бывала. Видел ты сам, какие большие сплетки со многими людьми бывали, да все, дал Бог, без вражды кончалося. А ведаешь и сам, что не богатством жито с

95добрыми людьми: правдою, да ласкою, да любовью, а не гордостию, и безо всякой лжи.

Печатается по изд.: Антология педагоги­ческой мысли Древней Руси и Русского государства XIV—XVII вв. — М., 1985. — С. 227-229.

В ноябре 1715 г. по указу Петра I в Москве и других городах были созданы госпитали для незаконнорожденных детей. Практи­ковался «тайный принос» младенцев, «дабы приносимых лиц не было видно»¹.

После того как императором была уничтожена треть мона­стырей, а колокола переплавлены на пушки, дороги России за­полнили нищие. В июне 1718 г. был издан указ императора, по которому было велено «малолетних и нищих ребят, бив батоги, посылать на суконный двор и к прочим мануфактурам»². А так как богадельни и госпитали были переполнены, то царским рас­поряжением сирот отдавали на воспитание людям, а кому было 10 лет — отдавали в матросы³.

Главную заботу о детях-сиротах в этот период несли сельские общины, помещики и монастыри.

В записках Петру I известного дипломата и просветителя, об­разованнейшего человека своего времени Федора Степановича Салтыкова («Пропозиции», «Изъявления прибыточные государ­ству») предлагался план развития образования в России.

В записке «Изъявления прибыточные государству» указывалось:

«Сирот и нищих от младенчества до 20 лет... брать и отдавать в церковные приходы... и чтобы церковные причетники тех приходов учили б их словенскому, читать и писать... И при тех церквях велеть построить им кельи... для жилищ их».

Автор предлагал создать для сирот два типа учебных заведений: элементарные и повышенного типа.

«А когда... какой сирота выучится читать и писать... его следует отсылать в «питалища» высшей категории при монастырях, со­единенные; как и «питалища» низшей категории, с госпиталя­ми, то есть «странноприимными» учреждениями для престаре­лых, «бесчувственных и увечных».

¹ Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М., 1978. — С. 661.

² Максимов Е.Д. Начало государственного призрения в России//Трудовая по мощь. - 1900. - № 1. — С. 58.

³ См.: Беляков В.В. Указ. соч.

Программа обучения в «питалищах» повышенного типа разде­лялась на две части: для мальчиков и девочек.

«Сироты мужеского полу будут обучаться цифири, навигации, архитектуре, механике, рисованию, истории, серебряному, медному и оловянному делу, часовому и резному делу, делу токарному и столярному и японскому лаковому искусству».

*

Девушки должны были обучаться цифири, рисованию, живопис­ному, швейному, кружевному, ткацкому и прядильному делу. А так как один человек не сможет освоить столько специально­стей, предлагалось учеников «не отягощать всякими науками», а определиться к наукам «смотря по их склонности к сему».

«Если ученики окажутся крепостными, то, когда они познают и обучатся своей науке или художеству», направлять их на морс­кую или сухопутную государеву службу. Тех, которые познают «ма­нуфактурное дело», отпускать на свободу, давать грамоту, так как от их промысла и дохода только польза. Девушек после освоения наук и рукоделия также отпускать на свободу и «велеть им от ру­коделия своего питаться».

Из этого проекта Петр I поддержал только идею создания «си­ротских монастырей», где бы сироты жили и учились¹.

В период царствования Екатерины II в государственном масш­табе была сделана попытка воспитать «новую породу людей», ут-^вердить систему сословного воспитания. В государственных воспи­тательных домах давалось «доброе воспитание» в духе «прямых и основательных правил». Таким воспитанием просвещенная импе­ратрица пыталась создать третье сословие «образованных людей, которые способны служить отечеству и владеть различными ремеслами»². Обоснованием и воплощением идеи «воспитания но­вой породы людей» занимался Иван Иванович Бецкой (1704— 1795), влиятельный придворный, автор школьной реформы «Ге­неральное учреждение о воспитании обоего пола юношества», который ратовал за создание закрытых учебных заведений для детей дворян. По его проектам начали действовать Смольный институт благородных девиц и Сухопутный кадетский корпус, строго со­словные учебные заведения.

Только в изолированных от развращенного общества учебных заведениях, считал Бецкой, можно воспитать новых людей, ко­торые смогут «свободно и прилежно заниматься промышленно-

¹ См.: Соловьев С. А/. История России с древнейших времен. — М., 1963. — Кн. IX. - С. 507,

² См.; Яблоков Н.В. Призрение детей в воспитательных домах. — СПб., 1901. — С 24.

стью, торговлей, ремеслом». Надо создать новое общество образо­ванных дворян, которые будут справедливо управлять государством и гуманно обращаться с крестьянами. Это воспитание «новых от­цов и матерей, которые детям своим те же прямые и основатель­ные правила в сердце вселить могли, какие получили они сами, а от них передали б своим детям, и так следуя из родов в роды, в будущие веки».

В юношах следовало воспитывать высокие нравственные нача­ла, вселив в них «страх Божий», возбудить охоту к трудолюбию и страх к праздности, научить пристойному поведению, учтивости, «соболезнованию о бедных».

Чтобы дети не подвергались влиянию общества, предполага­лось детей с 2—5 лет и до 18—21 года воспитывать в закрытых учреждениях «без права вернуться к родителям до того времени, пока в их сердце не будет прочно вкорено спасительное добро­нравие». И задача такого воспитания — дать не узкоспециальное образование, а готовить всесторонне образованных людей. Даже из Сухопутного шляхетского кадетского корпуса должны выхо­дить не столько «искусные офицеры», сколько «знатные гражда­не». Этот термин не относился к знатности происхождения, так как в корпус принимали не только дворянских детей.

Разрабатывая методы воспитания в этих учебных заведениях, Бецкой подчеркивал необходимость учитывать возраст ребенка, его задатки и способности. Учитель в этих заведениях должен «быть всегда веселу и довольну, петь; смеяться есть прямой способ к произведению людей здоровых, доброго сердца и острого ума». Кроме того, детей «во время гуляния приводить... различным пред­метам, дабы через то умножить их любопытство».

Вместе с А.А.Барсовым (профессором Московского универси­тета) Бецкой в 1763 г. разрабатывает «Генеральный план Импера­торского Воспитательного дома». В январе того года Екатерина II утвердила «Генеральный план Императорского Воспитательного дома» в Москве, а в апреле 1764 г. в доме у Варварских ворот начался прием младенцев. Дети были распределены по отделени­ям, в малолетнем находились малыши до 2 лет. Их кормили и сле­дили за ними няни. Дети от 2 до 7 лет жили отдельно, 7—11-летние воспитанники учились. В программу обучения входили основы веры, русская грамота, начала арифметики, - немного географии, ремес­ло. В 18—20 лет воспитанники получали вольный паспорт, один рубль и выпускались из дома.

Воспитанники Московского Воспитательного дома должны были разделяться «по их даровитости» «на три разбора»: «Первому состоять из тех, которые очевидно отличатся в науках и художе-98

етвах, второму и который, конечно, величайшее число заключа­ет, из определенных быть ремесленниками и рукодельниками, а

яъему, коих понятия тупы, из простых работников». Считалось, что если от природы ребенок не обладает способностями, то ни­какие старания воспитателей ничего с ним не сделают. Выделив направления в воспитании (физическое, нравственное и ум-ственное), Бецкой разрабатывает рекомендации по физическому эоспитанию. Он подробно останавливается на его особенностях в каждом возрасте, расписывая, какую носить одежду, принимать какую пищу, какие гигиенические правила соблюдать. Отечеству, ^считал он, нужны здоровые, крепкие и бодрые люди, «способ-[_: ные служить отечеству художниками и ремеслом».

В основе нравственного воспитания, по мнению Бецкого, дол­жна лежать православная вера, чтобы «вселять в юношество страх Божий». И главным в Воспитательном доме должен быть труд, он должен воспитывать ребенка. Сиротам и подкидышам нужно го­товиться «служить отечеству делами рук своих», и никогда в Вос­питательном доме они не должны быть праздны. С 5 лет следует выполнять «легкую работу», в 7—И лет — вязать сети, а девочки уметь плести ленты, в 11—14 лет — ткать, стряпать, шить, сти­рать. В 15—16 лет воспитанники приобретали навыки в ремеслах, для этого при Воспитательном доме создавались специальные ма­стерские. Питомцы «с природными дарованиями» занимались на­уками, обучались иностранным языкам, готовились к аптекар­скому делу и рисованию.

Наиболее одаренные воспитанники изучали науки и иностран­ные языки, поступали в Московский университет, а девочки — в мещанское отделение Смольного института благородных девиц. Подготовка ремесленников и торговцев в Воспитательном доме требовала знания географии, обучение родному языку было пер­востепенным.

Бецкой считал важным давать образование девочкам, так как образованная мать лучше воспитает своих детей, они будут хоро­шими женами и кормилицами и детей «не помрачат пустыми рас­сказами, странными повестями о привидениях, о превращениях... Напротив, их разговоры будут подражания достойны, страсти обуз­даны, обхождение приятно и человеколюбия исполнено».

Воспитательные дома (московский и петербургский) получа­ли от императрицы значительные суммы, а также льготы и при­вилегии. Так, при основании московского Воспитательного дома от императрицы и наследника поступило 150 тыс. рублей, а также земельный участок для строительства с домами и огородами, мель­ницей, банями. Из казны на сиротские дома каждой губернии было

99|!

выделено по 15 тысяч рублей. Любопытен тот факт, что императ­рица, узнав, что дворянство собирает деньги на сооружение ей памятника, повелела передать все эти средства Приказу обще­ственного призрения¹.

Воспитательные дома при заключении контрактов освобожда­лись от пошлин, могли покупать и продавать землю и строения, открывать фабрики, заводы, мастерские².

В царствование Екатерины II незаконнорожденные подкиды­ши до совершеннолетия поступали в Ведомство приказов обще­ственных учреждений, а затем становились вольными. Ранее же, по Соборному Уложению царя Алексея Михайловича, подкиды­ши становились крепостными³.

В 1777 г. Указом Сената Воспитательный дом был открыт в Петербурге. Повелением императрицы все «призреваемые дети... не имея пропитания, присмотра и призрения» зачислялись на­всегда в ведомство Воспитательного дома.

Вскоре Воспитательные дома стали создаваться в других круп­ных городах России. Дети со слабым здоровьем воспитывались в домах, большинство же после кормилицы отдавались в благона­дежные семьи, где оставались до 21 года. Плата за содержание и одежду определялась в зависимости от возраста. За этими детьми наблюдали окружной врач и надзиратель от воспитательного дома. В доме были мастерские, в которых готовили лекарей, сельских учителей, повивальных бабок, нянь, телеграфистов, объездчиков и шкиперов для торгового флота. Так, в 1892 г. под опекой Санкт-Петербургского Воспитательного дома находились 33955 детей и взрослых (через 100 лет после создания). В их числе были и на грудном вскармливании, в приюте, под патронажем в семьях, в больницах, на обучении в училищах и в подмастерьях, в земле­дельческих колониях, в служебных должностях. Воспитательный дом был центром опеки и попечительства.

Генеральный план Императорского Воспитательного дома

(в сокращении)