Лушаньское совещание 1959 г. «Дело» Пэн Дэхуая 3 страница

Линь Бяо выступил на совещании в тот же день, что и Мао Цзэдун — 11 сентября 1959 г. Он большую часть своего выступления сосредоточил на прославлении Мао Цзэдуна и его идей. Линь Бяо говорил, что марксистко-ленинских произведений очень много и изучать марксизм-ленинизм надо также как человек, который изучает химию, но не обязательно будет делать открытия по химии. Поэтому не обязательно читать их первоисточники. Далее было заявлено, что работы Мао Цзэдуна это «высокосортные работы» и изучение его произведений это «кратчайший путь к марксизму-ленинизму», от их изучения можно получить «баснословную прибыль»³⁴¹. Интересно, что по данным китайских историков, 8 сентября 1959 г. Кан Шэн предложил Линь Бяо в своем критическом выступлении на заседании использовать второе письмо Мао Цзэдуна, направленное 1 сентября 1959 г. в редакцию журнала «Шикань» («Поэзия»). И Линь Бяо воспользовался этим советом Кан Шэна. «Председатель Мао в своем письме указывал, — заявил Линь Бяо, — что в настоящее время правый оппортунизм ведет бешеную атаку, утверждает, что и то плохо, и это плохо у народа, что «имеются серьезные ошибки» в генеральной линии, что «большой скачок не смог достичь желаемого», «народные коммуны провалились» и т. д. Что они кричат о том, что ясное небо социализма заволокло бушующими тучами, кругом кромешная тьма! … Председатель Мао выразил в отношении их действий, противоречащих здравому смыслу, серьезный протест: горстка ревизионистов, прикрывающихся внутри страны «коммунистическими» лозунгами, ведет атаку на генеральную линию партии, большой скачок, народные коммуны. Они действительно похожи на смешных муравьев, которые не соизмерив свои силы, вздумали раскачать большое дерево!» Как вспоминали позднее участники этого заседания, многим было непонятно, где слова Мао Цзэдуна, а где Линь Бяо. Далее выступавший подверг критике Пэн Дэхуая за то, что тот допустил ошибки в пяти линиях, все время колебался то вправо, то влево и, наконец, встал на правую сторону. «Ты должен сойти со сцены, это будет большой пользой как для тебя одного, так и для партии, это приведет к тому, что у тебя будет возможность исправить ошибки». Линь Бяо считал, что если не разгромить правый оппортунизм Пэн Дэхуая, то в один прекрасный день, когда умрет Мао Цзэдун, «это может привести к появлению еще более серьезных ошибок».

Помимо критики Пэн Дэхуая и Хуан Кэчэна на данном совещании подверглись острой критике якобы поддерживающие эту группу член ЦК КПК, командующий Шэньянским (Мукдэнским) военным округом, бывший заместитель командующего китайскими добровольцами в Корее, знакомый с Пэн Дэхуаем с 20-х годов, когда он примкнул к отрядам последнего после Пинцзянского восстания Дэн Хуа, кандидат в члены ЦК КПК, член комиссии по научному планированию Госсовета КНР в 1957—1958 гг., начальник отдела военного снабжения Главпура НОАК (с мая 1958 г. генерал-лейтенант Вань И), кандидат в члены ЦК КПК с декабря 1956 г. по октябрь 1959 г., начальник главного управления службы тыла НОАК генерал армии Хун Сюэчжи, в ноябре 1957 г. ездил в СССР как член военной делегации КНР и Чжун Вэй. Вскоре они были отстранены со своих постов.

На совещании было заявлено, что «Пэн Дэхуай — это главный корень догматизма» в армии, что он «главное руководящее лицо и инициатор осуществления линии буржуазного строительства в армии».

17 сентября 1959 г. Пэн Дэхуай был снят с поста министра обороны КНР, который занял Линь Бяо. Только в декабре 1978 г., то есть через девятнадцать лет, на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва дело Пэн Дэхуая, Хуан Кэчэна, Чжан Вэньтяня и Чжоу Сяочжоу было пересмотрено, и они были реабилитированы.

Итак, после пленума в КНР развернулась новая политическая кампания борьбы против «правого оппортунизма». Только за месяц борьбы новой кампании в армии серьезной критике подверглось 847 кадровых работников. А к концу ноября 1959 г. в НОА были выявлены 1848 человек «правых оппортунистов», причем среди них 195 офицеров, командующих полками и выше. В Пекинском университете подверглись «упорядочению стиля» 128 преподавателей, среди них 27 человек были серьезно раскритикованы, в университете Цинхуа таких было 17 человек из 174 подвергшихся «упорядочению стиля»³⁴².

Знаменательно, что вслед за Кан Шэном, который еще весной 1958 г. выдвинул положение об «идеях Мао Цзэдуна», как «вершине марксизма-ленинизма», Линь Бяо одновременно с чисткой армии от сторонников Пэн Дэхуая также взял курс на прославление Мао Цзэдуна. Уже 11 сентября 1959 г. на расширенном заседании Военного совета ЦК КПК он в присутствии Мао Цзэдуна занялся прославлением последнего и его «идей».

После призывов Кан Шэна и Линь Бяо с начала 60-х годов кампания по возвеличиванию Мао Цзэдуна и пропаганде его «идей» набирает все новые обороты. В январе 1960 г. Секретариат ЦК КСМК принимает решение о развертывании движения за изучение произведений Мао Цзэдуна. В указании ЦК КПК по этому поводу говорилось, что в кампании следует использовать следующую формулировку «изучать марксизм-ленинизм, изучать работы Мао Цзэдуна», а не формулировку «изучать марксизм-ленинзм и идеи Мао Цзэдуна», ибо это может вызвать ошибочное представление у народа, что «марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна — это два направаления», а «по сути идеи Мао являются марксизмом-ленинизмом и серьезно развивают последний». Все это сопровождалось грубой вульгаризацией марксизма и самих «идей Мао». На это обращал внимание в своем выступлении 25 марта 1960 г. в Тяньцзине Дэн Сяопин, призывая «правильно пропагандировать идеи Мао Цзэдуна». Он подчеркивал, что «недавно некоторые товарищи предложили сделать идеи Мао Цзэдуна в качестве программы при изучении политической экономии. Основное в политэкономии сделали Маркс и Энгельс, их главная работа «Капитал»... Основные теоретические вопросы относительно капитализма и империализма были решены В. И. Лениным в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». Поэтому нельзя голословно утверждать, что только «идеи Мао» являются программой для изучения политической экономии, иначе вы не сможете ответить, какие произведения Мао Цзэдуна необходимо брать за основу для изучения политэкономии и империализма? Отношение к идеям Мао Цзэдуна является очень серьезным и принципиальным вопросом, его не следует вульгаризировать...»

Наглядным примером насаждения культа личности Мао Цзэдуна в начале 60-х годов являются «Лекции по истории КПК» для пекинских вузов, написанные в 1961 г. В них совершенно необоснованно выпячивается руководящая роль в истории только одного человека, ставится на первое место деятельность только Мао Цзэдуна. В книге имя Мао упоминается более 1070 раз, а разъяснению и толкованию работ последнего уделяется треть работы, около 150 страниц. То есть здесь авторы «Лекций» намного переплюнули «Краткий курс истории ВКП(б)», который был взят за «классический образец». В последнем имя Ленина и Сталина было упомянуто 512 раз и 47 раз, а разъяснения и толкования их работ составляли одну четвертую часть книги, то есть около 100 страниц.

Выступая на расширенном заседании Военного совета в Гуанчжоу в феврале 1960 г., Линь Бяо вновь призвал всех в армии «разворачивать борьбу с влиянием буржуазной военной линии Пэн Дэхуая и Хуан Кэчэна». Здесь же новый министр обороны подчеркнул, что при заучивании работ Мао Цзэдуна наизусть необходимо заучивать только наиболее яркие высказывания, ограничившись нескольким десятком фраз и не заучивать слишком много. С весны 1960 г. Линь Бяо стал пытаться насаждать в армии стиль «три и восемь», почерпнутый из «арсенала» Мао Цзэдуна образца 1939 г. (Стиль «три и восемь» означал «три понятия» — «твердое и правильное политическое направление, самоотверженность и скромность в работе, гибкая и маневренная стратегия и тактика», а «восемь иероглифов» означали: «сплоченность, оперативность, серьезность, жизнерадостность»).

Однако такие действия нового министра обороны встретили неприятие со стороны некоторых гражданских и военных лиц в руководстве страны. В НОАК с такими методами работы не был согласен начальник Главного политического управления (Главпура), секретарь ЦК КПК Тянь Чжэн (на эту должность он был назначен в 1956 г. по рекомендации маршала Ло Жунхуаня). Позднее он был обвинен в том, что «не пропагандировал» и «не осуществлял» этот курс. Тань Чжэн считал ошибочным рассматривать в качестве «компаса» для любой работы «идеи Мао Цзэдуна», он считал «упрощенчеством» изучение только работ Мао, особенно заучивание его цитат. Он говорил, что ряд теоретических вещей открыл Маркс, а не Мао Цзэдун. И если, к примеру, взять политическую экономию, то ее часть, касающуюся капитализма, открыл Маркс, а Председатель Мао эти вещи только изложил. Тань Чжэн и другие указывали, что нельзя «вульгаризировать» «идеи Мао».

Относительно предложенного стиля «три и восемь» Тань Чжэн спрашивал: «Что называется стилем «три и восемь», как понимать суть этой фразы?» Он считал, что это может вызвать «ошибочное понимание» у многих граждан страны.

Линь Бяо, воспользовавшись тем, что Тань Чжэн в мае 1960 г. был за рубежом, настоял, чтобы Главпур издал указание «О развертывании кампании по воспитанию в стиле «три и восемь»». В нем были отражены взгляды Линь Бяо на то, что «в последние годы в нашей армии не получило необходимого поощрения осуществление стиля «три и восемь», вплоть до того, что в ряде мест работа была ослаблена». Это неразрывно связано с «влиянием буржуазной военной линии Пэн Дэхуая—Хуан Кэчэна». «Развертывание в армии движения за воспитание стиля «три и восемь» является продолжением борьбы двух линий в военной области в сфере идеологии и стиля». После этого с мая 1960 г. в НОАК стала проводится кампания за внедрение стиля «три и восемь».

Линь Бяо, видимо, не без одобрения Мао Цзэдуна, решил рассчитаться с Тань Чжэном. 9 сентября 1960 г. на совещании постоянного комитета Военного совета ЦК КПК он поставил вопрос о том, что в политической работе в армии имеются четыре проблемы, связав их с тем, что в руководстве Главпура якобы имеется «уклон в работе». Он подчеркнул, что на совещании в Шанхае поставили проблему «борьбы с ревизионизмом», а на совещании в Гуанчжоу выдвинули стратегический курс, предложили осуществлять курс «три и восемь». Все эти вещи следовало пропагандировать как имеющие отношение к политической работе, сделать специальные разъяснения в отношении стиля «три и восемь», а затем начать его реализацию, «мобилизовать» массы, «изучить», как идет процесс. Все это в порядке вещей, по мнению министра обороны, является политработой. Однако Главное политическое управление НОАК не разъясняло материалы этих совещаний и не доводило их до низов, что является прямой обязанностью Главпура. Это и было охарактеризовано как «уклон в работе». Когда на совещании выступил заведующий отделом пропаганды Главпура с пояснениями, что вся деятельность осуществляется по плану культурно — воспитательной работы, коллективно обсуждаемому на Военном совете и после исправления утвержденному Председателем Мао, Линь Бяо продолжал настаивать на том, что товарищи в Главпуре упорно цепляются за «ошибки», имеющие характер «уклона».

Было объявлено, что вскоре открывается расширенное совещание Военного совета ЦК КПК с повесткой дня: «Об усилении политико-воспитательной работы в армии».

Когда Тань Чжэна спросили некоторые военные, почему вновь акцентируется внимание на политико-воспитательной работе, он ответил, что ему это непонятно. Ведь недавно закрылось всеармейское совещание по политической работе, и за несколько месяцев вряд ли могли произойти какие-нибудь серьезные изменения, причем Линь Бяо на Шанхайском совещании оценил политработу в армии как вполне нормальную, подчеркнув, что он за нее спокоен. И сейчас говорить о каком-то «уклоне» еще рано, Тань Чжэн считает, что никакого «уклона» в культурно-воспитательной работе в армии нет.

13 сентября было проведено подготовительное совещание, на котором было распространено выступление Линь Бяо от 9 сентября, ставшее основным «направляющим» документом для расширенного совещания Военного совета ЦК КПК.

Расширенное совещание Военного совета ЦК КПК проходило с 14 сентября по 20 октября 1960 г. в Пекине под руководством нового министра обороны Линь Бяо. На нем присутствовали 151 человек. Совещание приняло в последний день работы два решения: 1) «Об усилении политико-воспитательной работы в армии» и 2) «Об ошибках товарища Тань Чжэна».

Любопытно, что Тань Чжэн выступил на совещании с докладом «Об усилении политико-идеологической работы» только через шесть дней после открытия форума — 20 сентября. Доклад при его внимательном прочтении не совпадал с духом выступления Линь Бяо, поэтому он подвергся острой критике. Позднее было заявлено, что доклад Тань Чжэна на совещании был противоположен выступлению Линь Бяо, позиции Военного совета, позиции товарища Линь Бяо относительно необходимости «выше поднимать красное знамя идей Мао Цзэдуна». После обсуждения доклада начались критика и «разоблачения» Тань Чжэна, которые продолжались более 20 дней. Среди его «преступлений» и «ошибок» назывались такие, как «мирное сосуществование, которое насаждал Военный совет периода Пэн Дэхуая, когда работал Тань Чжэн, что он придерживался позиции ведения «более мягкой» борьбы с Пэн Дэхуаем и Хуан Кэчэном, «проявлял пассивность», не делал никаких разоблачительных заявлений в отношении критикуемых, «без всякого энтузиазма освобождался от влияния Пэн Дэхуая и Хуан Кэчэна» в военной области.

Часть руководства Главпура НОАК также вынуждена была заняться «самоанализами» и «самокритикой», другие же были подвергнуты критике как «возможные ведущие фигуры антипартийной группировки Пэн Дэхуая—Хуан Кэчэна». На совещании было заявлено, что Главпур уже стоял на «грани создания самостоятельного княжества». В решении «Об ошибках тов. Тань Чжэна» начальник Главпура подвергался резкой критике и осуждению. Отмечалось, что он «несет политическую ответственность» за «серьезный уклон» в работе. Руководство совещания призвало «продолжать выступать против буржуазной военной линии Пэн Дэхуая—Хуан Кэчэна». Во втором решении утверждалось, что в политической работе в армии имеется «серьезный уклон». Далее в нем говорилось: «Главным содержанием теоретической учебы всех кадровых работников должны стать произведения Мао Цзэдуна… Следует целиком и полностью перестроить военную и политическую подготовку, изъяв из учебных пособий все разделы, которые не соответствуют идеям Мао Цзэдуна». В докладе впервые был выдвинут лозунг, пропагандируемый Линь Бяо, — «четыре на первое место». Впоследствии историки КНР расценивали его как «извращение материализма», справедливо считая, что этот лозунг нанес много вреда политической и идеологической работе в армии. «Линь Бяо использовал это совещание для оговора и клеветы, направленных против ответственных работников Главпура НОАК, повел совещание таким образом, что основное время было истрачено на их разоблачение и критику». В первоначальном проекте два решения были связаны в одно. Решение о товарище Тань Чжэне выступало как часть решения «Об усилении политико-идеологической работы в армии». Но затем Линь Бяо их разделил на два самостоятельных решения.

Однако на этом дело не закончилось. В решении «Об ошибках тов. Тань Чжэна» выражалась надежда на то, что последний впоследствии в ходе упорядочения стиля в учреждениях Главпура и дальше «будет продолжать заниматься самокритикой».

С 25 октября 1960 г. по 15 января 1961 г. Главпур созвал расширенное заседание своего парткома для осуществления «упорядочения стиля» в своих структурах, на котором продолжали проводиться «разоблачения» и «критика» Тань Чжэна. На этих проработках всплыли новые «материалы». К примеру, начальник управления пропаганды Главпура считал, что взгляд Линь Бяо на идеи Мао Цзэдуна как на «вершину» марксизма-ленинизма пропагандировать не стоит. Причем эти слова Линь Бяо были выброшены из «Записи высказываний маршала Линь Бяо о политико-воспитательной работе», изданной в октябре 1960 г. Главпуром. Впервые эти слова были вставлены в текст брошюры, изданной «Жэньминь чубаньшэ» только в 1964 г. Далее, в молодежный журнал «Чжунго циннянь» была послана статья «Участие товарища Линь Бяо в операциях в Северо-восточном Китае», где говорилось о Линь Бяо как о «гениальном полководце», воспевались его заслуги и подвиги. Эта статья была положена под сукно, так как в то время считалось неприличным воспевать подвиги кого-либо, кроме Председателя Мао. Такие действия на совещании расценили как «антипартийные» преступления, как выступление направленное против Линь Бяо.

Критика в отношении Тань Чжэня стала намного резче, чем на предыдущем совещании. К примеру, если раньше говорилось, что Тань Чжэн «не поднимает высоко великое знамя идей Мао Цзэдуна», то сейчас утверждалось, что «он выступает против идей Мао Цзэдуна», что он член «антипартийной группы».

На совещании подверглись критике также руководители управления пропаганды и организационного управления Главпура, начальник секретариата этого ведомства, главный редактор издательства «Цзефанцзюнь бао», как осуществлявшие «антипартийную сектантскую деятельность». Было принято решение подвергнуть их партийным взысканиям. В феврале 1961 г. Тань Чжэн был выведен из состава постоянного комитета Военного совета ЦК КПК, понижен в должности до заместителя начальника Главпура. А на 10-м пленуме ЦК КПК в сентябре 1962 г. он был выведен из состава Секретариата ЦК КПК, а затем снят со всех военных постов.

В докладе на имя ЦК КПК, Мао Цзэдуна и Военного совета ЦК о работе по «упорядочению стиля», проведенного в Главпуре от 30 января 1961 г. говрилось, что «тов. Тань Чжэн выступил против партии, против Председателя Мао, против идей Мао Цзэдуна». Он сам не поднимал высоко знамя идей Мао Цзэдуна и не позволял другим поднимать это знамя. Он выступал против того, чтобы «считать идеи Мао Цзэдуна компасом» во всякой работе, в политике осуществлял «правый уклон», в различных политических кампаниях часто не выполнял указаний ЦК КПК и Председателя Мао, в строительстве армии «упорно отстаивал буржуазную военную линию Пэн Дэхуая, сопротивлялся руководству Военного совета ЦК КПК и товарищу Линь Бяо, осуществлявшим борьбу против Пэн Дэхуая и Хуан Кэчэна» и «противодействовал новому Военному совету ЦК КПК и тов. Линь Бяо, что в действительности означало сопротивление ЦК КПК и Председателю Мао Цзэдуну».

Анализ материалов расширенного совещания Военного совета ЦК КПК и резолюция ЦК КПК от 20 октября 1960 г. показывают, что политико-идеологические решения по армии поддерживались ЦК партии и не были какими-то келейными документами, выработанными лишь Линь Бяо за спиной ЦК ради своих корыстных целей, как это иногда пытаются представить в КНР. В частности, в резолюции ЦК КПК положительно оценивались «стиль «три и восемь», «призыв выше поднимать красное знамя идей Мао Цзэдуна», «должным образом овладевать идеями Мао Цзэдуна», «ставить во главу угла во всей работе идеи Мао Цзэдуна», нашедшие свое место в решении совещания.

ЦК КПК считал, подчеркивалось в резолюции, что вопросы, выдвинутые в решении совещания, являются «своевременными» и «правильными». «Это решение является компасом не только в политико-идеологической работе в армии и ее строительстве, — говорилось в резолюции, — но его основной дух может использоваться во всех партийных организациях, административных, гражданских учреждениях, а также в учебных заведениях, предприятиях и ведомствах».

После резкой критики главного редактора армейской газеты «Цзефанцзюнь бао» и его смещения, она, начиная с 1961 г. из номера в номер стала публиковать в качестве своеобразного эпиграфа изречения Мао Цзэдуна с тем, чтобы они переписывались и пропагандировались в виде лозунгов и транспарантов. Начала внедряться практика, в соответствии с которой военнослужащие должны были вырезать из газет изречения Мао Цзэдуна и изготовлять из них самодельные цитатники.

По указанию Линь Бяо Управление пропаганды Главпура НОАК приняло решение об издании «подборки из работ Мао Цзэдуна», состоящей из 12 статей и 10 отрывков. Такой материал должен был иметься в каждой роте для их «творческого изучения и применения».

Кампания за внедрение стиля «три и восемь» к весне 1961 г. стала перерастать в движение рот «четырех хорошо» (под этим подразумевалось достижение хороших результатов в четырех областях: идейно-политической работе, соблюдении стиля «три и восемь», боевой подготовке и налаживания быта личного состава). Одновременно стало активно насаждаться движение за звание «боец пяти хорошо», начатое еще в мае 1958 г. в соответствии с директивой Главпура, в ходе которого каждый должен был «переделывать себя», «беря за образец Председателя Мао», «читать книги Председателя Мао», «слушать все, что говорит Председатель Мао», «поступать в соответствии с его указаниями», «сделаться его хорошим бойцом». Для активизации движения «боец пяти «хорошо» в роты были направлены более 50 тыс. кадровых военных работников. С 18 октября по 4 ноября 1961 г. в Пекине Главпур провел совещание с целью подведения итогов деятельности политорганов по политической работе в армии. Выступавший на совещании заместитель начальника Главпура Сяо Хуа подвел итоги политической работы в войсках и кампании за создание рот «четырех хорошо» за год.

Сяо Хуа выдвинул «10 принципов политико-воспитательной работы в частях», подчеркнув, что «в качестве компаса следует брать идеи Мао Цзэдуна, крепче ухватиться за воспитание армии в духе творческого изучения идей» Председателя, что «это является центральным звеном политической работы в частях». На совещании были приняты «Четыре положения по политической работе в частях», составленные реорганизованным Главпуром НОАК. Эти положения затем были утверждены ЦК КПК и распространены в качестве официальной директивы для всей армии. На основании этого документа создавался институт политических инструкторов, политическую работу в ротах должны были вести политработники рот, партийные ячейки, комсомольские организации и военные революционные комитеты. К концу 1961 г., по данным Главпура, более 5 тыс. рот НОАК было присвоено звание «Рот пяти «хорошо», более 400 тыс. солдат было присвоено звание «боец пяти «хорошо». В армии стали широко пропагандироваться установки Линь Бяо «четыре на первое место». В январе 1962 г. Линь Бяо вновь отмечал, что «идеи Мао Цзэдуна в любой работе всегда должны ставиться на первое место, что они играют решающую роль».

В армии продолжались крупномасштабные чистки и «упорядочение», санкционированное сверху. С июля 1960 г. по февраль 1961 г. в НОАК было «упорядочено» 82% всех армейских партячеек. Проверка 20 тыс. партийных ячеек в армии, проведенная уже после «упорядочения», показала, что 5% их все еще не удовлетворяли выдвигаемым сверху требованиям.

На Всеармейском совещании по работе с молодежью, проходившем в Пекине с 31 января по 9 февраля 1962 г., выражалось недовольство действиями армейского комсомола. В процессе чисток в НОАК было «упорядочено» более 70% комсомольских организаций. К этому времени помимо министра обороны КНР Пэн Дэхуая освободили от занимаемых должностей три его заместителя, общее число заместителей министра было доведено до 10 человек. Произошли изменения в Военном совете ЦК КПК, из 10 его членов семеро поддерживали Мао Цзэдуна и Линь Бяо.

В то время, как Линь Бяо, опираясь на решения Лушаньского пленума 1959 г. проводил чистки в армии и насаждение там «идей Мао Цзэдуна», Кан Шэн, опиарясь на эти же документы, решил заняться чистками в философских и литературных кругах.

Сразу же после пленума Кан Шэн решил продолжить борьбу с Ян Сяньчжэнем. Однажды ноябрьским вечером 1959 г. Кан Шэн позвонил ему и пригласил к себе. Как вспоминал Ян, когда он приехал к Кан Шэну, тот был с Чэнь Бода и ждали заведующего Орготделом ЦК Ань Цзывэня.

— Говорят, что товарищи из Фушуньской и Хэнаньской партийных школ осуществляли осмотр Центральной партийной школы и ты выступил перед ними, было ли такое дело? — спросил хозяин гостя.

— Да, было — ответил тот.

Больше Кан Шэн ничего не сказал по данному делу. Однако на следующий день в отсутствие Ян Сяньчжэня он собрал членов парткома Центральной партийной школы и начал критиковать Яна: «Пэн Дэхуай на Лушаньском совещании открыто выступил против «трех красных знамен», — говорил он, — и Ян Сяньчжэнь в Лушани выступил против «трех красных знамен»³⁴³.

По данным Ян Сяньчжэня, он подвергался массовой критике в течение семи—восьми месяцев (с ноября 1959 г. по июль 1960 г., и в конце концов был вынужден написать материал с «самокритикой»: «Приношу повинную перед партией», лишь после чего Кан Шэн дал указание прекратить критику Яна³⁴⁴. Но как стало ясно чуть позже — ненадолго.

В этот период Кан Шэн в своих выступлениях стал больше акцентировать внимание на обострении классовой борьбы в деревне. Характерно в этом отношении его выступление конца 1959 г. перед китайскими учащимися, вернувшимися после учебы в Советском Союзе. Выступив перед ними с кратким обзором десятилетней истории КНР, он доказывал, что классовая борьба в Китае существует, что она не затухает, как думают некоторые, хотя и развивается циклически. В качестве примеров он приводил начало периода первой пятилетки, когда возникло дело «антипартийной группы Гао Гана (Жао Шуши», и начала второй, когда появившийся правый оппортунизм предпринял контратаку на КПК³⁴⁵.

С этого времени Кан Шэн почти постоянно входит в состав делегаций, направлявшихся в СССР и страны Восточной Европы. Видимо, Мао Цзэдун рассчитывал таким образом получать дополнительную информацию о процедуре ведения переговоров и точках зрения участников китайской делегации, при этом Кан Шэн присматривал и за главами делегаций — обычно это были Дэн Сяопин, Чжоу Эньлай, Лю Шаоци, Чэнь И, Пэн Чжэнь. Кан Шэн не терял времени даром, собирая, как он считал, «компромат» на этих деятелей и для себя, рассчитывая воспользоваться им в дальнейшем в подковерной борьбе за власть.

Так, в январе 1959 г. он был в составе делегации КПК, возглавляемой Чжоу Эньлаем, на внеочередном ХХI съезде КПСС и участвовал в церемонии возложения венков к Мавзолею Ленина и Сталина.

В сентябре того же года Кан Шэн в составе делегации выехал в Москву для подписания китайско-советского соглашения об экономическом сотрудничестве. В начале 1960 г. он выехал в составе наблюдателей вместе с заместителем министра иностранных дел с У Сюцюанем на совещание Политического консультативного совета стран (участницВаршавского Договора в Москву. На совещании 4 февраля он выступил с докладом о современном международном положении. В середине июня он в составе делегации КПК, возглавляемой Пэн Чжэнем, вылетел для участия в III съезде РРП в Бухарест. 5 ноября 1960 г. в составе делегации, возглавляемой Лю Шаоци, Кан Шэн вылетел в СССР на празднование 43-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Участвовал в церемонии праздника, а затем принял участие в Совещании представителей коммунистических и рабочих партий, состоявшемся в Москве в ноябре 1960 г. В составе этой делегации были также Дэн Сяопин, Пэн Чжэнь, Ху Цяому, Ляо Чэнчжи. В мае 1961 г. он в составе делегации КПК, возглавляемой Первым секретарем компартии КПК автономного района Внутренней Монголии Уланьфу, выехал в Париж для участия в ХVI съезде ФКП. В сентябре 1961 г. в составе партийной делегации, возглавляемой Дэн Сяопином, участвовал в IV съезде Трудовой партии Кореи, а также принимал участие в обмене ратификационными документами к Китайско-корейскому договору о дружбе и взаимопомощи. В октябре 1961 г. в составе делегации, возглавляемой Чжоу Эньлаем, участвовал в работе ХХII съезда КПСС, вместе с ним были Пэн Чжэнь и член ЦК КПК, первый секретарь комитета КПК провинции Гуандун Тао Чжу.

Политика «большого скачка» и «борьбы с правым уклоном» привела страну к глубокому экономическому и политическому кризису. От авантюристической политики «трех красных знамен» пострадало все население страны, было подорвано ее народное хозяйство. Выполнение второго пятилетнего плана было сорвано. Национальный доход ежегодно падал в среднем на 3, 1%, производительность труда на промышленных предприятиях госсектора — на 5, 4%, показателем сельскохозяйственного производства ежегодно снижались, нехватка продовольствия заставляла крестьян уменьшить почти вдвое поголовье скота.. Реальная заработная плата рабочих и служащих, которая была и так минимальной, снизилась на 30%, процветала инфляция, росли цены, образовался огромный дефицит в бюджете страны. По официальным китайским данным реальный уровень жизни рабочих и служащих снизился на 30%. Средний уровень потребления в деревнях зерновых упал с 409 цзиней (1 цзинь (0, 5 кг) в 1957 г. до 312 в 1960 г. Усилился голод, в результате которого смертность в КНР стала резко возрастать и перекрыла показатели 1949 г.

Весной 1958 г. в Китае стала по закрытым каналам распространяться информация, что Мао Цзэдун готовится покинуть пост Председателя КНР и остаться только на посту Председателя партии. «Это даст мне возможность высвободить время для выполнения дел, которые от меня требует партия, это также соответствует состоянию моего здоровья», — заявил Мао и просил подготовить к этому население. Так говорилось в одном из закрытых партийных документов. Там же отмечалось, что на эту просьбу он получил согласие Политбюро ЦК КПК (видимо, в феврале 1958 г.). Объявление о предстоящем уходе с поста главы государства, очевидно, следовало расценивать не только как акт «самокритики» Мао Цзэдуна, но и как возможность руководителям «второй линии» выйти на «первую линию» и самостоятельно принимать важнейшие политические решения с целью вывода страны из кризиса. В середине апреля 1959 г. в Пекине должно было состояться пленарное заседание Всекитайского собрания народных представителей второго созыва — главного законодательного органа страны — для решения этого вопроса. В соответствии с инструкциями ЦК КПК на данном форуме была окончательно принята отставка Мао Цзэдуна с поста Председателя КНР и проведены выборы нового Председателя. Им стал Лю Шаоци. Председателем Постоянного комитета ВСНП был избран маршал Чжу Дэ, а заместителями Лю Шаоци, Сун Цинлин и Дун Биу. Официальное сообщение об этом было весьма сдержанным, газеты опубликовали его на последней полосе. До этого в КНР был лишь один Председатель. Многие из зарубежных официальных лиц называли Председателя КНР на западный манер президентом, и Мао это очень нравилось. Мы знаем, что титулы в Китае всегда имели огромное значение. Тот факт, что кроме Председателя КПК Мао Цзэдуна Председателем КНР стал еще и Лю Шаоци, трагически сказался на судьбе последнего не без активной, как увидим помощи Кан Шэна.