Дело» Чжан Кэциня 5 страница

Не мог пройти мимо этого вопроса Мао Цзэдун и в своей апрельской 1956 г. работе «О десяти важнейших взаимоотношениях».

«В Советском Союзе те, кто превозносил Сталина до небес, — писал он, — теперь вдруг стараются отправить его в преисподнюю. У нас в стране тоже нашлись люди, которые пошли по их стопам. ЦК нашей партии считает, что ошибки у Сталина составляют 30%, а заслуги — 70, что в целом он остается великим марксистом. В духе этой оценки и была написана статья «Об историческом опыте диктатуры пролетариата». Оценка с соотношением 3: 7 является более или менее подходящей. В отношении Китая Сталиным был допущен ряд ошибок… Несмотря на это, мы все же считаем, что ошибки у него составляют 30%, а заслуги — 70. Это справедливо»²⁸².

29 декабря 1956 г. «Жэньминь жибао» опубликовала редакционную статью «Еще раз об историческом опыте диктатуры пролетариата», написанную после обсуждения вопроса о Сталине на очередном расширенном заседании Политбюро ЦК КПК. Сравнивая ее с предыдущей, апрельской, можно заметить смещение некоторых акцентов по ряду вопросов, в том числе по поводу ошибок Сталина и культа личности. Обе статьи, утверждается в «Кратком словаре истории КПК», отражали взгляды Мао Цзэдуна²⁸³. Историк Чжоу Чжэнь в статье «Несколько вопросов относительно УШ съезда КПК» добавляет, что они «собственноручно редактировались Мао Цзэдуном».

В марте 1957 г. Кан Шэн, сравнивая эти две редакционные статьи, отмечал, что «в основном они тождественны, однако имеются и некоторые различия», и заявил, что если в первой статье рассматривался вопрос о культе личности, то во второй «уже отсутствует даже сам термин»²⁸⁴. Далее Кан Шэн откровенно заявил, что «лозунг так называемой борьбы против культа личности не соответствует реальной действительности, он является антинаучным, более того — ошибочным». Комментируя данное высказывание Кан Шэна, современные китайские историки пишут, что он «свалил в одну кучу вопросы выступления против культа личности и выступления против руководства партии, проблему борьбы с культом личности и проблему полного отрицания заслуг Сталина»²⁸⁵.

В хунвэйбиновской прессе мая 1967 г. приводилось выступление Дэн Сяопина от 12 января 1957 г. в Пекинском университете Цинхуа. Там давалась оценка редакционной статьи «Жэньминь жибао» от 29 декабря 1956 г. «Некоторые люди могут сказать, что в Китае все в порядке, — говорил он, — что мы не совершили подобных ошибок [речь идет о культе личности. — В. У. ], фактически же и мы совершили немало ошибок… и нам не следует особенно хвастаться».

После выступления Кан Шэна практически прекратилось, за редким исключением, обсуждение проблем культа личности на страницах центральной и местной печати, все реже о них говорили и китайские руководители.

Уже в первые годы пятилетки выявилось острое противоречие между потребностями принятой программы индустриализации и крайне скромными возможностями сельского хозяйства как источника накоплений, поставщика товарного зерна и сырья для легкой промышленности. Складывалось все более напряженное положение в сфере снабжения населения городов продовольствием и легкой промышленности сырьем. Естественно, все это создавало серьезные трудности для реализации программы индустриализации. В этих условиях делались шаги к ликвидации возникших противоречий методами резкого ускорения темпов социалистических преобразований, в первую очередь кооперирования деревни на отсталой материальной базе.

В 1953 г. КПК приняла одно за другим два постановления по проблемам кооперирования сельского хозяйства. Первое — весной («Постановление ЦК КПК о развитии сельскохозяйственных производственных кооперативов» (его проект был готов еще в декабре 1951 г., однако из-за разногласий о формах организации и перспектив трудовой взаимопомощи дорабатывался до 1953 г.), в котором акцент делался на объединение единоличных крестьянских хозяйств в группы трудовой взаимопомощи и производственные кооперативы. Однако уже второе постановление, принятое в декабре, нацеливало на ускорение процессов кооперирования. В ЦК КПК был специально создан отдел по работе в деревне, возглавляемый заместителем премьера Госсовета Дэн Цзыхуем, который должен был следить за движением в деревне и контролировать его. Аналогичные отделы были созданы в региональных бюро ЦК КПК и провинциальных парткомах. Число бригад взаимопомощи и кооперативов низшей ступени росло как грибы после дождя. В связи с тем, что только за один год число кооперативов увеличилось на 350 тыс. и в их работе возникло много проблем, в ряде мест встал вопрос об их дееспособности, вновь стала звучать критика о «забегании вперед». Встала сложная задача укрепления этих кооперативов. Все кооперативы были разделены на три категории. В зависимости от того, как у них шли дела, — хорошо, посредственно или неважно, они назывались, соответственно, кооперативами первой, второй или третьей категории. Ставилась задача усилить уже имеющиеся кооперативы первых двух категорий, создав тем самым основу для их дальнейшего распространения.

Дэн Цзыхуй, в отличие от некоторых «горячих голов» в руководстве КПК, пытался вести преобразования по плану, не создавать кооперативы без подготовки, без определенной материальной базы, дабы не опорочить саму идею кооперировании крестьянства. В этом начинании его поддерживали Лю Шаоци, Чэнь Юнь, Дэн Сяопин. Было решено пойти на «упорядочение» кооперативного движения и сосредоточить все силы на укреплении имеющихся кооперативов и сокращении их количества там, где это необходимо. Эта политика получила в Китае название «приостановления, сокращения и развития». В результате «упорядочения» было распущено более 26 тыс. кооперативов (15 607 в Чжэцзяне, более 4 тыс. (в Шаньдуне и около 7 тыс. (в Хэбэе). (В ходе «культурной революции» в китайской прессе, контролировавшейся Кан Шэном и «четверкой», говорилось, что «за два месяца с небольшим во всей стране было распущено 200 тыс. кооперативов»²⁸⁶), однако по признанию Бо Ибо, эта цифра была фальсифицирована почти в 10 раз. По событиям в Чжэцзяне, где было распущено больше всего кооперативов, Дэн Цзыхуй поручил своему недавно назначенному заместителю Чэнь Бода поехать к Мао Цзэдуну и доложить обстановку. Политика роспуска кооперативов вызывала резкое недовольство Мао Цзэдуна и всех тех, кто выступал за их быстрое наращивание («чем больше обобществления, — считал Мао, — тем больше социализма»). Они начали резко критиковать своих оппонентов, и прежде всего Дэн Цзыхуя, Ли Фучуня и Бо Ибо, называя их «традиционалистами» и «правыми оппортунистами», требуя резко ускорить темпы кооперирования. Под давлегнием этой критики Отдел ЦК КПК по работе в деревне выдвинул план увеличения их числа к весне 1956 г. до одного миллиона, утвержденный на заседании Политбюро ЦК КПК. Во время его обсуждения Лю Шаоци подчеркнул, что «по достижении цифры в один миллион слегка прикроем двери, подождем, когда середняки сами постучаться в двери» кооператива. Однако Мао Цзэдуну этот план явно не понравился, он потребовал увеличить цифру в два раза, доведя число кооперативов до 1, 3 млн, назвав сотрудников Отдела ЦК КПК по работе в деревне «правыми консерваторами и оппортунистами». На совещании секретарей парткомов провинциального уровня, созванном 31 июля 1955 г., Мао Цзэдун обрушился с критикой на Дэн Цзыхуя, Бо Ибо, Ли Фучуня и их сторонников, назвав их «правыми уклонистами». На 6-м расширенном Пленуме ЦК КПК в октябре 1955 г. все подвергшиеся резкой критике во главе с Дэн Цзыхуем как «правые оппортунисты», «правые консерваторы», вынуждены были выступить с «самокритикой». С основным докладом на пленуме выступил по поручению Мао Цзэдуна Чэнь Бода. В нем он изложил подход Мао Цзэдуна к вопросу о темпах преобразований, из которого следовало, что в 1957 г. в кооперативах должно насчитываться свыше 50% хозяйств крестьян всей страны (напомним, что по пятилетнему плану рассчитывали охватить кооперативным движением только одну треть). В результате политического нажима, ставшего следствием острой критики «правого оппортунизма», наметки плана кооперирования были пересмотрены в сторону их ускорения. Если по первоначальным расчетам на кооперирование отводилось 18 лет, то по новым установкам оно должно быть завершено всего за семь лет. В действительности темпы кооперирования оказались еще выше. К концу 1956 г. число крестьянских дворов, вступивших в кооперативы, по всей стране достигло 96, 3%. При этом подавляющее большинство — 87, 8% крестьянских дворов от этой цифры состояли в кооперативах высшего типа (так называемых «социалистических»). Китайские историки делают вывод, что летом 1955 г. «взгляды Мао Цзэдуна на темпы кооперирования резко поменялись, что привело к «забеганию вперед», к дискредитации кооперативного движения в глазах значительных слоев крестьянства.

Стремительный процесс кооперирования в сельском хозяйстве оказал влияние на ускорение темпов кооперации кустарной промышленности. В конце 1955 г. было выдвинуто требование о завершении ее в целом в течение двух лет. Уже к концу 1956 г. членами кооперативов кустарной промышленности состояли 91, 7% общего количества ремесленников и кустарей.

Под воздействием стремительного роста количества сельскохозяйственных кооперативов страну захлестнула очередная кампания повсеместного создания государственно-частных отраслевых предприятий в капиталистическом промышленно-торговом секторе. В ноябре 1955 г. Политбюро ЦК КПК приняло решение об ускорении этого процесса и сплошном преобразовании частнокапиталистической промышленности и торговли в течение двух лет. Оно предусматривало переход частных предприятий в масштабах всей страны под непосредственное управление государственных компаний, выплату капиталистам за принадлежащие им средства производства 5% годовых отчислений от их капитала в течение семи лет (фактически выплата была приостановлена только в 1966 г.) и предоставление им высокооплачиваемой работы. К концу 1956 г. 99% частных фабрик и 82, 2% частных магазинов стали смешанными государственно-частными предприятиями. Таким образом, существенное ускорение преобразований со второй половины 1955 г. вплоть до 1956 г. («малый скачок»), как отмечают китайские историки, «явилось результатом перегибов в практической работе».

Последствия радикальных экономических преобразований привели к нестабильности и росту социальной напряженности в китайском обществе. Возникшие сложности с зерном вынудили руководство страны в октябре 1953 г. принять постановление об осуществлении плановых централизованных закупок и поставок и снабжения зерном. Осуществление централизованных закупок и сбыта зерна было нацелено на ограничение частной торговли, на запрещение всех без исключения свободных хозяйственных операций с зерном, разрешалось лишь ведение комиссионной торговли от имени государства. Такие меры, как введение обязательных поставок в деревнях и карточное распределение в городах, осуществление строжайшего контроля за частной торговлей, должны было разрешить проблему нехватки зерна. В 1954 г. были введены также централизованные закупки хлопка и продажа хлопчатобумажных тканей. Тогда же в результате чрезмерного увеличения объема государственных закупок зерновых возникла напряженная ситуация, вызвавшая резкое недовольство крестьян, в связи с чем в 1955 г. объем закупок был несколько сокращен. Во второй половине 1956 г. во многих городах была отмечена нехватка продовольствия, мяса и товаров повседневного спроса. Учащиеся, рабочие и демобилизованные военнослужащие сталкивались с большими трудностями при поступлении в учебные заведения или на работу. В Шанхае социалистические преобразования частной промышленности привели к снижению заработков рабочих, потере некоторых льгот. Согласно неполным статистическим данным, с сентября 1956 по март 1957 г. в стране прокатилась волна забастовок, в которых участвовали более 10 тыс. рабочих. Только в Шанхае крупные «беспорядки» охватили 587 предприятий, на которых были заняты около 30 тыс. рабочих. Свыше 10 тыс. студентов прекратили занятия, требуя удовлетворения выдвигаемых ими требований. После завершения летней страды во многих сельских районах начались волнения крестьян, требовавших права выхода из кооперативов и недовольных нехваткой продовольствия Интеллигенция открыто критиковала недостатки и ошибки в деятельности КПК и правительства, а также стиль работы руководящих кадров в ходе провозглашенной политической кампании «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». В такой обстановке руководство КПК принимает решение о начале кампании за «упорядочение стиля» и «борьбы против правых». К концу завершения этих кампаний 410 тыс. членов партии (6, 3 % от всех членов КПК) были исключены из ее рядов, количество репрессированных «правых» и тех, в чей адрес был брошен клич «об углублении поиска», достигло 550 тыс. человек. Как отмечают сегодня китайские историки, среди тех, кто был причислен к «правым элементам», лишь незначительное меньшинство выступало против партии и социализма. Многие просто высказывали свои правильные критические замечания по поводу деятельности КПК и руководящих кадров.

В начале 1956 г. ЦК КПК обнародовал проект «Основных положений развития сельского хозяйства КНР на 1956—1967 годы» и выдвинул курс на ускоренное строительство социализма, разработанный Мао Цзэдуном и основанный на принципе «Больше, быстрее, лучше и экономнее». Чжоу Эньлай, который первоначально поддерживал данную стратегию ускоренного развития, в условиях все более обостряющейся напряженной ситуации в области финансовых и материальных ресурсов, вызванных постоянным и неоправданным увеличением показателей, был против выдвинутого лозунга «о досрочном осуществлении индустриализации», призывая исходить из реальных возможностей страны. На совещании ЦК, проходившем в мае 1956 г. под Председательством Лю Шаоци, был выработан курс «одновременной борьбы с консерватизмом и необоснованным забеганием вперед». Он содержался в докладе Си Сяньняня на 3-й сессии ВСНП 1-го созыва и был принят в июне 1956 г.

Начиная подготовительную работу к созыву VIII съезда КПК, Лю Шаоци, который должен был выступать на форуме с основным докладом, решил заслушать представителей большинства экономических ведомств страны. Об этом он доложил на заседании Политбюро ЦК КПК 5 декабря 1955 г. И уже с 7 декабря 1955 г. по 8 марта 1956 г. такие встречи с представителями 34 министерств и ведомств состоялись. Часто на таких заслушиваниях были Чжоу Эньлай (чаще всех), Чэнь Юнь, Дэн Сяопин, Бо Ибо и другие. Когда приехавший в столицу Мао Цзэдун узнал об этом от Бо Ибо, он также захотел присоединиться и заслушивал подобные сообщения отдельно от всех в течение более двух месяцев. На основании этих материалов Мао Цзэдун подготовил доклад «О десяти важнейших взаимоотношениях», с которым он выступил на расширенном заседании Политбюро ЦК в апреле. Затем этот доклад был зачитан 2 мая 1956 г. на Верховном государственном совещании. Десять вопросов (или десять важнейших взаимоотношений), о которых шла речь в докладе, с одной стороны, явились результатом обобщения опыта КНР и изучения тех проблем, которые возникли перед страной в ходе строительства, а с другой стороны, попыткой извлечь уроки из практики Советского Союза. Мао Цзэдун подчеркивал, что в вопросах теории марксизма-ленинизма «мы должны изучать все, что относится к всеобщей истине, при сем изучать в сочетании с конкретными условиями Китая. Было бы нелепо механически следовать каждой фразе, в том числе и марксовой». Касаясь зарубежного опыта, он призывал не отбрасывать его огульно, без анализа, но и не копировать механически. «Особого внимания заслуживают и выявившиеся недавно в Советском Союзе недостатки и ошибки в строительстве социализма, — заявил он. (Ведь никому из нас не хочется делать тот крюк, который был совершен Советским Союзом, не правда ли?» Таким образом, с помощью данного документа Мао Цзэдун пытался выработать и определить собственный, китайский путь индустриализации и построения социализма, отличный от советского и исключающий те ошибки и зигзаги, которые имели место у СССР. Что из этого «благого» намерения получилось, красноречиво говорит вся история КНР с периода «большого скачка» до окончания «культурной революции» и смерти Мао Цзэдуна.

Приближалось лето 1956 года. Шла активная подготовка к открытию VIII съезда партии, Кан Шэн также готовился к нему, но по-своему. Он считал, что как член Политбюро 7-го созыва должен весомо выступить на съезде, привлечь к себе внимание делегатов и участников съезда, чтобы попытаться сохранить за собой место в новом составе Политбюро ЦК КПК. Однако последние шесть лет он был не у дел, оторвался от «большой политики», а на старом капитале, на «яньаньском опыте» в новых условиях войти в Политбюро ЦК было бы трудно, тем более, что многие из делегатов были в Яньани и о его «деятельности» там хорошо знали.

После длительных раздумий Кан Шэн сел в машину и направился в западную часть Пекина. Недалеко от Ихэюаня — летней императорской резиденции маньчжурских правителей — машина остановилась. Кан Шэн вышел и через несколько минут оказался в Центральной партийной школе. Вскоре в сопровождении директора школы он прошел в зал заседаний. Сказав несколько слов участникам заседания, гость подчеркнул, что «длительный период времени болел, оторвался от реальных дел и сегодня пришел к ним учиться».

В партшколе Кан Шэн провел два дня, затем пригласил к себе домой члена парткома школы и одновременно заместителя заведующего кафедрой философии Сунь Динго. Дома хозяин заявил, что уже давно хотел пригласить Суня к себе поговорить, так как оба они земляки-шаньдунцы. Они поговорили о древней литературе и искусстве, затем хозяин пригласил гостя к столу. Стол ломился от яств, было и спиртное: крепкий почти 70-градусный маотай в белой фаянсовой бутылке, на которой было каллиграфически выведено несколько иероглифов, говоривших о названии напитка и месте его изготовления, было выставлено также красное виноградное вино. После обильного ужина Кан Шэн попросил гостя подготовить ему тезисы выступления на VIII съезде, подчеркнув, что это должно оставаться в тайне. Гость согласился оказать эту любезность для своего земляка. Сунь серьезно отнесся к просьбе Кан Шэна и несколько суток усердно готовил тезисы. Ему и в голову не могло прийти, что со стороны Кан Шэна может быть сделана такая подлость, когда через одиннадцать лет, в самый разгар «культурной революции» весной 1967 г., тот, выступая перед хунвэйбинами Пекинского авиационного института, неожиданно заявит буквально следующее: «Некоторые из Центральной высшей партийной школы умышленно клевещут на меня, говоря, что тезисы, с которыми я выступил на VIII съезде, написаны мне большим тухлым яйцом (китайское ругательство. — В. У.), крупным бандитом и большим обманщиком Сунь Динго. Это чистой воды ложные слухи и грязная клевета… Разве я неграмотный и не знаю иероглифов, что и тезисов не могу написать, буду кого-то просить брать ручку? Этих вредных людей, злостно компрометирующих нас, необходимо до конца подвергнуть проверке, и рука при этом не должна дрогнуть»²⁸⁷. Это был смертный приговор для Сунь Динго.

Над подготовкой документов VIII съезда КПК начали работать загодя. Проект Основного доклада и нового Устава партии стали готовить еще в 1955 г. Проект Устава партии, составленный и отредактированный личным секретарем Мао Цзэдуна Ху Цяому, вчерне был готов, как утверждают сегодня историки КНР, к 20 октября 1955 г. Учитывая изменяющуюся обстановку в мировом коммунистическом движении, в нем уже отсутствовали фразы из Устава VII съезда КПК, где говорилось об «идеях Мао Цзэдуна» как теоретической основе партии. После этого проект редактировался и справлялся еще пять раз, перед тем как он был представлен участникам VIII съезда КПК.

Китайские историки в последнее время, полемизируя с неназванными зарубежными оппонентами (имеются в виду советские китаеведы, которые в своих работах утверждали, что «идеи Мао Цзэдуна» как теоретическая основа партии были вычеркнуты из Устава КПК после ХХ съезда КПСС и «секретного доклада» Хрущева с резкой критикой культа личности Сталина), пишут, что вычеркивание из проекта Устава «идей Мао Цзэдуна» не имело никакого отношения к ХХ съезду КПСС, выступившему с критикой культа личности, потому что китайский проект начал готовиться за пять месяцев до созыва ХХ съезда КПСС²⁸⁸.

Однако как пишет в своих мемуарах личный биограф и секретарь Мао Цзэдуна Ли Жуй, один сотрудник китайского МИДа рассказывал, что в «первоначальный проект документов VIII съезда были вписаны «идеи Мао Цзэдуна», однако после уроков ХХ съезда КПСС по критике культа личности Сталина «идеи Мао Цзэдуна» были выброшены из документов VIII съезда и Мао Цзэдун это близко принял к сердцу»²⁸⁹.

В протоколах допроса арестованного в годы «культурной революции» министра обороны КНР и члена Политбюро ЦК КПК, маршала Пэн Дэхуая (28 декабря 1966 г. — 5 января 1967 г.) приводится следующее его высказывание, которое опровергает точку зрения вышеприведенных китайских историков: «В 1956 г. во время работы VIII съезда КПК я предложил исключить [из Устава партии термин] «идеи Мао Цзэдуна» и сразу же получил согласие Лю Шаоци, который сказал: «Лучше все же исключить! Я против культа личности». В авторитетном китайском журнале «Данши яньцзю» были помещены отрывки из выступления Кан Шэна от 7 декабря 1959 г., относящиеся к позиции Пэн Дэхуая и Дэн Сяопина: «Разве не оказала влияния на некоторых наших членов партии критика культа личности, прозвучавшая на ХХ съезде КПСС? По-моему, утверждать, что критика культа личности не оказала никакого влияния на нас, значит идти против фактов… Товарищ Пэн Дэхуай сразу же выразил свои мысли во время обсуждения пересмотра Устава партии на УШ съезде КПК… Надо полагать, что некоторое число лиц выступило против культа личности Мао Цзэдуна! ²⁹⁰» Итак, у нас явно противоречивые данные по этому вопросу, но поверим историкам на слово, хотя партийные архивы этого периода в КНР не раскрыты до сегодняшнего дня.

В работе над подготовкой проекта устава участвовали также Лю Шаоци и Дэн Сяопин, а на последнем этапе подключился Мао Цзэдун, который, внеся всю основную правку, утвердил проект документа уже в окончательном виде.

Чэнь Бода было поручено подготовить проект «Резолюции УШ съезда КПК по политическому отчету», Ху Цяому (проект «основного политического отчета» съезду, с которым должен был выступить Лю Шаоци. Мао Цзэдун поручил также Чэнь Бода написать проект своей «Вступительной речи» при открытии съезда. Тот готовил ее два месяца, затем вновь переписывал и редактировал, однако сам остался не очень доволен текстом и был не уверен, понравится ли он Мао Цзэдуну. Через три дня после того как текст передали Мао Цзэдуну, его вернули с большой правкой. Чэнь Бода с головой ушел в работу по редактированию и доработке речи. После этого он сам отнес новый вариант Мао. Просмотрев новый вариант текста, Мао Цзэдун вновь был очень недоволен. Из-за невозможности, как считал Мао, использовать этот подготовленный Чэнь Бода вариант, он поручил написать новый текст своему второму секретарю (Тянь Цзяину. А Чэнь Бода подключили к подготовке «Основного политического отчета» съезду. Вместе с Чэнь Бода, ответственным за «Основной политический отчет», был и Ху Цяому. Последний также помогал редактировать Чжоу Эньлаю проект доклада «О предложениях по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства»²⁹¹.

15 сентября 1956 г. VIII съезд КПК начал свою работу. На съезд прибыли 1026 делегатов со всего Китая, более 50 иностранных делегаций, включая советскую во главе с А. И. Микояном.

Открывая съезд, Мао Цзэдун сказал: «За 11 лет, прошедших после УП съезда, мы полностью завершили буржуазно-демократическую революцию, а также добились решающей победы социалистической революции в большой стране с обширной территорией, с огромным населением и сложными условиями. …Задача нашего съезда состоит в том, чтобы обобщить опыт, накопленный за время после VII съезда, сплотить все силы внутри партии и вне страны, которые только можно сплотить, для борьбы за построение великого социалистического Китая».

Микоян поблагодарил КПК за «полное понимание и поддержку» мероприятий ЦК КПСС по разоблачению культа личности.

Вопрос о «культе личности» не мог не занять определенного места в материалах УШ съезда и в первую очередь в докладе Дэн Сяопина «Об изменениях в Уставе партии», сделанном 16 сентября 1956 г. «ХХ съезд КПСС дал убедительные разъяснения важнейшего значения неуклонного соблюдения принципа коллективного руководства и борьбы против культа личности, — говорил Дэн Сяопин. — Эти разъяснения оказали огромное влияние не только на КПСС, но и на другие коммунистические партии всех стран мира. Совершенно очевидно, что единоличное решение важных вопросов противоречит принципам партийного строительства в партиях, борющихся за коммунизм, и неизбежно приводит к ошибкам. Только связанное с массами коллективное руководство отвечает принципам демократического централизма в партии и способствует максимальному сокращению возможности допущения ошибок». В докладе было отмечено, что КПК «стоит за укрепление коллективного руководства, но это никоим образом не принижает роли личности». «Признавая народные массы творцом истории, марксизм никогда не отрицал роли выдающейся личности в истории; марксизм указывал лишь на то, что роль личности, в конечном счете, определяется известными общественными условиями, — заявил Дэн Сяопин. — Марксизм никогда также не отрицал роли вождей для политической партии… Их авторитет и опыт являются ценным достоянием партии, класса и народа. Мы, китайские коммунисты, особенно глубоко осознали это на своем собственном опыте. Конечно, такие вожди рождаются самим ходом народной борьбы и не могут быть самозванцами». Дэн Сяпин подчеркнул, что одна из важнейших заслуг ХХ съезда КПСС «заключается в том, что он раскрыл перед нами, к каким серьезным отрицательным последствиям может привести обожествление личности».

Чжоу Эньлай в своем докладе «О предложениях по второму пятилетнему плану» подчеркнул необходимость определения региональных темпов развития народного хозяйства с учетом потребностей и возможностей и разработки планов такого развития на более энергичной и одновременно устойчивой и надежной основе с тем, чтобы обеспечить относительную равномерность в росте национальной экономики. В принятых партийным съездом предложениях по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства КНР намечалось увеличить промышленное производство вдвое по сравнению с заданиями 1-й пятилетки, а продукции сельского хозяйства на 35%. Предполагалось по-прежнему концентрировать основные усилия на преимущественном развитии тяжелой промышленности; намечалось некоторое повышение удельного веса капиталовложений в легкую промышленность, что, несомненно, должно было способствовать сокращению существующего разрыва между этими областями, образовавшегося в годы 1-й пятилетки.

В резолюции съезда, принятой до докладу Лю Шаоци, указывалось, что если при наличии благоприятных условий недоучесть возможность развивать производительные силы Китая высокими темпами, это будет консервативной ошибкой; если же не учитывать различные объективные ограничения и установить слишком высокие темпы такого развития, это будет авантюристической ошибкой.

Кан Шэн выступил на заседании одной из секций, но широкого отклика его выступление в отличие от выступлений Лю Шаоци, Чжоу Эньлая, Чэнь Юня, Дун Биу, Дэн Сяопина, Чжу Дэ и Бо Ибо не получило. Его выступления нет в официозном трехтомном издании «Материалов VIII съезда Коммунистической партии Китая», сразу же после форума изданном на русском языке в Пекине.

27 сентября 1956 г., в последний день работы съезда, были проведены выборы в ЦК КПК. В состав Центрального Комитета вошли 97 членов ЦК. В том числе и Кан Шэн. Но он в этом и не сомневался, его более волновало то, пройдет ли он в состав нового Политбюро ЦК КПК, избранного на 1-м пленуме ЦК КПК. Его опасения оказались не напрасными, он был избран только кандидатом в члены Политбюро, то есть опустился на несколько ступеней ниже своей прежней партийной должности. Причем по списку он оказался даже после Чэнь Бода, которого недолюбливал, считая недалеким политиком. В яньаньский период, когда Кан Шэн был директором Института марксизма-ленинизма, Чэнь Бода был только одним из его слушателей. Справедливости ради следует сказать, что и Чэнь Бода недолюбливал Кан Шэна. Как-то он с презрением сказал: «Такой человек, как Кан Шэн, недостоин даже взгляда». Итак, яньаньского палача партии несмотря на то, что прошло уже более десяти лет, еще многие в партии не забыли и явно не желали видеть его в руководстве КПК. И выборы нового Политбюро ЦК КПК это наглядно продемонстрировали.

Руководство КНР пошло на ослабление рыночного регулировании со стороны государства, предоставление предприятиям определенной степени свободы в отношении закупок и сбыта, разрешения продажи на свободном рынке части сельскохозяйственной продукции после выполнения государственных заказов и обеспечения поставок. Произошло оживление свободного рынка. С учетом бытовавших еще в то время в обществе взглядов, будто увеличение количества единоличников наносит вред кооперации, «Жэньминь жибао» 21 декабря 1956 г. подчеркивала, что развитие частного кустарного промысла, с одной стороны, удовлетворяет потребности населения, увеличивает рыночную товарную массу, а с другой, способствует увеличению занятости городского населения. «Стране от этого только польза, — делала вывод газета, а не вред». КНР, испытывая острый недостаток в финансовых средствах, пыталась активно привлекать капиталы китайских эмигрантов (хуацяо, обещая, что их капиталовложения не будут подлежать конфискации в течение 100 лет.

Лю Шаоци заявил, что в КНР, где уже более чем на 90% преобладает социализм, допускается наличие нескольких процентов капитализма, и это вовсе не страшно. Чжоу Эньлай на совещании Госсовета КНР утверждал, что в ходе социалистического строительства не мешает в незначительных размерах сохранить частный сектор, который способствуя некоторому оживлению экономики, принесет свою пользу.