Глава II. Три кита современной криминалистики

В 1946 г. издательство Военно-юридической акаде-
мии Советской Армии выпустило в свет небольшую
брошюру С.М. Потапова " Введение в криминалистику".
С тех пор прошло свыше пятидесяти лет, а работа
Потапова все еще " на слуху"; она легла в фундамент
многих докторских и кандидатских диссертаций, бес-
численного множества монографий, статей, тезисов
выступлений, многие из которых так и остались в па-
мяти лишь самих авторов. А книжка Потапова продол-
жает свою научную жизнь, и упоминание ее все вновь
и вновь встречается на страницах журналов и книг.

Чем же объясняется столь завидное долголетие?
Здесь нет никакой тайны: Потапов посвятил ее одному-
единственному понятию, которое было у всех, как го-
ворится, на устах, но над сущностью которого он заду-
мался первым. Это понятие — идентификация, отожде-
ствление. По скромности он отвергал свой приоритет в
этой области, заявляя, что идентификацией задолго до
него занимался еще Бертильон; не чужды были ей и
Другие пионеры криминалистики. Но криминалисты сра-
зу же отметили, что предшественники Потапова хотя и
пользовались этим термином, но уподоблялись при этом
известному мольеровскому герою, который не подозре-
вал, что всю жизнь говорил прозой. Ни Бертильон, ни
Гросс, ни Локар, ни другие ученые-криминалисты кон-
Ца XIX — начала XX в. не задумывались над глубоким
смыслом термина " идентификация"; это был удобный
рабочий термин, обозначавший установление конкрет-
ного объекта, главным образом в системе криминали-
стической (уголовной) регистрации. Потапов же вышел
За рамки обыденного значения этого термина, он со-

48 Киминалистика: проблемы сегодняшнего дня
здал на его основе теорию идентификации, которая
долгие годы была чуть ли не единственной в фундамен-
те криминалистической науки.

Теория идентификации фактически стала первой
попыткой связать криминалистику с философией, по-
скольку базировалась на двух фундаментальных фило-
софских категориях — тождества и сходства. Еще це-
лых двадцать лет криминалисты довольствовались этой
попыткой, если не считать обязательного упоминания
о том, что единственным подлинно научным методом
криминалистики (как и вообще всякой науки) являет-
ся марксистский диалектический метод. Упоминание
это стало привычным, на нем не задерживался глаз,
как и на других идеологических догмах, на которых
были воспитаны люди моего поколения.

Конец 1960-х и 70-е гг. ознаменовались процессами
сближения философского и нефилософского знания как
следствия влияния научно-технического прогресса. В кри-
миналистике это проявилось в пробуждении интереса к
таким философским категориям, как случайность и необ-
ходимость, причина и следствие, и некоторым другим. И
тут по странному стечению обстоятельств возникла ситу-
ация, напоминающая историю с понятием идентифика-
ции: в самых разных сочетаниях, в самых разных аспек-
тах криминалисты стали широко использовать термин
" отражение", но очень редко задумывались над действи-
тельным значением этой философской категории для кри-
миналистики, над ее фундаментальной ролью как в тео-
рии, так и в практике приложения криминалистических
выкладок и рекомендаций.

Между тем формирование общей теории кримина-
листики неизбежно должно было привести к тому, что
именовалось в философской литературе " ленинской те-
орией отражения", о которой уже в те годы существо-
вало множество публикаций и целый ряд положений
которой успешно использовался и развивался не толь-
ко в философии, но и в других науках. Обратился к этой
проблематике в 60—70-х гг. и автор этих строк. В 1969 г.
вышла в свет написанная мною совместно с А.И. Винбер-
гом монография " Криминалистика и доказывание". В гла-
ве 4 этой книги — " Информация, криминалистика, до-

Глава II. Три " кита" современной криминалистики__49
называние" я впервые для себя попытался уяснить роль,
которую играет категория отражения в криминалисти-
ческой науке. Следующим шагом в этой области стала
работа " Ленинская теория отражения и методологичес-
кие проблемы советской криминалистики" (М., 1970), и,
наконец, некоторые результаты моих исследований
были изложены в главе совместной с А.И. Винбергом мо-
нографии " Криминалистика. Общетеоретические пробле-
мы" (М., 1973). Глава так и называлась: " Проблема отра-
жения и ее криминалистический аспект". Я пришел к
твердому убеждению, что концептуальная философская
категория отражения составляет философский, теорети-
ческий и практический фундамент криминалистики, что
эта категория охватывает фактически все направления
криминалистической науки и многие другие философ-
ские категории, используемые в ней.

Правда, не обошлось без пересмотра и некоторых
вошедших " в плоть и кровь" стереотипов. Занявшись ис-
ходными положениями теории отражения, я обнаружил,
что никакой подобной " ленинской" теории просто не су-
ществует. Действительно, в основе этой теории лежат
гениальные (этот эпитет вполне заслужен!) ленинские
догадки: в самом фундаменте материи лежит свойство,
родственное ощущению, — свойство отражения; отраже-
ние не существует без отражаемого; отражаемое богаче
отражения. Но это именно догадки; Ленин никогда не
претендовал на формирование (на их основе) теории;
произошло нечто похожее на " ленинский принцип не-
отвратимости наказания", который никогда Лениным не)
формулировался: фраза, которая легла в основу этого
" ленинского" принципа, начинается у него словами: " Дав- /
но уже сказано..." — и сказано вовсе не им.

Думается, что отнюдь не лишним будет еще раз
обратиться к категории отражения и попытаться свес-
ти воедино все ее ипостаси, имеющие значение для
криминалистической науки.