💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Профессиональная карьера

Каллас возвратилась в Нью-Йорк из Афин летом 1945 года, чтобы добиваться

достойной ее карьеры. Она не испытывала никакого страха, несмотря на личную

неустроенность, и позже говорила о своем переезде в Соединенные Штаты и о

разлуке с семьей и друзьями: " В двадцать один год, одна и без единого цента,

я взошла в Афинах на корабль, отплывающий в Нью-Йорк. Нет, я ничего не

боялась." Она встретилась со своим любимым отцом только для того, чтобы

узнать, что он живет с женщиной, которую она была не в силах переносить.

Доказательством того, что Каллас всю жизнь была крайне вспыльчива, явилась

пластинка, разбитая ею собственноручно на голове у этой женщины, после того

как мачехе не понравилось ее пение. Каллас провела следующие два года,

пробуясь на роли в Чикаго, Сан-Франциско и Нью-Йорке. Эдвард Джонсон из

нью-йоркского " Метрополитен-Опера" предложил ей ведущие партии в " Мадам

Баттерфляй" и " Фиделио". Что касается участия в " Баттерфляй", Каллас

вспоминает, что ее внутренний голос посоветовал ей отказаться от роли. Она

самокритично признавалась: " Я была тогда очень толстой - 210 фунтов. Кроме

того, это была не самая моя лучшая роль." Мария, никогда не колеблющаяся,

чтобы честно высказать свое мнение, объяснила свое решение так: " Опера

по-английски звучит слишком глупо. Никто не воспринимает это всерьез."

(" Life", 31 октября 1955 г.) Тем временем Каллас в Нью-Йорке подписала

контракт на выступления в Вероне, в Италии, в течение августа 1947 года,

дебютировав в " Джиоконде". В Вероне ею восхищался маэстро Туллио Серафин,

который стал ее руководителем на следующие два года. Он приглашал ее на роли

в Венеции, Флоренции и Турине. Судьба вмешалась, и дала Марии первый большой

шанс, когда ведущая певица в беллиниевских " Пуританах" заболела. Счастливый

случай сыграл свою роль, и ей предложили в качестве испытания колоратурную

партию в опере. Каллас всегда имела экстраординарную память и потрясла

музыкальный мир, блестяще выучив роль всего за пять дней.

Карьера Каллас продвигалась. Итальянское оперное общество приняло ее, и

она решила сделать Италию своим домом, местом, где она наконец была нужна и

желанна. В течение этого времени ее постоянно осыпал знаками внимания и

восхищения итальянский промышленник, которого угораздило быть еще и

фанатиком оперы - итальянский миллионер Джиованни Батиста Менеджини. Он был

бакалавром и был на двадцать семь лет старше нее. Всегда порывистая, Каллас

вышла замуж за Батисту меньше чем через год после знакомства - 21 апреля

1949 года. Он был ее менеджером, руководителем и компаньоном в течение

следующих десяти лет.

Каллас уже приняла обязательство выступать в Буэнос-Айресе, в Аргентине,

в течение 1949 года и оставила своего новоиспеченного мужа через день после

бракосочетания, чтобы закончить трехмесячное выступление в " Театро Колон".

Затем она открыла сезон " Нормой" в Мехико в 1950 году. Каллас была одинока в

этой стране третьего мира, где она испытывала острую нехватку близких

родственных или дружеских отношений. Одиночество и неустроенность достигли

апогея, и она все время ела для достижения психологического комфорта. В

начале 50-х Каллас стала очень массивной, и ее вес начинал становиться

препятствием для сценической карьеры. Ипохондрия не знала никаких границ. Ее

письма были заполнены заверениями в одиночестве и страхе. Она была постоянно

больна и ежедневно писала мужу: " Я должна признаться, что я заболела в этой

проклятой Мексике с момента приезда. Я не чувствовала себя хорошо ни единого

дня. " И позже: " Я побила собственный рекорд - 8. 30 утра, а я все еще не

могу заснуть. Я думаю, что скоро сойду с ума здесь, в Мексике."

Каллас была раздражительна, угрюма и постоянно больна фактически в каждом

городе, где она пела. Она была всегда своим самым строгим критиком, требуя

совершенствования, что приводило к борьбе со всеми директорами опер и с

большинством актеров, с которыми она работала. Каллас дебютировала в " Ла

Скала", спев " Аиду" в 1950-м. Именно здесь она была наконец признана

бесспорным талантом. Каллас была печально известна как певица, игнорирующая

традиционные шаги по лестнице успеха. Мария бессознательно решила, что она

лучшая и должна начинать с самой вершины, что раздражало женщин, которым

приходилось годами бороться за свои шанс, и все для того, чтобы их обошла

молодая дебютантка. Позиция Каллас была такова: " Или у вас есть голос, или у

вас его нет, и если у вас он есть, вы сразу начинаете петь ведущие партии."

Она официально была принята в труппу " Л а Скала" к открытию сезона 1951-го

года в этом великом театре. Это побудило журнал " Life? дать ей самую высокую

оценку, какую только можно дать оперной звезде: " Ее особое величие было

достигнуто в давно забытых, музейных произведениях, которые были вынуты из

нафталина только потому, что наконец-то нашлось сопрано, которое может это

спеть." И Говард Таубмэн из " New York Times" заявил, что она вернула прежний

блеск титулу примадонны.

К 1952 году вокальный гений Каллас достиг пика. Она пела " Норму" в

Королевской Опере " Ковент Гарден" в Лондоне. Как раз в это время пресса

начала издеваться над ее огромными размерами и весом. Некий критик написал,

что у нее ноги, как у слона. Она была потрясена и немедленно села на строгую

диету и потеряла сотню фунтов за восемнадцать месяцев. Ее муж рассказывал по

секрету, что она заразила себя глистами, чтобы стимулировать потерю веса.

Это подействовало. Рудольф Бинг пригласил ее на три представления " Травиаты"

в " Метрополитен-Опера" в сезоне 1952/1953 г. Она отказалась, потому что у ее

мужа не было визы. Это обозлило Бинга и положило начало десятилетней вражде

с человеком, которого вряд ли Каллас стоило иметь в качестве врага. Эта

конфронтация задержала ее дебют в Америке вплоть до представления " Нормы" в

Чикаго 1 ноября 1954 года. Каллас мгновенно стала сенсацией. Бинг признал

себя побежденным в отношениях с этой непостоянной звездой v, немедленно

начал переговоры о ее выступлении в " Метрополитен-Опера" Каллас впервые

спела Медею в " Л а Скала" в 1953 году, и ее трепетное исполнение принесло

этой относительно мало известной опере огромный успех. Дирижировал Леонард

Бернстайн, и он был восхищен ее талантом. Относительно ее исполнения он

сказал: " Публика была без ума. Каллас? Она была чистое электричество."

Бернстайн на всю жизнь стал другом и сторонником Каллас. Бинг подписал с

Марией контракт о ее дебюте в Нью-Йорке в " Норме" на открытии сезона

1956/1957 г. Каллас была блестяща, но это заключалось прежде всего не в ее

голосе или игре, а в ее стиле. Бернстайн сказал о ней:

" Она была не большая актриса, а великолепная индивидуальность."

Драматическое чутье Каллас и ее искрометный сценический талант отличали ее,

помогали ей менять мир оперы. Ее менеджер студии звукозаписи Джеймс Хинтон

подчеркивает сценическую жизненность Марии:

" Те, кто слышал ее только в записи.., не могут вообразить общую

театральную жизненность ее натуры. Как певица она очень индивидуальна, и

голос ее так необычен по качеству звучания, что легко понять, что не всякое

ухо может услышать это." (" Современная биография", 1956) Каллас часто

говорила: " Я помешана на совершенствовании" и " Я не люблю среднего пути".

" Все или ничего" было ее девизом. Каллас всю жизнь была трудоголиком и имела

обыкновение говорить: " Я работаю, поэтому я существую". Ее приступы

депрессии усиливались попытками похудеть и переутомлением, вызванными

нервным напряжением и ее этикой, заставлявшей работать на износ. Она

непрерывно искала средства от болезни и нервного истощения. Доктор Коппа

уверял ее: " Вы здоровы. У вас нет никаких отклонений, следовательно, вы не

нуждаетесь в лечении. Если вы больны, то это связано с вашей головой."

Постоянные приступы болезни вынуждали Каллас отменять многие

представления. Ее восторженная, но непостоянная публика упрекала ее за

подобные отмены. Британская пресса осудила " очередную забастовку Каллас" в

середине пятидесятых, когда она была обманута администрацией " Ла Скала"

(было объявлено, что она больна, в то время, как она пыталась исправить

ошибку в программе, допущенную производственной компанией). Затем она была

замешана в скандале в " Ла Скала", когда оставила сцену после первого акта

из-за болезни, в то время как в зале находился президент Италии. Это привело

к судебным процессам и проявлениям недовольства со стороны деятелей

итальянской сцены. Годами позже Каллас реабилитировали, но ее репутация была

испорчена.

Как постоянная шумиха, так и законные действия ожесточили Каллас. Она

была действительно эмоционально очень чувствительной женщиной-ребенком, на

чем основывались многие ее профессиональные проблемы. Именно во время этих

деловых кризисов она в первый раз решила поставить личную жизнь выше

искусства. Она отменила выступление в опере Сан-Франциско 17 сентября 1958

года по болезни. Директор Курт Адлер был разъярен и подал жалобу в

Американскую гильдию музыкальных артистов, которая позже объявила ей выговор

на судебном заседании. Эти постоянные сражения только укрепляли ее репутацию

взбалмошной артистки, которая подобно Норме была в постоянных конфликтах

между своими священными клятвами и страстным желанием любви и поклонения.

Каллас говорила:

" Мы платим за эти вечера. Я могу проигнорировать это. Но мое подсознание

не может... Я признаю, что бывают времена, когда какая-то часть меня

польщена высоким эмоциональным накалом, но вообще я не люблю ничего из

этого. Начинаешь чувствовать себя осужденной... Чем больше у вас

известности, тем больше ответственность и тем меньше и беззащитней вы себя

чувствуете" (" Lowe", 1986).

После представления " Нормы" в Риме в 1958 году Мария была представлена

судостроительному магнату Аристотелю Онассису Эльзой Максвелл, известной

американской газетной фельетонисткой и устроительницей вечеров. Каллас и ее

муж были приглашены на яхту Аристотеля " Кристина", пользующуюся дурной

славой, и с этого момента ее карьера отступила на второй план по сравнению с

огромной потребностью в любви и привязанности. Эта ранимая женщина была

легкой добычей для любящего земные радости, распутного Онассиса. Подобно

Медее, Каллас не колебалась пожертвовать всем, чтобы удовлетворить свои

романтические желания. После романа с Аристотелем Каллас дала только семь

представлений в двух городах в течение 1960 г, и только пять представлений в

течение 1961 г. Она спела свою последнюю оперу, " Норму", в 1965 году в

Париже, где она жила после того, как ее бросил Онассис. После брака

Аристотеля с Жаклин Кеннеди Каллас согласилась играть Медею в кинофильме

Пьера Пазолини в 1970 г. Это оказалось большое произведение искусства, но

коммерческая неудача. Ирония заключалась в том, что в своем последнем

представлении она должна была играть роль, показывающую, как в зеркале,

образ ее агонии и мучений. Каллас была отвергнутой женщиной, и было что-то

пророческое в том, что Пазолини выбрал ее на такую роль именно в тот момент,

когда ее мучитель, Онассис, умирал: " Вот женщина, в каком-то смысле самая

современная из женщин, но в ней живет древняя женщина - странная,

мистическая, волшебная, с ужасными внутренними конфликтами" (Пазолини, 1987)