Научная картина мира 8 страница

б) принцип сравнения, аналогий, сопоставлений, который
открывает возможность учета уже пройденного пути;

в) принцип инерционности, т. е. устойчивости направления,
темпов и основных структур исторического процесса;

г) принцип ассоциативности, т. е. прогнозирования данного
объекта, явления или процесса в его взаимодействии с дру­
гими; д) принцип неопределенности (многовариантности
прогноза); е) принцип непрерывности прогнозирования в
смысле его постоянного уточнения и пересмотра [360,
с. 245].

В географическом прогнозировании принято различать два главных направления — отраслевое и комплексное. В ка­честве примеров отраслевого прогнозирования И. П. Гераси­мов приводит физико-географические прогнозы предстоя­щих изменений климата, водного баланса, биогеографиче­ские и ландшафтно-географические прогнозы. Но еще боль­шее значение, по его мнению, имеет общий или комплексный географический прогноз, позволяющий в наибольшей мере использовать интеграционный потенциал географии и ее за­дел в области изучения закономерностей пространственного размещения природы, населения и хозяйства и выявления их взаимодействий [29, с. 197—207]. Что же касается главной за­дачи географического прогнозирования, то она состоит в разработке научно обоснованных суждений о состоянии и тенденциях развития географической среды — с целью ее наиболее рационального использования.

По территориальному охвату географические прогнозы подразделяются на локальные, региональные и глобальные. Примерами региональных прогнозов могут служить прогно­зы, связанные с такими водными объектами, как Каспий, Арал, Байкал, Ладога, Севан; примером глобального прогно­за — прогноз изменений климата Земли в результате усиле­ния «парникового эффекта». Кстати, вся международная программа «Глобальные изменения и география» в значи­тельной мере носит прогностический характер. Но прогно­зы могут составляться и на уровне отдельных стран.

6.2. Общегеографические теории

Представляется, что к числу общегеографических теорий следует отнести теории регионального развития, географи­ческих оценок и географии риска.

Теория регионального развития (регионализма). Ключе­вое понятие этой теории — регион (или район, как его сино­ним). Можно утверждать, что региональная география, как таковая, — наиболее раннее направление в географии и, следовательно, накопление знаний в этой области началось уже давно. Региональный синтез был, например, отличи­тельным признаком французской школы «географии чело­века», прославившейся своими региональными характерис­тиками. В России уже в XX веке это направление получило развитие в работе В. П. Семенова-Тян-Шанского «Район и страна» (1928) и в еще большей степени в знаменитом учеб­нике Н. Н. Баранского «Экономическая география СССР. Обзор по областям Госплана» (1926), который положил нача­ло районному направлению в отечественной экономической географии. Это направление было тесно связано с прово­дившимися тогда работами по экономическому районирова­нию страны, и не случайно, что оно нашло практическое выражение в районном томе Первого пятилетнего плана. В этот же период возникла идея строительства крупных комбинатов в разных частях страны, которые получили наименования «районных».

Разработка Н. Н. Баранским проблемы соотношения от­раслевого и районного (регионального) аспектов в экономи­ческой географии послужила важным вкладом в теорию ре­гионального развития. И в дальнейшем — в процессе эконо­мического районирования страны — эта теория постоянно обогащалась благодаря работам того же Н. Н. Баранского, Н. Н. Колосовского и других представителей нашей ведущей экономико-географической школы. Характерно, что А. А. Минц еще в конце 60-х годов охарактеризовал регио­нальное направление как центральное русло экономико-гео­графических работ в нашей стране. Он писал о том, что именно на региональных исследованиях выросли основные кадры старшего и среднего поколения советских экономико-географов, окрепли научные и педагогические коллективы.

В дальнейшем совершенствование этой теории продол­жалось. Оно нашло отражение в работах акад. И. П. Гераси­мова, Ю. Г. Саушкина, В. В. Покшишевского, Я. Г. Машбица,

С. Б, Лаврова, Г. В: Сдасюк, Э. Б. Алаева, Л. В. Смирнягина, О. В. Грицай и других географов.

Особенно хотелось бы выделить фундаментальную раз­работку самого представления о регионализме, сделанную акад. И. П. Герасимовым, который высоко оценивал значе­ние региональной географии и исходил из того, что регио­нализм географической науки служит важным и сильным ее устоем, к тому же способствующим сохранению ее целост­ности [30, с. 10—11]. Сошлемся также на Ю. Г. Саушкина, считавшего, что именно регионализм, учение о районах — их формировании, развитии, перспективах, практическом значении — стало ядром всех географических наук и в зна­чительной степени определило границы системы географи­ческих наук в целом [93, с. 413]. Наконец, Я. Г. Машбиц на­звал его «живой душой географии» [81, с. 20], а в своей по­следней монографии «Основы страноведения» дал убеди­тельную критику «антирегионалистских» настроений среди части географов [68, с. 20—21].

На современном этапе регионализм, сохраняя свое тео­ретическое ядро, приобретает и многие новые черты. Они выражаются, например, в усилении экологических аспектов: для СНГ это прежде всего проблемы Чернобыля, Арала, Байкала, Каспия, Севана, КМА. Характерно и то, что раздел о глобальных экологических проблемах, входящий в долго­срочную академическую программу биологических и эколо­гических исследований, целиком поручен географам. К чис­лу новых черт относится усиление комплексного регионове-дения, что во многом связано с проблемами становления российского федерализма.

Можно добавить, что в условиях перехода к рынку осо­бое значение приобретают федеральные региональные про­граммы, направленные на решение насущных задач регио­нального развития. Каждая подобная программа представля­ет собой согласованный и увязанный по ресурсам, исполни­телям и срокам осуществления комплекс различного рода мероприятий (проектных, производственных, организацион­ных, хозяйственных, социально-экономических и др.), кото­рые реализуются при активной поддержке государства. Что касается сроков, то такие программы либо на семь-десять лет (для Дальнего Востока и Забайкалья, Курил, Бурятии, Нижней Ангары и Калининградской области), либо на пять лет (для Сахалина, Северной Осетии и Мордовии), либо на три-четыре года (для Якутии и Псковской области).

ПО

Важно отметить также, что теория регионализма, разра­батываемая прежде всего географами, со временем стала превращаться в своего рода междисциплинарную теорию, проникнув в другие науки, в той или иной мере связанные с географическим пространством. На этой основе возникла, например, региональная экономика — научное направление, сложившееся в начале 60-х годов на стыке экономики и географии и превратившееся затем в само­стоятельную отрасль экономики, которая изучает законо­мерности размещения производительных сил и региональ­ного развития [80]. На этой основе сложилась и регио­нальная политика, которой ныне занимаются мно­гие профессиональные географы, работающие в федераль­ных службах, президентских и парламентских структурах. Именно в условиях нынешней переходной экономики лек­сикон отечественной региональной политики (да и регио­нальной экономики) обогатился понятиями о проблемных, кризисных районах, районах-лидерах, районах-аутсайдерах и т. д. Можно упомянуть также о региональной демографии, региональной экологии, региональной социологии.

А на Западе еще в 50-х годах возникла крупная научная, школа «региональной наук и», объединившая боль­шое число ученых, занимающихся размещенческими иссле­дованиями. Наибольшее развитие она получила в США, где ее основоположником стал экономист Уолтер Айзард. Он рассматривал «региональную науку» как междисциплинар­ное направление на стыке экономики, социологии, полито­логии, экономической географии, экологии и других пре­имущественно социальных наук, имеющих пространствен­ные аспекты и опирающихся на математические методы. Однако в последнее время «региональная наука» пережива­ет длительный период стагнации.

Теория географических оценок. Возникновение теории географических оценок непосредственно связано с углубле­нием анализа различных аспектов взаимодействия в системе «население — хозяйство — природа», а сами они представля-

Основная монография Уолтера Айзарда (Изарда) была переведе­на на русский язык [51]. Подробный разбор его взглядов был сделан А- Е. Пробстом в предисловии к этой книге, а также Ю. Г. Саушкиным [93, с. 300—307].

ют собой прежде всего оценки качества окружающей среды. Географические оценки в нашей стране ведутся давно. Сна­чала среди них преобладали оценки неизмененной челове­ком природы. В конце 60-х — начале 70-х годов в связи с уве­личением антропогенных нагрузок на природу расширилось изучение антропогенных ландшафтов и оценок последствий воздействия человека на природу. А в 80-х годах особое вни­мание стали обращать на «обратные связи» между изменен­ной человеком природой и условиями обитания и жизнедея­тельности самого человека (общества). Главным критерием этих оценок стало здоровье людей.

Постепенно была разработана довольно стройная методи­ка таких оценок, получившая апробацию и в совместных ис­следованиях, проводившихся в рамках стран — членов СЭВ. Например, оценки стали подразделять на словесные («приго­ден» — «непригоден», «благоприятен» — «неблагоприятен» и др.), цифровые, где те же степени пригодности выражались в баллах, рангах, категориях, и стоимостные. Но одновремен­но стала формироваться и теория географических оценок, в создании которой наибольшее участие приняли А. А. Минц, Л. И. Мухина, О. Р. Назаревский, Е. Б. Лопатина, В. С. Преоб­раженский и другие представители московской академиче­ской школы, а также А. Г. Исаченко.

В типологическом отношении географические оценки принято подразделять на три основных вида.

Во-первых, это технологическая оценка, ко­торую называют также производственной. При технологи­ческой оценке выявляется мера пригодности тел или явле­ний природы для того или иного вида человеческой деятель­ности с учетом современной или перспективной технологии их использования. (В данном случае о «технологии» освое­ния того или иного вида природных условий и ресурсов го­ворят по аналогии с технологией выращивания культур, строительства дорог и пр.) [76].

Во-вторых, это экономическая оценка, опреде­ляющая экономическую эффективность освоения природ­ных условий и ресурсов и имеющая, как правило, стоимост­ное выражение. В основе экономической оценки лежит учет влияния территориальных различий в свойствах ресурсов на производительность общественного труда. А критерием ее считается экономическая эффективность использования того или иного источника ресурсов, которая выражается в

величине материальных, энергетических, трудовых и фи­нансовых затрат, выделяемых обществом на сохранение природы и недопущение нежелательных воздействий на нее. Естественно, что в разработке этого вида оценок боль­шое участие принимали и ученые-экономисты.

В-третьих, это антропоэкологическая оценка, исходящая из критериев сохранения качества (комфортно­сти) окружающей среды как общего «дома» людей, обще­ства. Она находит свое выражение в определении предельно допустимых концентраций (ПДК) и предельно допустимых выбросов (ПДВ) загрязняющих веществ, а также предельно допустимых уровней (ПДУ) вредного воздействия.

По степени территориального охвата географические оценки подразделяются на поэлементные и интегральные. При поэлементной оценке основой учета при­родных ресурсов становится разработка специальных ка­дастров — систематизированных сводов данных, включаю­щих качественную и количественную опись объектов и яв­лений в ряде случаев с их экономической оценкой. Среди видов таких кадастров можно назвать водный, земельный, лесной, почвенный, промысловый, рекреационный и др. При интегральной оценке, являющейся более сложной и синтетической, как показывает само название, оценке подвергается весь природный и природно-антропо-генный комплекс (рис. 14). Потребность в такой оценке воз­никает тогда, когда необходимо выбрать из нескольких объ­ектов один не по какому-либо одному свойству, а по сово­купности нескольких свойств. Если кадастровыми оценками занимаются в большей мере отраслевые экономики, то ин­тегральными — география.

Наконец, теория оценочных исследований предусматри­вает четыре стадии оценок. Первая стадия заклю­чается в выявлении основных источников воздействия на окружающую среду. К ним относятся различные виды чело­веческой деятельности (промышленность, сельское хозяй­ство, транспорт, рекреация и др.), в процессе которых ис­пользуются ресурсы и силы природы и выбрасываются от­ходы в окружающую среду. Вторая стадия заключается в выявлении основных видов (форм) воздействия человека на природу. К ним относятся: выемка породы, насыпание отва­лов, изъятие воды, воздуха, минеральных, растительных и Других ресурсов, выбросы, стоки и т. п. Третья стадия за­ключается в выявлении последствий — прежде всего отри-

Рис. 14. Схема соподчинения оценок (по Л. И. Мухиной).

Оценки: 1 — отдельных показателей; 2 — свойств компонентов; 3 — ком­понентов; 4 — природных комплексов

дательных, возникающих как в отдельных компонентах при­роды, так и во всем природном комплексе под воздействием человеческой деятельности. Наконец, четвертая стадия за­ключается в выявлении и характеристике отрицательных последствий, возникающих в производственной и непроиз­водственной деятельности людей под влиянием измененной ими природы. Сюда же относится влияние измененной при­роды на организм (здоровье) человека.

В последнее время теоретическими положениями быстро обрастает так называемая география риска. В общем плане под риском понимают неблагоприятные и опасные явления и их нежелательные последствия в виде разного рода ката­строф.

Это могут быть природные опасные явления и катастро­фы. Они, в свою очередь, подразделяются на катастрофы, обусловленные деятельностью эндогенных (землетрясения, извержения вулканов) и экзогенных (наводнения, ливни, за­морозки) процессов; они могут быть связаны и с деятель­ностью живых организмов (например, колорадского жука). Уже созданы различные классификации стихийных природ-

ных явлений, которые подразделяются по их мощности, раз­мерам материального ущерба, общему и единичному числу человеческих жертв, территориальному охвату (глобальные, региональные, локальные). А основным обобщающим поня­тием в данном случае стало понятие о неблагоприятных и опасных природных процессах и явлениях — НОЯ [77].

Наряду с этим выделяются техногенные, а также соци­альные катастрофы, связанные с войнами, голодом, эпиде­миями, экономической и политической нестабильностью. Особо стали вычленять экологический риск и экологиче­ские катастрофы. В последнее время при рассмотрении гео­графии риска все чаще используется такой термин, как си- нергетические катастрофы. Под ним ученые понимают яв­ление многоступенчатых катастроф, при котором одно при­родное явление порождает другое, причем в конечном счете подобная цепная реакция влечет за собой трагические по­следствия во многих сферах человеческой деятельности — как экономической, так и социальной.

6.3. Теории физической географии

В эту группу теорий мы включаем теорию физико-гео­графического районирования и теорию литосферных плит.

Теория физико-географического районирования. Сущ­ность физико-географического районирования заключается в выявлении и исследовании системы соподчиненных при­родных регионов, обладающих внутренним единством и своеобразными индивидуальными чертами природы.

В России первые опыты такого районирования относятся еще ко второй половине XVIII века. В конце XIX и в начале XX века физико-географическим районированием страны и отдельных ее частей занимались В. В. Докучаев, Г. И. Тан-фильев (который и предложил сам этот термин), П. И. Броу-нов, А. А. Крубер, П. П. Семенов-Тян-Шанский, В. П. Семе-нов-Тян-Шанский, Л. С. Берг. Уже тогда были заложены ос­новы теории физико-географического районирования, кото­рая в советский период приобрела стройные очертания, особенно в связи с развитием учения о ПТК.

В основе физико-географического районирования лежит выявление объективно существующих в природе индивиду­альных физико-географических территориальных комплек-

сов. Его научную основу составляет изучение факторов формирования этих комплексов, их развития, возраста, тер­риториальной локализации, сочетания зональности и азо-нальности, характера их границ и т. п. Однако особое значе­ние, возможно, приобретает вопрос о типологии и класси­фикации таких комплексов. При этом выделяют отраслевое (частное) и комплексное районирование.

Н. И. Михайлов в качестве примеров частного районирования приводит геоморфологическое (ака­демики К. К. Марков, И. П. Герасимов), климатическое (академики Л. С. Берг, М. И. Будыко и А. А. Григорьев, Б.П.Алисов), гидрологическое (М.И.Львович, В. А. Троиц­кий), Мирового океана (Н. Н. Зубов), почвенно-географиче-ское, биогеографическое, зоогеографическое районирование [226]. Но особенно большое развитие получило ком­плексное районирование, которое проводят по совокупности признаков, охватывающих все или многие компоненты природной среды. Среди авторов теоретических и методических работ по такому районированию можно на­звать академиков В. Б. Сочаву, И. П. Герасимова, А. А. Гри­горьева, С. В. Калесника, а также Д. Л. Арманда, И. С. Щуки­на, Н. А. Гвоздецкого, Г. Д. Рихтера, Н. А. Солнцева, Г. К. Ту­шинского, Ф. Н. Милькова, В. С. Преображенского, А. Г. Иса­ченко, В. И. Прокаева, Э. М. Мурзаева и других. По этой про­блематике вышло много монографий и карт.

Весьма важен и интересен также вопрос о таксономи­ческих единицах физико-географического районирования, который тесно связан, в частности, с учетом зональных и азональных факторов. Этот вопрос был и остается одним из наиболее спорных, в не случайно свои системы таксонов в разное время предлагали В. П. Семенов-Тян-Шанский,

A. А. Григорьев, С. В. Калесник, Г. Д. Рихтер, Н. А. Солнцев,

B. Б. Сочава, А. Г. Исаченко, Н. И. Михайлов и другие геогра­
фы. Наиболее обоснованной из них многие ученые считают
такую таксономическую систему физико-географических
комплексов, при которой «отсчет» идет от географической
оболочки, как самого крупного из комплексов, с последую­
щим подразделением на комплексы суши и Мирового океа­
на (рис. 15). В любом случае для горных районов обычно
предлагается своя система таксонов.

Можно назвать также некоторые теории, возникшие на стыках физической географии с другими науками.

Рис. 15. Система таксономических единиц физико-географического райо­нирования (по Н. И. Михайлову)

Такова, например, теория тектоники литосферных плит,

которой занимаются также геологи, геофизики и специалис­ты ряда других научных направлений. Одним из основопо­ложников этой теории считается немецкий геофизик Аль­фред Вегенер, высказавший свои идеи в 1912 году. Возро­дившаяся в 60-х годах на новой основе, эта теория получила наименование новой глобальной тектоники. Ее сторонники исходят из того, что земная литосфера расколота на круп­ные блоки, получившие названия литосферных плит. Обыч­но называют семь таких плит (Евразийская, Африканская, Индо-Австралийская, Северо-Американская, Южно-Амери­канская, Тихоокеанская и Антарктическая), но некоторые ученые доводят их число до 22-х и даже более. Основные споры в пределах этой области научного знания идут между «фиксистами», признающими решающее значение верти-

кальмо направленных тектонических движений и отрицаю­щими возможность значительных горизонтальных переме­щений литосферных плит, и «мобилистами», которые, на­против, исходят из горизонтальных подвижек больших участков земной коры относительно друг друга и полюсов.

6.4. Теории социально-экономической географии

В этом вопросе, как и во многих других, нет полной яс­ности. Тем не менее мы попытаемся охарактеризовать не­сколько теорий социально-экономической географии, вклю-^чая как более общие, так и несколько более частные, затра­гивающие отдельно производство, население. Это теории размещения производительных сил, экономического райо­нирования, мирового хозяйства, территориальной структу­ры хозяйства, геоурбанистики и центральных мест.

Теория размещения производительных сил. При самом кратком определении этот термин включает размещение на­селения и хозяйства, или, иными словами, географическое распространение процесса создания и потребления матери­альных благ. Следовательно, он состоит из ряда компонен­тов: промышленность, сельское хозяйство, транспорт, не­производственная сфера и т. д. Еще Н. Н. Колосовский пи­сал о том, что размещение оказывается понятием далеко не таким простым, четким и ясным, как это кажется с первого взгдяда, и это вытекает именно из его многоаспектности. В Течение длительного времени «размещение населения и хозяйства» было едва ли не центральным понятием эконо­мической географии, вошедшим и во многие государствен-ные документы.

Своими корнями оно уходит в XIX век, к так называе­мым штандортным теориям, возникшим в Германии (от нем. Standort — местоположение). Эти теории подробно описаны Н.Н.Баранским [9, с. 41—50], Ю. Г. Саушкиным [93, с. 62—63] и особенно Б. Н. Семевским [95, с. 101—128]. И Тем не менее они заслуживают краткого упоминания и в Данной работе.

Начало этим теориям положила теория сельско­хозяйственного штандорта, изложенная меклен-

бургским помещиком Иоганном Тюненом в его книге «Изо­лированное государство» (1826). Исследовав влияние на раз­мещение сельского хозяйства таких факторов, как произ­водственные и транспортные расходы, плодородие почв и свойства сельскохозяйственных культур, И. Тюнен пришел к выводу о том, что каждая из этих культур должна быть размещена на таком расстоянии от рынка, чтобы она давала наибольшую выгоду владельцам имения. Отсюда и вытекают знаменитые «кольца Тюнена», образующиеся вокруг рыноч­ного центра «изолированного государства» (рис. 16). По мнению Ю. Г. Саушкина, эта теория находится на грани по­литической экономии и пространственной экономики, но и как экономико-географ И. Тюнен намного опередил свое время, по существу создав пространственную модель разме­щения сельского хозяйства.

Теория штандорта промышленности была изложена немецким экономистом Альфредом Вебером в книге, изданной в 1909 году. Согласно теории А. Вебера, размещение производственных предприятий определяется тремя «ориентациями» — транспортной, рабочей и агломе­рационной, т. е. стремлением предпринимателей размещать свои предприятия в центрах скопления подобных предпри­ятий. А. Вебер обосновал выбор места для промышленного предприятия наименьшими издержками производства. За­слуга его заключается и в том, что он связал штандорт про­мышленности с собственно экономической географией, к тому же введя в нее метод математических расчетов. Теория промышленного штандорта получила дальнейшее развитие в трудах ряда других западных ученых, и в особенности не­мецкого же экономиста-географа Августа Лёша. В отличие от своих предшественников А. Лёш исходил из того, что главным побудительным импульсом при выборе места раз­мещения предприятия является стремление к получению максимальной прибыли.

Теория штандорта вызвала определенный интерес и в России, тем более, что книги И. Тюнена, А. Вебера и А. Лёша [62] были переведены на русский язык, вторая — с преди­словием Н. Н. Баранского, а третья — Я. Г. Фейгина. Но об­ществу с плановой экономикой нужна была собственная теория размещения производства, и в формировании ее участвовали практически все крупные советские экономи-ко-географы, а также многие видные экономисты. При этом

Рис 16. Зоны («кольца») специализации И. Тюнена (по В. Н. Холиной)

тентре внимания оказались действительно основополагаю-⁸ е вопросы о законах, закономерностях, факторах и прин­тах размещения социалистического производства. Лите-атура по всем этим вопросам очень велика. Но, к сожале­нию, приходится констатировать, что нескольких десятиле­тий работы не хватило для того, чтобы теория размещения приобрела достаточную стройность.

Исходя из существовавших методологических установок, теоретики экономической географии считали, что все сторо­ны и процессы социалистического производства, включая его размещение, определяет основной экономический закон социализма. Его производными являются специальные (частные) экономические законы — закон экономии труда, законы концентрации, специализации, кооперирования и комбинирования производства, закон общественного разде­ления труда и др. Что же касается размещенческих аспек­тов, то они определяются уже не законами, а закономерно­стями, представляющими собой пространственные модифи­кации экономических законов.

Но даже в формулировке этих закономерностей большее или меньшее единство так и не было достигнуто. Сошлемся хотя бы на Ю. Г. Саушкина, который в своей главной моно­графии приводит сравнительную таблицу подобных фор­мулировок, предлагавшихся Я. Г. Фейгиным, Б. А. Тутыхи-ным, А. Н. Лаврищевым, А. Е. Пробстом, Ф. Я. Кириным и А. Т. Хрущевым [93, с. 392—393]. В дальнейшем, может быть, наиболее четко эти закономерности были сформулированы Е. Е. Лейзеровичем и В. Я. Ромом, выделившими: 1) экономи­ческую эффективность территориальной организации хо­зяйства, 2) планомерно-пропорциональное размещение про­изводства, 3) сближение уровня развития республик и райо­нов, 4) развитие общественного географического разделе­ния труда, 5) комплексное, взаимообусловленное развитие хозяйства республик и экономических районов в сочетании со специализацией и 6) развитие международного социали­стического разделения труда и международной социалисти­ческой интеграции [239, с. 43—49]. Из этих закономерно­стей выводились принципы размещения производства: при-лижение предприятий к источникам сырья, топлива и Районам потребления продукции, учет интересов обороно­способности страны и др. Формулировались также факторы размещения [237].

Все эти закономерности, принципы и факторы противо­поставлялись аналогичным категориям капиталистического хозяйства, где действует основной экономический закон производства и присвоения прибавочной стоимости, кото­рому подчиняются такие специфические законы, как нерав­номерность экономического развития, цикличность воспро­изводства, анархия хозяйства. В свою очередь, из них выво­дились пространственные закономерности в виде террито­риальной неравномерности экономического развития, дис­пропорций в региональном развитии, стихийности и анар­хии в развитии центров и районов производства.

Надо ли говорить о том, что в условиях рыночной эконо­мики современной России все эти положения имеют преимущественно исторический интерес. Кстати, еще в 70— 80-е годы, когда в научный обиход вошло учение о террито­риальной организации производительных сил и общества, некоторые экономико-географы стали постепенно отказы­ваться от традиционного понятия о размещении населения и хозяйства как якобы недостаточно полно отражающего сущность социально-экономической географии. Думается, что это вряд ли оправдано. Ведь эта категория характеризу­ет не просто механистическое распределение по территории каких-либо объектов, но и процессы взаимосвязей между ними. Она закономерно соотносится с понятиями о геогра­фическом разделении труда, о территориальной организа­ции производительных сил (общества). Следовательно, счи­тать ее устаревшей и исключать из научного лексикона было бы преждевременно.

Теория экономического районирования. С понятием «экономический район», которое по Н. Н. Колосовскому за­нимает особое место в экономической географии, связано много смежных понятий. Например, районообразованием нередко называют объективный процесс формирования и развития районов, районологией — учение о закономерно­стях управления этим процессом, а экономическим райони­рованием — само выделение таких районов. В таком аспек­те экономическое районирование — это вы­деление системы экономических районов страны или круп­ного региона, объективно отражающих сложившееся терри­ториальное разделение труда. Основная цель экономическо­го районирования — создание оптимальных условий #