И. П. Ильин

ТЕОРИЯ ИМПЕРСОНАЛЬНОЙ ПОЭЗИИ — англ. IMPERSONAL THEORY OF POETRY — разработана

ТЕОРИЯ ИМПЕРСОНАЛЬНОИ ПОЭЗИИ 141

Т. С. Элиотом в статьях " Традиция и индивидуальный талант" (1818) (122), " Функция критики" (1923) (121), раскрывает его представление о поэтической традиции, взаимоотношениях автора и произведения. Элиот суммирует свои наблюдения, анализируя высказывания Г. Флобера об " объективной манере" письма (в период работы над романам " Госпожа Бовари" Флобер писал Л. Коле 1 февраля 1852 г.: " Никакой лирики, никаких размышлений, личность автора отсутствует"); эстети­ческие посылки французского символизма (" Поэтическая тайна" Малларме — 1896, " Диссоциация идей" Р. де Гурмона — 1901); рассуждения Бергсона об интуиции в связи с " экстенсивным" и " интенсивным" началами в искусстве; идеи Т. Э. Хьюма о грядущей эпохе неоклассики и закате роман­тизма XIX в. (эссе І9ІЗ-1914 гг. " Классицизм и романтизм", " Концепция искусства у Анри Бергсона", посмертно опублико­ванные в 1924 г.); тезис неогегельянца Ф. Г. Брэдли, выска­занный в сочинении " Явление и действительность" (1893), о слиянии в акте восприятия субъекта и объекта в " моменте опыта"; мысли Г.Джеймса об " образцовости" прозы (статья " Искусство прозы" 1884).

Т. И. П. Элиота антиромантична, является в значительной мере комментарием к собственному творчеству, пониманию его задач. Выражает отрицательное отношение Элиота к поэзии георгианцев, а также к произведениям П. Б. Шелли, Байрона. " Имперсональная поэзия" для Элиота — образ " идеальной" позиции, мера объективного поэтического вкуса. Вслед за Т. Э. Хьюмом он считает, что романтическая поэзия XIX в. является выражением гипертрофированного эмоционального переживания (emotion), оторванного от реального опыта. Слова используются неточно, лишь перекликаются с неясным внут­ренним состоянием поэта и не складываются в образ, компакт­ную метафору. Поэт должен сообщать не о чувствах, а о значе­нии этих чувств, отчуждая их от себя, соблюдая равновесие эмоционального и интеллектуального. Романтическая поэзия подменила поэтическую мысль переживанием — " раз­розненным опытом", риторикой, декламацией, по отношению к которым слова несут служебную функцию, что проявляется в произвольности образа (" срловей" в хрестоматийной оде Китса).

Суть предлагаемой Элиотом неоклассической теории — в подчинении поэта языку. Не поэт притягивает к себе слова силой воображения, через поэта говорит эпоха: " Сознание

142 ТЕОРИЯ ИМПЕРСОНАЛЬНОИ ПОЭЗИИ

поэта — это своеобразный сосуд, собирающий и хранящий в себе бесчисленные чувства, фразы, образы и они пребывают в нем, пока не соберутся все частицы, необходимые для создания нового целого" (34, с. 174). Поэт является " медиумом", " катализатором"; Элиот, " новые критики" концентрируют внимание не на личности поэта, а на произведении как таковом, которое существует само по себе. Задача поэзии — достичь " степени уплотнения", делающей возможным синтез, " органическое целое" стихотворения. Морализм поэзии заклю­чается в созидании " структурно мотивированной эмоции", рождаемой в слиянии " интуиции", " внутреннего слова", " интуитивного языка" (Хьюм) и корректирующего языка, бытующего в двух формах: в разговорной норме определенной эпохи с ее ритмикой и фоникой и в литературной языковой традиции. Поэзия, следовательно, — форма понимания, виде­ния, но не в меньшей мере форма самосознания языка, делаю­щего поэта субъектом своего " восприятия". (" Существовать — значит быть воспринятым", — по классическому определению Беркли). Другими словами, " вдение" поэта делает возможным превращение языка в поэзию. Поэтическое произведение таким образом располагается не на " территории" автора, но и не на " территории" читателя, оно автономно. Борьба с языком, проверка чувства мыслью — " бремя" поэта, отказ от себя, от собственного " я", " непрерывное погашение в себе индивидуаль­ного начала" (34, с. 172).

Безотчетное стремление к поэтическому образу подобно мистическому переживанию. Соответственно содержательность ритма равнозначна глубинному знанию, " музыке поэзии", несубъективная субъективность которой обеспечивает всеобщ­ность конкретного — духовный реализм. Именно в этом смыс­ле поэзия — душа языка, длящееся духовное начало. Каждое подлинное поэтическое творение неизбежно перестраивает цепь традиции в ее идеальном единовременье — "...прошлое в такой же мере корректируется настоящим, в какой настоящее направ­ляется прошлым...".

Данте для Элиота — поэт поэтов, мысливший чувством и чув­ствовавший мыслью, умевший выразить эмоциональный эквива­лент мысли. Способом художественного выражения эмоции Элиот считает нахождение так называемого объективного коррелята. В эссе " Гамлет и его проблемы" (1919) Элиот определяет его сле­дующим обра-зом: " Сочетание предметов, ситуация, цепь собы­тий являются формулой конкретной эмоции; стоит лишь описать

ТОЧКА ЗРЕНИЯ 143

ее внешние осязаемые приметы, как эта эмоция незамедлительно возникает" (122, с. 145).

Такая имперсональная эмоция вызывает не бихевиорист­скую реакцию, а служит условием возникновения образа, что требует читательской активности, умения видеть текст целиком в единстве составных частей. Автономность текста придает стихотворению особую упругость, экспрессивную материаль­ность, " иконологичность", что позволяет вспомнить достижения английских поэтов-метафизиков (прежде всего Джона Донна), которых Элиот считал образцом для подражания.

Эстетические новации Элиота созвучны рассуждениям Ор-теги-и-Гассета в программной работе " Дегуманизация искусст­ва" (1925), метафорам Хайдеггера в книге " Деревянные баш­маки" (1957), мотивам эссеистики Г. Бенна, они оказали бес­спорное влияние на формирование понятийного словаря амери­канской " новой критики".