Общая характеристика 1 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

К классу глагола в ведийском языке относятся слова, характеризуемые грамматическими категориями лица, числа, залога, наклонения, вида и времени. Наиболее экстенсивными из них являются категории вида и времени — они присущи подавляющему большинству членов. Далее по степени релевантности следуют категория числа (не свойственна только некоторым типам неличных форм: деепричастиям и инфинитивам) и категория залога (не свойственна кроме деепричастий и инфинитивов также некоторым типам причастий). По способности выражать категорию лица глагольные формы делятся на личные и неличные. Последние занимают в системе глагола периферийное положение, находясь на грани между глаголом и именем или глаголом и несклоняемыми словами. Категория наклонения релевантна только для личных форм.

Морфология глагола отличается удивительным богатством и разнообразием. Теоретически система спряжения одного глагола во всех временах, наклонениях, залогах, числах и лицах насчитывает намного более сотни форм (притом что ряд теоретически возможных сочетаний граммем в системе не используется). Все эти формы в каждом конкретном случае объединены в одну большую систему только через посредство глагольного корня. Корень объединяет личные и неличные формы глагола.

Максимальная теоретическая модель, описывающая структуру личных глагольных форм, состоит из семи элементов, а именно: префикс (1)+ аугмент ^^удвоение (3)+ корень (4)+суф-фикс основы (5)+модальный суффикс (6)+окончание (7). В реально встречающихся личных формах глагола длина конкретной формы не может превышать шести элементов, так как аугмент не совместим с модальным суффиксом (они находятся в отношении дизъюнкции); практически же обычно встречаются формы,

состоящие из пяти элементов, например: sam-a-ga-cha-nta (l + 2 + 4 + 5 + 7) 'они сошлись' — 3 pl.impf.med. от gam- 'идти', d-ji-jan-a-dhvam (2 + 3 + 4 + 5 + 7) 'вы породили'—2 pl.aor.med. от jan- 'рождать', a-ji-ghā ņ i-sa-t (2 + 3 + 4 + 5 + 7) 'ты хотел убить'—2 sg.impf.des. от han- 'убивать', ā -va-vart-a-ti (1 + 3+ + 4+6+7) 'если он повернет'—3 sg.subj.pf. от vŗ t- 'поворачивать', didhiseya (< di+dhl + sa + ī +a; 3+4+5 + 6+7) 'я стремился бы расположить к себе'— 1 sg.opt.med.des. от dhā -'класть' и др. Чаще употребляются формы, состоящие из меньшего числа элементов, например, из четырех, как d-kram-is-i (2 + 4+5+7) 'я шагнул'— 1 sg.aor.med. от kram- 'шагать', ba-bhā -yā -t (3+4+6+7) 'пусть он станет'— 3 sg.opt.pf. от bhā -'быть', mar-mŗ j-yā -te (3+4+5+7) 'он украшает'— 3 sg.pr.int. от mŗ j- 'украшать' и др. или из трех, как kŗ -ņ ō -ti (4+5+7) 'он делает'— 3 sg.pr. от kar- 'делать', bi-bhar-ti (3 + 4+7) 'он несет'— 3 sg.pr. от bhar- 'нести', d-sthā -t (2 + 4+7) 'он встал'— 3 sg.aor. от sthā - 'стоять', tnŗ -ņ ī -hi (4+5+7) 'раздроби'—

2 sg.iv.act. от таг- 'раздробить' и др. Необходимым и достаточным для порождения личной глагольной формы является сочетание из двух элементов: корня и окончания (4 + 7), например: han-ti 'он убивает'— 3 sg.pr.act. от han- 'убивать', дги-dhC 'слушай'— 2 sg.iv.act. от дги- 'слушать' и др.

Порядок последовательности морфем в рассмотренной выше максимальной схеме является фиксированным. Кроме нередуци-руемых элементов 4 и 7, т. е. корня и окончания, все остальные, как видно из приведенных примеров, допускают редукцию. Наименее «прочными» являются позиции элементов 1 и 2. Связь наречия-префикса с личной глагольной формой в самхитах не обязательна, чаще здесь имеют место два слова, а не форма одного слова. Употребление аугмента — показателя прошедшего времени в самхитах факультативно. Все остальные элементы строго обязательны для определенных классов грамматических форм.

В двух местах этой модели возможна циклизация элементов: в 1 и 5. В состав одной глагольной формы может входить более одного префикса и суффикса. Число префиксов никогда не превышает трех, единичный случай засвидетельствован в АВ(Х1, 1, 36) — anusamprā yū hi (1'+1" +Г' + 4+7) 'отправляйся', не часто оно бывает равно двум, например: anunirdaha (AB, IX, 2, 9) 'сожги дотла', апъпдауе (АВ, X, 7, 9) 'распростерлось' и др. (Процесс вхождения наречий-префиксов в состав глагольной формы быстро усиливается в период после РВ.) Число суффиксов не превышает двух: непосредственно за корнем следует словообразующий суффикс, за ним— формообразующий, например: dhā r-ay-isya-ti (4+5' + 5" +7) 'он будет поддерживать' —

3 sg.pr.caus. от dhar- 'держать', uhydte (< uh + yd + a + te) 'если будет привезена'— 3 sg.pass.subj. от vah- 'везти' и др.

Соответствующая модель, описывающая структуру нелич-

н ы х глагольных форм, включает на два элемента меньше, так: как в составе неличных форм не может быть аугмента и модального суффикса. Она имеет следующий вид: префикс (1)+ удвоение (2)+корень (3)+суффикс основы (4) + флексия (5). Эта теоретически максимальная модель может реализоваться в полном виде, например: upa-ja-gm-iis-as 'подошедших'— A.pl. p.pf.act. от upa+gam- 'подходить', ā jiihvā nā s (< ā +Ju+hu-r ā na + ā s) 'возливающие себе'— N.pl.p.pr.med. от ā + hu- 'возливать [жертвенное масло]' и др. Чаще употребляются редуцированные варианты этой модели, например, четырехчленный вариант: sa + sŗ -vdms-am (2+3+4+5) 'поспешившего'—А.sg.р.рг. act. от sar- 'струиться', 'спешить', prd-sthi-ta-tn (1 + 3+4+5) 'выступившего'— A.sg.p.p. от pra + sthā - 'выступать' и др. Трехчленный вариант редукции является минимально допустимым для одной части неличных форм, а именно для причастий, например: hi-td-sya (3+4+5)'положенного'—G.sg. от р.р. от dhā -'класть', Ģ Ō c-ad-bhis (3+4+5) 'светящимися'— I.pl. от р.рг. от Ģ ū c- 'светиться' и др. Двучленный вариант редукции является минимально допустимым для другой их части — абсолютивов и инфинитивов, например: hi-tvt (3+4) 'положив'—abs. от dhā -'класть', dŗ g-e (3+5) 'чтобы видеть'— inf. от dŗ g- 'видеть' и др. Как видно из приведенных примеров, у этих неличных форм допустима такая редукция модели, в которой отсутствует флексия, и, таким образом, нередуцируемым элементом во всех этих вариантах остается только глагольный корень.

Циклизация отдельных элементов в определенных позициях этой модели допустима в тех же местах и в тех же пределах, что и у личных форм, т. е. циклизуются префиксы и суффиксы, например: и pa-p r a-y-č n (Г+l" +4+5+7, причем 7 представлено нулем) 'предпринимающий'— N.sg. от p.pr.act. от upa+pra + i- 'предпринимать', nis-pdt-ant-y-os (l + 4+5' + 5" + 7) 'у двух вылетающих'— L.du.f. от p.pr.act. от nis+pat- 'вылетать', ydj-a-mā na-sya (4 f 5' + 5" + 7) 'у жертвующего'—G.sg. от p.pr.med. от yaj- 'жертвовать' и др. При этом возможны комбинации двух словообразовательных суффиксов, например: -aut- и -[-. В результате циклизации указанных элементов могут порождаться формы, которые превышают длину максимальной модели, например: upadadyamā ne (< upa + da-rd + ya+mā na + l); (1+2+3+4' + 4" + 5) 'у вручаемого'—L.sg.p.pass. от upa + dā -'вручать'.

Ведийский глагол по ряду причин представляет большие сложности для описания. Дело не только в том, что он обладает обширной разращенной системой форм. Гораздо большие трудности связаны с такими его особенностями, как нередкое отсутствие ожидаемого регулярного соответствия между классификацией форм по их структуре и по системе граммати-

ческих значений (одному типу форм может соответствовать несколько грамматических значений, и, наоборот, одно грамматическое значение может быть связано с несколькими структурными типами; или иначе: определенная форма может не иметь того грамматического значения, которое она «должна иметь» в соответствии со своей структурой, а имеет другое не обусловленное структурой значение). Можно сказать, что категории ведийского глагола недостаточно грамматичны. К этому следует еще добавить, что не все парадигмы полностью сформировались в ведийском языке, и некоторые из них находятся в периоде становления.

Показательно, что из названных ранее грамматических категорий, совокупность которых характеризует глагол как класс, ни одна не является обязательной для всех без исключения форм. Даже самые экстенсивные из них — категории вида и времени, не свойственны абсолютивам и некоторым инфинитивам, а каузативность, выражаемая всеми глагольными формами, принадлежит скорее не к грамматическим категориям, а к словообразованию (так называемое производное спряжение). Таким образом, единственной структурной единицей, объединяющей все эти многочисленные формы в одну систему, является корень глагола.

Категория лица глагола так же, как и у местоимения, складывается из противопоставления трех граммем: 1-го, 2-го и 3-го лица (см. с. 240). Эта категория выражает лицо субъекта действия.

Категория числа глагола, подобно соответствующей категории имени, образуется противопоставлением трех граммем: единственного, множественного и двойственного числа (см. с. 191 ел.). Она выражает число субъекта действия.

Категория залога складывается из противопоставления двух граммем: активного и медиального залогов. Эта оппозиция регулярно выражается во всей системе личных форм глагола посредством двух разных серий окончаний: активных и медиальных, присоединяемых к основе времени или наклонения. У ряда причастий способом выражения залогового противопоставления служат словообразовательные суффиксы.

Содержательная интерпретация глагольной диатезы, по Па-нини, такова, что активный залог представляет собой «слово для другого» (parasmaipada-), а медиальный — «слово для себя» (ā ttnanepada-), или, в соответствии с уточнением Бенве-ниста, в активном залоге глаголы означают процесс, исходящий от субъекта и внешний по отношению к нему, а в медиальном залоге — процесс, развивающийся в субъекте, и субъект является внутренним по отношению к процессу.

В духе этой диатезы легко интерпретируется та часть фактов — она находится в ее центре, — когда один и тот же глагол употребляется и с активными, и с медиальными окончаниями.

Вот некоторые примеры: ydd aĢ /idmi bā lam kurve (AB, VI, 135, 1) 'Когда я ем, я создаю себе силу'— tķ bhya± brā hmā ņ l vdrdhanā kŗ ņ omi (VII, 22, 7) 'Я создаю для тебя подкрепляющие молитвы', па nā thitō viidate marditā ram (X, 34, 3) 'Несчастный не находит сочувствующего'— ndhdrņ vindā mi kita-vā sya bhō gatn (ilo.) 'Я не нахожу пользы в игроке', daĢ asydntā mdnave pā rvyā rņ divi yā vatņ vfkeņ a karsathah (VIII, 22, 6) 'Вы двое (Ашвинов), преданные человеку, утром рано пашете ячмень на волке'— aksair md dī vyah kŗ sim it kŗ sasva (X, 34, 13) 'Не играй в кости! Паши (свою) ниву'.

Кроме этого есть ряд глаголов, которые спрягаются только в активном залоге, как as- 'быть'; jiv- 'жить', 'пребывать', 'править'; ksip- 'бросать', 'кидать'; gū - 'идти'; nŗ t- 'танцевать';. p а t - 'летать'; bhā - 'светить'; rā j- 'править'; sŗ p- 'ползти'; sidh- 'помогать' и другие, среди которых, помимо ряда глаголов движения, можно выделить группу глаголов, обозначающих. различные деструктивные действия: kŗ t- 'расщеплять', bŗ h- 'вырывать', таг- 'разбивать', ruj- 'ломать', rup-llu-p- Ī d., vadh- 'убивать', vyadh- 'пронзать', vragc- 'рубить', gas- 'резать'.

Менее многочисленны глаголы, которые спрягаются только в медиальной флексии, как ā s- 'сидеть', ī ģ - 'владеть', 'повелевать', М- 'замечать', ksam- 'терпеть', dhav- 'течь', ramb- 'висеть', man- 'думать', labh- 'получать', vas- 'надевать', ģ ī - 'лежать' и др.

У этих- двух групп глаголов исключительное употребление активной или медиальной флексии определяется, по-видимому, прежде всего лексическим значением корня, хотя далеко не всегда характер этой связи ясен.

Выбор активной или медиальной флексии может зависеть от употребления глагола с наречием-префиксом (даже если это самостоятельное слово и связь чисто семантическая). Например, глагол sthū - 'стоять', 'находиться' спрягается преимущественно в активном залоге без префиксов и с префиксами, в медиальном залоге он встречается почти исключительно с префиксами (vi + sthā - 'расширяться', 'распространяться'— med., upa + sthā -'присутствовать', 'приближаться'— тез.); та же ситуация у глагола dō - 'давать', у которого медиальный залог связан прежде всего с префиксом а, меняющим лексическое значение: ā +dā -'брать' и т. п.

Употребление активной или медиальной флексии может быть обусловлено типом основы глагола. Классическим является соответствие медиального презенса активному перфекту, например: pā dyate — papdda, pad- 'идти'; pdyate — pipdya, pi-ļ pī -'набухать'; modate — mumoda, mud- 'радоваться' и т. п.

Разные типы основ аориста в неодинаковой степени сочетаются с активной и с медиальной флексией. Так, основа тематического аориста редко соединяется с медиальной флексией, у аориста на -sa- в медиальном залоге употребляются только

формы 3-го лица, а у аориста на -sls — только модальные формы (оптатив). При наличии нескольких типов презентных основ к медиальной флексии тяготеет тематический тип. Особое распространение получила форма 3 pl. на -anta.

С противопоставлением активной и медиальной флексии, иногда — но не обязательно — сопровождаемым противопоставлением разных типов презентных основ, может быть связана оппозиция переходного и непереходного значения -.

С медиальной флексией, особенно за пределами презенса, может быть связано медио-пассивное или пассивное значение. Вот некоторые примеры: тп hā smahi prajdyā md taiū bhir (X, 128, 5) 'Да не будем мы покинуты ни потомками, ни (своими) телами! ', astodhvam stomyā brdhmaņ ā те (I, 124, 13) 'Вы прославлены, о достойные восхваления, моей молитвой', ayasmā ye drupadē bedhise (AB, VI, 84, 4) 'Ты привязан к железному столбу'.

Таким образом, во многих случаях медиальные формы не находятся в строгой семантической оппозиции с активными формами, и вся оппозиция приближается по ^своему характеру к словообразовательной.

В целом надо сказать, что медиальная флексия является отмеченной по отношению к активной и более редкой (соотношение 1: 3).

В ведийском языке существует также формальный способ выражения страдательного залога, пассива, но в основе его структурного и семантического отождествления лежат совсем иные принципы, чем у рассмотренной выше диатезы. Регулярная парадигма пассива существует только в системе презенса, точнее, в презенсе (пассив является развитием одного из типов презентных основ: IV класса, характеризуемого суффиксом -уа-, и отличается от него только местом ударения), к которому примыкают несколько форм имперфекта 3-го лица. Эта парадигма пассива использует медиальную флексию. Среди неличных форм существуют причастия страдательного залога, имеющие тоже двойную формальную характеристику: суффикс пассива и суффикс медиального залога. Эти причастия всегда выражают значение страдательного залога, но кроме них то же значение могут иногда выражать просто медиальные причастия, например: suretasā grdvasū tā njamū nā... (III, 1, 12) 'приводимые в движение славой прекрасного семени...' и др.

В итоге можно сказать, что если в семантическом плане в ведийском языке существует противопоставление активного залога не только медиальному, но также и пассивному по признакам «необращенность на объект действия» (пассивный залог) — «обращенность на объект действия» (активный залог), то в формальном плане эти оппозиции принадлежат разным уровням. Диатеза активного и медиального залогов принадлежит к уров-

ню формообразования, а противопоставление активного залога пассивному, действительное для некоторой части глагольных форм, целесообразно рассматривать на уровне словообразования.

Категория наклонения ведийского глагола складывается из противопоставления следующих граммем: индикатива (изъявительного наклонения), императива (повелительного), оптатива (желательного), субъюнктива (сослагательного) и инъюнктива. Следует упомянуть еще одно наклонение — кондиционалис (условное или ирреальное), но для этого периода развития языка его вряд ли нужно принимать во внимание как элемент системы, поскольку в самхитах оно представлено всего лишь одной формой в РВ.

Инъюнктив противопоставлен остальным наклонениям по иному принципу, чем все они друг другу, и поэтому выпадает из данной системы оппозиций и будет рассмотрен отдельно. В основе различения системы наклонений в ведийском языке лежат оппозиции трех пар дифференциальных признаков: «условность—безусловность», «направленность—ненаправленность» и «автономность—неавтономность». Первая пара признаков служит для отождествления индикатива как безусловного (прямого) наклонения в отличие от трех остальных наклонений как условных (косвенных), т. е. выражающих такое действие, реальность которого не утверждается. С помощью второй пары признаков императив противопоставляется прочим наклонениям как направленный ненаправленным. Третья оппозиция имеет меньший объем, чем две предыдущие. Она служит для идентификации оптатива и субъюнктива и иррелевантна для индикатива и императива. Оптатив, основное значение которого — выражение желания, интерпретируется посредством этой оппозиции как действие автономного характера, не соотнесенное ни с какими другими обстоятельствами (он выражает только волю говорящего), в отличие от субъюнктива, который тоже выражает условное действие, но это действие соотнесено еще с другими обстоятельствами (значение субъюнктива может подчеркиваться модальными наречиями типа «возможно», «по-видимому», «конечно» и т. п.).

Пересечение дифференциальных признаков этих трех оппозиций дает следующий объем инвариантных значений наклонений в ведийском языке. Индикатив как наименее маркированное наклонение является безусловным и ненаправленным, императив, наоборот, предстает как условное и направленное наклонение. Для отождествления этих наклонений необходимы и достаточны две оппозиции дифференциальных признаков. Оптатив и субъюнктив обладают большим объемом, так как для их идентификации используются три оппозиции. Оптатив является условным, ненаправленным, автономным. Он маркирован по отношению к субъюнктиву — условному, ненаправленному и неавтономному.

Структуру граммем наклонения можно изобразить в виде таблицы (табл. 6).

Индикатив представлен наиболее обширной системой форм, включающей все возможные в ведийском языке видо-временные противопоставления. Действие трактуется как реальное, безусловно происходящее в настоящем, прошедшем и будущем. Вот некоторые примеры: esd... sō mah рипйпд arsati (IX, 28, 6) 'Этот Сома течет, очищаясь', dhatin ā him dnv apds tatarda \ prd vaksdņ ā abhuiat pdrvatā nā m (I, 32, 1) 'Он убил дракона, он просверлил отверстия для рек, он рассек чресла гор', glaiir itdh prd patisyati | sd galunto nagisyati (AB, VI, 83, 3) 'Нарост улетит отсюда прочь. Он исчезнет из горла'.

Формы косвенных наклонений образуются от временных основ изъявительного наклонения. Особенность ведийского языка состоит в том, что они образуются не только от основы презен-са, хотя от нее по преимуществу, но также и от других основ: аориста и перфекта. Никакой разницы в значении между формами одного наклонения от разных временных основ нет, например: y©kt r ā ni muncata (III, 33, 13) 'Отпустите постромки! ', evds-mdd agne vi mumugdhi pagā n (V, 2, 7) 'Так распусти с нас петли, о Агни! ', te па asnō vŗ kā ņ ā m ū dityā so mumocata (VIII, 67, 14) 'О Адитьи, освободите нас из пасти волков! ' от глагола тис- 'отпускать', 'освобождать'.

Обращает на себя внимание та особенность, что формы косвенных наклонений почти не встречаются от основы футурума. Дело не только в том, что футурум редок в ранневедийском языке (РВ), но также и в том, что он является в отличие от настоящего и прошедших времен полумодальной формой.

Императив образуется от временной основы и характеризуется особым типом чередования гласных (у тех глаголов, которым оно свойственно) и особыми окончаниями в некоторых формах, а именно: 2, 3 sg., 3 pl. Его парадигма неполная: в 1-м лице ее восполняют соответствующие формы сослагательного наклонения.

Инвариантное значение императива в текстах реализуется прежде всего как выражение приказа, побуждения, просьбы, пожелания. Эти значения наиболее отчетливо прослеживаются

во 2-м лице. Вот некоторые примеры: sd tvani vtpraya aaguse] rayiņ i dehi sahasriņ am \ dgne virdvatlm isam (VIII, 43, 15) 'Дай ты искусному в речах почитателю тысячное богатство, о Агни, подкрепление, состоящее из героев! ', ауат hō tū pratha-mdh | pdĢ yatemdm (VI, 9, 4) 'Вот первый хотар — взгляните на него! '.

К императиву непосредственно примыкают по значению изолированные, непарадигматические формы 2 sg. с окончанием презенса -si, например: d deva devdn yajdthā ya vā ksi | sdkhū sdkhī n samana yaksy agne (III, 4, 1) 'Привези, о бог, богов на жертвоприношение! Как друг благожелательный почитай друзей, о Агни! '.

Императив не встречается обычно с отрицаниями и очень мало употребителен в придаточных предложениях (в отличие от субъюнктива, являющегося типичным косвенным наклонением придаточных предложений).

Оптатив образуется от временной основы с помощью характерного суффикса — у< 4-/^-, чередующегося там, где это предусмотрено типом глагольной основы, и выступающего в виде неизменной формы -ī - у неизменяемых основ. Кроме того, существует разновидность оптатива, образуемого только от одного из типов основ прошедшего времени — сигматического аориста, а именно, так называемый прекатив, или бенедиктив, который характеризуется суффиксом -yds-/-ī s- (т. е. суффикс оптатива + -s — показатель аориста) и который ограничивается исключительно выражением желания.

Главное инвариантное значение оптатива реализуется в виде выражения желания. Именно в этом значении он большей частью употребляется в самостоятельных предложениях. Как отмечалось исследователями, в разных грамматических лицах оптативу могут быть свойственны особые дополнительные оттенки желания: желание, касающееся говорящего, в 1-м лице, просьба или пожелание во 2-м лице, оттенок возможности, эвен-туальности в 3-м лице. Вот некоторые примеры: tvdyā vā jam ■ vū jayd'ito jayemlbhi syxma pŗ tsuttr mirtyliam (V, 4, 1) 'С тобою да завоюем мы добычу как добытчики, да устоим мы против нападений смертных', п no vavŗ tyā ķ suvltdya deva (I, 173, 13) 'Пусть повернешь ты нас к благополучию, о бог! ', ddhl < ļ dylta nirŗ ter updsthe \ 'dhainam vŗ kā rabhasū so adytih (X, 95, 14) 'Что если он найдет покой в лоне небытия? Что если его сожрут лютые волки? '.

В предложениях, выражающих условие, оптатив иногда может приобретать вызванное контекстом значение нереализуемого действия, причем условие может и подразумеваться, например: rdtrlbhir asmā dhabhir dagasyet \ suryasya cdksur miihur un mimlyā t (X, 10, 9) 'Ночами и днями она услаждала бы его. В (один) миг обманула бы глаз солнца' (но он против этого). В дальнейшем развитии языка это значение (видимо, как наи-

более периферийное по отношению к инвариантному значению) отходит к другому наклонению — кондиционалису. Тот единственный пример кондиционалиса, который засвидетельствован в РВ, выражает скорее будущее действие, связанное с прошлым, а не ирреальное: уд vŗ trū ya sinam dtrū bharisyat | prā tam jā nitrī vidum uvā ca (II, 30, 2) 'Родительница предсказала знающему того, кто принес бы Вритре расплату за это'. Оптатив редко употребляется в придаточных предложениях в отличие от субъюнктива.

Субъюнктив образуется от временной основы и характеризуется суффиксом основы — тематическим гласным, способностью соединяться в пределах одного залога с двумя сериями личных окончаний (а не с одной, как это свойственно любой временной основе), причем некоторые из них имеют «утяжеленные» варианты, специфичные для данного наклонения.

Инвариантное значение субъюнктива как наклонения реализуется в выражении различных оттенков модальности: возможности, вероятности, желательности, долженствования, проблематичности действия с явной или — чаще — имплицитной зависимостью от каких-то других обстоятельств. Вот некоторые примеры: рйпаг ehi vŗ sā kape \ suvitū kalpayā vahai (X, 86, 21) 'Возвращайся снова, Вришакапи, — мы хорошо поладим! ', kanist-hikū са tisthati | tisthad ld dhamā nir mahi (AB, I, 17, 2) 'Когда останавливается самая младшая, непременно остановится и великий сосуд', prd пи vocā sutesu vō ± v ī ryģ... (VI, 59, 1) 'Хочу я сейчас у выжатых (струй сомы) провозгласить ваши героические деяния' и др.

Субъюнктив нередко употребляется при вопросе и с отрицанием па, например: арат nā pā d ā guhemū kuvit sa \ supegasas karā ti jō sisad dhi (II, 35, 1) 'Апам Напат, погонщик коней,, украсит ли_их — ведь он будет радоваться (им)' (или 'Конечно, Апам Напаш, погонщик коней, их украсит — ведь он будет радоваться'), Mm abhtig vadā si (X, 95, 11) 'Что же ты попусту говоришь? ', sō citi nu nā таг ā ti \ по vayā m marā mā re ļ asya yō janarn haristhā \ mā dhu tvā madhulū cakā ra (I, 191, 10) 'И он, конечно, не умрет (от яда), и мы тоже не умрем: ездящий на золотых конях устранил его действие, сладкое (растение) сделало тебя медом' и др. В этом употреблении также проявляется условное и неавтономное модальное значение субъюнктива.

Субъюнктив является основным наклонением, употребляющимся в придаточных предложениях в ведийском языке, и в этом заключается его главное синтаксическое отличие от императива, который никогда в них не употребляется, и оптатива, который употребляется редко. Вот некоторые примеры: уйт jī vā m acndvā mahai \ nd sa risydti pū rusah (X, 97, 17) 'Если: мы живого застанем, не должен пострадать этот человек',.... evū ni hanmi te mdno \ ydthā mū rņ kā minyaso \ yā thu man.

nā pagā ū sah (AB, VI, 8, 2) '...так и я прибиваю мысль твою — чтобы стала ты меня любящей, чтоб не стала ты избегать меля! ' и др.

Наиболее частым и наименее модальным значением субъюнктива является выражение будущего времени. Можно сказать, что в РВ — это нормальный способ выражения будущего времени, поскольку футурум редок, в АВ же соотношение меняется в пользу футурума, но субъюнктив по-прежнему не утрачивает этой функции. Вот некоторые примеры: bahū ni те dkŗ tā kdrtvā ni \ yddhyai tvena sdtn tvena pŗ chai (IV, 18, 2) 'Я должен совершить многие не совершенные (еще деяния). Я буду (или хочу) биться с одним, договариваться с другим', sd te Ģ dtrā ri ddharā n pū dayā ti (AB, X, 3, 3) 'Он повергнет ниц твоих врагов' и др.

Благодаря столь широкому кругу значений и отсутствию ограничений на употребление в простых или сложных предложениях субъюнктив в ранневедийский период гораздо употребительнее, чем оптатив.

Различаясь по совокупности инвариантных значений, все три косвенных наклонения могут быть очень близки друг другу в каком-нибудь одном значении вплоть до синонимичного употребления. Ср., например, при выражении желания или пожелания: fdm agnlr agnibhih karac \ chdm nas tapatu sū ryah (VIII, 18, 9) 'Счастье пусть создаст [subj.] Агни со (многими) Агни, счастье пусть воссветит [iv.] Сурья...', asmū kam astu kevalah (I, 70, 10) 'Да будет [iv.] он (Индра) только нашим! ', asmdkā sad indro vdjrahasta't (I, 173, 10) 'Да будет (subj.) нашим Индра, с дубиной в руке! ', А по devdh savitū... jagamyā t (VI, 50, 8) 'Да придет [opt.] к нам бог Савитар! ', п vo gachū ti... vdsisthah (VIII, 33, 14) 'Да придет [subj.] к вам Васиштха! '.

Инъюнктив структурно и семантически выпадает из системы наклонений. Он не противостоит индикативу по какому-либо формальному признаку, не имея ни характерного суффикса, ни особой флексии. Фактически инъюнктив можно характеризовать только негативно: это основа презенса или аориста индикатива без аугмента (его употребление вообще факультативно), неспособная соединяться с окончаниями первичной серии.