Вступительная статья

ББК 63.3(0) Ц56

Перевод НА Федорова Комментарии Б.М. Никольского Вступительная статья Н.П. Гринцера

Конкурс РГНФ - Номер проекта 96-03-04157, Виды классификатора 03-130

Н.А. Федоров, перевод, 2000 © Б.М. Никольский, ком мент., 2000 © Н.П. Гринцер, вступ. ст., 2000 © Российский государственный гуманитарный университет, 2000

Римский профиль греческой философии

Говоря о судьбе наследия Цицерона, исследователи зачас­тую сетуют или, по крайней мере, констатируют тот факт, что в историю культуры он вошел прежде всего как основатель и символ латинского и - шире - античного красноречия, а его философские труды пребывают в некотором небрежении и до сих пор недооценены¹. Между тем сам Цицерон утверждал, что интерес к философии сопровождал его всю жизнь и даже его риторические и политические высказывания и сочинения все­гда стояли на философском фундаменте (например, " О приро­де богов" I 6). Более того, некий ореол мудреца, окружавший Цицерона при жизни и сразу после кончины, будучи изначаль­но связанным с его политической позицией и государственной Деятельностью², в дальнейшем постепенно приобретал все бо­лее общий смысл, превращая его в носителя " высшего", вневре­менного знания. Уже Августин часть заслуги своего обращения

Вступительная статья

в христианство приписывал чтению апологии философии, со­державшейся в цицероновском " Гортензии", да и впоследствии Цицерон не раз представал чуть ли не одним из предвестников христианской доктрины (см., например, Петрарка. " Книга пи­сем о делах повседневных" XXI10). Но и в качестве такового он все же оставался скорее мудрым морализатором, стремившим­ся встать выше суеты повседневной жизни, а не ученым-фило­софом в строгом смысле слова. Потому философы и историки философии если и говорят о вкладе Цицерона в развитие евро­пейской философской мысли, то характеризуют пафос его со­чинений как " декламационную" мудрость, противостоящую на­учной логике Аристотеля и его последователейЗ. Так, например, Ф. Шлегель считал его искусным оратором и изысканным сти­листом, претендовавшим на звание философа, но на поверку оказавшимся не более чем собирателем древностей и полней­шим дилетантом. Иными словами, Цицерон-ритор всегда под­чиняет и затмевает собой Цицерона-философа.

Спор о месте цицероновских трудов в истории европей­ской мысли еще более усилился в контексте принципиальной полемики вокруг исторической и государственной роли Цице­рона. Образ яростного борца за устои Римской республики, человека, всем сердцем радеющего за благо государства (столь близкий французскому Просвещению, французской револю­ции, а с нею и, например, русскому декабризму), был сильно поколеблен, как известно, авторитетнейшим историком Рима Т. Моммзеном, в извечном противостоянии фигур Цицерона и Цезаря без колебаний отдавшим первенство последнему и представившим автора филиппик и катилинарий не более чем политическим интриганом без твердых убеждений, всегда ис­кавшим личного успеха и власти и не особенно разборчивым в средствах. Основания к таким выводам у ученого, безусловно, были: достаточно вспомнить бесконечные метания Цицерона от одной партии к другой, заигрывания с теми, кого он до или после громогласно проклинал; искусную изворотливость, сквозящую во многих, если не во всех, сохранившихся его ре-