Достаточно ли далеко идут в понимании природы Христа Никейский (325 год н.э.) и Халкедонский соборы (451 год н.э.)?

Те ранние пост апостольские столетия были во власти жестоких богословских споров по человеческой природе Христа. Верные греческие богословы смело сражались, чтобы сохранить церковь от ереси арианизма.* Формула, выработанная в результате дебатов на этих вселенских соборах, по человеческой природе Христа — достойна похвалы.

Но хотя она была общепринята, в последующие столетия ее рассматривали как нечто ортодоксальное, что в конечном счете привело к опровержению истинной человеческой природы Христа. Как отмечает Гарри Джонсон, «ортодоксальные» руководители церкви на всем протяжении истории, продолжали жестоко преследовать тех, кто осмеливались поддерживать ясные новозаветные концепции человеческой природы Христа (цитируемое произведение, стр. 129). Причина этого в том, что хотя ранние соборы твердо поддерживали человеческую природу Христа также, как Его Божественность, они ясно не разъясняли какую человеческую природу Он воспринял, и та человеческая природа, в которой Он пришел, понималась как безгрешная природа Адама до грехопадения.

Никея и Халкедон являются частью истории великой борьбы. В контексте той эпохи, Елена Уайт пишет:

Языческие обычаи самым неприметным образом вошли в христианскую церковь... когда преследования прекратились и христианство вошло в царские дворы и палаты, тогда простоту и кротость Христа и Его апостолов сменили величие и гордость языческих жрецов и правителей, а Божественные установления — человеческие измышления и предания. Формальное обращение императора Константина в начале IV столетия послужило причиной ликования среди христиан, и мирское под видом праведности проникло в церковь. И церковь стала быстро разлагаться (Великая борьба, стр. 49, 50).

В начале IV столетия,... духовенство, которое, стремясь к славе и власти … (стр. 53).

Действительно, ко времени Халкедонского собора (451 год н. э.) «работа искажения быстро прогрессировала» и стремительно надвигалась «эра духовной тьмы». «С виду побежденное язычество оказалось победителем. Его дух овладел церковью. Языческие учения, обычаи и суеверия соединились с верой так называемых последователей Христа» (стр. 50).

На Халкедонском соборе папа Лев имел настолько сильное влияние на епископов, чтобы те проявили благосклонность к Марии, как «Матери Божьей» (Теотокос), безбрачию духовенства, и первенству епископа Рима над вселенской церковью. Его руководство так высоко уважалось, что его «Том был вознесен до триумфа» (Энциклопедия Британника, том 17, стр. 242; 1968 г.; Том установил, что «Петр воистину говорил через Льва», том 13, стр. 955). Понимание Кирилла, возможно было верным, но если это так, тогда он был просто неправильно истолкован. В то время, как его влияние в Халкедоне было доминирующим, его позиция была расценена многими как «опровержение человеческой природы Христа, который, они сказали, был уменьшен Кириллом до простого вида человеческой природы» (то же самое). Так фактически была зачата идея непорочного зачатия.

В то время как истинно, что формула Халкедона ясно подтверждает человеческую природу Христа, также как Божественную, римо-католическая церковь строила свою теологию столетия после Халкедона на идее, что Христос «далек», а не «близок». Она отрицает, что 1 Иоанна 4: 1-3 относится к ним («всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа пришедшего во плоти... есть дух антихриста»). Они утверждают, что верят в «реальную человеческую природу» Христа; однако их догма непорочного зачатия фактически отрицает это.

Конечно пришло время восстановить полную новозаветную истину, так ясно, как видели ее апостолы. Это будет отличительная часть вести, которая придет в мир в громком кличе 18 главы Откровения.