POV Frank. Желтые занавески вместо грязно-зелёных, конечно, удивили меня, но не так, как факт того, что они разобрали мою комнату

Желтые занавески вместо грязно-зелёных, конечно, удивили меня, но не так, как факт того, что они разобрали мою комнату. Выкинули мои вещи, сделав из неё что-то наподобие комнаты для гостей, каковым, по-видимому, я и был в жизни моей матери. В голове никак не укладывается: как она могла дать чужому человеку выкинуть всё, что напоминало ей обо мне, из жизни? Это какое-то предательство нового уровня.

- Не ожидали тебя увидеть, Фрэнк… - мне интересно, а что она думает? Где она ожидала меня увидеть? Может она скажет мне, чтобы я хоть знал, где меня ждут. Где мне хоть кто-то рад. Но она не знает - она даже не думала об этом, потому что ей насрать.

У нашего учителя географии была такая шуточная рамка для фотографий и подписью " Люди, которым на меня наплевать" и туда (в шутку) вставляли фотографии из университета. Так вот мне тоже нужна эта рамка. Чтобы вставить туда фотографию планеты Земля со спутника. Классная шутка будет. Смешная. Буду смеяться с неё в полном одиночестве, умирая где-нибудь на улицах. Смешнее этого есть только одна шутка: моя жизнь. Но я не хочу плакать - мне просто больно. Когда твоя мама выкидывает твои игрушки, потому что ты не ешь суп, тебе обидно, потому что ты не понимаешь, как твоя собственная мать может это сделать. Сейчас, своим поступком, эта женщина отреклась от меня, и потеряла звание матери в моей жизни. Мне не обидно, что она это сделала. Мне чисто эгоистически обидно за самого себя, и за то, как со мной обошлись. И сейчас, выходя из этого дома, который когда-то был моим убежищем от школьных проблем и местом, где я мог проводить часы, смотря в потолок, я задаюсь вопросом: что у меня осталось? С чем я ухожу из своей старой жизни в новый этап без всех людей, с которыми нас хоть что-то связывало? Я думал, что если приму нового ухажера мамы как своего папу, то сделаю им двоим огромную услугу, которую не могу себе позволить. Оказывается, им это и даром не нужно. Избавиться от меня была самая большая услуга, которую я сам им и указал. Кроме приписанного благородства, у меня с собой есть только рюкзак, который находится в машине моего учителя и черная тяжесть в сердце.

Я сажусь рядом с водителем, явно испугав Джерарда резким хлопком двери.

- Довези меня для ближайшего отеля, и если можешь, одолжи несколько баксов, - я утыкаюсь головой в твёрдое сидение и мысленно желаю, чтобы я не хотел жить так, как хочу сейчас. Когда меня уже ничто не держит, - у меня нет чувства конца. А эта тишина, свойственная только одному человеку на этой планете, заглушилась шумом кондиционера, который включился, когда он завёл машину. И легкий ветерок, который подул на мою раскалённую от злости кожу, напомнил мне о том, что чувствовать - это здорово. И я хотел бы, чтобы я этого не знал.

-Ты мог бы остаться у меня, если хочешь, - даже не посмотрев в мою сторону, предложил Уэй, что звучало так, будто он уже всё решил за меня.

- Зачем? - я выиграл его взгляд. - Чтобы ты и дальше притворялся, будто меня нет?

- Фрэнк, я не.. - Джерард опять начал говорить с таким видом, будто это подготовленная лекция. Идеальные слова к которым не придраться, но они не удовлетворяют мня эмоционально. Это не правда.

- Чтобы ты делал вид, что тебе наплевать? И заставлял меня чувствовать так, будто я сделал что-то не то? - он припарковал машину около многоэтажки, которая больше ассоциируется у меня со словом " дом", чем место, где я прожил всё своё детство, и посмотрел на меня.

Мне сегодня везёт: я украл время из его жизни, которое полностью принадлежит мне. Украл, потому что ни одно казино не даст выиграть такой крупный лот.

- Фрэнк, ты ничего не делал не…

- Да ну? Я вправду ничего не делал не так? Тогда я могу делать всё, что делал и тебя это не возмутит? - его брови опустились, и он посмотрел на меня так, будто пытается понять, что я говорю. Я так делал на его уроках, когда он сажал меня на первую парту, чтобы он думал, что я пытаюсь вникать, и не спрашивал меня. Но он всё равно спрашивал. Поэтому и я не буду церемониться.

Я не знаю, какие последствия меня ожидают, но я сделаю всё, чтобы доказать ему свою правоту. И под " всё" я имею в виду схватить его за пиджак, притянуть к себе (что у меня не получилось, поэтому пришлось мне прильнуть к нему) и поцеловать его в губы. Что я и сделал, после чего почувствовал, как мои пальцы, сжимающие его пиджак, расслабились, а веки потяжелели. И вся злость будто расщепилась внутри меня на мелкие частицы, и падая разбудила того самого мотылька, который стал как бешенный летать в сумасшедшем ритме моего сердца. Его губы были такие горячие: привкус сигарет, который обычно бы возродил во мне плохие воспоминания, но сейчас был лишь оттенком чего-то приятного, что-то мятное и он. Я уже забыл, что мы делали. Вернее, я делал. И что у меня были планы начать вновь ненавидеть всё, что теперь казалось так трудно, а месяца два назад было неотъемлемой частью моей жизни.

Он был так близко, и он давал мне себя целовать, сидя смирно и почти неподвижно, поэтому мои пальцы резко сжались, когда я почувствовал какое-то движение. Но он не собирался уходить - он просто отстегнул свой ремень безопасности, повернулся более удобным углом и прижал меня немного ближе. И только когда Джерард немного отстранился, я понял, что плачу. Вернее слёзы сами текли из глаз, потому что у меня не было повода плакать. Да, конечно, у меня больше нет семьи, нет дома, нет работы, нет планов, но сейчас меня обнимает Джерард и мне кажется, что я на вершине мира, и лучше чем это уже не будет. Я могу владеть всем миром, но даже это не сравнится с тем, что я чувствую сейчас.

- Ты всем нужен, понятно? - его голос звучал низко и ровно.

- Но как же..

- Ты мне нужен. Например. Ясно? Доволен? - его голос звучал так, будто я всегда это знал и только добился того, чтобы он это сказал. Я кивнул. - А теперь мы пойдём домой, где ты выспишься.

А может он и прав. Может, я всегда это знал.