Айтберов Т. М. 1 страница

Древний Хунзах

В книге излагается в популярной форме подробная история Хунза-ха — одного из древнейших центров политической власти на Северо-Вос­точном Кавказе. Охватывается период с первых веков нашей эры и до рубежа XVII—XVIII вв. Сделана попытка учесть, осмыслить и обобщить все известные факты хунзахской истории, упомянуть зафиксированные в письменных источниках имена хунзахцев и видных лиц хунзахского про­исхождения, проживавших в указанное время в других местах.

Книга рассчитана на широкий круг читателей, особенно на лиц, инте­ресующихся историей Аварии.

Эта книга увидела свет благодаря все­сторонней помощи потомственных хунзах­цев — Газиева Зубаира и Гитинова Му-худады.

ВВЕДЕНИЕ

В центральной части Среднего Дагестана, в горах, между Аварским и Андийским Койсу, в их нижнем течении, возвышается Хунзахское плато. Оно представляет собой обширную, примерно 26 км длиной и 8—10 км шириной ныне безлесую равнину, расчле­ненную водной эрозией. Это плато, расположенное на высоте 1700—2200 метров над уровнем моря, имеет корытообразную фор­му. Сложено оно прочными породами, отчасти твердыми извест­няками. У него обрывистые, в ряде мест отвесные края в несколько десятков и даже сотен метров. С трех сторон плато охвачено гор­ными хребтами: на юге — это Талако, на северо-востоке — Тану-синский хребет, на юго-востоке — Акаро. С северо-запада и юго-востока это плато заканчивается обрывами, зачастую огромной высоты.

Климат на Хунзахском плато довольно суровый для его гео­графической широты, он сходен с климатом средней полосы Рос­сии. Часто там дуют сильные ветры. Почва на плато в большин­стве своем черноземная, плодородная. Плотность населения издав­на довольно значительная.

Соответственно климату сельскохозяйственные культуры, тра­диционно произрастающие на самом плато, являются холодолюби-выми. Это прежде всего озимая пшеница, рожь, голозерный ячмень, просо, конские бобы (охотно потребляемые хунзахцами), лен (семена его идут на изготовление урбеча) ', конопля, чечевица, горох. При этом, однако, в прилегающих глубоких речных доли­нах, где часть земель принадлежит селам, стоящим на Хунзахском плато, в жарком сухом климате низин сажали и сажают теплолю­бивые садовые культуры — груши, яблони, сливы, абрикосы, пер­сики, виноград, тутовник и т. д.

¹ Блюдо, изготовляемое из семян горного льна о добавлением других ком­понентов.

.

•На Хунзахском плато сухой здоровый климат. Зимой там хо­лодно и снежно, а летом, далее в ясный день — прохладно, но при этом через час или два пешего хода можно очутиться в речной долине на солнцепеке. Обитатели плато имеют возможность пи­таться мясо-молочной пищей, которую предоставляют многочислен­ные стада крупного и мелкого рогатого скота, а также различны­ми зерновыми культурами, произрастающими на местных чернозе­мах, зеленью и фруктами. Важно отметить, что им доступны и ле­том, и зимой такие исключительно полезные фрукты, как горный абрикос и его разновидность — курага. Таким образом, природные условия — прежде всего умеренно холодная зима и ощущение те­лом частых температурных перепадов летом, а также доступность мясо-молочной пищи и одновременно абрикосов — благоприятно влияли на жизнь относительно многочисленного населения плато. Они способствовали формированию там физически крепких, энер­гичных и потенциально талантливых поколений.

В системе многовекового противостояния народов юга и севе­ра Большой Кавказ являлся важным оборонительным рубежом для империй Востока и государств, существовавших в Закавказье. В качестве составной части этого созданного природой оборони­тельного вала, оберегающего Восток и Закавказье, выступала и территория Дагестана, где поэтому стремились утвердиться и наступающий Север и защищающийся Юг².

Внутри самого Дагестана существуют регионы, один из кото­рых соответствует Сулакскому бассейну, где проживают аварцы, даргинцы и лакцы. Население этого региона составляет ныне осо­бый культурно-исторический круг среди массы разноязычных оби­тателей Северного и Восточного Кавказа. В былые времена здесь имелось несколько стратегически важных мест. Для междуречья Аварского и Андийского Койсу и прилегающих земель таким стратегически важным местом являлось Хунзахское плато — «сердце дагестанских гор» по характеристике одного из русских офицеров. Там можно было без особого труда прокормить значи­тельную воинскую часть, кроме того, имелась возможность быстро переправлять оттуда войска во многие, в том числе и главные на­селенные пункты названного междуречья. Так же следует отме­тить, что природный ландшафт — крутые берега рек (Аварское и Андийское Койсу), выполняющие роль крепостного рва, и отвес­ные края Хунзахского плато — делал невозможным насильствен­ное продвижение на юг с севера, точнее из Прикаспия в Алазан-скую долину. С востока и северо-востока для северян, рвущихся на юг, это плато было практически недоступным. Со стороны же

² Речь идет о великих народах и державах, формировавшихся к югу ы се­веру от Кавказского перешейка,

севера Внутренний Дагестан, в том числе Хунзахское плато, гора­ми и рекой был защищен слабее. Здесь, правда, перед северными воинами вставали стеной могучие, непроходимые леса Ичкерии, то есть юго-восточной Чечни. Их, однако, было, видимо, недоста­точно, и поэтому правители Аварии (и ханы и имамы) прилагали большие усилия для установления политического контроля над Ичкерией, создания там своих опорных пунктов.

С окружающим миром Хунзахское плато было связано несколь­кими дорогами, проложенными давно, которые не утратили своей роли вплоть до появления автотранспорта. По этим дорогам враги пытались продвигаться к центру Аварии, по ним же проникали туда различные культурные веяния, а с плато распространялось политическое влияние хуизахских правителей, совершались их по­ходы, распространялся общеаварский язык (бол мац! «войсковой язык»).

Дороги же эти были следующие.

В историческую Чечню, примерно соответствующую современ­ному Шалинскому району ЧИАССР, дорога с Хунзахского плато шла, по-видимому, через Сиух, Тлох, Муни, Зило, а далее че ез Анди вниз по берегу р. Хулхулау. В центр же Ичкерии, к сел. Бе-ной (по-аварски: Баини, а по-кумыкски: Баян), расположенному в непроходимых лесах между верховьями рек Аксай и Ямансу, а уже оттуда к Старому княжескому Аксаю дорога с Хунзахского плато пролегала по маршруту Хунзах—Обода—Ахалчи—Сиух— Тлох—Муни—Зило—Риквани—Андийский хребет—Беной—берега р. Аксай—сел. Аксай, которое со второй половины XVII в. и вплоть до начала XIX в. располагалось между современным сел. Тухчар Новолакского района и сел. Хамавюрт Хасавюртовского района.

Для связи с Терско-Сулакской низменностью существовала относительно хорошая дорога: Хунзах—Тануси—Игали—Аргва-ни—Данух—Буртунай—Дылым—Эндирей (Андрейаул). Еш.е од­на, но уже плохая дорога, связывающая Хунзахское плато с Энди-реем, проходила через Цатаних, Бетль, Чирката, Чиркей, Гертма и Хубар. Третья дорога, связывающая Хунзахсксе плато с Энди-реем, шла через Аух, Ичкерию и Андию (Эндирей—-Акташаух, который ныне называют Ленинаул), Асанбек, Зандак, Гендарга-ной, Беной и далее через Риквани, Зило, Муни, Тлох, Сиух, Ахал­чи и Обода в Хунзах. Таким образом, Эндирей являлся для насе­ления Хунзахского плато весьма важным пунктом (в основном по делам торговли и меньше по военным). Он был как бы воротами на Терско-Сулакскую равнину.

С восточным Дагестаном — территорией нынешнего Буйнак-ского и иными приграничными районами — Хунзахское плато было связано хорошей дорогой: Хунзах—Гоцатль—Гергебиль (туда по­падали, видимо, через Кикуни)—Аймаки—Дженгутай (туда дохо-

Б

Дйдй, предположительно, через Кулецма, Охли и Ахкент) и далее через Дургели в Тарки.

В Акуша, а оттуда в Кумух и в Дербент с Хунзахского плато шла довольно хорошая дорога, пролегавшая через Цудахар.

В Грузию, к Тбилиси жители Хунзахского плато ходили через Гидатль, Главный Кавказский хребет и Белоканы.

Были, естественно, и другие дороги, менее значимые. Здесь, однако, следует упомянуть о дороге, экономически важной для кумухцев и акушинцев, по которой в VIII в. прорвались, а в XVIII в. пытались прорваться к Хунзаху южане — арабы и пер­сы. Названная дорога начиналась в Закатальско-Шекинской зоне Азербайджана и шла через Мухахское ущелье, сел. Калял в вер­ховьях Самура, Кумух и Андалал.

Многочисленные населенные пункты Хунзахского плато дели­лись традиционно на две группы-общины или как их называют «союзы сельских общин». Северо-восточная группа именовалась Хебдалальской (по-аварски х! ебдалал), а юго-западная, располо­женная к югу от сел. Обода, — Хунзахской (хунз). По крайней мере вторая из двух групп в письменной и устной речи аварцев обозначалась в прошлом термином бо³ — «войско» (хундерил бо-г- «хунзахское войско, хунзахский народ»).

Хунзахская община (хунз) в широком понимании этого тер­мина — «общество», традиционно включала в свой состав, помимо Хунзаха, который считался в Дагестане «родиной храбрецов» — «железных хунзахцев» (маххул хунз), еще и другие селения, рас­положенные на плато и прилегающих территориях, в том числе и в речных долинах. Это были: Амишта, Баитль, Батлаич, Гени-чутль, Гозолоколо, Гонох, Гортколо, Гоцатль, Джалатури, Заиб, Ках, Кахикал, Тагада, Текита, Тлайлух, Тукита (жители которого говорят на каратинском языке), Уздалросо, Хариколо, Химакоро, Хини, Цада, Цельмес, Цолода, Чалда, Чондотль и Шотода.

Центром «общины» было село (по-аварски росо) Хунзах, ко­торое, однако, часто именовали городом — шагьар (от персидского шагьр). Там в исламскую эпоху хунзахской истории находилась главная или как ее называли «войсковая» мечеть (бол мажгит). Там же пребывали «войсковой» кадий (бол къади) и светский правитель Аварии, которого в течение последних столетий аваро-язычное население Дагестана называло Хундерил нуцал-хсш (реже Хунзахъ нуцал-хан), тюркоязычное — Авархан, Аварбий, а грузины — Хунзакъис батоны («хунзахский господин»).

³ Термин этот, отсутствующий в других дагестанских языках, имеется, од­нако, в чеченском (б/о — «войско») и в близко родственном ему ингушском

Что касается других селений Хунзахской «общины», то их можно разделить на четыре группы:

1) селения, построенные несколько столетий тому назад (ве­роятно, в XVI—XVII вв.) переселенцами из «города» Хунзаха;

2) бывшие хутора Хунзаха и селений, принадлежавших к пер­вой группе;

3) селения, построенные в период XVI—XVIII вв. свободными крестьянами, переселившимися на земли Хунзаха из западных высокогорных краев;

4) небольшие селения, жители которых происходят от княже­ских рабов грузинского, армянского, азербайджанского, персидско­го и др. происхождений, получивших вольную, но решивших не возвращаться на родину предков.

Сам Хунзах лежит в юго-западной части плато. С двух сторон (южной и западной) этот населенный пункт оканчивается обры­вами высотой в несколько десятков метров; они, кстати, защи­щают его от пришельцев с юга лучше самой высокой и толстой крепостной стены. В целом же, если смотреть с соседних возвы­шенностей, то оказывается, что относительно близлежащих горных хребтов и более или менее высоких холмов, а также относительно близлежащих селений Хунзах располагается как бы в центре глу­бокой тарелки. В данной связи нельзя не отметить того, что подоб­ные места, расположенные высоко в горах, в местности с чистым, сухим, прозрачным воздухом и большим количеством ясных дней, являются точками концентрации солнечных лучей, отражаемых с окружающих гор и возвышенностей, то есть точками сосредото­чения живительной солнечной энергии. Не секрет, что подобные точки в древних эзотерических учениях считаются благословен­ными, «местами силы».

Хунзах, расположенный на нескольких небольших возвышен­ностях, разделяемый речкой на две неравные части, традиционно состоял из пяти кварталов (авал) ⁴. Это были: Самилах (Сами-лахъ), обитателей которого называли самилал (ед. ч. самилав); Тлярах (Лъарахъ — «у речки», с авар.); Хорих (Х1орихъ — «у пру­да», с авар.); Шотота (Шотот1а); Шулатлута (Шулалъут1а — «около укрепления», с авар.). При этом кварталы Самилах и Хо­рих, как сообщает Д. М. Атаев, делились каждый еще на два под-квартала, которые обозначались термином роххен; последний употребим, кстати, и в андийском языке. В каждом хунзахском квартале была своя маленькая квартальная мечеть, кроме того, в центре Самилаха находится почитаемая мусульманами всего Северо-Восточного Кавказа усыпальница шейха Абумуслима. Соборная мечеть Хунзаха с XIX в. стоит в квартале Хорих, но

Термин по своему происхождению тюркский (> аул).

в прошлом она располагалась в Шулатлута, где входила в единый укрепленный комплекс вместе с «дворцом», служившим местопре­быванием правителей Аварии.

Из перечисленных хунзахских кварталов, думается, наиболее старыми являются Самилах, Шотота и Шулатлута, в то время как Тлярах и Хорик возникли позднее. Такое предположение вытекает, прежде всего, из расположения кварталов и топонимов⁵, связан­ных с ними, а также из устной хунзахской традиции.

Так, Самилах хунзахцы в своих преданиях считали «кварта­лом», существовавшим еще в эпоху исламизации Аварии. Отметим, что именно в Самилахе найдены грузинские и старейшие для Хунзаха арабские (XI—XII вв.) надписи. Название квартала, ко­торое еще в XVII в. звучало «Сахмилах» (Сагьмилахъ), для авар­ца является в целом непонятным. Располагался он на краю каньона Цолботль, на каменистом возвышении и первоначально, видимо, не доходил до местоположения усыпальницы шейха Абу-муслима. Самилахцы имели свои особые обычаи—адаты⁶, регу­лирующие отдельные стороны их жизни, которые дошли до нас в записи на арабском языке, сделанной в 1824 г.

В укрепленном самой природой месте, на каменной гряде с обрывистыми южными краями высотой в несколько метров рас­полагался квартал Шотота, название которого (вариант произно­шения — Чотот1а), кстати, также не этимологизируется, то есть является непонятным. Нельзя не упомянуть и того, что в Шотота, центральная часть которого называлась в прошлом Хинта (Гыш-т! а⁷ — «около замка»), как и в Самилахе, были по некоторым сведениям свои квартальные адаты. Все это дает основание пред­полагать, что хунзахские кварталы Самилах и Шотота были по­началу небольшими, расположенными вблизи друг от друга отдельными поселениями со своими обособленными общинными организациями.

Что касается квартала Шулатлута, то он лежит на скалистом возвышении, на углу, образованном схождением двух отвесных обрывов высотой в несколько десятков метров, откуда он был со­вершенно недоступен для врага, наступающего снизу. В этом мес­те, как упоминалось выше, находился укрепленный «дворец» пра­вителей Аварии, о существовании которого известно с первой половины XVI в. Поэтому население Шулатлута формировалось

в основном из представителей правящего нуцальского рода и ра-

'

⁵ Географические названия.

в Термин этот по происхождению арабский.

7 В южных диалектах аварского языка это слово звучит гьен и имеет зна­чение «башня»; возможно, что андийское гьон — «село» (первоначально, думает­ся «башенное поселение» типа того, который хорошо известен на примере Ингу­шетии) и аварское гышЦ гьен — слова одного происхождения.

бов (лагъ) ⁸, которые составляли администрацию, охрану и об­служивающий персонал дворца.

Квартал Тлярах фиксируется в документах с конца XVII в. как Тлярах-Шотода (Лъарахъ Шотот1а, что в переводе с авар­ского означает «у речки в Шотода»). Он частично расположен на месте мусульманского кладбища XVI в., где, кстати, погребал! '' и представителей хунзахской аристократии. Данное обстоятель­ство, с одной стороны, расположение этого квартала в местности, природой почти не укрепленной, в промежутке между древними кварталами Самилах, Шулатлута и Шотода — с другой, а также его старинное наименование (Тлярах-Шотода) дают основания считать, что Тлярах, как особая общественная организация со своей мечетью и ее настоятелем — дибиром⁹, сложился относи­тельно поздно. Наиболее вероятно, что названное явление имело место в XVII в., а основателями квартала были шотодинцы, ско­рее всего наиболее бедные и социально приниженные из числа их.

Что касается квартала Хорик, расположенного в местности, природой не укрепленной, частично на месте кладбища XVII в., то он впервые фиксируется в документах также в конце XVII в. Са­мо его наименование свидетельствует о том, что он сложился около искусственного пруда (xlop), сооруженного хунзахцами. Все это наводит на мысль, что квартал Хорик возник примерно в одно время с Тлярахом.

Временами Хунзах, представлявший собой военный и админи­стративный центр для большей части Аваристана и горной Чечни, значительно разрастался, прежде всего, за счет концентрации там представителей знати и тех, кто ее обслуживал. Так, напри­мер, есть сведения, что в XVII в. в названном населенном пункте было около 3-х тысяч дворов, а в XVIII в. в одно время до 2 ты­сяч дворов. Загрязнение и общая деградация окружающей среды вследствие перенаселения, недостаток угодий (до которых свобод­ный хунзахский крестьянин мог добираться без чрезмерных уси­лий), что сопровождалось ухудшением уровня и условий жизни, а также эпидемии и иные обстоятельства (внешнеполитические и т. п.) должны были, однако, создавать среди населения Хунзаха настроения против дальнейшего совместного проживания и, сле­довательно, разрастания их «города». Отдельные представители* хунзахской знати и простонародья начинают искать счастья на стороне и оседают на чужбине. С другой стороны — перед джа-

8 Термин этот происходит от слова лаьг — «человек» (например, в осетин­ском) и в значении «раб» широко распространен по Северному Кавказу.

⁹ В аварский язык данный термин проник, думается, из персидского, где дабир — «писарь, писец», куда в свою очередь он попал из древне-восточного — эламского языка (теппир — «писед»).

млатом ¹⁰ встает в таких случаях альтернатива: либо активно соз­давать выселки и колонии, либо постепенно отрываться от привыч­ного крестьянского образа жизни и трансформироваться в сооб­щество ремесленников и торговцев, то есть создавать город в истинном научном значении этого термина с полиэтническим (армяне, евреи) составом населения и со всеми негативными для духа и морали последствиями.

В XVI—XVII вв. хунзахцы, покинувшие родной «город», соз­дают ряд селений на территории плато и иных землях. В конце XVIII в., когда Уммахан Аварский обложил повинностями и даня­ми значительную часть горцев Северо-Восточного Кавказа и ряд закавказских государств, т. е. когда возможностей достойно со­держать ханское окружение было более чем достаточно, в Хунзахе имелось лишь 600 дворов. Это позволяет полагать, что хуизахцы всегда предпочитали жить по возможности в форме крупной крестьянской общины, служащей, однако, местопребыванием по­литической власти, которая обеспечивала более высокий уровень развития культуры и экономики.

Отметим здесь, что в первой половине XIX в. количество дво­ров в Хунзахе колебалось от 700 до 800; в настоящее время там 838 дворов. К концу XIX в. вследствие, видимо, изнурительной Кавказской войны, а также в связи с рассеянностью людей, сос­тоявших на службе у хана, указанное количество дворов падает до 400. Затем в первые десятилетия XX в. прежде всего по причине превращения Хунзаха в центр Аварского округа Дагестанской области оно подымается до 500. В данной связи нельзя не напом­нить, что, по мнению мыслителей и государственных деятелей Востока, в селе должно быть не менее 100 и не более 500 полно­людных дворов (примерно 3 тысячи душ). По-видимому, меньшее количество дворов не позволяет сложиться настоящей общине, ко­торая бы — без террора — регулировала общественную и личную жизнь в селе. Большее же количество их вызывает экологические проблемы и ведет к угасанию жизни по причине недостатка в угодиях.

Три хунзахских квартала из пяти — Самилах, Шотота и Шу-латлута — представляли из себя небольшие укрепленные пункты. Селение же Хунзах, как цельная единица, расположенное на про­странстве, похожем в плане на треугольник, две стороны которого представляют собой отвесные обрывы, нуждалось в защите при помощи оборонительных сооружений по сути дела лишь с одной стороны. Над обрывами в местности, укрепленной естественными преградами, хунзахцы могли ограничиться сооружением неболь-

ю Термин этот по происхождению арабский — джамаа «объединение, корпо­рация, общество, община».

ших укрепленных объектов на редких тропах, ведущих из каньо­на Цолботль вверх, на плато. Со стороны же севера и северо-вос­тока Хунзах, куда веками стекались материальные ценности с об­ширных территорий и который поэтому представлял собой лакомый кусок для экспроприаторов и перераспределителей накопленных богатств, нужно было укреплять более основательно.

Полное разрушение Хунзаха, древнего центра княжеской власти, противоречащей шариатской демократии, совершенное по приказу имама Шамиля, уничтожило хунзахские укрепления, су­ществовавшие на упомянутом направлении. Есть, однако, основа­ния считать, что это была линия из глухих, толстых каменных стен плотно прилегающих друг к другу крайних домов Хунзаха. Она представляла собой подобие крепостной стены и могла отразить нападение противника, не располагающего мощными таранами или артиллерией. Все это дополнялось «каменными оградами» вокруг отдельных усадеб и башнями, одна из которых, обнару­женная Д. М. Атаевым, стояла, например, в местности Тадраал. Добавим также, что стена, образованная стенами крайних домов, закрывавшая доступ в Хунзах с севера и северо-востока, имела укрепленные ворота, обозначаемые тюркским по происхождению термином «капу» (къапу). Эти крепостные ворота, через которые осуществлялся вход в «город» Хунзах, располагались вблизи ста­рого здания райкома КПСС, в местности Капудах (К.ъапудахъ — «у крепостных ворот»).

При этом Хунзах вместе с прилегающей к нему сельскохозяй­ственной округой (мегъ) был защищен природными преградами -с востока речка Тобот, имеющая высокие обрывистые берега, а с запада — гора Акаро (2700 м) с ее отрогами. Здесь, кстати, в от­дельных местах имелись каменные оборонительные сооружения, которые усиливали мощь природных укреплений хунзахской сель­скохозяйственной округи. Одним из них является, к примеру, Игитль щулатли (Игилъ щулалъи — «укрепление на Иги»), где на отдельных расширениях чрезвычайно узкого гребня хребта, являющегося отрогом горы Акаро, до сих пор сохраняются разва­лины башен, а также крепостных стен, воздвигнутых из массив­ных, прекрасно обработанных камней.

Второй пояс укреплений, обеспечивающих безопасность Хун­заха, дополнялся отвесными многометровыми обрывами, которы­ми заканчивалось Хунзахское плато, а также селами-крепостями и замками, стоявшими по краям плато. Именно они защищали от­дельные естественные проходы, открывающие врагу путь на Хун­зах и особенно вышеназванные главные дороги. Так, от наступаю­щих со стороны исторической Чечни, Ичкерии и Аксая плато защищало укрепленное сел. Сиух (Сиюхъ — «у башни», с авар.); со стороны Эндирея — Игали, Тануси, Цатаних и опять же Сиух,

И

с восточной стороны — Гоцатль. Что же касается замков, то они, по сообщению Д. М. Атаева, располагались, например, в местно­стях Матлас, Чинна. Этот второй пояс укреплений обеспечивал защиту всех многочисленных населенных пунктов Хунзахского плато, в том числе и хебдалальских. Данное обстоятельство, то есть эффективность лишь совместной защиты от врага, являлось, как представляется, одним из главных факторов, сплачивавших обитателей плато в одно целое. Отсюда же народная потребность в хунзахских ханах — знатоках военного дела, что, в свою очередь, гарантировало им авторитет и власть.

Люди, предки которых проживают в Хунзахе в течение не­скольких поколений, убеждены в настоящее время, что все они искони коренные жители данного населенного пункта. Зная, одна­ко, что Хунзах на протяжении многих столетий являлся столицей крупного кавказского государства, с названной точкой зрения трудно согласиться. В столицу ведь всегда стремятся или силой переселяются наиболее богатые, влиятельные, умные и вообще неординарные личности государства, а кроме того, правящие ди­настии почти повсюду в мире имеют чужеземное происхождение. Прежде всего, отметим поэтому, что хунзахских ханов XVIII— XIX вв. считали в Дагестане потомками доисламских правителей Аварии, т. е. владык могучего Сарира, а последние в IX-—X вв. объявлялись на мусульманском Востоке лицами иранского (пар­фянского) происхождения; таково же было, кстати, происхожде­ние большей части закавказской христианской элиты домонголь­ского времени. Далее, как известно, значительное число хунзах-цев — уздени, т. е. люди, предки которых на протяжении несколь­ких поколений считались свободными тружениками. Письменные и устные материалы свидетельствуют, что среди хунзахских узде­ней есть немало «чужаков», которые являются потомками лиц, долго и верно служивших ханам Аварии или Хунзахской общине. К таким «чужакам» принадлежат, например, хунзахцы Шалаповы (Шалапилал) ", чьи предки с XVIII в. были хунзахскими кадиями и приближенными ханов; названная фамилия происходит от уче­ного лица — выходца из хебдалальского сел. Ахалчи, куда в свое время его предки переселились из андалальского сел. Ругуджа ¹². В прошлом в Хунзахе была еще одна узденьская фамилия, проис­ходившая от ученого «чужака». Это потомки хунзахского кадия второй половины XVII в. Нурмухаммада Ободинского, сына зна­менитого кадия Шабана; во второй половине XVIII в. их представ-

И Шалап является аварским искаженным произношением арабского ша-раф — «честь, почет; знатность, благородство»; Шараф II Шалап — имя, извест­ное в этом роду в XVIII в.

¹² Расположено в Гунибском районе.

лял мулла Иссин (Писсин) Хунзахский, а в первой половине XIX в. — ученый Мухаммад, сын Иссина. Чужеземной считалась и влиятельная в Хунзахе фамилия Мажарилал («Маджаровы»), которая происходила, возможно, от выходцев из золотоордынского г. Маджары, располагавшегося в XIII—XV вв. на р. Куме в районе нынешнего г. Буденовска Ставропольского края; дело в том, что после разрушения Маджар Тимуром в 1395 г. маджарцы начали расселяться по горам и предгорьям Северного Кавказа и почти везде занимали почетное, а местами даже господствующее поло­жение в обществе. Служившая ханам хунзахская фамилия Таву-лал, к которой, кстати, принадлежал шамилевский наиб Хаджи-мурад, происходила, по рассказу знатока хунзахской старины М.-С. Д. Саидова, из сел. Мехельта ¹³ — первоначального местопре­бывания князей Турловых, являвшихся ветвью рода хунзахских ханов. Предок влиятельных хунзахцев Алихановых (Аварских) впервые упоминается в начале XIX в. как житель сел. Цатаних ^и, командир (белад) ¹⁵ воинского подразделения, приближенный ха­на. Во второй половине XIX в. в Хунзах переселились имевшие казикумухское происхождение корейшиты из сел. Гонода, и, что интересно, очень быстро они стали «настоящими» хунзахцами и составили фамилию Чупановых (Чупанилал). Вместе с тем, од­нако, среди хунзахских узденей было немало фамилий, которые, согласно устной традиции и по свидетельству письменных материа­лов, были скорее всего искони местного происхождения. К числу таких фамилий можно отнести, например, потомков якобы послед­него христианского священника Хунзаха самилахцев Алимчуевых (Г1алимчулал), родословие которых доходит до начала XVII в.¹⁶

Имеются среди давних хунзахцев и потомки по мужской ли­нии армян, грузин и закавказских шиитов (азербайджанцев, пер­сов). Эта группа населения в ханские времена занималась преиму­щественно обслуживанием «дворца» и знатных воинов, а также несла определенные службы-магистратуры в пользу Хунзахской общины; например, есть сведения, что ее представители являлись «городскими» глашатаями — мангушами (магъуш)¹⁷.

Как известно, в отдельных частях Аваристана существовали

¹³ Расположено в Гумбетовоком районе.

¹⁴ Расположено в Унцукульском районе.

^1й Термин этот происходит от персидского балад — «сведущий, знающий».

¹⁶ У Ахмада был сын Малламухаммад (упом. под 1634-1656 гг.), у него — сын Абдулкадир, у него — Мухаммад, у него — Исмаил, у него — Мухаммад, У него — Абдулкадир, у него —Алимчу, у него — Хусайн (упом. под 1809/10 г.). _u ^I7 Этот термин употреблялся в языках древних персов и эламитов. В гор­ный Дагестан он проник из Ирана.

роды — тухумы-тлибили (кьибил — «корень» с авар.), являвшиеся официально действующими организациями, уделявшими большое внимание родословным, специально фиксировавшими последние (Согратль, Гидатль, Чиркей и т. д.). В Хунзахе согласно много­численным письменным источникам таких родов не было; инте­ресно, что даже ханы не знали как следует своей родословной, исключением были лишь Алимчуевы. Одной из причин отсутствия «родового быта» в Хунзахе являлось наличие там сильной ханской власти, которая с одной стороны обеспечивала слабым достаточ­ную защиту (это избавляло последних от необходимости кучко-ваться вокруг сильных мира сего из числа своих действительных или надуманных родственников), а с другой — всячески старалась не допустить создания в Хунзахе еще одной организации, могущей превратиться в очаг власти.