Основы теории и методологии криминалистического исследования ятрогенного преступления

Развитие науки на рубеже ХХ-XXI веков (теория относительности, квантовая механика и др.) показали принципиальную невозможность построения одной единственно верной теории в любой отрасли науки. Принцип anything goes (P. Feyerabend, 1975) стал вершиной поликонцептуальности[151]. Между тем любое исследование строится на определенных теоретических и методологических установках. Не являются исключением и исследования, посвященные криминалистическому изучению преступления. К этому вопросу в рамках той или иной научной концепции обращаются многие ученые криминалисты[152].

Концептуально можно выделить три уровня криминалистического изучения преступлений: общенаучный, частнонаучный и специальный. Каждому из этих уровней свойственны свой подход к изучению преступления и определенные методы его познания.

На общенаучном уровне криминалистического изучения преступление рассматривается как сложное социальное явление, определяемое двумя основными критериями: опасностью для общества (объективный критерий) и противоправностью (субъективный критерий). Таким образом, преступление конвенционально (продукт законодательства), каждое преступное деяние выделено и нормативно описано в Уголовном кодексе. Но преступление, являясь порождением социальных процессов, как вид социального действия имеет свою определенную структуру[153], и представляет собой релятивное явление (изменяется во времени и пространстве). На этом уровне познания, безусловно, для криминалистов интерес представляют уголовно-правовые и криминологические характеристики преступления, являясь определенными ориентирами в криминалистическом его исследовании; выделяются отдельные виды и группы преступлений для разработки методических рекомендаций по их расследованию.

По мнению Н.П. Яблокова, структурно преступное деяние как система складывается из определенных элементов, функционирование которых во многом определяют свойственные им закономерности[154]. Г.А. Густов по поводу элементов «криминалистической (реальной) системы преступления», говорит как о вовлеченных в процесс преступной деятельности людей, вещей, процессов, явлений и т. д. Также он отмечает, что «в отличие от уголовно правовых элементов состава преступления (объекта, объективной стороны, субъекта, субъективной стороны), являющихся юридическими понятиями, элементы реальной системы преступления существуют фактически и обладают всеми качествами, присущими объектам материального мира»[155]. Эти положения важны для наших последующих рассуждений относительно определения криминалистического понятия преступления, исходя из его реального содержания, как объективного явления.

В качестве примера неорганичного, на наш взгляд, определения преступления на общенаучном криминалистическом уровне можно привести описание, предложенное В.Ф. Ермоловичем, выделившим в качестве элементов преступления: «формы общественно опасных действий (бездействия), за совершение которых законодательством предусмотрена уголовная ответственность; формы (виды) объекта и предмета преступления; место, орудия и средства совершения и сокрытия преступления; другие элементы преступления»[156]. В основном автор выделяет признаки и элементы состава преступления, а не элементы его криминальной структуры. Следует также отметить, что главный элемент системы преступления, инициирующий ее возникновение и динамику, – субъект, который должен ставиться на первое место среди элементов системы преступления, почему-то не упоминается в приведенной системе элементов преступных деяний, которые могут совершаться индивидуально, группой субъектов, организованной группой, преступным сообществом.

На этом уровне исследования используются общенаучные методы изучения преступлений: диалектический метод познания социально-правовых явлений, историко-правовой, системно-структурный, сравнительно-правовой, интервьюирование, анкетирование и др. Использование общенаучных методов позволяет выделить отдельные виды преступлений, как объекты криминалистического познания, на основе элементов состава преступления. Например, причинение по неосторожности смерти или тяжкого вреда здоровью вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей, совершение мошенничества и т. д.

Для успешного расследования преступлений нужно не только зна­ние уголовного и уголовно-процессуального законов, требуется познание преступления как реального криминального явления действительности в пространственно-временной динамике, на основе анализа совокупности корреляционных связей элементов его структуры, обусловливающих причинно-следственную связь между деянием субъекта и его последствием. Такое познание обеспечивают последующие уровни криминалистического исследования преступления.

На частнонаучном криминалистическом уровне исследования мы исходим, во-первых, из системного анализа изучаемого явления, как специфического вида человеческой деятельности. Во-вторых, преступное деяние как реальное явление представляется нам динамичным системным объектом, состоящим из элементов, закономерным образом взаимосвязанных и взаимодействующих между собой и с объектами окружающей среды (обстановкой). Как отмечает В.А. Образцов, обязательность познания объекта в развитии, самодвижении, изменении требует от исследователя выяснить весь процесс совершения преступления от начала до конца[157].

При криминалистическом исследовании преступных посягательств на частнонаучном уровне применяются адаптированные к нуждам криминалистического анализа такие методы, как метод следственных версий[158], программно-целевой метод[159], мысленное моделирование[160], комплексный подход[161], факторный анализ[162], метод поиска аналогов[163], поэлементно-факторный анализ[164] и др.; создаются криминалистические классификации и криминалистические характеристики отдельных видов и определенных групп преступлений.

Применение при исследовании обстоятельств преступного события факторного анализа, позволяющего “представить известные факты с точки зрения строго количественной понятийной системы”[165], а также изучение работ о методе моделирования и его практической значимости подтолкнуло нас к идеи построения модели системы преступления[166] в виде иерархической структуры, части (элементы, факторы) которой находятся между собой в определенных связях (корреляциях): взаимообусловленности, взаимозависимости и соподчиненности. Об этом более подробно речь пойдет во втором параграфе, когда будет рассматриваться криминалистическое понятие ятрогенного преступления.

Использование адаптированных к нуждам криминалистики научных методов на частнонаучном уровне исследования преступлений позволяет выделить определенные группы преступлений, как объекты криминалистического познания:

- применительно к сфере их совершения, например, преступления, связанные с ненадлежащим исполнением профессиональных функций в сфере производства[167], преступления в сфере информации[168], преступления в сфере банковской деятельности[169] и др.;

- выделяемые на основе структурообразующего элемента системы посягательства, например, преступления, совершаемые лицами с психическими аномалиями[170]; медицинскими работниками вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей по оказанию медицинской помощи пациентам и т.д.

Объектом криминалистического исследования в рамках настоящего исследования являются преступления, совершаемые медиками в сфере оказания медицинской помощи вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей при оказании медицинской помощи пациентам, неисполнения профессионального долга и ненадлежащего врачевания при незаконной медицинской деятельности.

На специальном уровне преступление исследуется с учетом особенностей структурообразующих элементов и как микросистема с учетом специфики той сферы человеческой деятельности, в которой оно возникает (макросистеме). На этом уровне для его изучения применяются те теоретические и методологические положения, разработки, учения, теории, а также методы и методики, которые используются для познания этого вида деятельности (профессиональной, должностной и т. д.).

Применяемые методы исследования на этом уровне требуют специальных знаний, что достигается путем привлечения специалистов и экспертов к расследованию.

На специальном уровне исследования преступлений возможно выделение определенных подгрупп преступлений, как объектов криминалистического познания, на основе специфики причинно-следственных отношений факторов, детерминирующих достижение (наступление) преступного результата, т. е. механизма непосредственного посягательства. На этом уровне особый интерес представляет классификация преступлений на основе особенностей способа совершения посягательств. Изучение структуры способов позволяет разрабатывать детализированный криминалистический инструментарий в виде алгоритмов исследования элементов системы преступления и ее структуры по схеме: если…, то возможно…, необходимо выполнить…; исходя из полученных результатов, исследование или прекращается, или продолжается дальше: если…, то это свидетельствует о том, что…, требуется установить…. Например, если больному поставлен неверный диагноз заболевания, то возможно не в полном объеме проведено его обследование, необходимо исследовать медицинские документы и получить консультацию у специалиста врача-клинициста. Если выясняется, что диагностика выполнена не в полном объеме и данных проведенных клинических исследований было не достаточно для постановки диагноза, то это свидетельствует о несоответствии действий лечащего врача правилам оказания МП, требуется установить, каким образом это отразилось на качестве оказанной МП (например, назначено неадекватное лечение, которое повлекло нежелательные последствия). Пределы такого исследования ограничиваются достаточностью относимых к изучаемому деянию объективно подтвержденных данных, позволяющих обоснованно и оптимально сформулировать доказательственную базу в соответствии с требованиями ст. 73 УПК РФ.

Так, рассмотрение на специальном уровне ятрогенных преступлений предполагает знание правил оказания медицинской помощи, структуры врачебного процесса, технологий медицинских мероприятий, учения о ятрогениях, научных исследований о неблагоприятных исходах МП, научных положений судебной медицины и судебно-медицинской экспертизы качества медицинской помощи и т. д.

По нашему мнению, именно на этом уровне криминалистических исследований эффективна разработка:

- научных рекомендаций по установлению особенностей механизма преступного посягательства, классификации способов совершения преступлений отдельного вида или определенной группы, их внутривидовая или внутригрупповая классификация на основе криминалистически значимых оснований, в качестве которых могут быть использованы структурообразующие элементы, их свойства и причинно-следственные отношения. Речь идет о формировании теоретических и методологических основ создания частных методик расследования преступлений, представляющих какую-то часть отдельного вида или выделенной группы посягательств. Например, ятрогенных преступлений применительно к видам МП, субъектам оказания отдельных видов медицинских услуг, с учетом специфики отдельных групп пациентов и т.д.[171];

- практических рекомендаций по установлению и исследованию обстоятельств преступного посягательства и причинно-следственных отношений между факторами, детерминировавшими наступление общественно опасного результата, а на основе этих данных определение причинно-следственной связи как элемента объективной стороны преступления и доказательств о причастности к посягательству субъекта и формированию системы доказательств о его виновности;

- криминалистического инструментария исследования структуры преступления, его механизма (общих и кратких программ, алгоритмов и т.д.).

С учетом изложенного констатируем, что криминалистическое изучение преступлений основано на понимании преступления как реального явления, представляющего собой систему, состоящую из такой совокупности элементов, взаимосвязь, взаимозависимость и взаимообусловленность которых обеспечивает закономерности ее развития. Системный подход к познанию преступления признается большинством ученых криминалистов как наиболее продуктивный в плане достижения оптимальных результатов научной и практической криминалистической деятельности. Для преступления, как и для любой другой системы действительности, характерны: определенный комплекс компонентов (частей); специфическая структура, представляющая собой определенный характер взаимодействия компонентов (факторов) друг с другом, а также системы в целом с объектами окружающей среды; собственная история (становление, развитие, угасание)[172]. Все составляющие систему посягательства имеют свою «картинку» и динамику следообразования, и в этом заключается научная и практическая ценность и криминалистическая значимость информации об особенностях и специфике их отображения.

В философской литературе отмечается, что к системе относятся только те объекты (явления, вещи, процессы, отношения), которые принимают непосредственное участие в созидании свойств системы; их взаимодействие и создает систему во всей её определенности, со всеми её количественными и качественными характеристиками.

Элементы преступления “наращиваются” в определенной последовательности, которая может быть различной для разных видов преступлений и разных категорий преступников. Каждый из элементов не появляется сразу в законченном виде – он “конструируется” в процессе взаимодействия с другими элементами.

Предмет посягательства, орудия, иные материальные предметы и вещи, используемые как средства преступления, оставаясь при его совершении объектами окружающей среды, вместе с тем переходят в систему преступления в качестве её элементов. Они реализуют в ней те стороны, отношения и функции, которые соответствуют природе данной системы, значимы для её возникновения и функционирования. В систему преступления включаются также некоторые и другие объекты окружающей среды, которые охвачены активностью преступника и его партнеров по взаимодействию, участвуют в этом взаимодействии и в образовании следов и последствий преступления. Из этого можно сделать вывод о том, что в систему преступления входит преступник и те объекты окружающей его среды, которые влияют на образование интегративных свойств данной системы, являются необходимыми для её существования.

В ряде работ на основе анализа различных концепций общей теории систем и разных вариантов системного подхода, обобщены различные определения понятия «система» и выделены существенные признаки (свойства и отношения) системы. Так, по определению, содержащемуся в работах И.В. Блауберга, В.Н. Садовского и Э.Г. Юдина, системой является «совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях между собой и образующих определенную целостность, единство»[173].

О. Шабров под системой понимает совокупность элементов, соединенных отношениями, порождающими интегративное, т. е. системное свойство, отличающее данную совокупность от среды и приобщающее к этому качеству каждый из ее компонентов[174].

Ю.А. Урманцевым и В.Н. Садовским был проведен анализ множества имеющихся определений системы и сделана попытка найти общий методологический подход к построению различных определений системы[175]. Авторы пришли к выводу, что разнообразие определений обусловливается ориентацией, как на разные типы систем, так и на решение разных задач.

Как нам представляется, в криминалистическом исследовании преступлений отдельного вида или группы необходимо ориентироваться на те положения учений о системе и системного подхода, которые позволяют выделить оптимальный состав элементов, характерных для системы преступных посягательств и определить структуру факторов (элементов), детерминирующих процесс наступления общественно опасного результата.

В своем исследовании в качестве базового мы берем определение системы как множества элементов, находящихся в отношениях и связях, которые образуют определенную целостность, единство. Это, во-первых. Во-вторых, считаем необходимым разграничить понятия «система преступления» и «структура преступления», так как часто происходит их подмена.

Приступая к рассмотрению существующих подходов к определению структурных элементов системы преступного посягательства, отметим, что, имеется определенная схожесть позиций ученых криминалистов, относительно необходимости выделения структуры преступления как самостоятельного объекта криминалистического познания и определения круга структурных элементов криминального деяния, за некоторым исключением, касающимся полноты их перечня и названий.

Так, Л.Д. Самыгин в структуру преступной деятельности включает: субъектов преступления; участников преступления; цель и мотив; действия и методы, приемы, способы, средства совершения преступлений; предмет преступного посягательства (или потерпевшего); результат преступления; место преступления; время преступления; обстановку преступления[176]. Аналогична точка зрения Н.П. Яблокова; в его определении в систему структурных элементов преступления входят: «субъекты (основные и второстепенные участники деяния), предмет (жертва) посягательства, его цель (вся субъективная сторона состава преступления), само преступное поведение (способы и средства, уловки и ухищрения, используемые преступниками), обстановка совершения (все окружающие субъекта условия, в которых совершается преступная деятельность) и результат (физический, имущественный и моральный вред, причиненный потерпевшему, охраняемым законом отношениям)»[177]. Автор также отмечает, что указанным элементам свойственны такие закономерности как: наличие причинно-следственных взаимосвязей между ними и «их определяющее влияние на степень отражения вовне; определяющее влияние сложившейся обстановки и выбранного преступником способа совершения преступления на его механизм и особенности его протекания; наличие характерных поведенческих связей между субъектом преступления и жертвой; проявление объективно повторяющихся комплексов следов-последствий, характерных для различного рода преступлений и криминалистических ситуаций; типичность формирования образной и словесной информации о преступлении и др.»[178].

Схожую точку зрения высказывает В.А. Образцов[179], но предлагаемый им перечень элементов шире. По его мнению, в систему преступления входят: преступник (группа преступников); предмет посягательства (человек, вещь и т.д.); цель; мотив; средства достижения преступной цели (орудие, действия, транспорт, способ совершения преступления и т. д.); механизм преступления; последствия содеянного; место и время совершения преступления; обстановка места и вокруг места происшествия (погодные условия, вид и назначение объекта социального характера и т. д.); материально фиксированные следы преступления и преступника; носители следов памяти и сообщаемые ими сведения; внутренние и внешние связи преступления, включая причинную связь действий и наступивших последствий. Указанные объекты, как считает автор, «образуют сложный и хотя не однородный, но взаимосвязанный комплекс обстоятельств как потенциальных носителей информации о преступлении и преступнике»[180]. Ранее В.А. Образцов включал в элементы преступления еще задачи достижения преступной цели, а вместо предмета посягательства называл «объект воздействия» и указывал, что «преступление имеет временные и пространственные характеристики, совершается в той или иной обстановке»[181].

Как мы уже отмечали, большая часть криминалистов рассматривают примерно в таком же аспекте комплекс элементов системы преступного посягательства и ее структуру.

Неоднозначна позиция А.В. Дулова, который, на наш взгляд, противореча самому понятию «структура»[182], говорит о том, что структура преступления «характеризуется определенной статичностью». Однако при этом выделяет в ней различные группы связей, т. е. подтверждает таким образом ее динамичность[183]. Как нам представляется, о статичности структуры можно говорить, имея в виду ту определенность и постоянство комплекса структурных элементов (факторов), которые присущи для системы отдельного вида или определенной группы преступлений.

Безусловный интерес представляют разработанные Г.А. Густовым положения о криминалистической теории и о криминалистическом понятии преступления. Он рассматривает преступление как сложную реальную систему и считает, что криминалистическое понятие преступления характеризуют: образующие систему элементы; связи системы; закономерности системы, в том числе ее отображения[184]. Структурные элементы системы преступления Г.А. Густов выделяет исходя из принципов: необходимости (т. е. без данного элемента система преступления как целое реальное явление существовать не может); общности для всех преступлений или для определенного вида; значимости для решения криминалистических и правовых задач. На основе указанных принципов им выделяется восемь элементов: «объект непосредственного посягательства – все то, на что виновный прямо или косвенно воздействует в процессе посягательства; виновный – конкретное лицо, фактически совершившее посягательство; физическая деятельность виновного – все те действия, которые он совершает в процессе посягательства; психическая деятельность виновного – сознание, эмоции, которые управляют физическими действиями (бездействием) виновного; факты-последствия, вызванные действиями (бездействием) виновного; место посягательства; время посягательства; общественная опасность, противоправность посягательства.

Каждый из перечисленных элементов необходим, но только все они в совокупности образуют ту целостность, которая может быть названа преступлением»[185].

Подход к определению структурных элементов системы преступления Г.А. Густова в целом мы разделяем, так как он строится на основе системного подхода к криминалистическому исследованию преступления и системного анализа его составляющих. Однако считаем, что некоторые моменты небесспорны. Во-первых, мы не можем согласиться с включением в комплекс структурных элементов такого элемента как «общественная опасность, противоправность посягательства», так как считаем его совокупным признаком преступления, относящимся к его уголовно-правовой характеристике. Криминалистическая составляющая общественной опасности заключена в фактах-последствиях, которые автором выделены в качестве самостоятельного элемента системы. Противоправность находит свое выражение в деятельности преступника, в ее психической и физической составляющих. Надо сказать, что и сам Г.А. Густов, пытаясь раскрыть содержание указанного элемента, фактически ссылается на характеристики других элементов (психическую и физическую деятельность, орудия и способы преступления и т. д.) и заключает, что указанный элемент – «это прежде всего общая оценка того, что совершил виновный[186]». Мы бы добавили, что это, прежде всего, правовая оценка содеянного. Во-вторых, на наш взгляд, было бы более правильно в качестве элемента указывать не «виновного», а субъекта посягательства, так как «виновный» – это характеристика лица, определение его положения в какой-то социальной ситуации, оценка его деятельности; по уголовному делу лицо виновным может признать только суд. «Субъект посягательства» – это, как нам представляется, более правильное и корректное определение элемента – «деятеля» посягательства, который не всегда может быть признан лицом виновным и подлежащим наказанию.

Если сравнить комплекс структурных элементов, выделяемых Г.А. Густовым, с приведенными выше других авторов, то увидим отличие, а именно, другие авторы выделяют в качестве элемента системы преступления обстановку, что, по нашему мнению, противоречит принципам системного подхода. Преступление как реальное явление представляет собой микросистему, находящуюся в окружении других систем, совместно образующих макросистему. Те явления (системы, объекты), которые неким образом взаимодействуют с системой преступления (способствуют ее возникновению, функционированию; отображают на себе ее следы и т. д.) составляют ее обстановку. Поэтому обстановка, как макросистема не может быть элементом системы преступления (микросистемы). Но обстановка должна быть востребована с учетом отмеченных выше ее признаков как элемент криминалистической характеристики преступления. С объектами обстановки (среды) система преступления имеет внешние связи, которые влияют на ее возникновение и развитие; также с указанными объектами связаны определенные закономерности функционирования системы посягательства, например, ее отображение на них, т.е. следообразование от преступных действий.

По нашему мнению, выше приведенный перечень элементов дается на уровне общего представления о системе преступления. Такая криминалистическая характеристика преступления дает лишь общее представление о нем, а этого недостаточно для разработки криминалистического инструментария расследования

В.А. Образцов выделяет три уровня криминалистических характеристик: уровень отдельного (характеристику конкретного преступления), уровень особенный (характеристика определенных групп криминалистически сходных в той или иной мере видов преступлений, отдельных видов преступлений и определенных разновидностей преступлений) и уровень общий, на котором разрабатываются основы криминалистической характеристики всей совокупности различных преступлений. Также он указывает, что для особенного и общего уровней кримхарактеристик является общей система координат – они рассматриваются в обобщенном типовом варианте.

По нашему убеждению, криминалистические характеристики особенного уровня, часто не достигают своей цели, так как составляются без учета специфики структуры преступлений отдельного вида или группы, т. е. не достигают специального уровня познания структурных элементов системы посягательства. Такому глубинному познанию с последующим описанием в виде криминалистической характеристики системы отдельного вида или определенной группы преступлений может служить построение иерархической структуры преступления на основе системного анализа. Каждый структурный элемент рассматривается как отдельная микросистема в составе системы преступления (макросистемы) с учетом ее самостоятельной структуры, представляющей комплекс корреляционных внутренних и внешних связей, образующих механизм преступного посягательства. Например, жертва ятрогенного посягательства как структурный элемент на уровне изучения ее свойств имеет комплекс характеристик: физическое состояние; психическое состояние; состояние здоровья, зависящее от степени поражения организма болезненным процессом или травмы, от наличия хронических болезней и др. признаков, относящих пациента к определенной группе медицинского риска; поведенческие особенности, включая вредные привычки, определяемые мотивационными установками личности и др. Перечисленные свойства на уровне изучения их отношений вступают как в связи между собой (внутренние), так и в связи со свойствами других систем и их элементов (внешние). И именно на познании уровня причинно-следственных отношений элементов, выступающих в качестве факторов, детерминирующих наступление преступного результата, должен формироваться правовой вывод о причинно-следственной связи между действием субъекта и наступившими последствиями. В выявлении и описании причинно-следственных отношений структурообразующих элементов системы посягательства заключается криминалистическая значимость построения и изучения иерархической структуры системы посягательства.

Корреляционные связи элементов (факторов) структуры преступления обусловливают специфику внешних связей системы преступления с элементами обстановки. Описание преступления на специальном уровне его познания позволяет разработать на основе программно-целевого метода, криминалистического моделирования и адаптированных для нужд криминалистики других методов[187] краткие и развернутые программы и алгоритмы исследования обстоятельств события преступления[188].

Мы солидарны с позицией А.Ю. Головина, который считает, что основными направлениями применения системного подхода в научном криминалистическом исследовании преступной деятельности должны выступать: «определение ее структуры; выделение видов преступлений (криминалистическая классификация преступлений); изучение механизма совершения преступлений; формирование криминалистической характеристики отдельных видов преступлений»[189]. Соглашаясь с этим положением, тем не менее, считаем, что первым в этой схеме должно быть определение криминалистического понятия отдельного вида или группы преступлений, основной частью которого наряду с описанием существенных признаков является описание структуры преступного посягательства. Также считаем, что помимо видов преступлений, надо выделять еще и группы преступлений, схожих по определенным существенным криминалистически значимым признакам между собой[190]. Если речь идет о системном подходе научного исследования преступления, то следует говорить об изучении динамики его совершения: реальная система преступления в своем «жизненном цикле» проходит несколько этапов – возникает, развивается и угасает, и механизм этого процесса, безусловно, важная его часть, но только лишь часть, которую невозможно познать без знания закономерностей развития системы в целом.

Помимо механизма совершения преступления, есть механизм совершения и других криминалистически значимых действий, которые, развиваясь параллельно с преступлением, могут с ним иметь связь и поэтому информация о них представляет криминалистическую значимость, что дает основание считать их элементом (обстоятельством) события преступления. Некоторые из них могут быть оценены, как обстоятельства, смягчающие или отягчающие ответственность, способствовавшие совершению преступления или сокрытию его следов, как обстоятельства противодействия следствию и др. При совершении преступлений, связанных с профессиональной деятельностью, механизм совершения преступления не только сложен по своей структуре, но и имеет корреляционные связи с механизмом профессиональной деятельности, в недрах которой он развивается, и имеющей непосредственное влияние на функционирование системы преступления, динамику ее развития. Следует сказать также и том, что механизм совершения преступления включает в себя механизм непосредственного посягательства, который, например, при совершении насильственных действий может дифференцироваться на механизмы конкретных действий (актов), например, механизм издевательства, механизм причинения мучений, механизм причинения телесных повреждений, механизм причинения жизненно опасных повреждений и т. д.

Таким образом, механизм совершения преступлений есть система, включающая в себя в качестве самостоятельных элементов механизм непосредственного посягательства и механизмы других действий (актов) криминалистического характера; они могут быть представлены как действия на стадии, предшествующей посягательству (приобретение орудия, средств, создание подходящей ситуации, нарушение правил и т. д.); на стадии совершения посягательства (с целью облегчения своих действий, неадекватных реакций и т. д.); на стадии, последовавшей после окончания посягательства (сокрытие следов, подготовка алиби, организация противодействия расследованию и т. д.).

Как нам представляется, определение структуры системы преступления должно даваться не вообще, а применительно к отдельному виду или определенной группе, что позволит выделить основные конкретные ее элементы (факторы) на уровне специального их познания, а также выделить и структуры каждого их них, состоящие в свою очередь из совокупности присущих им признаков (свойств, отношений). Только в этом случае можно целенаправленно осуществлять криминалистический анализ на единой системной основе. Мы присоединяемся к выводу А.Ю. Головина о том, что «формирование криминалистических характеристик отдельных преступлений нередко осуществляется без учета структуры характеризуемых преступных деяний». Поэтому и «не удивительно, что в криминалистической литературе появились мнения о кризисе криминалистической характеристики преступления, причем в качестве одной из причин такого положения называется несоответствие криминалистических характеристик принципам системного и деятельного подхода»[191]. На это обстоятельство указывает и А.В. Дулов[192]. По нашему мнению, только после определения структуры системы преступлений отдельного вида или определенной группы на специальном уровне их познания следует формировать их криминалистическую характеристику. Тогда она сможет реально служить в качестве криминалистического инструментария при расследовании преступлений. Сегодня же многие криминалистические характеристики являются перепевом уголовно-правовой и криминологической характеристик с небольшими вкраплениями специфических данных, не отражающих полно и всесторонне специфику структуры преступления, а именно, характер взаимодействия элементов системы преступления, как факторов, детерминирующих наступление преступного результата, их влияния на отражающие свойства системы преступления и т.д. Как нам представляется, во многом «усеченность», неполноту, поверхностность кримхарактеристик, предлагаемых практикам в качестве криминалистического инструментария, можно объяснить неразработанностью криминалистического понятия преступления как реального явления, функционирующего по законам развития систем.