Оказалась, что мать Гиви в доме была не одна, а с дочерью и всё то время пока мы отдыхали под навесом, они трудились на кухне.

За поздним ужином, плавно перетекшим в ранний завтрак, было всего много. Тостов, глубина и многогранность которых напоминала бриллиант, сверкающий в лучах восходящего солнца. Прекрасного вина, которое бодрит, а не клонит в сон. Необычных блюд, ранее нами не вкушаемых, многие из которых как острый кинжал, заставляли полюбить этот мир и проведённое в нем время всё больше и больше. Но самое интересное, что впоследствии нас не то чтобы выручало, но объясняло основы поведения в данном обществе, это советы и замечания услышанные нами.

Женщин за столом не было. Хозяйка приносила новые блюда и уносила грязную посуду. Очень серьёзным тоном, не вызывающих и доли сомнений в сказанном, было пояснено, что настоящий мужчина, под страхом смены сексуальной ориентации, не может ни при каких обстоятельствах отодвигать от себя грязную посуду и класть себе на тарелку добавку, для этого есть женщина, стоящая за его спиной. Мать Гиви все дни, что мы гостили в их доме, не ходила на работу, так как ей надо было готовить еду и накрывать на стол. Это обстоятельство со снисходительным выражением на лице, как будто объяснялось малолетним детям, которые только что начинают, что-то понимать, пояснялось просто: «Какая работа, когда в доме гость». Гость самое главное, а работа вне дома дело пятнадцатое. Хотя мать Гиви работала медицинской сестрой в санатории. На вопрос: «Что бы делали женщины, приехавшие с нами?» нам было объяснено, жена или сестра гостя сидели бы с ним рядом за столом.

Когда солнце уже стало прилично припекать, застолье было не то чтобы прекращено, так как пребывание в гостях у Гиви это было сплошное застолье, но прервано. Мы удалились в комнату, дабы набраться сил пока пройдёт время дневной жары.

Проснувшись, мы направились на поиски Гиви. Выяснилось, что он как уважаемый человек, отслуживший в советской армии, торгует на местном рынке. Когда мы нашли Гиви, торговля была немедленно закончена, и мы направились в лучшее питейное заведение посёлка. В отдельном небольшом уютном зале нас уже ждал сервированный стол. На этот раз нашу сугубо мужскую компанию разбавила стройная девушка с чёрными глазами, это была сестра Гиви - Тамара, учившаяся в медицинском училище в Риге, а домой приехала на каникулы. Почти сразу Гиви, будучи очень серьёзным и уважаемым человеком, ну и на правах хозяина, объяснил мне, как ему, наверное, показалось самому ненадежному человеку: «Обидишь сестру - зарежу». Те слова, произнесённые так неожиданно, без повода, как будто невзначай, повергли меня в длительный ступор, я был в замешательстве, что мне можно говорить, а тем более делать? Наша компания, покинув это гостеприимное питейное заведение, решила пройтись пешком, так сказать размяться перед новым вечерним этапом сидения за столом. Мы с Вадиком шли впереди. Ден с Гиви отстали, вспоминая, как говорится, «былое и думы». На противоположных бордюрах дорожки бульвара, по которому мы прогуливались, на корточках сидели два мужчины. Ширина дорожки была около трёх метров. Когда мы подошли к этому месту, в целом пустынного бульвара, в прочем, как и весь посёлок, я, ощущая ауру сказанных мне слов, затормозил на шаг. Вадим же, без всякой задней мысли, продолжил движение.

Тут началось веселье. Утомлённые солнцем, мирно дремавшие мужчины, неожиданно быстро поднялись на ноги и, вплотную подойдя к Вадику громко, очень громко, азартно жестикулируя, сразу на двух языках стали выражать явное неудовольствие нашим появлением в данное время в этом месте. Через пятнадцать - двадцать секунд, на этой, до того тихой и безлюдной аллее, уже находилось около двадцати местных жителей, которые разделившись на две группы очень громко беседовали в угрожающих интонациях, подкрепляя свои слова мимикой и жестами, присущими хорошим актёрам драматического театра. В эпизоде активное участие принимал Гиви, сразу же оказавшийся в гуще событий. Казалось, сейчас они поубивают друг друга. Это продолжалось около десяти минут, а потом резко закончилось. Мы продолжили променад далее. Гиви объяснил, что Вадим страшно обидел двух уважаемых мужчин, которые вели великосветскую беседу, расположившись на разных сторонах аллеи, пройдя между ними, нарушив их визуальный контакт, и тем самым прервав их диалог. Только кровь могла искупить его вину. Но Гиви, со своей стороны, не мог дать в обиду своих гостей. Кровь должна была бы пролиться при обиде гостя. В общем, очень серьёзная можно сказать критическая ситуация, если учесть, что интересы обиженных сторон поддерживали по десять друзей с той и другой стороны, а обидеть друга, это уже очень много крови. Слава богу, что, как я решил для себя, было сделано снисхождение Вадиму, как человеку не местному, не знавшему базовых норм поведения в обществе.

Придя к Гиви домой, мы были приглашены снова за стол. Но то ли вследствие употребления того пойла, которое продавали около турбазы, или в результате не готовности моего желудка воспринимать позитивно такое количество острой пищи, я вынужден был пропустить это пиршество, наслаждаясь одиночеством в спальне и другой специальной комнате. На следующее утро нас на «жигулях» доставили в Поти, откуда мы на электричке доехали до турбазы.