Бри­ен­на 4 страница

— Нет-нет. Я так не ду­маю.

— Нам по­надо­бит­ся но­вый лорд-каз­на­чей. Ес­ли б в До­лине Арен не бы­ло так нес­по­кой­но, я бы выз­ва­ла Пе­тира Бей­ли­ша, но… я хо­чу ис­про­бовать на этой служ­бе си­ра Ха­риса. Он спра­вит­ся не ху­же Джиль­са, и еще он не каш­ля­ет.

— Сир Ха­рис Ко­ролев­ский Дес­ни­ца. — На­пом­ни­ла Та­эна.

«Сир Ха­рис — за­лож­ник, и не справ­ля­ет­ся да­же с этой ролью».

— Приш­ло вре­мя по­дыс­кать для Том­ме­на бо­лее мо­гущес­твен­ную Дес­ни­цу.

Лорд Ор­тон отор­вал свой взгляд от дна куб­ка.

— Мо­гущес­твен­ную. Ко­неч­но. — Он за­меш­кался. — А… ко­го?

— Вас, ми­лорд. У вас это в кро­ви. Ваш дед за­нял мес­то мо­его от­ца на служ­бе Дес­ни­цы у Эй­ери­са. — Ко­неч­но, за­мена Тай­ви­на Лан­нисте­ра на О­уве­на Мер­ри­везе­ра выг­ля­дела за­меной бо­ево­го ко­ня ос­лом, но О­увен, ког­да его наз­на­чил Эй­ерис, уже был глу­боким ста­риком, при­ят­ным, но бес­по­мощ­ным. Его внук был мо­ложе, и… — «Что ж, за то у не­го силь­ная же­на». — Как жаль, что Та­эна не мо­жет стать Дес­ни­цей. Она бы­ла втрое му­жес­твен­нее сво­его суп­ру­га, и го­раз­до ве­селее. Од­на­ко, она бы­ла ми­рий­кой по рож­де­нию и жен­щи­ной, по­это­му дос­та­точ­но Ор­то­на. — Не сом­не­ва­юсь, что вы го­раз­до спо­соб­нее си­ра Ха­риса. — «Да­же со­дер­жи­мое мо­его ноч­но­го гор­шка ку­да спо­соб­нее Ха­риса». — Вы сог­ласны на эту служ­бу?

— Я… да, ко­неч­но. Ва­ше Ве­личес­тво ока­зыва­ет мне ве­ликую честь.

«Ку­да боль­шую, чем ты зас­лу­жива­ешь».

— Вы от­лично слу­жили мне судь­ей, ми­лорд. И про­дол­жи­те слу­жить в этом ка­чес­тве, в эти… тя­желые вре­мена. — Ког­да она за­мети­ла, что Мер­ри­везер уло­вил ее на­мек, ко­роле­ва по­вер­ну­лась к пев­цу. — Нуж­но наг­ра­дить и те­бя то­же. За все слад­кие пес­ни, что ты ис­полнял во вре­мя на­шей тра­пезы. Бо­ги на­дели­ли те­бя ве­ликим та­лан­том.

Пе­вец пок­ло­нил­ся.

— Ва­ше Ве­личес­тво очень доб­ры.

— Доб­ро­та тут ни при чем. — От­ве­тила Сер­сея. — Од­на прав­да. Та­эна ска­зала мне, что те­бя зо­вут Го­лубым Бар­дом.

— Это так, Ва­ше Ве­личес­тво. — Са­поги пев­ца бы­ли из мяг­кой го­лубой те­лячь­ей ко­жи, его шта­ны из прек­расной го­лубой шер­сти. Шел­ко­вая ту­ника бы­ла блед­но-го­лубо­го цве­та с встав­ка­ми из пе­релив­ча­того го­лубо­го ат­ла­са. Он за­шел да­же нас­толь­ко, что вык­ра­сил во­лосы в го­лубой цвет на ма­нер ти­роший­цев. Его длин­ные вь­ющи­еся во­лосы спа­дали до плеч, и пах­ло от них так, слов­но он с го­ловой вы­купал­ся в ро­зовой во­де. — «Без сом­не­ния, в во­де из го­лубых роз. По край­ней ме­ре, зу­бы у не­го бе­лые». Зу­бы бы­ли от­личные, и нис­коль­ко не кри­вые.

— У те­бя есть дру­гое имя?

На его ще­ках выс­ту­пил на­мек на ру­мянец.

— Маль­чиш­кой ме­ня зва­ли Ва­том. От­личное имя для па­харя, но не под­хо­дит для ар­тиста.

Гла­за Го­лубо­го Бар­да бы­ли то­го же от­тенка, что и у Ро­бер­та. За од­но это она его воз­не­нави­дела.

— Те­перь мне по­нят­но, по­чему ты стал лю­бим­чи­ком ле­ди Мар­ге­ри.

— Ее Ве­личес­тво очень доб­ра ко мне. Она го­ворит, что я да­рю ей нас­лажде­ние.

— О, нис­коль­ко не сом­не­ва­юсь. Мож­но взгля­нуть на твою лют­ню?

— Как бу­дет угод­но Ва­шему Ве­личес­тву. — За лю­без­ностью он скры­вал лег­кий на­мек на бес­по­кой­ство, но все рав­но от­дал свою лют­ню. Он не пос­мел от­ка­зать ко­роле­ве.

Сер­сея дер­ну­ла стру­ну и, ус­лы­шав звук, улыб­ну­лась.

— Слад­ко и пе­чаль­но, как са­ма лю­бовь. Ска­жи мне, Ват… ког­да ты впер­вые пе­рес­пал с Мар­ге­ри — до ее свадь­бы с мо­им сы­ном или пос­ле?

Ка­кое-то мгно­вение он не мог по­нять, что про­ис­хо­дит. Но ког­да уло­вил смысл про­ис­хо­дяще­го, у не­го гла­за вы­лез­ли на лоб:

— Ва­ше Ве­личес­тво оши­ба­ет­ся. Кля­нусь вам, я ни­ког­да…

— Лжец! — Сер­сея уда­рила лют­ней по ли­цу пев­ца с та­кой си­лой, что во все сто­роны по­лете­ли кус­ки и щеп­ки кра­шен­но­го де­рева. — Лорд Ор­тон, по­зови­те стра­жу. Пусть эту тварь уве­дут в тем­ни­цу.

Ли­цо лор­да Мер­ри­везе­ра от стра­ха пок­ры­лось ис­па­риной.

— Эта… ох, эта под­лость, что… он соб­лазнил ко­роле­ву?

— Бо­юсь, все выш­ло с точ­ностью до на­обо­рот, но это не ме­ня­ет су­ти. Он все рав­но прес­тупник. Пусть спо­ет для лор­да Кви­бер­на.

Го­лубой Бард весь по­белел.

— Нет, — на его гу­бах, в том мес­те, где при­шел­ся удар лют­ни, лоп­нул кро­вавый пу­зырь. — Я ни­ког­да…

Ког­да Мер­ри­везер взял его за ру­ку, он зак­ри­чал:

— Мать все­выш­няя, будь ми­лос­ти­ва! Нет!

— Я не твоя мать, — от­клик­ну­лась Сер­сея.

Да­же в тем­ни­це все, че­го они до­бились, бы­ли от­ри­цания, мо­лит­вы и прось­бы о по­щаде. Уже ско­ро меж вы­битых зу­бов по под­бо­род­ку тек­ла кровь, и он мно­гок­ратно об­мо­чил свои го­лубые шта­ны, но по-преж­не­му цеп­лялся за свою ложь.

— Мо­жет стать­ся так, что мы взя­ли не то­го пев­ца? — Спро­сила Сер­сея.

— Все воз­можно, Ва­ше Ве­личес­тво. Но не бой­тесь. Еще до рас­све­та он во всем соз­на­ет­ся. — Вни­зу, в тем­ни­це, Кви­берн но­сил пот­ре­пан­ную одеж­ду из шер­сти и ко­жаный фар­тук, ка­кие ис­поль­зу­ют куз­не­цы. Обер­нувшись к Го­лубо­му Бар­ду он про­из­нес:

— Из­ви­ни, ес­ли страж­ни­ки бы­ли с то­бой гру­бы. Они не обу­чены хо­рошим ма­нерам, — его го­лос проз­ву­чал с за­ботой и доб­ро­той. — Все, что нам от те­бя тре­бу­ет­ся, это прав­да.

— Я и рас­ска­зал вам прав­ду, — зах­ны­кал пе­вец. Он был нак­репко при­кован же­лез­ны­ми кан­да­лами к хо­лод­ной сте­не.

— Нам луч­ше знать. — У Кви­бер­на в ру­ке по­яви­лась брит­ва. Ее лез­вие тус­кло свер­кну­ло в све­те фа­кела. Он на­чал сре­зать с уз­ни­ка одеж­ду кло­чок за клоч­ком, по­ка на нем из одеж­ды не ос­та­лись од­ни го­лубые са­поги. Сер­сею по­заба­вило, что во­лосы у не­го меж­ду ног ока­зались ры­жего, а не го­лубо­го цве­та.

— Рас­ска­жи, как ты уб­ла­жал ма­лют­ку-ко­роле­ву?! — Пот­ре­бова­ла она.

— Я ни­ког­да… я толь­ко пел, боль­ше ни­чего. Пел и иг­рал. Ее да­мы мо­гут вам под­твер­дить. Они всег­да бы­ли с ней. Ее ку­зины.

— И сколь­ких из них ты вов­лек в свои по­ловые сно­шения?

— Ни од­ной. Я прос­той пе­вец. Про­шу вас.

Кви­берн про­из­нес:

— Ва­ше Ве­личес­тво, воз­можно этот бе­дола­га прос­то иг­рал для Мар­ге­ри, по­ка она при­нима­ла дру­гих лю­бов­ни­ков.

— Нет. По­жалуй­ста. Она ни­ког­да… я толь­ко пел. Пел…

Лорд Кви­берн про­вел ру­кой по гру­ди Го­лубо­го Бар­да.

— Во вре­мя ва­ших лю­бов­ных утех она це­лова­ла твои сос­ки? — Он взял один паль­ца­ми и силь­но сжал. — Не­кото­рым муж­чи­нам это нра­вит­ся. У них сос­ки та­кие же чувс­тви­тель­ные, как у жен­щин. — Мель­кну­ло лез­вие, пе­вец за­виз­жал. На его гру­ди слов­но от­кры­лось кро­вото­чащее око. Сер­сее ста­ло дур­но. Часть ее хо­тела зак­рыть гла­за, от­вернуть­ся, при­казать ос­та­новить­ся. Но она бы­ла ко­роле­вой, а пе­ред ней был прес­тупник. — «Лорд Тай­вин ни за что бы ни от­вернул­ся».

Под ко­нец Го­лубой Бард рас­ска­зал им всю свою жизнь, на­чиная с рож­де­ния. Его отец был ба­калей­щи­ком, и Ват рос в лав­ке, но ему боль­ше нра­вилось иг­рать на лют­не, чем тор­го­вать. В две­над­цать лет он сбе­жал с труп­пой бро­дячих му­зыкан­тов, пред­став­ле­ние ко­торых уви­дел на яр­марке. Пе­ред тем, как по­пасть в Ко­ролев­скую Га­вань с на­деж­дой по­пытать счастья при дво­ре, он обо­шел по­лови­ну Раз­долья.

— Счастья? — Ус­мехнул­ся Кви­берн. — Жен­щи­ны те­перь это так на­зыва­ют? Бо­юсь, те­бе слиш­ком по­вез­ло, мой друг… но ты пы­тал счастья не у той ко­роле­вы. Ис­тинная сто­ит пе­ред то­бой.

«Да», — И за это Сер­сея то­же ви­нила Мар­ге­ри Ти­релл. Ес­ли б не она, Ват мог бы про­жить дол­гую жизнь, пел бы свои пес­ни, спал со сви­нар­ка­ми и фер­мерша­ми. — «Это ее ин­три­ги тол­кну­ли ме­ня на по­доб­ный шаг. Она за­пят­на­ла ме­ня сво­им ко­варс­твом».

К рас­све­ту вы­сокие са­поги пев­ца бы­ли пол­ны­ми кро­ви, но он рас­ска­зал им, как Мар­ге­ри лас­ка­ла се­бя, наб­лю­дая, как ее ку­зины уб­ла­жали его ртом. В дру­гой раз он пел ей, по­ка она уб­ла­жала свою по­хоть с дру­гими лю­бов­ни­ками. — Кто они? — Спро­сила ко­роле­ва, и слом­ленный Ват наз­вал си­ра Тал­ла­да Вы­соко­го, Лам­берта Тар­нбер­ри, Джа­лаб­ха­ра Ксо, близ­не­цов Ред­ви­нов, Ос­ни Кеттлблэ­ка, Нью Клиф­то­на и Ры­царя Цве­тов.

Это ее расс­тро­ило. Она не со­бира­лась по­рочить слав­ное имя ге­роя Дра­конь­его Кам­ня. Кро­ме то­го, ник­то, зна­ющий Ло­раса, в это не по­верил бы. Ред­ви­ны то­же не мог­ли быть в этом за­меша­ны. Без Ар­бо­ра с его фло­том ко­ролевс­тво ни­ког­да не смо­жет из­ба­вить­ся от Во­ронь­его Гла­за с его прок­ля­тыми же­лез­ны­ми людь­ми. — Ты прос­то на­зыва­ешь под­ряд все име­на лю­дей, ви­ден­ных то­бой в ее апар­та­мен­тах. Нам же нуж­на прав­да!

— Прав­да. — Ват пос­мотрел на нее единс­твен­ным ос­тавлен­ным ему Кви­бер­ном го­лубым гла­зом. Че­рез ще­ли меж­ду вы­биты­ми пе­ред­ни­ми зу­бами на гу­бах пу­зыри­лась кровь. — Дол­жно быть я… за­был.

— Хо­рас и Хоб­бер в этом не учас­тво­вали, не так ли?

— Да, — под­твер­дил он. — Они — нет.

— Так же, как и сир Ло­рас. Я убеж­де­на, что Мар­ге­ри при­лага­ла все уси­лия, что­бы скрыть свои по­хож­де­ния от сво­его бра­та.

— Да. Те­перь я при­поми­наю. Од­нажды я пря­тал­ся под кро­ватью, ког­да ее на­вещал сир Ло­рас. Она ска­зала: «Он не дол­жен уз­нать».

— Эта пес­ня мне нра­вит­ся боль­ше ос­таль­ных. — Ра­ди об­ще­го бла­га, не сто­ит в это вме­шивать ве­ликих лор­дов. Что до ос­таль­ных… сир Тал­лад был ме­жевым ры­царем, Джа­лаб­хар Ксо — из­гнан­ник и поп­ро­шай­ка, Клиф­тон все­го лишь те­лох­ра­нитель ма­лют­ки-ко­роле­вы. — «А Ос­ни на­ше глав­ное блю­до». — Уве­рена, вы­гово­рив­шись, ты по­чувс­тво­вал об­легче­ние. Ты дол­жен при­пом­нить, ког­да Мар­ге­ри впер­вые ре­шилась на из­ме­ну. Но ес­ли ты вновь нач­нешь нам лгать…

— Я не хо­чу. Я рас­ска­жу прав­ду. А по­том…

— … те­бе поз­во­лят на­деть чер­ное. Я да­ла те­бе сло­во. — Сер­сея по­вер­ну­лась к Кви­бер­ну. — Удос­то­верь­ся, что его ра­ны бу­дут про­мыты и пе­ревя­заны, и дай ему ма­ково­го мо­лока, что­бы унять боль.

— Вы мо­лодец, Ва­ше Ве­личес­тво. — Кви­берн бро­сил ок­ро­вав­ленную брит­ву в вед­ро с ук­су­сом. — Мар­ге­ри мо­жет по­ин­те­ресо­вать­ся, ку­да про­пал ее пе­вец.

— Пев­цы то при­ходят, то ухо­дят, этим они и зна­мени­ты.

От подъ­ема из под­зе­мелья по тем­ной лес­тни­це у Сер­сеи сов­сем сби­лось ды­хание. — «Нуж­но пе­редох­нуть», — по­ис­ки ис­ти­ны до­воль­но уто­митель­ное за­нятие, и ее ужа­сали гря­дущие пос­ледс­твия. — «Нуж­но быть силь­ной. То, что я дол­жна сде­лать, я де­лаю ра­ди Том­ме­на и ко­ролевс­тва». — Ка­кая жа­лость, что Маг­ги Ля­гуш­ка уже мер­тва. — «Пле­вать на твое про­рочес­тво, ста­руха! Ма­лют­ка мо­жет и мо­ложе ме­ня, но ей ни­ког­да не стать кра­сивее ме­ня, а ско­ро она во­об­ще ум­рет».

Ле­ди Мер­ри­везер до­жида­лась ее в спаль­не. Еще сто­яла пред­рас­свет­ная тем­но­та, се­реть еще не на­чина­ло. Джос­лин и Дор­кас обе спа­ли, но Та­эна — нет.

— Это бы­ло ужас­но? — спро­сила она.

— Те­бе не сто­ит знать. Мне нуж­но пос­пать, но я бо­юсь снов.

Та­эна мах­ну­ла во­лоса­ми.

— Это все ра­ди Том­ме­на.

— Да. Я знаю. — Сер­сея по­жала пле­чами. — У ме­ня пе­ресох­ло гор­ло. Будь доб­ра, на­лей кап­лю ви­на.

— Я сде­лаю так, как ты хо­чешь. Это все, что мне нуж­но.

«Врунья». — Она-то от­лично зна­ла, что имен­но бы­ло нуж­но Та­эне. Ну и пусть. Ес­ли из-за нее Та­эна по­теря­ла го­лову, то это толь­ко по­мога­ет удос­то­верить­ся, что она со сво­им му­жем ос­та­нут­ся вер­ны. В ми­ре пре­датель­ства и из­мен, вер­ность сто­ит па­ры по­целу­ев. — «Она не ху­же муж­чин. И, по край­ней ме­ре, с ней нет опас­ности за­бере­менеть».

Ви­но по­мог­ло, но не дос­та­точ­но.

— Я чувс­твую се­бя гряз­ной, — по­жало­валась ко­роле­ва, стоя у ок­на с куб­ком в ру­ке.

— Ван­на по­может те­бе прид­ти в се­бя, до­рогая, — ле­ди Мер­ри­везер раз­бу­дила Дор­кас с Джос­лин и от­пра­вила их греть во­ду. Ког­да ван­на бы­ла на­пол­не­на, она по­мог­ла ко­роле­ве раз­деть­ся, про­вор­но рас­пустив те­сем­ки и стя­нув платье с плеч. По­том она выс­коль­зну­ла из сво­его и ос­та­вила его ва­лять­ся на по­лу.

Они раз­де­лили ван­ну. Сер­сея от­ды­хала в объ­ять­ях Та­эны.

— Том­мен дол­жен быть из­бавлен от худ­ше­го из это­го, — ска­зала она ми­рий­ке. — Мар­ге­ри каж­дый день бе­рет его с со­бой в сеп­ту, про­сить у бо­гов ис­це­ления для ее бра­та. — Сир Ло­рас от­ча­ян­но цеп­лялся за жизнь. Это раз­дра­жало. — И ему нра­вят­ся ее ку­зины. Для не­го бу­дет тя­желым уда­ром, ес­ли он по­теря­ет их всех.

— Но все трое мо­гут и не быть ви­нов­ны, — пред­по­ложи­ла ле­ди Мер­ри­везер. — А что, мо­жет и хо­рошо, ес­ли од­на из них не при­нима­ла в этом учас­тия. Ес­ли она бу­дет воз­му­щена и у­яз­вле­на тем, что ей от­кро­ет­ся…

— … то ее мож­но бу­дет убе­дить сви­детель­ство­вать про­тив ос­таль­ных. Да, очень хо­рошо, но ко­торая из них?

— Ал­ла.

— Са­мая зас­тенчи­вая?

— Так выг­ля­дит со сто­роны, но это ско­рее скрыт­ность, чем зас­тенчи­вость. Пре­дос­тавь это мне, до­рогая.

— С ра­достью. — Са­мо по се­бе приз­на­ние Го­лубо­го Бар­да ни­чего не зна­чит. В кон­це кон­цов, ар­тисты всю жизнь лгут. Ес­ли Та­эна спра­вит­ся, то Ал­ла Ти­релл ста­нет хо­рошей под­мо­гой. — Сир Ос­ни то­же дол­жен сде­лать приз­на­ние. До соз­на­ния ос­таль­ных нуж­но до­вес­ти, что толь­ко че­рез рас­ка­яние они смо­гут зас­лу­жить ко­ролев­ское про­щение и пра­во от­пра­вить­ся на Сте­ну. — Что до Джа­лаб­ха­ра Ксо, то для не­го рас­ска­зать прав­ду — бы­ло бы соб­лазни­тель­ным вы­ходом. На счет ос­таль­ных она бы­ла не так уве­рена, но Кви­берн уме­ет убеж­дать…

Ког­да они выб­ра­лись из ван­ны, рас­свет толь­ко-толь­ко раз­лился над Ко­ролев­ской Га­ванью. От дол­го­го пре­быва­ния в во­де ко­жа ко­роле­вы поб­ледне­ла и смор­щи­лась.

— Ос­тань­ся со мной, — поп­ро­сила она Та­эну. — Я не хо­чу ло­жить­ся од­на. — Она да­же про­бор­мо­тала мо­лит­ву преж­де, чем заб­рать­ся под оде­яло, умо­ляя Мать пос­лать ей слад­кие сны.

Но как всег­да это ока­залось бес­по­лез­ным сот­ря­сени­ем воз­ду­ха. Бо­ги глу­хи. Сер­сее сно­ва сни­лось, что она ока­залась вни­зу в тем­ни­це. Толь­ко на сей раз вмес­то пев­ца к сте­не бы­ла при­кова­на она. Она бы­ла об­на­жена, и из ран на ее гру­ди, в том мес­те, где Бес от­ку­сил ее сос­ки, со­чилась, ка­пая на бед­ра, кровь.

— Про­шу, — умо­ляла она, — По­жалуй­ста, толь­ко не мо­их де­тей, не тро­гай мо­их де­тей. — Но Ти­ри­он толь­ко злоб­но пя­лил­ся на нее в от­вет. Он был то­же об­на­жен, и с ног до го­ловы был пок­рыт жес­ткой шерстью от­че­го был боль­ше по­хож на обезь­яну, чем на че­лове­ка. — Ты уви­дишь, как их ко­рону­ют, — про­из­нес он. — И ты уви­дишь, как они ум­рут. — По­том он при­сосал­ся к ее кро­вото­чащей гру­ди гу­бами, и ее с ног до го­ловы, слов­но рас­ка­лен­ный кин­жал, прон­зи­ла боль.

Дро­жащая, она оч­ну­лась в объ­ять­ях Та­эны.

— Кош­мар, — сла­бо про­бор­мо­тала она. — Я кри­чала? Прос­ти.

— При днев­ном све­те сны об­ра­ща­ют­ся в прах. Сно­ва кар­лик? По­чему он так те­бя пу­га­ет, этот ма­лень­кий глу­пый че­лове­чек?

— Он ме­ня убь­ет. Это бы­ло пред­ска­зано, ког­да мне ис­полни­лось де­сять лет. Я хо­тела уз­нать, за ко­го я вый­ду за­муж, но она ска­зала…

— Она?

— Май­ега. — Сло­во по­лучи­лось не­раз­борчи­вым. Она все еще слы­шала го­лос Ма­лары Хи­зер­спун, ко­торая нас­та­ива­ла, что ес­ли не вспо­минать о про­рочес­тве, то оно не ис­полнит­ся. — «Но в ко­лод­це она не бы­ла та­кой мол­ча­ливой. Кри­чала и вы­ла она очень гром­ко».

— Ти­ри­он — ва­лон­кар, — про­дол­жи­ла она. — Вы ис­поль­зу­ете в Ми­ре это сло­во? На Вы­соком Ва­лирий­ском оно оз­на­ча­ет млад­ший брат. — Пос­ле то­го, как Ме­лера уто­нула, Сер­сея уз­на­вала про это сло­во у сеп­ты Са­ранел­лы.

Та­эна взя­ла ее ру­ку в свою и сжа­ла.

— Это бы­ла ужас­ная жен­щи­на, ста­рая, боль­ная и урод­ли­вая. Ты бы­ла юна и кра­сива, пол­на жиз­ни и ве­личия. Ты рас­ска­зыва­ла, что она жи­ла в Лан­ниспор­те, по­это­му она от­лично зна­ла про кар­ли­ка и то, что он убил ва­шу мать. Эта тварь не пос­ме­ла те­бя уда­рить, зная, кто ты есть, по­это­му она ре­шила у­яз­вить те­бя сво­им зме­иным язы­ком.

«Воз­можно ли, что это так?» — Сер­сее очень хо­телось в это по­верить.

— Но Ме­лара умер­ла, как она и пред­ска­зала. И я так и не выш­ла за­муж за Рей­ега­ра. А Джоф­фри… кар­лик убил мо­его сы­на пря­мо у ме­ня на гла­зах.

— Од­но­го сы­на, — поп­ра­вила ле­ди Мер­ри­везер. — Но у те­бя есть вто­рой, слав­ный и силь­ный, и ни­какое зло ему не гро­зит.

— Не гро­зит, по­куда я жи­ва. — Про­из­не­сен­ные вслух, эти сло­ва по­мог­ли все­лить в нее уве­рен­ность в том, что так оно и бу­дет. — «Да. При днев­ном све­те сны об­ра­ща­ют­ся в прах». — Сна­ружи ут­реннее сол­нце на­чало про­бивать­ся сквозь за­весу об­ла­ков. Сер­сея выс­коль­зну­ла из-под оде­яла. — Этим ут­ром я бу­ду зав­тра­кать с ко­ролем. Я хо­чу ви­деть сы­на. — «Все, что я де­лаю, я де­лаю ра­ди не­го».

Том­мен по­мог ей прид­ти в се­бя. Ни­ког­да преж­де он не был с ней та­ким ми­лым, как этим ут­ром, бол­тая про сво­их ко­тят, на­мазы­вая мед на ло­моть чер­но­го го­ряче­го хле­ба, толь­ко что вы­нуто­го из пе­чи.

— Сир За­рап­ка пой­мал мышь, — по­ведал он ей. — А ле­ди Усик у не­го ее ста­щила.

«Я ни­ког­да не бы­ла та­кой не­вин­ной и ми­лой», — вспом­ни­ла Сер­сея. — «Как же он ду­ма­ет пра­вить этим бес­по­щад­ным ко­ролевс­твом?» — Мать внут­ри ее хо­тела толь­ко за­щитить его, а ко­роле­ва по­нима­ла, что он дол­жен вы­рас­ти жес­тче, ина­че Же­лез­ный Трон не­из­бежно его унич­то­жит:

— Си­ру За­рап­ке нуж­но учить­ся от­ста­ивать свои пра­ва, — ска­зала она в от­вет. — В этом ми­ре сла­бые всег­да ока­зыва­ют­ся до­бычей силь­ных.

Ко­роль, об­ли­зывая мед с паль­цев, за­думал­ся над ска­зан­ным.

— Ког­да сир Ло­рас вер­нется, я хо­чу на­учить­ся сра­жать­ся копь­ем, ме­чом и кис­те­нем, так же, как и он.

— Ты на­учишь­ся сра­жать­ся, — по­обе­щала ко­роле­ва. — Но не у си­ра Ло­раса. Он не вер­нется, Том­мен.

— Мар­ге­ри го­ворит, что вер­нется. Мы за не­го мо­лим­ся. Мы про­сим у Ма­тери ее ми­лос­ти, и у Во­ина — дать ему сил. Эли­нор го­ворит, что это са­мая глав­ная бит­ва си­ра Ло­раса.

Она приг­ла­дила его во­лосы, мяг­кие зо­лотис­тые куд­ри так силь­но на­пом­ни­ли ей о Джоф­фе.

— Бу­дущий ве­чер ты про­ведешь с же­ной и ее ку­зина­ми?

— Нет, не се­год­ня. Она ска­зала, что же­ла­ет пос­тить­ся и очис­тить­ся.

«Пос­тить­ся и очис­тить­ся… ах, да! Гря­дет Де­вичий День».

Уже мно­го лет Сер­сее не при­ходи­лось от­сле­живать при­ход это­го свя­того дня. — «Бу­дучи триж­ды за­мужем, она все еще хо­чет зас­та­вить нас ве­рить в то, что она де­вуш­ка». — В скром­ном бе­лом на­ряде ма­лют­ка-ко­роле­ва по­ведет свой ку­рят­ник в сеп­ту Бей­ло­ра, что­бы пос­та­вить у ног Де­вы вы­сокие бе­лые све­чи и ук­ра­сить ее шею пер­га­мен­тной гир­ляндой. — «Но, по край­ней ме­ре, не со всем ку­рят­ни­ком». — В Де­вичий День всем вдо­вам, ма­терям и шлю­хам бы­ло зап­ре­щено вхо­дить в сеп­ту, как и муж­чи­нам, что­бы не ос­квер­нить свя­щен­ные гим­ны не­вин­ности. Толь­ко не­вин­ные де­вицы мо­гут…

— Ма­туш­ка? Я ска­зал что-то не то?

Сер­сея по­цело­вала его в лоб.

— Ты ска­зал неч­то очень ум­ное, до­рогой. А те­перь бе­ги, иг­рай с ко­тята­ми.

Сра­зу пос­ле это­го она поз­ва­ла си­ра Ос­ни Кеттлблэ­ка в свои апар­та­мен­ты. Он явил­ся со дво­ра весь в ис­па­рине с са­модо­воль­ным ви­дом, и, встав на ко­лено, как всег­да раз­дел ее гла­зами.

— Встань­те, сир, и сядь­те ря­дом. Ког­да-то вы бесс­траш­но ока­зали мне ус­лу­гу, но се­год­ня у ме­ня для вас есть су­ровое по­руче­ние.

— Да, и у ме­ня для те­бя есть неч­то су­ровое.

— Это по­дож­дет. — Она лег­ко про­бежа­ла паль­ца­ми по его шра­мам. — Вы пом­ни­те ту шлю­ху, ко­торая наг­ра­дила вас ими? Ког­да вы вер­не­тесь со Сте­ны, вы ее по­лучи­те. По нра­ву ли вам это?

— Я хо­чу толь­ко те­бя.

Вер­ный от­вет.

— Для на­чала вы дол­жны приз­нать­ся в прес­тупле­нии. Муж­ские гре­хи, ес­ли их ос­та­вить гнить, мо­гут от­ра­вить ду­шу. Я знаю, жить с тем, что вы со­вер­ши­ли не­выно­симо тя­жело. Приш­ло вре­мя очис­тить свое имя от по­зора.

— От по­зора? — Он выг­ля­дел оза­дачен­ным. — Я го­ворил Ос­мунду, Мар­ге­ри толь­ко драз­нит. Она ни­ког­да не поз­во­лит мне зай­ти даль­ше, чем…

— Как по-ры­цар­ски с ва­шей сто­роны ее за­щищать, — прер­ва­ла его Сер­сея. — Но вы слиш­ком хо­роший ры­царь, что­бы про­дол­жать жить прес­тупни­ком. Нет, вы дол­жны се­год­ня же ночью нап­ра­вить­ся в Ве­ликую Сеп­ту Бей­ло­ра и пе­рего­ворить с Вер­ховным Сеп­то­ном. Ког­да у муж­чи­ны на ду­ше столь тяж­кие гре­хи, толь­ко Его Свя­тей­шес­тво лич­но мо­жет спас­ти его от ад­ских мук. Рас­ска­жите ему, как вы пе­рес­па­ли с Мар­ге­ри и ее ку­зина­ми.

Ос­ни мор­гнул.

— Что, и с ку­зина­ми то­же?

— С Мег­гой и Эли­нор, — ре­шила она. — Но ни­ког­да с Ал­лой. По­доб­ная ма­лень­кая де­таль смо­жет пред­ста­вить ис­то­рию в бо­лее прав­до­подоб­ном све­те. — Ал­ла пла­кала и умо­ляла ос­таль­ных прек­ра­тить гре­шить.

— Толь­ко Мег­гу и Эли­нор? Или Мар­ге­ри то­же?

— Мар­ге­ри в осо­бен­ности. Она у них вер­хо­води­ла.

Она рас­ска­зала ему все, что она за­дума­ла. По­ка Ос­ни слу­шал, на его ли­це мед­ленно прос­ту­пали мрач­ные пред­чувс­твия. Ког­да она за­кон­чи­ла, он про­из­нес:

— Пос­ле то­го, как ей сни­мут с плеч го­лову, я хо­чу по­лучить от нее по­целуй, ко­торый мне не дос­тался.

— Вы по­лучи­те все по­целуи, ка­кие по­жела­ете.

— А по­том на Сте­ну?

— Не на­дол­го. Том­мен — ве­лико­душ­ный ко­роль.

Ос­ни по­чесал пок­ры­тую шра­мами ще­ку.

— Обыч­но, ес­ли я вру про ка­кую-то жен­щи­ну, то я ут­вер­ждаю, что ни­ког­да в жиз­ни ее не тра­хал, а они ут­вер­жда­ют об­ратное. А здесь… ни­ког­да не лгал Вер­ховно­му Сеп­то­ну. Ду­маю, за это по­пада­ют в ка­кой-ни­будь из адов. В худ­ший из всех.

Ко­роле­ва нем­но­го отс­тра­нилась. В пос­леднюю оче­редь от Кеттлблэ­ка она ожи­дала ус­лы­шать упо­мина­ния о бла­гочес­тии.

— Вы от­ка­зыва­етесь по­вино­вать­ся?

— Нет. — Ос­ни при­кос­нулся к ее зо­лотис­тым во­лосам. — Го­ворят, луч­шая ложь, ес­ли в ‘ей есть до­ля прав­ды… нуж­но при­дать ей ос­тро­ты. Ты хо­чешь, что­бы я по­шел рас­ска­зывать, как я трах­нул ко­роле­ву…

Она ед­ва не вре­зала ему по фи­зи­оно­мии. Ед­ва. Но она и так заш­ла че­рес­чур да­леко, и на кон бы­ло пос­тавле­но слиш­ком мно­го. — «Все, что я де­лаю, я де­лаю ра­ди Том­ме­на». Она по­вер­ну­ла го­лову и пой­ма­ла ру­ку си­ра Ос­ни в свою, по­цело­вав его паль­цы. Они бы­ли гру­быми и твер­ды­ми, за­черс­твев­шие от ме­ча. — «У Ро­бер­та бы­ли та­кие же», — по­дума­лось ей.

Сер­сея об­ня­ла его за шею.

— Я не же­лаю, что­бы го­вори­ли, что я прев­ра­тила те­бя в лже­ца, — про­шеп­та­ла она хрип­ло. — Дай мне все­го час, и при­ходи в мою спаль­ню.

— Мы жда­ли слиш­ком дол­го, — он про­сунул паль­цы в кор­саж платья и рва­нул. Шелк трес­нул с та­ким ог­лу­шитель­ным зву­ком, что Сер­сея ис­пу­галась, что его ус­лы­шала по­лови­на Крас­но­го Зам­ка. — Сни­май ос­таль­ное, по­ка я не пор­вал все на ку­соч­ки, — до­бавил он. — Но мо­жешь ос­та­вить ко­рону. Мне нра­вит­ся, ког­да она на те­бе.

Прин­цесса в баш­не

Ей дос­та­лась ком­фор­тная тюрь­ма.

Это об­сто­ятель­ство Ари­ан­ну нем­но­го уте­шило. За­чем от­цу ста­рать­ся обес­пе­чивать ей ком­форт, ес­ли он со­бира­ет­ся каз­нить из­менни­цу? — «Он не мо­жет убить ме­ня», — убеж­да­ла она се­бя сот­ню раз, — «Он вов­се не жес­ток. Я плоть от его пло­ти и кровь от кро­ви, его нас­ледни­ца и единс­твен­ная дочь». — Ес­ли по­надо­бит­ся, она при­падет к ко­лесам его крес­ла, приз­на­ет ви­ну и бу­дет мо­лить о про­щении. Она бу­дет ры­дать. Ког­да он уви­дит те­кущие по ее ли­цу сле­зы, то все прос­тит.

Мень­ше уве­рен­ности в ней бы­ло, смо­жет ли она прос­тить се­бя.

— Арео, — по­пыта­лась она оп­равдать­ся пе­ред сво­им пле­ните­лем во вре­мя дол­гой и из­ну­ритель­ной скач­ки от Зе­ленок­ро­вой об­ратно в Сол­нечное Копье, — Я не же­лала де­воч­ке зла. Ты дол­жен мне по­верить.

Хо­тах не от­ве­чал, толь­ко что-то бур­чал се­бе под нос. Ари­ан­на чувс­тво­вала его злость. Тем­ная Звез­да — са­мый опас­ный из ее ма­лень­кой груп­пы за­говор­щи­ков — су­мел от не­го сбе­жать. Он отор­вался от сво­их прес­ле­дова­телей и ис­чез в сер­дце пус­ты­ни с обаг­ренным кровью ме­чом в ру­ке.

— Ты зна­ешь ме­ня, ка­питан, — спус­тя ли­ги пу­ти вновь за­гово­рила Ари­ан­на, — Ты зна­ешь ме­ня с детс­тва. Ты всег­да ох­ра­нял ме­ня, как и мою мать, с тех пор, как вы вмес­те при­были из Ве­лико­го Нор­во­са, что­бы слу­жить ее щи­том в этой ди­ковин­ной зем­ле. Ты мне ну­жен. Я нуж­да­юсь в тво­ей по­мощи. Я не хо­тела…

— Что вы хо­тели, не име­ет зна­чения, — от­ве­тил Арео Хо­тах, — Важ­но то, что вы на­дела­ли, ма­лень­кая прин­цесса. — Его ли­цо сох­ра­няло ка­мен­ное вы­раже­ние: — Мне очень жаль. Но принц при­казы­ва­ет, а Хо­тах под­чи­ня­ет­ся.

Ари­ан­на ду­мала, что ее дос­та­вят к вы­соко­му тро­ну от­ца под стек­лянным ку­полом в Твер­ды­не Сол­нца. Но Хо­тах при­вез ее в Баш­ню Копья и сдал на по­пече­ние се­неша­ля от­ца Ри­кас­со и кас­те­ляна си­ра Ман­фри Мар­телла.

— Прин­цесса, — об­ра­тил­ся к ней Ри­кас­со, — вы дол­жны прос­тить ста­рому сле­пому че­лове­ку то, что он не смо­жет под­нять­ся вмес­те с ва­ми. Этим но­гам не оси­лить столь­ко сту­пеней. Ва­ши по­кои го­товы. Сир Ман­фри про­водит вас ту­да, где вы бу­дете ожи­дать ми­лос­ти прин­ца.

— «Не­милос­ти», вы хо­тели ска­зать. Мои друзья то­же бу­дут за­точе­ны здесь? — Пос­ле пле­нения Ари­ан­ну от­де­лили от Га­рина, Дрея и ос­таль­ных, а Хо­тах от­ка­зал­ся со­об­щить ей, что бу­дет с ни­ми. — Все ре­шит принц, — толь­ко и за­явил по это­му по­воду ка­питан. Сир Ман­фри был бо­лее от­кро­венен: — Их от­пра­вили в До­щатый го­род, от­ту­да пе­реп­ра­вят на ко­раб­ле в Гас­тон Грей, где они бу­дут со­дер­жать­ся, по­ка принц До­ран не ре­шит их судь­бу.

Гас­тон Грей был ста­рым осы­па­ющим­ся зам­ком, пос­тро­ен­ным на ска­ле в Дор­ний­ском мо­ре — уг­рю­мая и жут­кая тюрь­ма, где гни­ли за­живо и уми­рали са­мые мер­зкие прес­тупни­ки.

— Мой отец хо­чет их убить? — она не мог­ла в это по­верить, — Все, что они сде­лали, они сде­лали из люб­ви ко мне. Ес­ли отец хо­чет кро­ви, пусть это бу­дет моя.

— Как ска­жете, прин­цесса.

— Я хо­чу по­гово­рить с ним.

— Он это пред­ви­дел, — он взял ее под ру­ку и по­вел вверх по лес­тни­це, все вы­ше и вы­ше, по­ка она не за­пыха­лась. Баш­ня Копья бы­ла вы­сотой в пол­то­ры сот­ни фу­тов, а ее ка­мера ока­залась на са­мом вер­ху. Ари­ан­на ог­ля­дыва­ла каж­дую дверь, ми­мо ко­торой они про­ходи­ли, га­дая, не за ней ли за­пер­та од­на из Пес­ча­ных Зме­ек.

Ког­да за спи­ной зах­лопну­лась и зак­ры­лась на за­сов ее собс­твен­ная дверь, Ари­ан­на об­сле­дова­ла свое но­вое прис­та­нище. Тем­ни­ца ока­залась прос­торной и свет­лой, и не бы­ла ли­шена у­юта. Пол ус­ти­лали ми­рий­ские ков­ры, в ком­на­те бы­ли крас­ное ви­но для уто­ления жаж­ды и кни­ги, что­бы за­нять се­бя. В од­ном из уг­лов сто­ял ук­ра­шен­ный ор­на­мен­том стол для ци­вас­сы с фи­гур­ка­ми, вы­резан­ны­ми из сло­новой кос­ти и оник­са, хо­тя, да­же будь она рас­по­ложе­на к иг­ре, сыг­рать бы­ло не с кем. У нее бы­ла пу­ховая пе­рина, что­бы спать, и убор­ная с мра­мор­ным стуль­ча­ком, воз­дух в ко­торой ос­ве­жал­ся аро­матом трав из под­ве­шен­ной кор­зинке. С та­кой вы­соты от­кры­вал­ся ве­лико­леп­ный вид. Од­но ок­но вы­ходи­ла на вос­ток, по­это­му она мог­ла лю­бовать­ся вос­хо­дом сол­нца над мо­рем. Дру­гое — от­кры­вало вид на Твер­ды­ню Сол­нца, Вет­ре­ные Сте­ны и Трой­ные Вра­та за ни­ми.

Об­сле­дова­ние за­няло мень­ше вре­мени, чем ей по­надо­билось раз­вя­зать за­вяз­ки сан­да­лий, но, по край­ней ме­ре, по­мог­ло на вре­мя сдер­жать сле­зы. Ари­ан­на наш­ла та­зик и бу­тыль с прох­ладной во­дой, омы­ла ли­цо и ру­ки, но нич­то не мог­ло смыть ее скорбь. — «Арис», — ду­мала она, — «мой бе­лый ры­царь». — На гла­за на­вер­ну­лись сле­зы, и вне­зап­но она рас­пла­калась, все те­ло зат­ряслось от ры­даний. Она вспом­ни­ла, как тя­желый то­пор про­шел сквозь его плоть и кос­ти, как его го­лова ку­выр­ка­лась в воз­ду­хе. — «За­чем ты это сде­лал? За­чем так рас­стал­ся с жизнью? Я те­бя не про­сила об этом, ни­ког­да это­го не хо­тела, я все­го лишь хо­тела… хо­тела… хо­тела…»

Той ночью она мо­лила о сне… в пер­вый раз, но не пос­ледний. Но да­же во сне она не об­ре­ла по­коя. Ей сни­лось, как ее лас­ка­ет сир Арис Ок­харт, улы­ба­ет­ся, го­ворит о сво­ей люб­ви… но каж­дый раз из его те­ла тор­ча­ли стре­лы и кро­вото­чили ра­ны, ок­ра­шивая бе­лую ткань в алый цвет. Ка­кая-то часть ее зна­ла, что все это ноч­ной кош­мар, ко­торый ей толь­ко снит­ся. — «Ут­ром все ис­чезнет», — твер­ди­ла се­бе прин­цесса, но ког­да нас­ту­пило ут­ро, она по-преж­не­му бы­ла в тем­ни­це, сир Арис был мертв, а Мир­целла… — «Я не хо­тела та­кого, ни за что. Я не хо­тела при­чинить ей зла. Я все­го лишь хо­тела сде­лать ее ко­роле­вой. Ес­ли б нас не пре­дали…»

— Кто-то рас­ска­зал, — со­об­щил ей Хо­тах. Вос­по­мина­ние об этих сло­вах раз­жи­гало в ней гнев. Ари­ан­на за­цепи­лась за не­го, рас­па­ляя в сво­ем сер­дце огонь. Злость бы­ла луч­ше слез, луч­ше, чем скорбь и чувс­тво ви­ны. Кто-то их вы­дал, и это­му «ко­му-то» она до­веря­ла. Из-за не­го умер Арис Ок­харт, в рав­ной сте­пени сра­жен­ный ше­потом пре­дате­ля и то­пором ка­пита­на. Кровь на ли­це Мир­целлы то­же его ра­бота. Кто-то вы­дал. Кто-то, ко­го она лю­била. И это ра­нило боль­нее все­го.