Причины успехов монгольских завоеваний

Быстрое образование кочевых империй в истории Азии не представляло собой чего-то необычного. Движению кочевников от Великой китайской стены до венгерской равнины способствовало травянисто-степное пространство и конно-железная кочевая культура. В отличие от гуннов и тюрок, объединивших всех кочевников и захвативших лишь немногие культурные территории, монголы добились и того и другого.

История монгольского народа, как народа, начинается с Чингис-хана: вместо гибельных для самих кочевников внутренних усобиц он направил их объединенную энергию на внешние завоевания " неупорядоченных и безрассудных народов", не признающих власти Великого хана. Правитель отвлек низы монгольского общества от возможного противодействия процессам усиления социального неравенства, а верхи, потерявшие возможность грабить друг друга в условиях централизованного государства - от интриг против Великого Хана. В результате был осуществлен организованный грабеж и террор в глобальном масштабе - от Японии до Адриатики, от Новгорода до Явы.

" Поводырь убийц

Кормивший смертью

С острия меча

Растерзанный и падший мир...

Дикарь

С петель сорвавший

Дверь Европы", -

так охарактеризовал деятельность Чингис-хана наш современник Д. Кедрин. Мало чем по сути отличается от этой характеристики содержание надгробной эпитафии советника Великого Хана Елюй Чуцяя, спасителя китайского народа от поголовного уничтожения: " Небесная сеть разорвалась, ось Земли сломалась, человеческая справедливость исчезла", - видимо потому, что Чингис-хан стимулировал свою " суровую расу всадников и воинов" установлением другой справедливости - при дележе награбленного. С точки зрения остального мира, в Монголии господствовала идеология шайки убийц, главарь которой наивысшим наслаждением считал победу: " победить своих врагов, преследовать их, лишить их имущества, заставить любящих их рыдать, скакать на их конях, обнимать их дочерей и жен". Не случайно личность Чингиса оказалась симпатичной идеологии Третьего Рейха, нашедшего в этом завоевателе " факторы блондинизма": " Монголы играют для великой монгольской расы такую же роль, какую блондины для европеоидной".

" Шайка разбойников", стоящая у трона Великого Хана, подчинила себе население десятков стран, стократно превосходившее общее количество кочевников Восточной Азии. Это удалось сделать благодаря ряду благоприятствовавших завоеваниям факторов. Секрет монгольских побед находится как у победителей, так и у побежденных ими противников.

Немонгольский мир считал монгольские завоевания " карой небес", ниспосланной на него за грехи его, поскольку не мог понять причины " ярости татар" из-за отсутствия у них религиозной идеи как стимула экспансии. Однако идеология завоевания у монголов была (не только жадность воинов до грабежа и " торговый империализм" верхушки). Монгольская внешнеполитическая доктрина требовала от всех иностранцев безоговорочного подчинения Великому Хану, считавшему себя мистическим звеном, посредником между Небом и народом: " Мы должны завоевать всю Землю и не иметь мира ни с каким народом без его повиновения нам". С точки зрения Великой Ясы каждая нация, отказавшаяся признать власть Великого Хана, рассматривалась как " восставшая" и противодействовавшая " воле Неба". Таким образом, по иронии истории взгляды победителей и побежденных на монгольские завоевания как проявление воли и кары Небес парадоксальным образом совпали. Как говорил Батый, " кто бы ни нарушил Великую Ясу, должен потерять свою голову".

Монгольская концепция императорской власти, возлагавшая на Великого Хана руководство разрушительной миссией завоевания мира, существенно отличалась от внешне аналогичной китайской концепции, в которой император должен как можно меньше управлять и может ограничиваться только прокламированием номинального суверенитета Китая над остальным миром. Китайская концепция имеет целью китаизацию завоеванных территорий для расширения сферы господства китайской цивилизации с ее морально-этическими принципами, монгольская концепция предполагает элементарный и, желательно, систематический грабеж остального, более развитого и культурного мира.

Нападавшая на остальной мир в XIII в. объединенная Монголия имела перед ним целый ряд существенных преимуществ. Прежде всего это социальная однородность монгольского общества, классовая дифференциация которого была только в начальной стадии. Это облегчило монгольской военно-политической верхушке возможность мобилизации всего народа на внешнюю экспансию - в своих завоеваниях Чингис-хан опирался на принцип " вооруженного народа" и территориальной организации вооруженных сил, до которого Европа дойдет лишь в XIX в.

К моменту смерти Чингис-хана численность его армии составляла 129 тыс. чел. Этим относительно небольшим войском осуществлялись завоевания веером одновременно в трех направлениях (юго-восточное против Китая, юго-западное против Средней Азии и западное в европейском направлении). Можно выделить чисто военные причины успехов монголов. Среди них - военно-дипломатический талант Чингис-хана, тщательно готовившего будущие военные кампании. " Не имеющее Отечества" транзитное купечество во имя обеспечения условий торговли между Дальним Востоком и Средней Азией выполняло функции сборщиков информации и агентов психологической войны против населения стран, подлежащих монгольскому завоеванию: за неоказание сопротивления завоевателям обещались различные блага (от пощады до освобождения от налогов). Параллельно сбору информации и подрыву боевого духа потенциального противника монгольская дипломатия изолировала его посредством обеспечения нейтралитета его соседей как минимум и сколачивания коалиции под монгольским руководствам как максимум. Так, северокитайское государство чжурчженей Цзинь оказалось под ударами монголов с севера, Сунов с юга, тангутов Си Ся с запада. Затем к борьбе против Ю. Сун были привлечены племена Южного Китая, не по своей воле насильственно включенные в состав сунской империи.

Большое значение придавалось оформлению повода к войне, как бы снимавшего с монголов вину за ее развязывание. Так, Чингис-хан всячески афишировал свое желание жить в мире с Хорезм-шахом Мухаммедом: " Я - Владыка Востока, ты - Владыка Запада. Пусть между нами будет твердый Договор о мире и дружбе и пусть купцы и караваны обеих сторон отправляются и возвращаются... ". Однако здесь же он посягает на суверенитет Хорезмской державы и шахское достоинство Мухаммеда: " Мы (т. е. Чингис) приказали, чтобы отныне между всеми странами на земле установился мир, чтобы купцы безбоязненно направлялись во все края" и при этом называет Мухаммеда одним " из своих сыновей". Убийство наместником Шаха в Отраре лазутчиков из монгольского каравана и казнь Шахом ханского посла было ответом на их наглое поведение, но стало поводом к началу завоевания монголами не только Хорезма, но и других мусульманских земель - однако мусульманская историография до сих пор считает виновником бед мусульманского мира Мухаммеда, а не Чингис-хана. По этой логике монголы завоевали полмира по одной тривиальной причине - из-за убийств их послов с наглыми и провокационными требованиями по отношению к суверенным государствам.

После дипломатического оформления поводов к войне и внешнеполитической изоляции противника на его территорию вторгалась чрезвычайно мобильная и дисциплинированная армия, способная совершать броски до 150 км. в сутки. Колонны вторжения обычно состояли из войск центра, правой и левой руки, арьергарда и авангарда. При встрече в поле с войсками противника монголы использовали тактику " большой охоты" (сужаемое кольцо) и обманные маневры в виде симуляции отступления, сбивавшего врага с толку. Крепости на пути движения орды обтекались (оставлялись лишь небольшие группы наблюдения) и, следовательно, не препятствовали ее движению вперед. Поверженный враг преследовался до полного уничтожения (европейские рыцари сочли бы это ниже своего достоинства). Важный фактор высокой мобильности монгольских войск - фактическое отсутствие сдерживающих движение тылов и перенос базирования армии вперед на территорию противника. В результате ресурсы одной завоеванной территории использовались для завоевания другой, следующей. При этом орда пополнялась не только продовольствием, но и воинами из числа местного населения - вот почему в конце похода монгольская армия имела большую численность, чем в его начале (эффект лавины). Взятие основных крепостей откладывалось на конец похода, когда вся военнополитическая инфраструктура противника была уже развалена. Крепости брались с применением китайской осадной техники и инженеров, изменением русла рек и разрушением ирригационных систем для лишения защитников крепостей воды или, наоборот, для их затопления, тактикой " хашара" - применения местного населения для засыпки крепостных рвов подручными материалами и трупами, а также для штурма стен (так, Ходжент осаждали 20 тыс. монголов и 50 тыс. чел. хашара). Потери при осадах были колоссальные: местные правители сгоняли на крепостные стены максимальное количество населения для усиления обороны, а монголы - максимальное количество хашара для их штурма.

Огромные размеры империи не очень отражались на эффективности управления ею и военными действиями благодаря налаженной системе почтово-фельдъегерской службы (ям). По Марко Поло, ямскую службу обслуживали 10 тысяч гостиниц с 300 тыс. сменных лошадей.

Экспансия монголов на юг и запад была последней волной миграции кочевников во втором тысячелетии. Оказавшись необычно сильной, эта миграция встретилась с необычно слабым сопротивлением земледельческих народов вследствие их неспособности объединиться. Китай был раздроблен на враждующие между собой государства. Арабо-мусульманский мир раздирался острыми национально-религиозными противоречиями. Особенно уязвимыми перед лицом монгольской угрозы были многонациональные государства с одним господствующим этносом. Халифат Аббасидов находился в упадке. Витрина этого мира - Хорезм, остров оседлой цивилизации среди степей и пустынь с ролью в степной торговле, аналогичной роли Англии в морской торговле, ослаблялся враждой персов и тюрок, сунитов и шиитов, отсутствием постоянной армии, роль которой выполняли ополчения под руководством иктадаров, интригами политиков и членов шахской семьи. Сокрушив Хорезм, монголы уже без труда порабощали остальной исламский мир, отражавший в то же время крестовые походы.

Христианская Европа тоже не могла объединиться на антимонгольской основе: этому препятствовала борьба папской и светской власти; натиск католической Европы на Европу православную (на юге на Константинополь, на Северо-Западе на Новгород и Псков); раздробленность Руси. Первой реакцией католической Европы на просьбы " сарацин" о помощи против монголов было злорадство: " Пусть эти собаки уничтожают друг друга так, чтобы все они были истреблены... чтобы мир был подчинен одной католической церкви и был бы один пастырь и одно стадо". Когда же император Фридрих попытался организовать противодействие монголам, вторгшимся в Венгрию и Польшу, Папа распустил слух, что это вторжение организовано Фридрихом " по согласованию с татарами" для поднятия собственного авторитета. Сам Папа, в духе решений Лионского Собора 1245 г., отправил посольства и письма к Великому Хану Гуюку: как глава христианского мира он порицал монголов за их европейские походы и угрожал им " гневом божьим", если они не христианизируются. По пути в монгольскую ставку папские послы убеждали южнорусских князей " вернуться к единству святой матери церкви". Прибыв в Монголию, послы стали свидетелями (вместе с 4 тысячами других послов и вождей) коронации Гуюка (поднятие его вверх на куске войлока). С большим трудом они отговорили Гуюка от направления в Европу ответного посольства, дабы не показать монголам европейские распри и не вдохновить их тем самым на очередное вторжение в Европу.