Хайн Майер

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Хайн Майер

Волго-Донской судоходный канал, отметивший 27 июля 2002 г. свой 50-летний юбилей, вошел в историю как неординарное гидротехническое сооружение, созданное в рекордно короткий срок. Пятитомное издание, выпущенное сразу после завершения строительства, является подробным техническим описанием как строительных работ, так и самого канала.

Сегодня мы знаем, сколько израсходовано бетона и сколько городов принимали участие в строительстве. Знаем о том, что на сооружениях выполнено: земляных работ в объеме 152, 1 млн м³, железобетонных и бетонных работ — 2, 96 млн м³, работ по укреплению откосов земляных сооружений — на площади 2, 9 млн м²; уложено каменных банкетов, фильтров и дренажей 1, 6 млн м³, забито металлического шпунта 16 тыс. т и смонтировано 44, 4 тыс. т металлоконструкций и механизмов и т. д.

Единственное, о чем не говорится в этих томах, — это о людях, строителях и эксплуатационниках, военных, военнопленных, заключенных, вольнонаемных и других, на чьи плечи легли все тяготы этой легендарной стройки коммунизма. И это было не случайно. Дело в том, что, по официальной версии того времени, канал строили комсомольцы-добровольцы и члены партии, но на самом деле все обстояло не совсем так. Основными строителями Волго-Дона были заключенные, военнопленные, военные и только потом можно назвать вольнонаемных, которые были и комсомольцами, и коммунистами.

Впрочем, если быть справедливыми, то надо заметить, что ни одно строительство таких масштабов ни в одной стране мира, к великому сожалению, не обходится без заключенных, пленных и рабов...

В то послевоенное время, когда строился канал, первая в мире Страна Советов, Союз Советских Социалистических Республик, жила в режиме сталинской диктатуры, а любая диктатура предполагает двойную мораль: одну для тех, кто подавляет, другую для тех, кого подавляют.

И в этом смысле строительство канала было ярким примером двойных стандартов. На великой стройке было две разные правды — одна парадно-оптимистическая, вселяющая надежду на светлое будущее социалистического лагеря, вторая совершенно секретная, рабско-подневольная, рассчитанная на вечное рабство лагеря заключенных за колючей проволокой.

Все неоднозначно в истории, и все имеет две стороны, а то и великое множество граней. Так и строительство канала нельзя однозначно оценивать. Предпосылки к его сооружению были созданы на протяжении многих веков. Век XX стал самым поворотным в истории мира и многих стран, особенно России и Германии.

О Волго-Доне, несмотря на секретность и другие обстоятельства, писали много, и конечно же это были всегда парадно-пом-

пезные материалы. Да и как могло быть иначе. Время было такое — парадно-амбициозное, когда мы стремились всех догнать и перегнать. Первое в мире государство рабочих и крестьян любой ценой, любыми человеческими жертвами стремилось быть впереди планеты всей. Не всегда был стимул, но всегда была мощная пропагандистская машина на грани диктата. Были свои непререкаемые вожди, были лидеры, назначенные аппаратом власти, были свои действующие и свадебные генералы. И было еще много того, о чем не всем будет приятно вспоминать. Время было такое. Но, несмотря ни на что, была и просто невероятная вера людей в светлое будущее — коммунизм. Когда мы все должны были бы жить, как в раю.

Но рай так и не наступил... Да и как он мог наступить, когда атеистической пропагандой были поруганы все святыни, а храмы разрушены и разграблены.

Один мой знакомый как-то много лет назад сказал, что после революции у русского народа отняли костыли. Этими костылями он считал веру в Бога. В церковных книгах исстари описывалось, как должно вести себя рабу божьему: кого любить, кого бояться, кого почитать, как, когда и кому молиться.

И вот приходит революция, которая отменяет веру в Бога как опиум для народа, заменяя ее более «достойным» революционным запоем...

Надо сказать, что ничего нового советская власть не придумала, кроме как почти полностью перефразировать ту же церковную книгу, и все осталось вроде бы по-прежнему. Только молиться стали не на святые образа, а на живых конкретных представителей новой власти, которые, к слову сказать, быстро к этому привыкли. Правда, они предпочли не иконописный стиль, а портретный жанр, и портреты их выпускались массовым тиражом. Опьяненные новой властью и эфемерной свободой, люди новой Страны Советов со всем энтузиазмом принялись рушить старое и строить новую жизнь. Но это оказалось совсем не просто...

Почему я вспомнила о прошлом? Скорее всего, чтобы понять самой, отчего у Волго-Дона было две правды, как две стороны медали. Первая та, что канал действительно строили лучшие сыны и дочери Страны Советов — комсомольцы-добровольцы. Совсем как в любимом старом фильме «Комсомольцы-добровольцы», на котором мы все воспитаны.

Вторая правда та, что наряду с вольнонаемными строителями на канале, по некоторым источникам, работали 232 тыс. заключенных и 100 тыс. военнопленных 26 национальностей, хотя, думаю, их было гораздо больше. Об этом старались долгое время даже не вспоминать...

Но ложь даже во благо рано или поздно разрушает прятавшие ее одежды, старый хлам и выходит наружу. Сначала она пробивается маленьким ручейком, а затем, постепенно размывая привычное устоявшееся мнение, вырывается наружу. Иногда это бывает мучительно и нестерпимо больно. В случае со строительством нашего канала все гораздо легче за давностью лет. Более пятидесяти с лишним лет со времени происходившего уже давно примирили участников этой легендарной во всех отношениях стройки коммунизма.

Начальником Главгидроволгодонстроя НКВД СССР был назначен генерал-майор инженерно-технической службы Я. Д. Рапопорт, он один из основателей ГУЛАГа. Заместителем начальника и главным инженером назначили генерал-майора инженерно-технической службы С. Я. Жука, талантливого инженера, директора Гидропроекта, академика, о судьбе которого будет рассказано далее.

До Волго-Дона и Я. Д. Рапопорт и С. Я. Жук уже построили два канала. Это под их непосредственным руководством и при их участии был построен Беломорско-Балтийский канал и канал Москва — Волга.

Генерал-лейтенант И. С. Шикторов с декабря 1949 г. работал начальником Управления строительства Волго-Донского судоходного канала. Именно на его плечи легла вся ответственность за организацию работ на одной из самых важных строек страны. Волевой, энергичный, решительный и самоотверженный генерал, переживший ленинградскую блокаду, справился и с первой стройкой коммунизма.

Наибольший интерес, по рассказам очевидцев и участников строительства, пожелавших остаться неизвестными, в административной иерархической лестнице руководителей канала вызывает специальный уполномоченный на строительстве Волго-Дона, заместитель министра внутренних дел генерал-полковник Иван Александрович Серов. Каждый его приезд на канал вызывал ужас. Даже лиц руководящего состава он мог разжаловать, прогнать с работы, арестовать. Но особенно Иван Александро-

вич ненавидел журналистов. Их Серов прогонял как бешеных собак. Не помогали ни журналистские билеты, ни командировочные удостоверения, ни письменные просьбы очень влиятельных лиц. По Волго-Дону в те времена ходил экспромт журналиста Ильи Шатуновского: «Пропуск любой почитай херовым, если он не подписан СЕРОВЫМ».

Очевидцы говорили, что Серов был «страх и ужас» канала, он мог любого не понравившегося ему перевести в ассенизаторы. Приезжал он на стройку в качестве толкача, у него был карт-бланш от министра внутренних дел Круглова, и он «двигал» все строительство. При нем были созданы «буровские бригады» — так называли в лагерях штрафные бригады, выполняющие самые тяжелые работы. Выполнить приказ любой ценой — было главным законом Серова.

И тогда на концертах лагерной самодеятельности звучала песня:

То, что сказкой казалося многим, Мы сегодня творим наяву, По большой пятиморской дороге Теплоходы пойдут на Москву. Мы украсим живыми цветами Первый волго-донской теплоход, И, быть может, на палубе с нами Капитан наш великий пройдет...

Сказку, которую придумал «великий капитан», творили наяву призраки в черных робах под неусыпной охраной не понимающих по-русски солдат и свирепых овчарок. Но эта правда стала известна много лет спустя, а в те времена советская пресса подавала строительство канала в самом красочном свете. Вот что было написано в передовице газеты «Правда» 28 декабря 1959 г.: «Советский строй, являющийся самым передовым строем, открыл в народе непочатый родник талантов, поднял миллионные массы трудящихся к историческому творчеству... Советский строй дает нам такие возможности быстрого продвижения вперед, о которых не может мечтать ни одна буржуазная страна». Каждый день все советские газеты рассказывали о комсомольцах-добровольцах, которые творили чудеса. И все же, как написал Илья Шатуновский, не они, по своей малочисленности, были главными героями, а зеки с тачкой. То, что канал строили заключенные, являлось строжайшей государственной тай-

ной. Именно так: «Тайны Волгодонстроя» — назвал свою книгу ц Н. Смирнов, директор Волгоградского областного архива. В ней за строкой документа раскрывается картина работы и быта заключенных первой стройки коммунизма.

Данное повествование основывается, помимо архивных документов, на воспоминаниях очевидцев и некоторых публикациях, которые стали появляться в прессе в связи с процессами демократизации в нашей стране. В те времена про Советский Союз ходила самая популярная шутка: «Здесь живут те, кто сидел, кто сидит и те, кто будет сидеть».

Подтверждением этому могут служить данные, приведенные в книге директора Волгоградского областного архива Н. Н. Смирнова: «...в СССР в конце 40-х — начале 50-х годов числилось около 2, 5 млн заключенных и 2, 8 млн спецпоселенцев» [24].

И это было действительно так. Вот свидетельство журналиста «Комсомольской правды» Ильи Шатуновского, попавшего на эту стройку: «...тогда, в пятьдесят первом, радоваться было еще рано. Надо было пережить еще немало пыточных кампаний: травлю лучших писателей и ученых, новые аресты, позорное дело «убийц в белых халатах», или как его еще называли, «дело врачей»...

Зыбкая хрущевская «оттепель» была еще скрыта за гнетущей пеленой последних сталинских лет. В ЦК комсомола дознались, что мой отец сидит как враг народа. Однако, спасая меня от «всевидящего глаза», наш редактор Дмитрий Горюнов отправил меня спецкором в Сталинград на строительство Волго-Донского судоходного канала. На два года я исчез из Москвы...»[30].

Как, может быть, ни неприятно слышать и вспоминать старшему поколению о том времени, но правда есть правда. А она такова, что страх парализовывал даже самые светлые головы. И это отражалось и проецировалось на всем, даже на желании изменить уже готовый проект или его отдельные детали к лучшему... Вот что рассказал Вартан Арсенович Чмшкян, один из первых руководителей канала: «После утверждения проекта Волго-Дона старые специалисты, инженеры и речники обнаружили, что ширину камеры шлюза можно было увеличить для удобства прохождения больших судов, которые уже существовали в других странах. И они, как и положено, направились в приемную к Сталину, чтобы опротестовать эту цифру и поставить новую. Но ближайшее окружение Сталина посоветовало им не беспокоить вож-

дя понапрасну...». Так и осталась в проекте ширина шлюзовой камеры 18 м, вместо 20 уже принятых во всем мире.

Это только один пример, который разными лагерями рассматривался и тогда и сегодня по-разному. Одними — как заведомые просчеты, допущенные из страха, другими — как нечеловеческие трудности. И те, и другие по-своему правы, вот и получается две правды.

«Наше преимущество состоит в том, что мы не знаем кризисов перепроизводства, мы не имеем, и не будем иметь миллионов безработных, мы не имеем анархии в производстве, ибо мы ведем плановое хозяйство. Но это не все. Мы — страна самой концентрированной промышленности...» [25]. Сталин, как известно, предложил свой способ решения стратегической задачи экономики: рабовладельческий труд. И с тех пор в нашей стране действительно не было безработных. Сооружение Бело-морско-Балтийского канала и канала Москва—Волга руками «врагов народа», осужденных по 58-й статье, укрепило его в сознании своей правоты. Тогда было решено распространить этот опыт на другие гидротехнические стройки, такие, например, как Цимлянский гидроузел, Волго-Донской канал, Куйбышевская, Рыбинская электростанции... За колючую проволоку были загнаны миллионы. Но Волго-Дону была уготована еще и другая, особая роль в этой политике...

«Великий кормчий» Сталин пожелал сделать строительство канала показательным примером торжества Советской власти, и по его высочайшему повелению строительство Волго-Дона стало первой стройкой коммунизма. Надо сказать, что Сталину удалось устроить стройку века с колоссальным размахом. Такого действительно не было никогда больше ни в России, ни в какой бы то ни было стране. Это был последний триумф Сталина.

«Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. Мы решили ряд труднейших задач. Мы свергли капитализм. Мы взяли власть. Мы построили крупнейшую социалистическую индустрию. Мы повернули середняка на путь социализма. Самое важное с точки строительства мы уже сделали. Нам осталось немного: изучить технику, овладеть наукой. И когда мы сделаем и это, у нас пойдут такие темпы, о которых сейчас мы не смеем и мечтать. И мы это сделаем, если захотим этого по-настоящему!» [5].

Вольно или невольно атмосфера великого, грандиозного и триумфального шествия генералиссимуса и вождя, задумавшего такое строительство, отразилась на всех этапах его. Особенно наглядно это отражено в архитектурном оформлении канала, глядя на которое вспоминаешь Вавилон и вавилонский размах.

«Однажды, беседуя со Сталиным, немецкий писатель Эмиль Людвиг спросил у него: «...допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого?»

— Ни в каком роде. Исторические параллели всегда риско ванны. Данная параллель всегда бессмысленна.

— Но ведь Петр Великий очень много сделал для развития своей страны, для того, чтобы перенести в Россию западную культуру.

— Да, конечно, Петр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося класса... Что ка сается меня, то я ученик Ленина и цель моей жизни — быть достойным его учеником. Задача, которой я посвящаю свою жизнь, состоит в возвышении другого класса, а именно — рабо чего... Что касается Ленина и Петра Великого, то последний был каплей в море, а Ленин — целый океан» [25].

«Страх преследовал меня все время, пока я работал на Вол-го-Доне спецкором «Комсомолки», я боялся встретить своего отца, — пишет в своих воспоминаниях Илья Шатуновский. — Сколько раз являлась мне такая картина: стою у ворот зоны, а мимо раскосые солдаты гонят безропотное человеческое стадо. И вот в колонне вижу отца, он меня тоже замечает. Что будет, если он бросится ко мне? Шаг вправо, шаг влево, стража стреляет без предупреждения. Если его не застрелят, что он подумает обо мне? Раз без конвоя, значит, не сижу. Но кто же я тогда: надсмотрщик, энкавэдист?» [30].

Страх остался до сих пор у людей, прошедших советские лагеря. И мало кто из них рассказывает даже близким о том, что им пришлось пережить. Но не только страх, есть еще одна причина. Унижение человеческого достоинства, боль, незаслуженные страдания как от конвоиров, так и от заключенных в своей Советской стране, от своих советских людей. У нас дети и вну-

ки, говорили некоторые, зачем им эти проблемы. И секретность, и факт судимости в биографии, неважно за что, всегда как клеймо. Вряд ли кому захочется об этом вспоминать, а тем более рассказывать. Красноречивее всего об этом расскажут документы.

И тем не менее своим повествованием я обязана людям, которые рассказали мне или оставили письменные воспоминания и документы, кто что посчитал нужным. Конечно, никто и никогда не расскажет всей правды, но даже это немногое из их рассказов и сохранившиеся документы помогают понять и то время, и поступки тех или иных людей. Это только часть правды, которую я узнала и которой хочу поделиться с вами с разрешения людей, о которых пойдет речь в этой книге.

Существование этих правд и различных точек зрения отнюдь не умаляет грандиозности осуществленного проекта. Ни советские заключенные, ни немецкие военнопленные, ни другие вольнонаемные строители не знали и не могли себе представить всю грандиозность возводимого объекта. Канал протяженностью 101 км строился в условиях большой секретности. В послевоенной России создание такого гидротехнического сооружения было невероятно. Совсем иное дело, какой ценой, какими человеческими жертвами все это было достигнуто. Но кто, скажите мне, думал о людях в то время? Или, может, эти мысли были у кого-то из правителей России или других стран до этого времени или сейчас? Кто и когда думал о своем народе? Я задаю этот вопрос и себе. Разве только Бог. Но он после революции был в нашей стране вне закона...

Начиная войны, революции, грандиозные стройки или другие мероприятия, мало кто задумывается о людях вообще и о каждом в отдельности. Главное — политические амбиции, всегда превосходно завуалированные идейно-концептуальной «фольгой».

Волго-Донской судоходный канал, о котором мечтали народы на протяжении трех столетий, облеченный в мрамор, бут и гранит, украшенный триумфальными арками, несмотря ни на какие негативные стороны его строительства, вызывает гордость и восхищение человеческим гением. Сегодня Волго-Донской судоходный канал согласно постановлению Волгоградской облас-

тной думы № 62-706 от 05 июня 1997 г. признан памятником истории и культуры Волгоградской области и включен в список объектов, подлежащих государственной охране. Как говорят китайские мудрецы: «Солнце руками не закроешь». И красавец канал, несмотря на свои разные известные и неизвестные правды, продолжает служить России.

Некоторые факты из истории нашего края, особенно района, не перестают удивлять своими историческими параллелями. Надо же было именно здесь много веков назад проходить караванам Великого шелкового пути, конницам ханов Мамая и Батыя, проплывать иноземным путешественникам, оставляя свои рисунки и записи. Надо же было именно здесь пятерым герн-гутским братьям, подыскивающим землю для основания немецкой колонии, пройдя весь путь от Царицына до Астрахани, выбрать место пересечения рек Волги и Сарпы, чтобы основать немецкое поселение Сарепта. А потом спустя несколько столетий прийти сюда с войной и бомбить эти места 23 августа 1942 г. Одна из бомб упала на рынок на улице Кооперативной, другая на улице Колхозной, и в числе многих жертв был смертельно ранен мой дед. И надо же было в числе немецких летчиков быть правнуку Бисмарка, который еще раньше советовал не идти войной на Россию и оказался прав, так как самолет правнука сбили недалеко от Сарепты, а война была проиграна. И спустя 50 лет в Сарепту приедет граф Генрих фон Айнзидель, тот самый правнук, выживший после ранения и плена, чтобы привезти выставку под названием «Белая роза», и будет говорить о мире.

Немецкая кирха, так же как и русские церкви, уцелела, летчики не бомбили храмов, ни своих, ни чужих, так как большинство из них были глубоко верующими, и это тоже интересно и непонятно. В немецкой кирхе в Сарепте будет организован госпиталь для раненых красноармейцев. И наконец, именно здесь начнется грандиозное строительство Волго-Донского судоходного канала, в сооружении которого также примут участие военнопленные 26 национальностей, и конечно же среди них окажется много немцев.

Пройдет 50 лет после открытия канала, и участники строительства — немецкие, австрийские бывшие военнопленные, белорусские, украинские, русские ветераны, — побывав у Монумента, в музее канала и 1-м шлюзе, вместе будут присутствовать на богослужении, посвященном погибшим товарищам, в той самой кирхе в Сарепте.

А спустя каких-то 40 лет советские власти захотят разрушить немецкую кирху и остатки немецкой колонии Сарепта, но бывший участник Сталинградской битвы, историк Петр Павлович Попов отстоит ее в мирном бою и создаст Историко-этногра-фический музей «Старая Сарепта», основанный на материалах бывших немцев-колонистов, вернувшихся из трудовых лагерей. Это было непростое время до войны, во время войны и после, во время строительства канала и его эксплуатации.

Вот так причудливо история переплела события на небольшом отрезке земли под названием междуречье. Там жили удивительные люди, которые верили в свои идеалы и были беззаветно преданы своей стране. Многие из них и не подозревали, что почти все, что они делали, было проявлением героизма и самоотверженности. И когда Чмшкян, будущий руководитель управления, спасал в 1942 г. корабли, чтобы они не достались немцам. И когда Красноружский, который спустя годы станет заместителем начальника отдела гидросооружений, эвакуировал людей под бомбежкой с Пролетарского гидроузла, был тяжело ранен, но выполнял свой долг. И когда Витя Шестаков, в будущем блестящий главный инженер управления, вместе с сельскими мальчишками с ненавистью следил за проезжающей немецкой танковой колонной. И когда немецкие солдаты приближались к Долине мертвых, как назовут это место после Сталинградской битвы. И когда радист Мосин мужественно сражался, защищая Севастополь. И когда Леня Ершов шел из военного училища на фронт Родину защищать. Все эти люди, как и многие другие военные, штатские, вольнонаемные, заключенные и военнопленные, окажутся в водовороте гигантской стройки, растянувшейся на 100 км... И когда сотни и тысячи людей, говорящих на разных языках, станут вдруг понимать друг друга, потому что вольно или невольно они вынуждены были делать одно дело. Все они окажутся участниками самого грандиозного строительства XX века в СССР — стройки коммунизма.

Постановлением Совета Министров СССР 10 февраля 1948 г. было решено признать необходимым строительство Волго-Донского водного пути. В приложении 1 к постановлению от 27 февраля предлагалось обязать Министерство внутренних дел СССР, товарища Круглова организовать в 1948 г. необходимое количество лагерей для строительства Волго-Донского водного пути.

Капиталистический мир тоже знает крупные стройки. Но в условиях капитализма они ведутся многими годами, зачастую десятилетиями, их фундаменты вырастают на костях тысяч людей, гибнущих от рабского, подневольного труда и лишений. Капиталистические стройки никогда не являются благом для народа: их цель состоит не в том, чтобы улучшить положение масс, а в том, чтобы принести новые прибыли эксплуататорам. Наши великие стройки, стройки коммунизма ведутся, прежде всего, ради человека, во имя его блага и процветания — так писали в то время советские газеты.

27 апреля 1948 г. в Калач для организации приема заключенных прибыл Тимофей Яковлевич Васин, начальник охраны исправительно-трудовых лагерей. Сибиряк из прибайкальских казаков, в Гражданскую войну воевавший в кавалерии, Васин до первой стройки коммунизма был начальником знаменитого Тем-никовского лагеря. Человек он был необычный. При своей, можно сказать, сложной и не всегда приятной работе любил театр, людей, был строгим, но справедливым как к своим сослуживцам, так и к заключенным, за что и те и другие его уважали. Вместе с Васиным и его командой в Калач приехал и Вадим Эдельман.

Они познакомились в мордовских лагерях, где неподалеку проживала мама Вадима Любовь Яковлевна Эдельман, отсидевшая свой срок как жена врага народа. Отец Вадима, Аким Миронович Эдельман, полковой комиссар Среднеазиатского военного округа был арестован в 1937 г., как и многие ни в чем не повинные военные и гражданские лица, в 1939-м его расстреляли.

Я вспоминаю историю семьи, рассказанную мне когда-то женой Вадима Эдельмана Риммой Михайловной. Аким Миронович в нагрудном кармане гимнастерки носил свою маленькую фотографию. И когда его арестовали, она тоже была у него. То

ли при обыске, то ли при других обстоятельствах, но он с ней «расстался»... Вскоре после ареста Любовь Яковлевна получила через неизвестных ей людей фотографию мужа... Тогда же она поняла, что его расстреляли, и она уже ничего не могла предпринять. В том же 37-м злополучном году Любовь Яковлевна была арестована и сослана в Темниковский лагерь, а ее единственный сын Вадим пошел во второй класс и лишился сразу всего и всех. Ни матери, ни отца, осталась одна бабушка без средств и пенсии, так как никогда не работала. Бабушка Вадима родилась в то время, когда женщине совсем необязательно было работать, это было при другой власти, не советской... Потом их выселили из собственной квартиры и Вадим с бабушкой стали жить у родственников. Выросший в любви и родительской ласке, он не мог понять в те годы всей чудовищности ситуации, в которой оказалась его семья. Он все время бегал в свой двор, но с ним никто уже не здоровался и не заговаривал, даже его сверстники. Он был как прокаженный, от которого все отворачивались.

В 1942 г. Вадиму пришлось бросить школу. Шла война, и в тылу необходимо было много рабочих рук, чтобы помогать фронту. Вадима вместе с другими мальчишками взяли в Краснодарское училище при авиационном заводе. Вадим учился на токаря. Через несколько месяцев их прикрепили к рабочим, и уже скоро он вместе со своими сверстниками работал самостоятельно. В училище он был до 1943 г. К этому времени освободили маму Вадима, но без права выезда за пределы лагеря. Единственное, чего ей удалось добиться, так это разрешения на переезд к ней сына с матерью. И Вадим с бабушкой поехали в Потьму, к тому времени бабушка была тяжело больна... Васин тогда пожалел парнишку и взял его в оружейную мастерскую. Там, в Потьме, Вадим, сын врага народа, получил специальность оружейного мастера.

Таких семей перед войной в Советском Союзе были сотни тысяч. Сажали просто по разверстке, по плану. Столько-то в этом районе или городе, столько-то в том. Сейчас это кажется нелепым и смешным, как можно посадить человека только за то, что он опоздал на работу или собрал на поле колоски, чтобы накормить голодных детей, не говоря уже про аресты по национальному признаку. Целые народы переселялись в трудовые лагеря или просто уничтожались.

Люди в понимании Сталина были «колесиками» и «винтиками», закрученными в одну машину, которой правил главный рулевой страны. Это он думал о том, кого вовремя «закрутить», кого «смазать», а кого и «выбросить»... Винтики и колесики были в его власти. В его власти было сделать их счастливыми или наоборот. Но, как известно, осчастливить против желания нельзя...

Судьба семьи Эдельман — яркий пример проявления «социалистического счастья» того времени.

Вадим пошел в школу, в 8-й класс, но его юношеский максимализм и порядочность часто приносили ему массу проблем. Так, однажды, вступившись за свою честь, когда его назвали сыном спецовки («спецовками» называли женщин, которые уже отсидели свой срок и жили на спецпоселении), Вадим чуть было не загремел на скамью подсудимых. Но его вовремя спас Тимофей Яковлевич Васин. Он пришел к маме Вадима, когда уже был назначен начальником строительства канала, и сказал: «Вы не будете возражать, если я его возьму с собой. Ему нужен отец». Так Вадим Эдельман попал на Волго-Донской канал в период организации и подготовки строительства. Первое, что сделал Т. Я. Васин, — это объехал всю будущую трассу канала, а Эдельман, как его ординарец, отмечал на карте места расположения будущих лагерей.

У Эдельмана было множество поручений. Он часто разъезжал по трассе будущей стройки с донесениями от Васина и был потрясен пустынным ландшафтом, пыльными бурями, которые называли калачевским дождем из песка.

В начале 50-х Калач, ставший столицей невольничьего Вол-го-Дона, пишет Шатуновский, тоже напоминал фронтовой город: тут разместились гулаговские тылы, штабы, конторы, базы, площадки с техникой, на каждом втором прохожем были энка-вэдешные погоны. Вскоре стали прибывать стрелки охраны, затем начали строить временные зоны из столбов и колючей проволоки и только потом появились первые заключенные, которые строили временные лагеря. Основные земельные работы по обустройству жилых зон производились вручную. Потом стала прибывать техника на строительство канала. Дорог не было, и первые строительные материалы доставлялись авиацией. В Мариновке был построен специальный аэродром.

В то время часть северных лагерей закрывалась, и всех заключенных присылали на строительство Волго-Донского канала. На строительстве работали заключенные со всех лагерей Советского Союза, из разных республик брали и охрану и заключенных. «Офицеры были разные, — вспоминает Вадим Акимович Эдельман, — было много «выкормышей» Берии, и строители тоже были разные...».

1948-й был годом обустройства: готовили жилье и технику для строителей. В жизни часто бывает, что те, кого мы считаем плохими, на самом деле оказываются хорошими людьми, и наоборот. Но когда из хороших людей делают врагов народа — это уже не просто опасно, это несправедливо, подло и гадко. Так сын замечательного человека, объявленного Советской властью врагом народа и расстрелянного, стал прекрасным человеком, грамотным специалистом, хорошим семьянином, таким же, каким был его несправедливо расстрелянный отец. Недаром же ему досталась от отца такая многозначащая фамилия. «Эдельман» с немецкого переводится «идеальный человек», если дословно — «благородный или идеальный мужчина». Всего один год Вадим Эдельман проработал адъютантом Васина. Писал бумаги, заполнял документы, вел протоколы, готовил материалы и передавал их геодезистам. Вскоре он был призван в армию. После армии Вадим переедет на новое место поселения матери, в город Ангарск, что неподалеку от Иркутска. Он окончит техникум, будет работать ведущим специалистом на ангарском комбинате № 16. И очень скоро переедет в Волгоград с мамой и семьей, где будет работать сначала главным механиком на заводе «Каустик», затем на ВНПЗ. Сегодня Вадим Акимович пенсионер, и так сложилось, что живет он недалеко от Волго-Донского канала, где началась его трудовая деятельность. Его жена Римма Эдельман работает директором Музея истории канала, где вместе с другими материалами хранятся и документы его родителей.

Но вернемся к строительству Волго-Дона. Учетно-распре-делительная часть занималась учетом прибывших заключенных. Работа шла полным ходом, но большой техники еще не было. Шла подготовка к затоплению поселков. Это все потом будет.

По поводу слова «будет» князь Штольберг-Вернигороде, опираясь на увиденное за годы плена в России и пребывания на

строительстве канала, вывел целую теорию. И она действительно интересно характеризует время, в котором мы жили и живем. «Наряду с реальным, видимым каждому Богом Сталиным на Волго-Доне правит еще один, более могущественный: его зовут «Будет». Будет — это значит: будет. Будет современен в любое время. Будет — это реальный правитель, Великий, за все отвечающий Дух. Он правит надеждами и желаниями копошащейся массы людей. Хлеб — будет, рубль — будет, водка — будет, будет электроснабжение. Совершенно благоразумные «ни-чего»-русские рассуждают об уроках «будетизма»... Сто раз в день, каждый день бормочется неуверенное «будет». Во всех вариантах человеческих возможностей выражения слышал я это волшебное слово. С издевкой, успокаивающе, со смехом, с надеждой, вопросительно, с проклятием, с криком и шепотом: ток будет. Но все еще пока человек вместо машин. Их на стройке достаточно, они спят и видят во сне: ток будет» [10].

Да, это сокровенное «будет», действительно, сопровождает нас всю сознательную жизнь. Не замечая, мы говорим себе: «Вот пройдет этот сложный период и все будет хорошо». Это говорили мои дедушка и бабушка, мои родители, говорю и я, до сих пор надеясь, что скоро все будет хорошо...

Это говорили себе и строители канала, прибывающие из разных городов СССР.

Во время прибытия все новых и новых партий заключенных за все время строительства канала постоянно пересматривались списки бригад заключенных. Особое внимание обращали на укомплектованность их по статейным признакам и по количеству — 25—30 человек в бригаде. Вывод бригад заключенных производили только по суточной ведомости, составленной согласно разнарядке, и при наличии бригадных списков. Ночные работы производились только заключенными из числа бесконвойных. Тогда же были созданы буровские бригады — режимные бригады из заключенных, склонных к побегу и другим нарушениям лагерного режима. Их выводили на работу только в дневное время на отдельные открытые участки под усиленной охраной с конвойной собакой.

Стройка набирала силу, обрастала новыми лагерями, бараками для вольнонаемных, новыми заводами, ремонтными базами и мастерскими.

Осень и зима 1948-го выдались холодными. Стали прибывать составы с заключенными, которые строили зоны по трассе будущего канала. Все зоны были обнесены заборами с колючей проволокой и вышками с вооруженными часовыми. Солдаты охраны были разных национальностей, в большинстве своем не знали русского языка. В рабочую зону можно было пройти только по специальным пропускам. (Из воспоминаний строителя канала А. И. Кашкарева).

Заключенные жили не только в зонах, но и на квартирах, их тоже оплачивало Управление МВД. Это, как правило, были заключенные, работавшие на должностях ИТР. Все были обязаны регулярно отмечаться в комендатуре.

В 1993 г. у 6-го шлюза в механических мастерских пристраивали боксы. И, ломая одну из стен, обнаружили нишу. В ней был замурован кирпич белого цвета, который сегодня хранится в музее канала. На кирпиче простым карандашом написан текст: «СССР МВД Волгодонстрой, Солянка, строили ремонтно-меха-нические мастерские заключенные, собранные со всей нашей земли. Этот кирпич положен на долгие годы и память. Сметании П. Б., Пуговкин Ф. Г. Воскресенье, март месяц 27-го дня 1949 года».

Этот кирпич — официальный свидетельский документ, не считая документов, недавно опубликованных в книге Н. Н. Смирнова «Тайны Волгодонстроя». Но их могло быть больше, если бы люди перестали бояться. Например, мне несколько раз разные жители Красноармейского района рассказывали историю, которая случилась во время строительства 2-го шлюза. Каждый раз, когда был вырыт котлован, для дальнейшей работы нужно было его выровнять внутри, тогда на дно котлована спускали бригаду заключенных с лопатами, которые делали эту работу. Однажды, когда внутри котлована находилось шестьдесят человек — грунт обвалился и засыпал людей. Погибли все. Останки, извлеченные не лопатами, а экскаватором, так как слишком глубока и огромна была площадь котлована, захоронили без каких бы то ни было почестей и условных обозначений. И даже спустя 50 с лишним лет об этой могиле, где погребены погибшие при исполнении своего трудового долга люди, стараются не вспоминать. Лишь когда заходят разговоры о строительстве канала, кто-

то в кулуарах снова возьмет да и расскажет эту историю, ставшую уже легендой.

Надо сказать, что на самом деле мы и сегодня мало что знаем даже о том, сколько на самом деле заключенных в разные периоды строительства находилось на канале. В музее канала называется цифра более 200 тыс., у П. П. Попова в книге «Слово о старой Сарепте», изданной в Волгограде в 1994 г., говорится, что в 1952 г. только советских заключенных на стройке было 232 тыс. человек. Сколько же тысяч заключенных работало на строительстве? Точную цифру, думаю, не знает никто... Ясно только одно, что работавшие заключенные выполняли самую тяжелую работу и часто ручную. На механизмах работали в основном вольнонаемные, которых, по одним источникам, было 9 %, но от какого количества? По другим источникам, вольнонаемных было более полумиллиона, но тогда сколько было заключенных, если они были основными строителями? Еще многое предстоит узнать.

«Это был абсурдный, не передаваемый словами всемирный театр, дававший свои представления на берегах Волги. Начальники, которые так и не смогли дорасти до уровня поставленных перед ними задач, но хотели играть роли великих хозяйственных руководителей. Хулиганы, карманники-профессионалы и мелкие воришки, пронырливо вертевшиеся повсюду, где можно было что-нибудь организовать, то есть стырить. Мелкие бригадиры, без которых на Волго-Доне вообще ничего не сдвинулось бы с места. Потом эти «крокодилы», молодые, с девичьими ужимками, более умные, чем хулиганы. Они плыли в фарватере блатных, крупных преступников — с которыми они переходили из лагеря в лагерь и часто становились жертвами своих господ и повелителей, поскольку они, как их собственность, могли быть проиграны или отданы в залог. Затем — женщины, начиная с занюханной неряхи и кончая дамочкой высших слоев, от седовласой учительницы до размалеванной куртизанки. Политических я встречал очень мало. Может быть, потому, что они тогда в нашем сознании играли гораздо менее значительную роль».

Строительная площадка — это гигантская биржа новостей. Сюда стекаются рабочие изо всех лагерей, здесь они могут, наконец-то, узнать о судьбе своих друзей или родственников. Услы-

шать, что происходит в мире, нахвататься слухов, завязать полезные знакомства. Это была ни на минуту не умолкающая ярмарка вавилонских сплетен...»[10].

«В связи со сжатыми сроками и большим объемом невыполненных работ с марта 1952 г. значительная часть бригад рабочих (заключенных) была переведена на постоянное пребывание на строительстве шлюза № 15, где они жили в землянках. После работы в дневную смену их можно было привлекать к работе при необходимости и в ночную смену. Однако это случалось не часто.

Также на постоянное пребывание на стройке были переведены многие руководители». (Из воспоминаний А. Н. Прянишникова, инженера-строителя, участника строительства 15-го шлюза в 1951-1952 гг.)

«Среди заключенных чуть ли не большинство составляли осужденные по 58-й статье. Значительная часть была также осуждена за мелкие проступки и незначительные кражи. Например, в 3-м бараке 1-го лагеря из нескольких сот человек в карты регулярно играли 20—30 человек. Воровство в бараке было ЧП. Поскольку у всех в бараке были небольшие деньги (151%!), то в бараках всегда в запасе (по бригадам) были хлеб и сахар. А иногда печенье, пряники, селедка, какие-то консервы. Чая, естественно, не было. Сама же лагерная баланда (на костном бульоне) была довольно густой и терпимой на вкус и практически всегда с добавкой. В разговорах тема еды почти никогда не возникала. Говорили о свободе, о статусе осужденного (конвойный, бесконвойный, подписчик), о куреве (с табаком было плохо), о войне, о доме, о бабах, о характере конвоиров...

Отношения конвойных с вольнонаемными были ровные, спокойные, а с бесконвойными и подписчиками даже приятельские. Только не надо было садиться с ними в карты играть, носить им водку и чай. К тому же количество вольнонаемных было очень незначительно. Например, в общежитии подсобного хозяйства (бывший коровник) из 32 человек 25 были подписчики. В экипаже экскаватора № 13 из 9 человек — 6 бесконвой-ники и подписчики.

Волго-Дон построили заключенные и пленные». (Из воспоминаний В. С. Дмитриева, строителя-экскаваторщика Маринов-ского района).

Так в шутку называли красноармейский учебный комбинат. Там с начала строительства готовили специалистов строительных профессий. Ближе к пуску начали готовить кадры для работы на канале.

Комбинат располагался в доканальной части за 2-м шлюзом между геотехнической лабораторией и жилыми бараками. Рядом с учебным комбинатом была офицерская столовая, там хозяйничала поволжская немка Марта, которую потом все-таки выслали, как и других российских немцев. Красноармейский строительный район расположился на месте бывшей немецкой колонии Сарепта.

Вот что рассказала одна из бывших учениц комбината-«ака-демии» Зинаида Ивановна Сколкова, по мужу Коновалова.

— Я работала на фабрике швеей, жила на Мачтозаводе. Однажды приходит подруга и говорит: «Ты слышала, Зина, что в Красноармейске работает учебный комбинат, где учат всем профессиям. Давай отпросимся с тобой и сходим, узнаем, может, и нас примут». Вскоре пошли и узнали. Действительно там учили многим профессиям, больше, правда, мужским — на экскаваторщиков, бульдозеристов, водителей, машинистов крана и многим другим специальностям, но мы все же нашли и для себя. Нам понравилась профессия дежурного подстанции. Всем желающим поступить на курсы выдавали направления пройти медицинскую комиссию. Я прошла нормально, а моя подруга нет. После сдачи документов начались мои трехмесячные курсы. Желающих учиться было много, в нашей группе занималось 30 человек. Особенно я запомнила двух преподавателей, немца Мана и Коблова. Коблов преподавал электрику, он же был в то время и заведующим учебным комбинатом. С виду был грозный и неприступный, а когда начинал говорить во время занятий, становился совершенно другим, добрым, остроумным, веселым. Коблов на уроках часто приводил примеры из своей жизни. Однажды он рассказал, как, работая в Средней Азии, спасал одного нерадивого электрика, попавшего под большое электрическое напряжение.

Человек этот был без сознания, и тогда Коблов стал делать ему искусственное дыхание, собралось много народа, вскоре парень очнулся, а народ, наблюдавший за этой сценой, разбе-

жался. Они подумали, что Коблов оживил умершего. Мы знали, что когда-нибудь и нам пригодится этот опыт, и всегда внимательно и с интересом слушали и запоминали. Мы любили его предмет и хорошо знали.

После трех месяцев обучения нас всех распределили по трассе канала, кого в Цимлу, кого в Калач, кого в Ильевку, кого в Тундутово.

Меня направили в Мариновку. В сентябре 1950 г. я приехала на место работы. Там было 2 двухэтажных дома для начальства, бараки, конторы и небольшая подстанция. Я работала дежурной подстанции. У нас было много молодежи, часто в столовой по вечерам показывали кинофильмы и устраивали танцы под баян. Неподалеку в степи находилось село Мариновка.

Первые несколько месяцев я жила в бараке, а затем нам разрешили расселяться по частным домам и оплачивали квартирную плату.

А вот что рассказал Вадим Алексеевич Виноградов, бывший руководитель управления канала, о своем преподавательском опыте в «академии».

Приходит однажды Зарайский и заявляет: «Учитывая, что осталось очень мало времени до пуска Волго-Дона, принято решение: офицерский состав уходит в зону, мобилизуется на круглосуточную работу, а вы пойдете работать преподавателями в учебный комбинат». Итак, мы должны были заменить офи-церско-преподавательский состав, чтобы не прерывать учебный процесс. Так я и Ванька Придорогин, кличка Граф, стали преподавателями. Все было, как в вузе, по группам и факультетам. Жили прямо в учительской, где стояли три койки. Я преподавал два предмета — геодезию и арматурное дело. Одна неделя прошла благополучно. И вдруг в учебный комбинат приезжает ревизионная комиссия МВД и новым преподавателям объявляют, что их будут проверять.

Это было как снег на голову. И без того молодые, вчерашние студенты, одетые с третьего курса в форму с речными погонами, терялись и стеснялись своей должности, а тут еще и проверка. Но делать нечего. Виноградов приготовил план и темы занятий на два предмета. Первая была геодезия, пришел проверяющий полковник и началось...

— Я объясняю азы, — вспоминает Виноградов, — что такое азимут и понимаю: что-то не то горожу... Начал снова, и когда

понял, что не так объясняю, вдруг говорю: «Ой, что-то я не так понял, надо вот так». И тут все стали хохотать, и я объяснил как надо. После моего промаха у меня возник контакт с аудиторией. Но что самое удивительное, что проверяющему все понравилось.

Потом предметов у преподавателей стало еще больше — по шесть и читали до 14 часов в сутки. Иногда по 10, включая субботу. Сам Виноградов считал, что это халтура. Сложно давать и воспринимать обучение в таком темпе. И, конечно, преподаватели к вечеру субботы были уже измотаны до предела.

Такие учебные пункты были при всех управлениях строительств.

Кроме того, подготовка машинистов новых землеройных машин проходила в учебных пунктах, организованных строительством непосредственно на заводах-изготовителях: Ново-Краматорском и Уральском машиностроительных, киевской судоверфи «Ленинская кузница» и Челябинском тракторном. Подготовка шоферов производилась в Нижне-Волжском учебном комбинате «Глававтотранскадры». Всего было подготовлено около 44 тыс. квалифицированных рабочих разных специальностей.

Подготовка рабочих массовых профессий: плотников-опалубщиков, арматурщиков, бетонщиков, мостовщиков, каменщиков, штукатуров и других производилась без отрыва от производства непосредственно на строительстве по программам Главного управления трудовых резервов.

Во второй половине 1948 г. началось строительство канала. На трассу вышли отряды геологов и геодезистов, началась прокладка электролиний, строительство дорог, возведение рабочих поселков. Создавались мощные тылы огромной стройки с многочисленными автобазами, ремонтными, камнедробильными, шлакоблочными, бетонными, арматурными, деревообрабатывающими предприятиями. С множеством трудностей пришлось столкнуться на строительстве, но главной было отсутствие квалифицированных кадров инженерно-технических работников, недостаток специалистов массовых профессий.

Вот несколько памятных дат из летописи стройки.

В марте в Калаче-на-Дону была создана строительная организация «Волгодонстрой». В этом же месяце прибыли первые строители и автотранспорт.

В апреле создаются строительные районы в Цимле, Берес-лавке и Ильевке (Донской район).

В мае развертывается строительство рабочих поселков и поселка для работников Волгодонстроя.

В июне из зоны затопления начинается переселение населенных пунктов.

В июле экспедиции Гидропроекта в Красноармейске и Романовской ведут дополнительные изыскательские работы в районе трассы канала.

В августе в строительные районы канала пошел поток различных грузов — строительных материалов, механизмов и оборудования. Прибыли первые тракторы, скреперы, малокубовые экскаваторы, передвижные электростанции, лес.

В сентябре на площади Павших Борцов в Калаче заложены фундаменты четырех 8-квартирных брусчатых домов. Создан Ка-лачевский строительный участок.

В октябре в Красноармейске закончена постройка двух 2-этажных домов для работников управления района. Заложены фундаменты для зданий ремонтно-механического завода и завода шлакоблоков, а также автобазы.

В ноябре создан политический отдел управления строительства Волго-Донского судоходного канала.

В декабре подведены итоги социалистического соревнования. Впереди — Красноармейский район.

В январе с Урала на Волгодонстрой отправлены первые 4 экскаватора «Уралец».

В феврале идет монтаж экскаваторов, врученных бригадам Дмитрия Слепухи и Михаила Корикова.

В марте «Уральцы» встали в забой на выемку грунта из участков канала, прилегающих к котлованам 1-го и 2-го шлюзов.

В апреле дорожно-строительные районы приступили к строительству автодороги Красноармейск — Калач.

В мае разворачиваются земляные работы в Красноармейском, Донском, Береславском районах. В Ильевке начата грунто-

вая выемка под котлован для 13-го шлюза и плотины Карповс-кого водохранилища.

В июне создано специальное управление строительства Волго-Донского канала.

В июле строители Волгодонстроя приняли на себя обязательство выполнить годовой план строительно-монтажных работ к 20 декабря, сэкономить сверх плана 5 млн руб., построить 5000 м²жилой площади сверх плана. 22 июля вышел первый номер газеты «Сталинская стройка». По инициативе экскаваторщиков Красноармейского района Торочкина, Дрокина и Полупанова началось соревнование механизаторов за выемку 1200 м³ земли на кубоковш в сутки.

В августе шоферы автобазы первого дорожно-строительного района начали соревнование за 100 000 км пробега без капитального ремонта.

В сентябре сдана в эксплуатацию линия связи Калач — Но-восоленовск. В Цимлянский гидроузел прибыло 3 новых земснаряда. Состоялось собрание партийного актива стройки.

2 октября в Красноармейск из Новокраматорска прибыли детали и основные узлы двух шагающих экскаваторов ЭШ-1. В Донской район прибыл энергопоезд, от которого получил питание весь экскаваторный парк Донского района и город Калач.

В ноябре созданы новые строительные районы — Маринов-ский, Водораздельный и Чапурниковский. В Донской район прибыли 2 шагающих экскаватора ЭШ-1.

В декабре строители Волго-Донского судоходного канала встали на стахановскую вахту в честь 70-летия со дня рождения И. В. Сталина. На 122 платформах по железной дороге из Свердловска на водораздел прибыли детали экскаватора-гиганта ЭШ-14-65 с ковшом емкостью 14 м³. Начальником этой машины назначен инженер Анатолий Усков.

В январе продолжались земляные работы. В Донском, Береславском и Красноармейском районах начат монтаж автоматизированных бетонных заводов. 20 января закончено строительство высоковольтной линии электропередачи Ильевка — Сталинград.

В феврале в Береславке начат монтаж четырех шагающих экскаваторов, прибывших на участок № 117 канала.

В марте начались работы по подготовке к пропуску весеннего паводка. По инициативе строителей Донского района началось соревнование за достойную встречу 1 Мая.

В апреле в Береславке опробован бетонный завод. Шоферы П. Оришак и И. Бухтояров на машине ЗИС-150 совершили пробег 104 тыс. км без капитального ремонта, 22 апреля состоялась первая партийная конференция строительства.

2 мая вступила в строй высоковольтная линия электропередач. По временному мосту через Дон на Цимлянском гидроузле прошел первый железнодорожный состав.

В июне на монтажных площадках шлюзов Красноармейского, Чапурниковского, Береславского и Донского районов начат монтаж портальных кранов.

7 июля Береславский бетонный завод выдал первые кубометры бетона на аварийно-ремонтные ворота. Состоялась первая комсомольская конференция канала...

Вот что рассказал один из очевидцев, пожелавший остаться неизвестным:

— Я видел строительство канала с первого колышка, мой отец работал в Калаче, мне было уже 12 лет и отец часто брал меня с собой на стройку.

Я взрослел вместе с этой стройкой и чем дальше, тем больше меня занимала ее интересная техническая сторона: шлюзы, бьефы, насосные станции, пульты управления, электрическая и механическая стороны будущего канала — все это было невероятно и непостижимо по тому времени, и все это творилось на наших глазах.

Мне очень запомнился момент, когда мы подъехали к шагающему экскаватору и с отцом вышли из машины, а водитель отца въехал прямо в ковш, таким он был огромным. Это целый маленький цех со своим управлением и бригадой обслуживания в 12 человек.

Шагающий экскаватор был придуман и изготовлен специально для строительства канала, страшно дорогая и нерентабельная машина. После Волго-Дона она больше так нигде и никогда не использовалась...

Мой отец возвращался домой с работы не раньше трех часов ночи. Они днем работали, а ночами все сидели в своих кабинетах, потому что в любую минуту мог позвонить Сталин. Чтобы была информация, держали всех сотрудников на случай, если возникнет какой-либо вопрос.

В Калаче, помимо военных, было средоточие интеллигенции. Там же находился институт «Гидропроект» имени С. Я. Жука. Некоторые его сотрудники вели в нашей общеобразовательной калачевской школе некоторые предметы или кружки. Я запомнил больше всего одну женщину, Гюлю, необыкновенной красоты. Ее фигура, царственная осанка и удивительное лицо до сих пор в моей памяти. Она преподавала у нас изобразительное искусство.

Когда к нам в Калач приехал скульптор и архитектор Вуче-тич и увидел ее, он тут же предложил ей уехать с ним. Он в то время как раз вынашивал в голове идею создания Мамаева кургана, и ходят слухи, что прообразом Родины-матери с мечом стала именно наша любимая Гюля. Вучетича я запомнил очень экспрессивным и необычным, наверное, это свойственно многим творческим людям. У нас еще ходил такой слух, что для него не было ничего невозможного. Например, когда уже была установлена скульптура Сталина на монументе, ему вдруг не понравился ракурс, и он потребовал развернуть всю эту махину, что было с трудом исполнено, впрочем, может быть, это уже легенды, но у нас об этом говорили.

Помимо заключенных за колючей проволокой, в Калаче было много расконвоированных, которые могли спокойно передвигаться в пределах допустимых норм. Мы думали, что они враги народа, но когда узнавали кого-либо ближе, видели, что это не так и среди них было много интеллигенции. У нас в школе вел музыкальный кружок по классу гитары профессиональный музыкант, одессит из оркестра Леонида Утесова. Я вместе с другими с интересом учился у него игре на гитаре, но потом он исчез, нам тогда не объясняли, а мы не спрашивали куда...

Бурная жизнь на стройке коммунизма продолжалась вплоть до пуска первой воды, когда выявились многие недоработки и вместо 1 Мая канал открыли 27 июля. И в этом нет ничего удивительного. Такой темп и сроки было вынести почти невозможно...

СЛЕПУХА Дмитрий Александрович, экскаваторщик

Работать приходилось в очень трудных условиях. Иногда попадались такие грунты, где экскаватор засасывало, но вскоре мы приспособились к таким условиям — делали настилы из бревен и шпал. Особенно трудно было работать в зимних условиях.