А. С. Козлов

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

А. С. Козлов

ГЕРМЕНЕВТИКА — англ. HERMENEUTICS, нем. HERMENEUTIK — теория интерпретации текста и наука о понимании смысла. Получила широкое распространение в совр. зап. литературоведении, в осмыслении основных методологич. принципов, на к-рых базируется построение новейшей теории литературы. Происходит от греч. слова é piaqvEÎ a — толкование, объяснение. Этимологию его связывают с именем бога торговли, покровителя дорог Гермесом, к-рый, согласно древнегреч. мифологии, передавал повеления олимпийских богов людям. Он должен был объяснять и истолковывать смысл этих посланий.

С Г. традиционно связано представление об универсальном методе в области гуманитарных наук. Как метод истолкования историч. фактов на основе филологич. данных Г. считалась универсальным принципом интерпретации литературных памятников. Предметом литературной герменевтики, как и философской, является интерпретация, понимание. Функция интерпретации состоит в том, чтобы научить, как следует

понимать произв. иск-ва согласно его абсолютной худож. ценности.

Инструментом интерпретации считается сознание воспринимающей произв. личности, т. е. интерпретация рассматривается как производная от восприятия литературного произв. Классич. Г. уходит своими корнями в систематику древнегреч. исследований, когда интерпретация и критика были связаны с толкованием произв. Гомера и др. поэтов. Школы риторов и софистов сделали первый шаг к познанию правил интерпретации. Александрийская филология проделала огромную работу по собиранию памятников прошлого и их описанию. Ренессанс -ная стадия Г. отмечена стремлением понять чуждую духовную жизнь классич. и христианской античности. Прослеживая путь становления Г., следует выделить тот ее этап, когда было осознано, что классич. и библейская Г., развивающиеся параллельно друг другу, пользуются мн. общими способами интерпретации и, следовательно, существует некое всеобщее иск-во интерпретации.

Основоположником совр. Г. считается нем. ученый Фридрих Даниель Эрнст Шлейермахер (1768—1834), профессор теологии и философии в Галле и Берлине, автор трактатов " Диалектика", " Герменевтика", " Критика" (162, 163), изданных посмертно по его лекционным тетрадям. Особенностью метода Шлейермахера, в отличие от греч. интерпретаторов, трактовавших и формировавших все акты интерпретации как логич. и риторич. категории, является такое понимание природы творч. акта, когда бессознательное выступает в качестве первоначального импульса. " Понимание" и " интерпретация" трактуются Шлейермахером как инстинкт и активность в самой жизни. Целостность понимания произв. художника или мыслителя достигалась не путем изучения хронологич. последовательности его работ и их внешней логики, а постижением внутр. логики их единой, цельной конструкции. Шлейермахер всякое толкование литературного произв. связывал с самой природой понимания.

Классическим в истории Г. стало эссе нем. философа Вильгельма Дильтея " Происхождение герменевтики" (74). Дильте-евский метод интерпретации основывался на теории понимания как интуитивного самопостижения, являющегося основой всякого человеческого знания, к-рое противопоставляется естественнонаучному объяснению, рассудочному проникновению в сущность явлений. Гуманитарные науки, " науки о духе"

Дильтей оценивал очень высоко, поскольку они исследуют самосознание человека, так наз. " внутреннюю реальность", в отличие от естественных наук, обращенных лишь к внешним фактам. Для постижения " внутренней реальности", духовной жизни Дильтей предлагал систематич., упорядоченное понимание относительно постоянных " выражений жизни" — интерпретацию. Иск-во понимания он основывал преимущественно на интерпретации литературных произв. Принципиальным методологич. положением ст. Дильтея " Происхождение герменевтики" явилось то, что он отвел интерпретации место на стыке теории познания, логики и методологии гуманитарных наук, считая ее их надежным связующим звеном. В XX в. Г. в значит, мере определила характер философии и " наук о духе".

Важным этапом в совр. развитии Г. стал выход в свет кн. Ханса Георга Гадамера " Истина и метод. Основные черты философской герменевтики" (88). В своем исследовании Гада-мер широко использует опыт Г., накопленный историей европ. философской мысли. Он убежден в исключительной важности феномена понимания для разработки актуальных проблем гуманитарного знания. Для него Г. не является всего лишь методом познания в " науках о духе". В " понимании" истины постигаются не за счет методологич. активности познающего субъекта, а за счет их освоения, базирующегося на погруженности в определенную культурно-историч. традицию. Феномен понимания затрагивает самую существенную сторону человеческого отношения к миру.

Понятие традиции наиболее значимо в Г. Гадамера. " В начале любой исторической герменевтики необходимо выставить требование о преодолении абстрактной противоположности между традицией и историей, между историей и знанием о ней. Предвосхищение смысла какого-то явления духовной жизни не является действием субъективности, оно определяется узами, связывающими нас с традицией" (88, с. 267). Эта связь находится в процессе непрерывного образования. Мы сами вырабатываем ее по мере понимания традиции, участия в ее потоке и ответного влияния на нее. Герменевтич. опыт, таким образом, характеризуется, с одной стороны, принадлежностью к традиции, а с другой — осознаваемой историч. дистанцией, разделяющей говорящего и интерпретатора. В задачу Г. не входит, по Гадамеру, создание метода понимания, она занята лишь выявлением условий, при к-рых происходит понимание.

Во временном интервале, разделяющем создателя к интерпретатора текста, Гадамер призывает видеть позитивную и продуктивную возможность понимания. Время не является зияющей пропастью, а служит несущей основой, в к-рой коренится современность. Задача истинного понимания не может быть достигнута путем отказа интерпретатора от своих собств. понятий и трансплантации себя в дух какого-либо времени. Позитивная роль временного интервала заключается в его способности служить фильтром; благодаря дистанции во времени снимаются частные познавательные интересы, что ведет к подлинному пониманию. Гадамер утверждает, что смысловые потенции текста далеко выходят за пределы того, что имел в виду его создатель. Текст не случайно, а необходимо не совпадает с намерением создателя.

История герменевтич. учений делится на два больших периода — традиционную классич. Г. и совр. литературную Г. Осн. отличия литературной Г. от традиционной филологич. Г. внесены Дильтеем и Гадамером и связаны с проблемами исто-рич. природы понимания, историч. дистанции, ролью собств. историч. позиции в процессе понимания. В литературной Г. обосновывается вывод, что произв. иск-ва нельзя понять само по себе как единичный продукт творч. деятельности. Произв. иск-ва является материальной объективацией традиции культурного опыта, поэтому его интерпретация имеет смысл лишь тогда, когда она намечает выход в непрерывность культурной традиции (Гадамер). Худож. произв. является фактом культуры, и при его интерпретации необходимо реконструировать его место в духовной истории человечества.

Исторически в Г. видели фундамент формирования гуманитарного знания, системную основу гуманитарных наук. Новейшая литературная Г. обходит эти вопросы и ориентируется на создание отдельных интерпретационных методик и моделей. Будучи удаленной от господствующей в западном литературоведении до середины 60-х годов XX в. тенденции рассмотрения худож. произв. как замкнутой структуры и акцентируя проблематику условий и функций воздействия и восприятия иск-ва, совр. литературная Г. тем не менее вынужденно отталкивается от структуралистских, лингвистических и коммуникативных концепций, поскольку именно они исходят из наличия в творч. акте не только автора и сообщения, но и потребителя иск-ва. Совр. литературная Г., таким образом, немалое внимание уделяет освоению идей этих направлений, зачастую смазы-

вая классич. представления о том, что такое интерпретация и каковы ее специфич. задачи.

Наиболее крупным представителем совр. литературной Г. является профессор ун-та в Виргинии Эрик Дональд Хирш (р. 1928). Его программные работы — " Достоверность интерпретации" (1967), " Три измерения герменевтики" (1972), " Цели интерпретации" (1976) (105, 104, 103). Хирш исследует общетеоретич. проблемы Г. применительно к тем спорам, к-рые ведут разл. школы и направления интерпретации. Хирш выступает против концепций " новой критики", игнорирующей личность создателя произв. и его авторский замысел. Еще более острую полемику ведет он с представителями структурализма и постструктурализма, или декон-структивизма, прежде всего с Ж. Дерридой.

Суть интерпретации для Хирша, как и деконструктивистов, состоит в том, чтобы из знаковой системы текста создать нечто большее, чем его физич. бытие, создать его значение. Но если в процессе деконструкции текста создаются совершенно произвольные и самостоятельные его интерпретации, то в процессе реконструкции текста, к-рую отстаивает Хирш, все созданные интерпретации должны быть соотнесены с авторским замыслом. Авторское намерение является для Хирша " центром", " оригинальным ядром", к-рое организует единую систему значения произв. в парадигме многочисл. его интерпретаций. " Принцип авторской авторитетности" Хирш вводит как основу, благодаря к-рой можно судить о достоверности или недостоверности интерпретации.

Для того, чтобы найти возможные области согласия в многочисл. конфликтующих теориях интерпретации, Хирш предпринимает анализ " измерений" герменевтики (104). Первое, что он предлагает сделать, — это отделить дескриптивное измерение, выражающее природу интерпретации, от нормативного измерения, заключающего в себе ее цель. Очень важным моментом позиции Хирша является утверждение, что цель интерпретации всегда определяется системой ценностей интерпретатора, его этич. выбором.

Примером дескриптивного измерения является разделение между смыслом и значением. Хирш подчеркивает, что одно значение не может иметь высшую цель по сравнению с другим на основании того, что оно якобы вытекает из природы интерпретации. По своей природе все значения онтологически равны. В повседневной практике интерпретации Хирш видит подтвер-

ждение онтологии, равенства всех возможных значений интерпретируемого текста. В доказательство приводится один из наиболее ярких примеров из истории Г. — победа гуманистов над средневековым методом анахронич. аллегоризации, к-рой в значительной мере способствовал Шлейермахер. Однако в этом отречении от анахронизма, от всякого привнесения позднейших наслоений в древние тексты в пользу " первоначального" значения Хирш не находит оснований для отрицания правомерности аллегорич. значения как такового. Раз средневековый принцип аллегоризации существовал, значит, текст мог так интерпретироваться, и аллегорическое значение не было " незаконным". Все это дает Хиршу основание утверждать, что Шлейермахер руководствовался нормативным измерением и его нормы так же избирательны, как и аллегоризация. А предпочтение оригинального значения — не что иное, как эстетич. выбор исследователя, связанный с его конечной целью. Нормативное измерение Г. в целом — всегда этич. измерение. Именно этич. принципы руководили средневековыми интерпретаторами в выборе " лучшего" значения, к-рым была для них христианская аллегоризация. Только недавно, по мнению Хирша, сторонники историзма вернулись к мысли, что " лучшая" интерпретация всегда анахронична, хотим мы этого или нет. Поскольку мы замкнуты пределами собств. культуры, этич. выбор всегда осуществляется по некоторым стандартам сегодняшних историч. обстоятельств. Поэтому мы, по сути, возвращаемся к квазисредневековой концепции интерпретации.

Хирш признает социальную обусловленность взглядов интерпретатора, их связь с господствующей идеологией. Это приводит к убеждению, что эрудиция интерпретатора должна находиться на уровне самых высших социальных ценностей. Г. четко определяет сферу этич. выбора.

Кроме дескриптивного и нормативного измерений Г. Хирш предлагает осмыслить третье, метафизическое, измерение герменевтики, связанное для него с концепцией историчности. Описание этого измерения Хирш проводит в полемике с приверженцами метафизики М. Хайдеггера (102) о фатальной невозможности реконструировать прошлое. Любая реконструкция прошлого никогда не бывает аутентичной, потому что невозможно исключить из нее мир, современный интерпретато-РУ-

Иными словами, наше собственное настоящее дано заранее в любой истории, реконструкции. Но Хирш отвергает эти доводы в применении к текстуальной интерпретации. Он убежден, что анахроничность — не метафизич. необходимость, а определенный этич. выбор. Хирш обвиняет метафизиков в отсутствии строгости при определении возможностей интерпретации, в излишне универсальном подходе ко всем интерпретаторам, в неумении избрать в конечном счете сферу ценностей. Хирш настаивает на том, что при определении истинных целей интерпретации надо обращаться не к ее " природе", а к этич. убеждениям самых интерпретаторов, так как интерпретатор свободен в выборе цели, контекста, условностей языка, т. е. в выборе значения.

Противоречия с историзмом для Хирша не конфликт теорий, а столкновение разных систем ценностей. В предпочтении совр. значения анахроничному он видит тот же конфликт, к-рый разделял когда-то средневековых аллегористов и гуманистов. Иногда это не столько конфликт, сколько неумение заметить, что " смысл" и " значение" — разные понятия, не конкурирующие друг с другом. Невосстановимость значения прошлого, по Хиршу, связана у хайдеггерианцев с расширительной трактовкой герменевтического круга, важнейшей эпистемологич. концепцией Г., касающейся и ее философского обоснования, и ее методологии.

Главное в герменевтич. интерпретации не только историч. реконструкция литературного текста и последовательное усреднение нашего историч. контекста с контекстом литературного произв., но и расширение осведомленности читателя, помощь в его более глубоком понимании себя. Поэтому понимание текста, постижение его значения — не просто чтение, но и исследование, к-рое, начинаясь с рационального осмысления, должно вести к осознанному восприятию. Осознание системы ценностей той или иной эпохи помогает поместить произв. в его историч. контекст и оценить его во всем его своеобразии. Это уже акт социологич. исследования, внутри к-рого критик может выявить прошлые вкусы и, вероятно, некоторые виды эстетич. отклика.

Попытку конкретизации герменевтич. принципов представляет рецептивная эстетика, к-рая дополняет эти принципы социально-историч. предоставлениями. Если в самой Г. специально не акцентируется конкретно-историч. ситуация восприятия произв. и его интерпретации, то рецептивно-эстетич.

исследования литературы стремятся восстановить именно конкретно-историч. и социальный контексты восприятия произв. Г. связана с рецептивной эстетикой в исходном основополагающем принципе — признании того, что в любом " понимании" участвуют прежние восприятия произв. Представители рецептивной эстетики внесли в рассмотрение социоло-гич. аспект ситуации интерпретации, ввели в поле исследования литературы ее читателя.