И. П. Ильин. НАРРАТОЛОГИЯ— фр. NARRATOLOGIE, англ

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

НАРРАТОЛОГИЯ — фр. NARRATOLOGIE, англ. NARATOLOGY — теория повествования. Как особая литературоведческая дисциплина со своими специфич. задачами и способами их решения оформилась в конце 60-х годов в результате пересмотра структуралист, доктрины с позиций коммуникативных представлений о природе иск-ва, о самом модусе его существования. Поэтому по своим установкам и ориентациям Н. занимает промежуточное место между структурализмом, с одной стороны, и рецептивной эстетикой и " критикой читательской реакции" — с другой. Если для первого в основном характерно понимание худож. произведения как в значительной степени автономного объекта, не зависимого ни от своего автора, ни от читателя, то для вторых типична тенденция к " растворению" произведения в сознании воспринимающего читателя.

Нарратологи, стремясь избежать крайностей этих позиций, не отбрасывают самого понятия " глубинной структуры", лежавшей, по их мнению, в основе всякого худож. произведения, но главный акцент делают на процессе реализации этой структуры в ходе активного " диалогического взаимодействия" писателя и читателя. Фактически на нынешнем этапе своего существования Н. может рассматриваться как современная (и силь-

но трансформированная) форма структурализма, поскольку у подавляющего большинства структуралистски ориентированных исследователей 70-х — 80-х годов четко выявилась тенденция к переходу на нарратологические позиции.

Основные положения Н.: 1) коммуникативное понимание природы лит-ры; 2) представление об акте худож. коммуникации как о процессе, происходящем одновременно на нескольких повествовательных уровнях; 3) преимущественный интерес к проблеме дискурса; 4) теоретическое обоснование многочисленных повествовательных инстанций, выступающих в роли членов коммуникативной цепи, по к-рой осуществляется " передача" худож. информации от писателя к читателю, находящихся на различных полюсах процесса худож. коммуникации.

Коммуникативная природа лит-ры (как и всякого другого вида иск-ва) предполагает: 1) наличие коммуникативной цепи, включающей отправителя информации, сообщения (коммуниката), т. е. автора лит. произведения; сам коммуникат (в данном случае лит. текст); получателя сообщения (читателя); 2) знаковый характер коммуниката, требующий предварительного кодирования знаков текста отправителем; 3) систему обусловленности применения знаков, т. е. закономерно детерминированной соотнесенности, во-первых, с внели-тературной реальностью (принцип отражения действительности в иск-ве, менее всего учитываемый совр. нарратологами, предпочитающими в своих теориях не выходить за пределы контекста культуры, верифицируемого письменно зафиксированными " культурными текстами") и, во-вторых, с худож. традицией как системой принятых лит. конвенций. Последние два условия и делают в принципе возможным сам процесс коммуникации, позволяя читателю содержательно интерпретировать лит. текст на основе собственного жизненного опыта и знания лит. традиции, т. е. на основе своей лит. компетенции.

Под лит. традицией в широком смысле слова понимается принадлежность коммуницируемой знаковой структуры, т. е. текста, системе лит. жанров и ее в ней место, ее тематич. и образная связь с лит. направлением, фольклором, национальной и интернациональной лит. традицией, а также с традициями других видов иск-ва и духовной деятельности (философии, эстетики, этики, религии и т. д.).

Нарратологи концентрируют внимание на том факте, что худож. произведение, даже в своих формальных параметрах, не

исчерпывается сюжетом в строгом понимании этого термина. Если исходить из старого, введенного русскими формалистами определения, что фабула — это ЧТО рассказывается в произведении, а сюжет — КАК это рассказывается, то понятие сюжета оказалось недостаточным, и в этом КАК было выделено два аспекта. Во-первых, формальная структура повествования, касающаяся способа подачи и распределения повествуемых событий (строго хронологического или ахронологического изложения фактов и ситуаций, последовательности, причинности и связности событий), времени, пространства и персонажей; и, во-вторых, способы подачи этой формальной структуры с точки зрения прямого или косвенного диалога писателя с читателем.

В принципе, поиски формальных признаков писателя и читателя внутри худож. произведения — свидетельство желания объективировать коммуникативный процесс во всех его звеньях с точки зрения повествовательного текста. Насколько это желание отражает действительное положение вещей — другой вопрос. Оценивая в целом современное состояние Н., приходится констатировать, что в ее теориях значительно больше чисто логич. предположений о должном, чем непосредственного наблюдения над эмпирическими данными, фактами, полученными в результате тщательного и беспристрастного анализа.

Нарратологами был предпринят пересмотр основных концепций теории повествования с начала нашего века: русских формалистов В. Проппа, В. Шкловского и Б. Эйхенбаума (21, 31, 32); принцип диалогичности М. Бахтина (3, 4, 5); англ.-амер. индуктивной типологии техники повествования (в более узком смысле проблематику точки зрения, разработанную в основном П. Лаббоком (259) и уточненную Н. Фридманом (138, 139, 140); немецкоязычной комбинаторной типологии 3. Лайбфрида (246), В. Фюгера (141), Ф. Штанцеля (339, 340, 341) и В. Кайзера (217), опирающейся на давнюю традицию нем. литературоведения разграничивать формы повествования от первого (ich-Form) и третьего (Er-Form) лица: работы О. Людвига 1891 г. (260), К. Фридеманн 1910 г. (137). Значительное воздействие на формирование Н. оказали также концепции чешек, структуралиста Л. Долежела (111) и рус. исследователей Ю. Лотмана (19) и Б. Успенского (26).

Самым тесным образом Н. связана со структурализмом, недаром отправным пунктом для любого нарратолога служит ст. Р. Якобсона 1958 г., " Лингвистика и поэтика" (36), где он пред-

дожил схему функций акта коммуникации (см.: актанты). Особую роль сыграли труды фр. структуралистов А.-Ж. Греймаса (157, 158, 159), К. Бремона (63), Ц.Тодорова (348, 350, 351),

Ж.-К. Коке (79), раннего Р. Барта (46, 47), пытавшихся " во всей массе рассказов, существующих в мире", отыскать единую " повествовательную модель, безусловно формальную, т. е. структуру или грамматику рассказа, на основе к-рой каждый конкретный рассказ рассматривался бы в терминах отклонений" от этой базовой глубинной структуры (47, с. 7). Эти поиски " логико-семантич. универсальных моделей " повествовательных текстов' и привели к созданию той, по определению Г. Косикова, " структурной поэтике сюжетосложения", от к-рой отталкивались и к-рую под воздействием коммуникативных и рецептивно-эстетич. идей развивали дальше нарратологи, стремясь преодолеть структуралистское представление о замкнутости и автономности лит. текста и сместить акцент на те уровни функционирования текста, где четче всего проявляется его дискурсивный характер. Основные представители Н. (Р. Барт, Л. Долежел, Ж. Женетт, М. Баль, В. Шмид, Дж. Принс, С. Чэтман, Ю. Мюзарра-Шредер, Я. Линтвельт и др.) выявили и теоретич. обосновали иерархию повествовательных инстанций и уровней (см.: повествовательные инстанции), определили специфику отношений между повествованием, рассказом и историей. Иногда в рамках Н. выделяют специфич. направление — " анализ дискурса", относя к нему позднего Р. Барта, Ю. Кристеву, Л. Дэлленбаха, М. Л. Пратт, М. Риффатерра, В. Бронзвара, П. Ван ден Хевеля, Ж.-М. Адама, Ж. Курте, К. Кебрат-Ореккиони и др.

Основное различие между этими двумя направлениями заключается в том, что первое в основном исследует нарративные уровни, а второе — дискурсивные. Смысл этого разграничения, отчасти условного, состоит в следующем. В первом случае в центре анализа — взаимодействие повествовательных инстанций на макроуровне худож. коммуникации лит. текста в целом. Этот макроуровень и образует комплекс иерархия, организованных нарративных уровней, каждому из к-рых соответствует своя пара отправителя и получателя (конкретный автор — конкретный читатель, абстрактный автор — абстрактный читатель, фокализатор — имплицитный зритель), выступающих в роли подуровней по отношению к макроуровню худож. коммуникации лит. текста. Все эти инстанции, как

правило, не реализуются в форме, непосредственно зафиксированной в тексте, а проявляются только косвенно и могут быть определены лишь на основе анализа своих " следов" в дискурсе. В известном смысле они находятся " над" текстом или " вокруг" него в виде " коммуникативной ауры", превращающей текст в феномен худож. коммуникации.

Во втором случае, т. е. когда речь идет об " анализе дискурса", в центре внимания — микроуровень различных дискурсов, наглядно зафиксированных в тексте. Таким образом, положение нарратора, наррататора и актора в рамках " дискурсивного анализа" уточняется как находящееся не столько на нарративных, сколько на дискурсивных уровнях. " Рассказ, — пишет Ван ден Хевель, — представляет собой самую наглядную поверхность нарративного дискурса. Здесь коммуникация основывается на дискурсах, высказанных нарра-тором и персонажами-акторами, слова к-рых цитируются нарратором. Комбинация этих двух дискурсов образует рассказ, повествовательное содержание к-рого составляет история, или диегезис, т. е. описываемый мир и мир цитируемый. Образованный таким образом рассказ сам является частью романного мира, рассказываемого локутором, т. е. нарратором, видимым или невидимым, эксплицитным или имплицитным, к-рый, в свою очередь, адресуется к своему собеседнику, нарра-татору, также способному быть эксплицитным или имплицитным" (358, с. 92, выделено автором).

Сторонники " дискурсивного анализа" в основном заняты исследованием внутритекстовой коммуникации, понимаемой ими как взаимоотношения разных дискурсов: дискурса текста и дискурса персонажей, дискурса о дискурсе (моего дискурса о моем дискурсе, моего дискурса о его дискурсе, его дискурса о моем дискурсе), дискурса в дискурсе (своем или чужом). Таким образом, в " дискурсивном анализе" изучается круг вопросов о рефлексивности и интертекстуальности худож. текста, близкий проблематике взаимоотношения " своего" и " чужого слова", как она была сформулирована М. Бахтиным (Ю. Кристева, Л. Дэлленбах, П. Ван ден Хевель).