Легальность и правомерность

В XX веке в нашей стране законность была сильно политизирована. Началось это с отождествления государства с обществом, а права — с государственным инструментом. Правовое признание получал любой нормативный акт, издан­ный от имени государства. Но международное право выработало представле­ние о праве как о самостоятельной ценности, и в этом смысле оно выступает как ориентир и ограничитель законотворчества и правоприменения.

Хотя об этом уже говорилось выше, но здесь, в контексте данной главы, я хочу снова подчеркнуть примат права перед законом. Скажем, отказ В. Пу­тина менять конституцию, чтобы сделать возможным свое избрание на третий срок, был очень грамотно мотивирован следующим тезисом: непра­вомерно менять правила избрания президента вообще под действующего президента. Иначе говоря, если бы такое изменение конституции через ре­ферендум и было бы произведено, то оно считалось бы неправомерным, потому что было бы произведено именно под действующего президента, т. е. этот референдум оказался бы неприемлемым в правовом отношении, даже если большинство избирателей высказалось бы за такое изменение консти­туции. Президент же на третьем сроке стал бы, наверное, легальным, но нелегитимным в глазах компетентных кругов, оппозиции, а возможно, и для стран с правовым государством.

Легальность есть соответствие формальным процедурам и нормам.

Легитимность же относится к сфере правосознания и культуры. Она озна­чает: 1) признание конкретных законов правильными, справедливыми, по­лезными; 2) адекватность законов социокультурной среде, т. е. возможность исполнения этих законов, упреждение разрушающего влияния законов на жизнь социума; 3) недопущение злоупотребления законом, использования его избирательно или предельно буквально, без учета вредных социальных последствий. Легизм проявляется как в законодательстве, так и в правопри­менении. Разумеется, в разных социальных средах одни и те же законы и их применение могут иметь разную легитимность. Впрочем, я тут обсуждаю

нещи недоказуемые: все упомянутые в этом тексте разделения скорее прин­ципиальные и ценностные.

В этом смысле легизм означает использование закона вопреки праву и правосознанию. Последнее, конечно, управляемо. Политическое лидерство в том и состоит, чтобы развивать правосознание, менять его, но не вызывая конфликта с ним.

Легизм как ущерб праву¹ проявляется у нас также и в том, что некоторые законы принимаются в интересах каких-то политических или экономических групп. Поэтому пересмотр и переоценка нашей законодательной базы совер­шенно необходимы для восстановления здорового баланса между законом и правом. Законы должны принадлежать не только государству, но и праву. Хотя принимаются они, конечно, государством как практический инструмент, как средство оформления каких-то общественных договоренностей.

Право — это разум, закон — это рассудок, четкую грань между ними уста­новить невозможно. Как в деловых, так и в политических кругах у нас гос­подствует легистское правосознание, согласно которому легитимизация ка­ких-то сделок и есть законность. Отсюда ситуативность и быстрое устарева­ние законов. Между тем общественным доверием должны наделяться только правовые законы.

Что отсюда следует? То, что закон не безусловен. Он ограничен с двух сто­рон. С одной — его контролирует, цензурирует право, с другой — легитим­ность. Между правом и легитимностью находится легальность в виде законов, принятых по всей строгости юридических процедур. Патология законности (легизм) возникает тогда, когда легальность вытесняет право (неправовые законы) либо когда она несовместима с общественным правосознанием. По­нятно, что при всей сложности последнего у разных социальных групп появ­ляется неодинаковое представление о легитимности и правомерности тех или иных легальных действий власти. Поэтому свои легальные действия власть сопоставляет с правосознанием тех социальных групп, на которые она ориен­тируется (по своему выбору или вынужденно). Но если развитое правосознание не контролирует власть, то она наступает на право.

Какие законы могут сегодня считаться неправовыми?

¹ Тут я опираюсь на разработки В.С. Нерсесянца. Он писал: «Поэтому закон (позитивное право), т.е. то, что в официально-властном (государственном) порядке установлено и счи­тается принудительно-обязательным правом, может как соответствовать сущности права (т. е. быть правовым явлением, правовым законом, выражением правовой сущности), так и противоречить этой сущности (т. е. быть неправовым явлением, неправовым, лжеправовым, правонарушающим, противоправным законом)». См.: Нерсесянц В.С. Философия права. М.: Норма, 2001. С. 2. И далее: «Прямо противоположную позицию занимают представите­ли легизма (от 1ех — закон). В своих позитивистских и неопозитивистских учениях о праве они отрицают не только естественное право, но и вообще объективную сущность права, независимую от воли законодателя, официальной власти. Право для легистов — это закон (позитивное право), который именно в силу его официально-властного, принудительно-обязательного характера является настоящим правом». Там же. С. 6.