Дезорганизация законности

Да, легальность не безусловна и не самодостаточна. Она сдерживается пра­вом и легитимностью. Но почему только сдерживается? Она вполне может укрепляться, усиливаться с обеих сторон! Самое мощное, дееспособное зако­нодательство как раз и строится на взаимоусилении всех трех составляющих, вместе обеспечивающих законность как высочайшую социальную ценность. Законность и есть единство этой триады. Легизм, усиливающий одну из трех составляющих — легальность, — разрушает триаду, вносит конфликтность в нее и потому опасно патологичен. Легизм есть законничество, откры­вающее возможность диктатуры законом. Произвол закона — такое же беззаконие, как и нарушение его.

Велик соблазн госаппарата облегчать себе решение проблем через ле­гизм. А от критиков он отбивается утверждением: «Мы действуем законно!» На ближайшую перспективу какие-то проблемы, возможно, решаются. Но на стыках триады нарастают риски. Пользуясь терминами концепции оргпотен-циалов, эту проблему можно выразить так:

как в сторону права, так и в сторону легитимности. Когда же это происходит, в обоих направлениях возникают энтропики. Дезорганизация законности создается энтропийной экспансией легальности в сферу права и легитимно­сти. В поисках большей синкретики легальность подменяет то и другое, но тогда синкретизм общества получается инертным, без динамики. Инертным и энтропийным.

В последние годы политико-правовая мысль развитых государств разра­батывает и такую проблему: именно по демократическим каналам во власть проникают губители демократии. Причем они обычно не скрывают свои взгляды и до выборов. В ответ на эти угрозы сложилась концепция «воинст­вующей демократии». Суть ее такова: необходимо ограничить или запретить такие проявления свободы слова, которые направлены против самой свобо­ды, сузить права экстремистских сил на вхождение во власть¹. К числу пре­ступных отнесены, например, публичные расистские высказывания, отри­цание факта холокоста. В этом смысле легизм есть законотворческая и правоприменительная практика, допускающая использование механизмов демократии против самой демократии, против демократического права.

Итак, легизм проявляется в:

— неправовых легальных действиях — издании законов, противореча­щих природе права, основным правовым ценностям (свободе слова, политической состязательности);

— издании объективно недееспособных законов, применение которых в конкретной социальной среде невозможно обеспечить (см. вышеука­занные примеры);

— издании законов, исполнение которых не обеспечено соответствующим правоприменением. Например, в статье 10 Закона «О защите прав потребителей» требуется «указание на использование фонограмм при оказании развлекательных услуг исполнителями музыкальных произ­ведений»;

— избирательном применении закона по политическим или экономиче­ским соображениям;

— издании или применении законов без оценки последующего обще­ственного вреда.

Наверное, есть и другие проявления этой патологии законности. Важно иметь в виду, что угроза легизма ддя устойчивости Порядка, для освоения законности как приоритетной ценности слабо осознана и нуждается в иссле­довании и разработке.

Наступит время, когда президент России будет готов завернуть какой-либо законопроект в парламент с мотивировкой: «Законно, но не правомерно».

Легальность обеспечивает обществу синкретизм, т. е. устойчивость, це­лостность, стабильность только в том случае, если она не впадает в легизм

¹ Рогожников М. О воинствующей демократии // Эксперт. 2006. №17. С. 64-67.

■ Репрессивное управление

■ Бедный этос

■ Повреждение речи

■ Профанный разум

Все синонимы этого слова слабее его. А по смыслу — порча есть удача энтропиков: деградация сущностного, ценного.

Порча здесь — невиновная деградация, извращение тех тонких сфер, где все и решается. Поскольку это порча народного характера. Там главный источник дезорганизации общества и ис­тории. Сущностные энтропики российской жизни — так их мож­но назвать. Поэтому преодоление возможно только через социо­культурные синергики. Долгое и тяжелое.

Глава8