Активная фаза «культурной революции» и Кан Шэн 3 страница

Еще один довольно интересный документ (его можно также расценить как метод давления) от 5 мая, то есть на второй день работы совещания, который обходит большинство историков, — это выступление Мао Цзэдуна (вероятно, в Ханчжоу), когда он принял делегацию Албанской компартии во главе с Шеху. Во встрече участвовали Чжоу Эньлай, Линь Бяо, Дэн Сяопин и У Сюцюань. Мао Цзэдун изложил свои взгляды на борьбу двух линий в Китае и возможности победы одной из них: марксистско-ленинской или ревизионистской. Он заявил, что еще не известно, на чьей стороне в конечном счете будет победа, что существует две возможности: или ревизионизм свергнет нас, или мы победим ревизионизм. Далее он заявил, что в стране много буржуазии и что культура, литература, образование и наука находятся в их руках, что многие из них «проникли в партию, окопались» там.

Как одну из форм борьбы с ними Мао образно назвал политику обдирания «бамбуковых ростков», когда следует снимать росток за ростком, оставляя только хорошие и уничтожая плохие.

На втором этапе совещания одной из первых акций было принятие 16 мая в первой половине дня «Сообщения Центрального Комитета Коммунистической партии Китая». Это был тот самый документ, над которым трудился Мао Цзэдун (не досыпая много ночей, по замечанию Линь Бяо) и его ближайшее окружение и проект которого был представлен собравшимся. Официально открыто «Сообщение» было опубликовано год спустя. Как заявляла печать КНР, в нем «систематически излагалась и утверждалась теория, линия, курс и политические установки» «культурной революции». Документ явился, по мнению печати, «боевым сигналом к действию», то есть к официальному началу «культурной революции».

В принятом «Сообщении», начинавшимся с критики «Февральских тезисов», поднимался вопрос о том, что представители буржуазии проникли во все сферы, включая культуру, партию, правительство и армию. В документе приводилось множество искаженных фактов и был выдвинут целый набор обвинений в отношении «Февральских тезисов», утверждалось, что в них полностью «смазан» политический характер научных критических выступлений, что они представляли собой ревизионистскую платформу для подготовки общественного мнения к буржуазной реставрации. В связи с этим в «Сообщении» выдвигалось требование ко всем членам партии «высоко нести великое знамя пролетарской культурной революции (кстати, здесь впервые был использован новый, позднее ставшим официальным термин названия кампании, а слово «социалистическая» было убрано), до конца разоблачить реакционную буржуазную позицию так называемых «научных авторитетов», выступающих против партии и социализма, подвергнуть разоблачительной критике реакционную буржуазную идеологию в науке, образовании, средствах массовой информации, литературе, искусстве и издательских кругах, взять руководство этими областями в свои руки. А для этого одновременно «необходимо обрушиться с критикой на представителей буржуазии, проникших в партию, правительство, армию и различные сферы культуры, избавиться от них, а некоторых переместить на другие посты. Тем более нельзя доверять этим людям руководство культурной революцией» (этот раздел, как утверждают историки КНР, написан лично Мао Цзэдуном). Исходя из ложной оценки масштабов проникновения в партию, правительство и армию буржуазных элементов, «Сообщение» предостерегало по поводу опасности возможной буржуазной реставрации в Китае. В нем отмечалось, что «представители буржуазии, проникшие в партию, правительство, армию и различные сферы культуры, являются группой контрреволюционных ревизионистов. Они готовы при первом удобном случае захватить власть в свои руки и превратить диктатуру пролетариата в диктатуру буржуазии». «Некоторых из этих людей мы уже разоблачили, других — еще нет, а определенная часть их все еще пользуется нашим доверием и готовиться прийти нам на смену, — говорилось в документе. (Партийные комитеты всех ступеней должны отнестись к этому с полным пониманием»³⁹⁷ (этот отрывок был также написан Мао).

Итак, цель развязываемой Мао Цзэдуном «культурной революции», сформулированная в общей форме в «Сообщении», состояла в «серьезной борьбе» с «противниками линии Председателя Мао» в партии, правительстве, армии, в различных сферах образования и культуры.

Атака на партийную интеллигенцию подавалась в качестве наступления на «буржуазных ученых-сатрапов», которых якобы поддерживают «крупные партийные сатрапы», «стоящие у власти в партии и идущие по капиталистическому пути... и именем партии диктующие свою волю другим». В связи с этим в «Сообщении» была выдвинута задача «очиститься» от таких лиц и «взять в свои руки руководство».

В противовес «Февральским тезисам» подчеркивалось положение Мао Цзэдуна: «Без разрушения нет созидания. Разрушение — это критика, это революция... Прежде всего разрушение, а в самом разрушении заложено созидание», которое толкало будущих участников «культурной революции» в первую очередь на «разрушительные» действия, сразу же оправдывая их.

Мао Цзэдун давно уже исповедовал принцип «без разрушения нет созидания» и твердо его придерживался. (В 1963 г. этот принцип был подвергнут сомнению Чжоу Яном на совещании по литературе искусству и просвещению: «Разрушение — это расчистка пути, расчистка базы, но нельзя расчищать до пустыни, нельзя только разрушать, не созидая. Не надо больше убийств, рубки голов, разрушать легко, а создавать трудно, ибо не каждое разрушение одновременно означает созидание». И видимо, Мао Цзэдуну было хорошо известно данное высказывание шефа пропаганды).

Отсюда вытекает и его формула, пущенная в оборот на начальном этапе «культурной революции»: «Только устроив великую смуту в Поднебесной, можно впоследствии создать там великий порядок».

«Сообщение» закрепляло решение об отмене «Февральских тезисов», о роспуске «Группы пяти» и о создании новой «Группы по делам культурной революции», непосредственно подчиненной Постоянному комитету Политбюро ЦК КПК.

16 мая от имени ЦК КПК была также наложена резолюция на «Доклад рабочей группы при ЦК относительно ошибок товарища Ло Жуйцина». В ней говорилось, что ЦК одобряет этот доклад и считает, что «ошибки Ло Жуйцина состоят в использовании буржуазной военной линии для борьбы против пролетарской военной линии, использования ревизионизма для борьбы против марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, в выступлениях против ЦК, Председателя Мао и товарища Линь Бяо. Это ошибки буржуазного эгоиста и авантюриста, стремившегося узурпировать власть в армии и выступавшего против партии». «Считая вопрос об ошибках Ло Жуйцина исключительным, — утверждалось в документе, — ЦК принял решение отстранить его от обязанностей секретаря ЦК и заместителя премьера Госсовета, а в дальнейшем просить пленум ЦК КПК принять в связи с этим свое решение»³⁹⁸.

Следующий этап совещания открылся выступлением Линь Бяо утром 18 мая 1966 г. (широко известное в КНР как «Выступление Линь Бяо от 18 мая»). Условно все его выступление можно разделить на несколько направлений: 1. «Контрреволюционные перевороты» в мире и истории Китая» (большая часть выступления). Сделав экскурс в историю «государственных переворотов», Линь Бяо затем подчеркнул, что Мао Цзэдун «в настоящее время придает большое значение этому вопросу. Он обращает наше внимание на то, что мы постоянно упускали из вида. Много раз он собирал ответственных товарищей для обсуждения вопроса о предотвращении контрреволюционного переворота». Далее он заявил, что «при подготовке государственного переворота необходимо занять ключевые позиции во всех институтах идеологической работы: в аппарате агитации и пропаганды, в редакциях газет, на радио, в литературе, в кинематографии и издательском деле... Во-вторых, необходимо занять ключевые позиции в армии, т. е. взять винтовку в свои руки». Министр обороны повторил утверждения Мао Цзэдуна и его ближайшего окружения, что «в ряды нашей партии проникли представители буржуазии, они проникли в руководящие учреждения партии, превратились в лиц, стоящих у власти», они «захватили государственный аппарат, политическую власть, захватили штаб идеологического фронта», что якобы «они учиняют смуту и беспорядки»³⁹⁹. Докладчик заявил, что в ЦК КПК имеются люди, желающие «совершить государственный переворот, мечтающие узурпировать власть». Он потребовал «одних уничтожить, других — изолировать, третьих — подвергнуть трудовому воспитанию, четвертых — исключить из партии, пятых — снять с занимаемых постов»⁴⁰⁰.

Линь Бяо сделал и персональные выпады, обвинив Ло Жуйцина в том, что тот якобы «захватил власть в армии», Пэн Чжэня (что он занял «ключевые позиции в Секретариате ЦК КПК», Лу Дини — в том, что он, будучи «руководящим работником фронта культуры, взял под свой контроль Отдел пропаганды ЦК КПК», а Ян Шанкунь «подвизался в области секретной информации». Призвав к борьбе с ними, он назвал это «важной политической акцией, направленной на предотвращение контрреволюционного переворота». «Борьба против Пэн Чжэня, Ло Жуйцина, Лу Дини и его жены (Лу Дини и его жена Ян Вэйбин были обвинены в преследовании Линь Бяо и его семьи на основании письма, которое якобы написала Ян Вэйбин, где она разоблачала действия Линь Бяо и его жены Е Цюнь, в частности она якобы заявляла, что когда Е Цюнь вышла замуж за Линь Бяо, она не была девственницей⁴⁰¹), а также против Ян Шанкуня является марксизмом-ленинизмом в действии», — заявил Линь Бяо.

Вторая часть выступления Линь Бяо была посвящена прославлению Мао Цзэдуна и его «гениальности».

Хотя в принятом «Сообщении» не было персональных выпадов, за исключением таковых против Пэн Чжэня, было ясно, что оно направлено не только против него, но и против тех, кого называли «антипартийными, антисоциалистическими представителями буржуазии» в столичном горкоме и Отделе пропаганды ЦК КПК. Еще до окончания совещания 10 мая 1966 г. арестовали и увезли из дома Дэн То. Вернувшись домой в ночь с 17 на 18 мая, он покончил жизнь самоубийством. В своем прощальном письме, направленном Пэн Чжэню и Лю Жэню, Дэн То заявил о своей преданности КПК и вере в «победу дела социализма и коммунизма в мире». Ляо Моша был объявлен «шпионом» и брошен в тюрьму, где просидел восемь лет, а затем три года пробыл в трудовом лагере. Был арестован и Лу Диньи, начались гонения на У Ханя и его семью (с июля 1966 г. У Ханя почти ежедневно подвергали мучениям. Его выставляли на палящее солнце, посыпали раскаленным песком, стегали ремнями, выдергивали волосы, крутили уши, иной раз митинги «борьбы» с У Ханем созывали по два—три раза в день. При этом ему заламывали руки за спину и нагибали низко голову, это называлось сделать «реактивный самолет». В воспоминаниях его дочери сообщалось, что если раньше в семье У Ханя были четыре человека, то в результате «великих лишений» осталась одна она. «В тот период я была еще маленькой, но я никогда не забуду, как хунвэйбины привязали моего отца к засохшему дереву под палящим летним солнцем, насыпая горячий песок ему на шею. Он был избит так, что у него были даже внутренние раны, он отплевывался алой кровью. На всем теле не зажили еще старые раны, но уже появились новые. Драгоценные книги отца, которые он собирал всю жизнь, были все дочиста разграблены». Эти мучения продолжались по март 1968 г. и были почти ежедневными. Затем без предъявления каких-либо обвинений У Ханя арестовали и заключили в тюрьму. 7 марта 1969 г. нашлись люди, которые ложно засвидетельствовали, что он — предатель и что еще в 1934 г. Кан Шэн лично занимался делом У Ханя. Когда же удалось «подтвердить», что У Хань был предателем, Кан Шэн заявил, что он наверняка шпион или иностранный агент. Кан Шэн в доказательство этого привел следующий факт: во время антияпонской войны У Хань рассказывал советскому послу А. С. Панюшкину о том, как интеллигенция выступала против Чан Кайши. На этом основании Кан Шэн назвал У Ханя «агентом советского ревизионизма» (автор этой книги может засвидетельствовать случаи переписки У Ханя с российскими китаистами, к примеру, с преподавателем МГУ Э. П. Стужиной, видимо, эта переписка могла также считаться «шпионской» деятельностью), и ему был вынесен приговор. Вслед за мужем начались беды и у жены У Ханя, ее поместили в лагерь «трудового воспитания», где она вскоре заболела. В больнице ее по-настоящему не лечили, так как знали, что она супруга «спецагента» У Ханя. В результате она умерла 18 марта 1969 г., а полгода спустя, 10 октября 1969 г. скончался в тюрьме и У Хань. Дочь его также была арестована и заключена в тюрьму после смерти родителей.

В устных выступлениях Линь Бяо, Кан Шэна, Чжан Чуньцяо и Чэнь Бода уже была названа группа лиц, в первую очередь это «четверка», как ее назвал Линь Бяо: Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин, Лу Диньи и Ян Шанкунь. Устранение этих деятелей, которое было уже делом решенным, практически ликвидировало прежний состав Секретариата ЦК КПК, что выбивало из рук Лю Шаоци и Дэн Сяопина отлаженный годами механизм повседневного практического руководства партийным аппаратом. Однако были названы и другие анонимные «враги», «которые находятся бок о бок с нами», но еще не разоблачены. Эти заявления вызывали массу вопросов у присутствующих: кто эти люди, «подобные Хрущеву»? Кого имел в виду Мао Цзэдун и его ближайшее окружение? Как заявлял Чжан Чуньцяо, выступая на расширенном совещании «Шанхайского ревкома», «когда движение только началось... он еще не очень понимал, кто такие «лица, подобные Хрущеву», думал, что это Пэн Чжэнь, и совершенно не думал, что это Лю Шаоци». Примерно то же самое отметил в своем докладе 30 апреля 1967 г. член ГКР Ци Бэньюй, сказав, что он «не очень понимал», кто эти люди⁴⁰².

Затем начался следующий этап совещания — этап «покаяний». 19 мая 1966 г. утром с «самокритикой» выступил Пэн Чжэнь. Его выступление длилось всего пять минут, в нем он сказал, что те обвинения, которые ему предъявили, (подготовка переворота, узурпация ЦК, поддержание тайных связей с заграницей, — он не может вспомнить даже во сне. А что касается его антипартийных связей с Ло Жуйцином и Лу Диньи, то он просит ЦК устроить проверку. Такое поведение Пэн Чжэня, как пишут историки КНР, вызвало раздражение Кан Шэна, который заявил, что его слова идут вразрез с «Сообщением от 16 мая», где указано, что «одних из этих людей мы уже распознали...», что эти слова подчеркнуты и вписаны Мао Цзэдуном, они являются «солью» документа. На них вчера акцентировал свое внимание и Линь Бяо, а как на это ответил Пэн Чжэнь? Он противопоставил себя партии, Председателю, Линь Бяо. Далее взял слово Линь Бяо и заявил, что «на самом деле даже сны нельзя забывать». «Такая «критика», — пишет известный китайский историк Ван Няньи, — вызывала только усмешки»⁴⁰³.

20 мая с «самокритикой» выступил Лу Диньи. Перед заседанием всем раздали копию документа, написанную собственноручно Линь Бяо, следующего содержания: «Е Цюнь (девственница. Линь Бяо». «Самокритика» Лу Диньи также была короткой. Он сказал, что 18 апреля написал письмо постоянному комитету Политбюро, Политбюро и Секретариату ЦК КПК, где пояснял, что он не знал о письме своей жены. На что Линь Бяо парировал, что такого не может быть, чтобы муж не знал о письме жены.

Следующим пунктом совещания было принятие решения по Пэн Чжэню, Ло Жуйцину, Лу Диньи и Ян Шанкуню, которое и было принято 23 мая утром. В нем говорилось следующее:

«1. Приостановить исполнение своих обязанностей в секретариате ЦК КПК товарищам Пэн Чжэню, Лу Диньи и Ло Жуйцину, приостановить исполнение своих обязанностей как кандидату в члены Секретариата ЦК КПК Ян Шанкуню, в дальнейшем просить пленум постфактум принять решение.

2. Освободить товарища Пэн Чжэня от обязанностей первого секретаря Пекинского горкома КПК и мэра города; освободить товарища Лу Диньи от обязанностей заведующего Отделом пропаганды ЦК.

3. Ввести товарища Тао Чжу в состав Секретариата ЦК в качестве постоянного секретаря, по совместительству назначить его заведующим Отделом пропаганды ЦК; ввести товарища Е Цзяньина в состав Секретариата ЦК в качестве секретаря, по совместительству назначить начальником секретариата Военного совета ЦК. Просить пленум ЦК КПК в дальнейшем постфактум утвердить их назначение секретарями Секретариата ЦК.

4. Товарища Ли Сюэфэна назначить первым секретарем Пекинского горкома партии.

5. Вышеизложенные решения довести до сведения местных партийных комитетов выше волостного уровня и в армии выше полкового уровня»⁴⁰⁴.

24 мая 1966 г. ЦК КПК издал «Пояснения относительно ошибок товарищей Лу Диньи и Ян Шанкуня». В документе говорилось: «Совещание решило, чтобы ЦК учредил специальный комитет по расследованию, который в дальнейшем займется расследованием антипартийной деятельности 4 товарищей: Пэна, Лу, Ло и Яна, их отношениями... Материалы по вопросу ошибок Пэна и Ло уже имеются. Относительно ошибок товарищей Лу Диньи и Ян Шанкуня необходимо сделать следующие пояснения: 1. Жена товарища Лу Дини Ян Вэйбин является действующим контрреволюционным элементом. С марта 1960 по январь 1966 г. она одно за другим написала несколько десятков антипартийных контрреволюционных анонимных писем. В 90% из них сосредотачиваются атаки на Линь Бяо и его семью, возводится на них клевета. Большое количество материалов свидетельствует, что контрреволюционное дело Ян Вэйбин тесно связано с товарищем Лу Диньи. В последние годы Лу Диньи, пользуясь случаем, бешено выступал против идей Мао Цзэдуна, против того, чтобы творчески изучать и творчески применять идеи Мао Цзздуна — вершину современного марксизма-ленинизма. Он их ругал как «прагматизм», «упрощенчество» и «примитивизм». Он также повсюду широко выступал против Сталина, против т.н. «догматизма». В вопросе культурной революции позиция и взгляды Лу Диньи полностью идентичны позиции и взглядам Пэн Чжэня.

2. Что касается вопроса товарища Ян Шанкуня, то разъясняем, что основная ошибка товарища Ян Шанкуня — он за спиной ЦК незаконно устанавливал подслушивающие устройства, разглашал важные партийные секреты, имел ненормальные отношения с Ло Жуйцином, активно участвовал в антипартийной деятельности»⁴⁰⁵.

В тот же день ЦК КПК сформировал специальный комитет по проверке Пэн Чжэня, Ло Жуйцина, Лу Диньи и Ян Шанкуня.

В связи с тем, что «Сообщение» обязывало создать новую Группу по делам культурной революции» при Постоянном комитете Политбюро ЦК, Центральный Комитет потребовал, чтобы центральные руководящие органы партии, администрации и армии представили соответствующие кандидатуры для отбора (обращалось внимание на то, чтобы среди кандидатур руководящих кадровых работников были те, кто работает в области пропаганды и культуры). Аппарат ЦК предложил кандидатуры Чэнь Бода, Кан Шэна, Цзян Цин, Ван Ли (заместитель главного редактора «Хунци»), Гуань Фэна, Ци Бэньюя, Му Синя (главный редактор «Гуанмин жибао») и Инь Да. Центрально-Южное бюро ЦК предложило Ван Жэньчжуна, Восточное бюро ЦК — Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюаня, армия — Лю Чжицзяня и Се Танчжуна. 28 мая ЦК КПК издал сообщение относительно списка «Группы по делам культурной революции» ЦК КПК следующего содержания:

ЦК решил создать «Группу по делам культурной революции», подчиняющуюся руководству Постоянного комитета Политбюро. Сейчас сообщаем Вам список группы по делам культурной революции при ЦК КПК: руководитель группы — Чэнь Бода, советник — Кан Шэн. Заместители руководителя группы — Цзян Цин, Ван Жэньчжун, Лю Чжицзянь и Чжан Чуньцяо. Члены группы: Се Танчжун, Инь Да, Ван Ли, Гуань Фэн, Ци Бэньюй, Му Синь, Яо Вэньюань.

В ней участвуют представители от 4 крупных регионов страны: Восточного, Северо-Восточного, Северо-Западного и Юго-Западного (4 человека)».

Северное бюро ЦК, Северо-Восточное, Северо-Западное бюро ЦК дали свои кандидатуры слишком поздно, и они не были включены в первый списочный состав группы. Таким образом, была сформирована группа, которая вскоре практически заменила собой Политбюро и Секретариат ЦК КПК и стала руководящим органом по проведению «культурной революции» в стране.

Итак, совещание, по настоянию Мао Цзэдуна приняв «Сообщение» и сделав соответствующие перемещения в руководстве, практически санкционировало начало «культурной революции», как «великой политической революции, в результате которой один класс свергает другой класс». Цель новой кампании — сломать все существующие порядки, то есть «разрушить старый мир» и построить «новый мир». А ответ на вопрос, какой «новый мир» необходимо строить, Мао Цзэдун уже дал в ответном письме на «Доклад о дальнейшем развертывании подсобного сельскохозяйственного производства в армии» Главного управления тыла НОАК на имя Линь Бяо 7 мая 1966 г., обычно называемом «Указанием от 7 мая». В нем он концентрированно изложил свои утопические представления о социально-экономической модели развития Китая в духе «казарменного коммунизма». Замысел документа сводился к созданию во всем Китае автаркических аграрно-промышленных общин, которые должны были сами обеспечивать свои потребности. Подробнее план состоял из трех пунктов: 1) Создавать общество, в котором постепенно будет уничтожено разделение труда. В «Указании» содержались требования, обращенные ко всем ведомствам и производственным единицам, создавать «великие школы», где бы занимались как основным трудом, так и подсобным. Эти «школы» рассматривались как «маленькие общества», не связанные с внешним миром, в которых якобы могло осуществляться уничтожение разделения специализации. На деле осуществление этого «плана» вело к резкому подрыву производительных сил общества и его регрессу. Реализация «Указания» в учебных заведениях приводила к тому, что в них воспитывалось новое поколение недоучек, а в армии — к серьезному снижению ее боевых качеств.

2) Создать общество, в котором постепенно будут ликвидированы товароденежные отношения. Мао считал, что постепенно следует ликвидировать систему товарного производства и денежного обращения именно путем создания «великих школ», которые сами производят все необходимое для себя, либо наполовину снабжают себя всем необходимым. Характерно, что с момента обнародования данного «Указания» и вплоть до самой смерти он не менял своего мнения по этому вопросу. Мао Цзэдун хотел заменить товарно-денежную экономику не продуктопроизводящей, а натуральной, что на практике означало бы разрушение производительных сил. Ван Линь писал, что исторический опыт уже доказал, что «полное развитие товарной экономики является ступенью развития, которую нельзя перепрыгнуть»⁴⁰⁶.

3) Создать общество, в котором будут ликвидированы «три больших различия». Ликвидация общественного разделения труда и товарно-денежных отношений, по мысли Мао Цзэдуна, ставили целью постепенное стирание различий между рабочими и крестьянами, между городом и деревней, между физическим и умственным трудом. Мао Цзэдун, игнорируя необходимость дальнейшего развития производительных сил общества, видел способ ликвидации «трех больших различий» в обществе с помощью всеобщей уравниловку.

Председатель в своем письме поддержал призыв Линь Бяо к превращению всей армии «в великую школу идей Мао Цзэдуна», одновременно требуя распространения военных форм организации на все сферы жизни и деятельности общества, тем самым требуя милитаризации всего народного хозяйства страны⁴⁰⁷.

Получив ответное письмо, Линь Бяо понял, что «Указание» написано не как частное письмо ему лично, а как программный документ предназначенный для всей партии, в котором изложены теоретические взгляды Мао. Понимая, что данное «Указание» он один не сможет реализовать и не имеет права этого делать, Линь Бяо вскоре передал документ в ЦК КПК. А уже 15 мая 1966 г. письмо было разослано во все партийные организации страны с требованием его реализации всей партией. В сопроводительном документе говорилось: «Письмо, написанное товарищем Мао Цзэдуном товарищу Линь Бяо, является документом, имеющим крайне важное историческое значение, это является новым эпохальным развитием марксизма-ленинизма».

Еще до закрытия совещания ближайшее окружение Мао Цзэдуна спешило донести его содержание до своих людей и уже открыто начать новую политическую кампанию. 17 мая Кан Шэн дал указание специальной «группе теоретических исследований ЦК», возглавляемой его женой (его жена «осела» на точке в Пекинском университете уже с 4 марта 1966 г), выехать в Пекинский университет. Инструктируя эту «группу», он призвал «разжечь в Пекинском университете пламя («культурной революции». — В. У.) и направить его наверх».

Однажды майским вечером в комнате, где сидела Не Юаньцзы со своим ребенком, раздался телефонный звонок, с ней говорила жена Кан Шэна Цао Иоу.

Справка. Не Юаньцзы, 1921 г. рождения, уроженка провинции Хэнань, из крестьянской семьи. У нее имелись еще четыре брата и две сестры. Старший брат участвовал в революции. В 13 лет в 1934 г. Не Юаньцзы окончила начальную школу в родных местах и поехала учиться в женскую школу в город Кайфэн. В 17 лет она вступила в КПК. Затем она оказалась в Яньнани, где училась и работала. В мае 1956 г. была послана в Цицикар (провинция Хэйлунцзян), где стала заместителем секретаря КПК 1-го района. В феврале 1947 г. была переведена в Харбин, там она была назначена заведующей отделом пропаганды районного парткома, заведующей теоретической группой горкома КПК, затем была направлена на учебу в Институт марксизма-ленинизма ЦК партии. В 1964 г. Не Юаньцзы была направлена в Пекинский университет и назначена заместителем декана экономического факультета, а в 1965 г. переведена на должность секретаря объединенного парткома философского факультета. В яньаньский период Не Юаньцзы встречалась с Кан Шэном, была знакома с его женой они вместе учились. Во время работы в 50-х годах в Харбине она также несколько раз общалась с женой Цао.

Цао Иоу пригласила Не Юаньцзы к себе домой. Поздно вечером гостья уже была в квартире Кан Шэна. Ее тепло встретили, усадили за стол, накормили, напоили. Затем Кан Шэн заговорил с ней о деле: «Сейчас обстановка развивается очень быстро, сегодня ЦК принял «Сообщение», Пэн Чжэню капут. Однако у этих лиц в руках большая власть, множество дел вершится неправильно. Надо поднять людей внизу на бунт. Я и Цао Иоу думаем разворошить это осиное гнездо Пекинского университета. А тебя думаем использовать для написания дацзыбао. Как ты на это смотришь?» Видя, что она колеблется, Кан Шэн заявил, что после появления этой дацзыбао (она будет передана по всей стране) имя автора сразу же станет известно всему Китаю. «Почтенный Кан, когда надо написать дацзыбао? — наконец после раздумья спросила гостья. — «Чем раньше, тем лучше», — был получен ответ. — «Тогда я сейчас же вернусь домой», — сказала Не Юаньцзы. — «Хорошо, — ответил хозяин дома. — Когда напишете вариант дацзыбао, дайте мне посмотреть». Итак, работа закипела. Не Юаньцзы по наущению Кан Шэна и выполняя его задумки, принялась за дело.

В университете «теоретическая группа» дважды встречалась с одним из членов парткома университета, провоцируя его вместе с Не Юаньцзы «подвергнуть разоблачению Лу Пина», секретаря парткома и ректора университета, члена Пекинского горкома партии, «очернить партком Пекинского университета». Цао Иоу подала Не Юаньцзы мысль написать дацзыбао с критикой Пэн Чжэня и некоторых других работников Пекинского парткома. Ею было раскрыто содержание «Сообщения ЦК от 16 мая».

20 мая партком Пекинского университета довел содержание «Сообщения» до всех членов партии и кадровых работников университета, подчеркнув, что это «программный» документ. Это подстегнуло сорокапятилетнюю Не Юаньцзы. «Случай предоставляется, наконец, случай предоставляется», — шептала она. Жена Кан Шэна, встретившись с ней, подтвердила: «Ты можешь писать дацзыбао».

Было наскоро составлено два проекта дацзыбао. 25 мая 1966 г. был написан третий вариант дацзыбао. Для усиления эмоционального воздействия на читателей Не Юаньцзы в конце собственной рукой приписала несколько лозунгов: «Разобьем господство ревизионизма и все коварные интриги и темные планы, решительно, до конца и полностью уничтожим всю нечисть, всех контрреволюционных ревизионистов хрущевского типа!»

После этого текст дацзыбао был к 14 часам по пекинскому времени наконец вывешен. Дацзыбао была подписана Не Юаньцзы и шестью студентами и аспирантами университета и озаглавлена: «Что делают, в конце-то концов, Сун Шо (заместитель заведующего отделом по работе в высших учебных заведениях Пекинского правительства. (В. У.), Лу Пин и Пэн Пэйюнь (заместитель секретаря парткома Пекинского университета и сотрудница отдела по работе высших учебных заведений столичного правительства) в культурной революции». В дацзыбао подвергались резким нападкам Лу Пин, Сун Шо и Пэн Пэйюнь, чернился партком университета, как «осуществляющий ревизионизм», содержался призыв «Решительно и полностью уничтожить все контрреволюционные ревизионистские элементы». В дацзыбао упоминался и Дэн То, с которым якобы поддерживали связи критикуемые. По воспоминаниям дочери Дэн Сяопина, ее сестра Дэн Нань, прочитав дацзыбао Не Юаньцзы, немедленно позвонила домой и спросила у матери, как относиться к таким действиям. Мать ей сказала, что «за Не Юаньцзы тянется дурная слава. Она плохо вела себя еще в Яньани».

Таким образом, «культурная революция» впервые в Китае выплеснулась из стен закрытых совещаний на улицу, и первым местом этого стал старейший в стране Пекинский университет. Появление дацзыбао в университете было первой акцией «Группы по делам культурной революции».

Получив 26 мая копию с содержанием дацзыбао Не Юаньцзы и ее шести «сотоварищей», Кан Шэн отослал ее Мао Цзэдуну, находившемуся на юге страны. Во второй половине дня 1 июня из Ухани Мао Цзэдун позвонил Кан Шэну и дал указание опубликовать эту «марксистско-ленинскую» дацзыбао. Сразу же без согласования с Лю Шаоци и Дэн Сяопином она была передана по центральному радио, а 2 июня напечатана в «Жэньминь жибао» вместе со статьей обозревателя газеты, под именем которого скрывались Чэнь Бода, Ван Ли и Гуань Фэн, под крупным заголовком: «Приветствуем первую дацзыбао Пекинского университета».