Six.Life is just beginning. 1 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Кёнсу прижимался к спине сына, находя в ней опору и защиту. Все проблемы будто испарились, а боль ушла, оставив после себя только лёгкое недомогание. Кёнсу было так спокойно и хорошо. Ему было неважно, что дальше и что потом, было важно лишь то, что теперь они вместе. Все тяжёлые мысли уступили место сладкому сну. Кёнсу так и уснул, обхватывая спину своего альфы и вдыхая его вкусный запах горького шоколада.

Чонин остановился у дома, не решаясь войти. Его мучили душевные терзания. Что он скажет отцу? Как объяснит, что они с папой ждут ребёнка? Сможет ли Крис понять их и принять? Это будет нелегко, но по-другому не получится. Ради своего омеги и ребёнка Чонин готов на всё, он сделает что угодно, но они будут счастливы. Альфа обернулся, но омега так и не проснулся. Чонин слез с мотоцикла, выпутываясь из тёплых объятий папы. Он поднял омегу на руках под коленками и понёс в дом. Кёнсу обхватил руками шею сына и уткнулся носом в мягкую кожу. Чонин посмотрел, как чужие запястья обвили его вокруг шеи, и задержался на свежей горящей метке, которую оставил своему папе, как знак принадлежности. Альфа улыбнулся и коротко поцеловал шершавый выступ, который сделал его папу его омегой. Именно это и стало переломным моментом в их отношениях. Чонин даже предположить не может, чтобы с ними было, если бы не этот ребёнок. Чонину кажется, что он не выдержит. На него, ещё совсем юного альфу, обрушилось столько проблем, решить которые даже некоторые и взрослые не способны. Но Чонин должен выстоять ради своего омеги, ради своего ребёнка, ради своего счастья.

Альфа открывает дверь, разувается и проходит к лестнице. Он замечает, как отец резко поднимается из-за стола и идёт к ним.

Юный альфа направляется в спальню папы и укладывает омегу на кровать. Чонин собирается подняться, но папины руки всё также обхватывают его шею и не отпускают. Он понимает, что омеге страшно, тревожно, больно, но по-другому поступить нельзя. Чонин дарит короткий поцелуй в аккуратненький носик и шепчет тихое: «Ничего не бойся, всё будет в порядке».

Хотя Чонин совсем не уверен, что всё будет в порядке. Альфа проходит мимо отца, а тот, кажется, и движения сделать не может. Наверное, пазл в его голове начинает складываться, потому что здесь только глупец не сможет заметить. И как он раньше не понял? Эти двое скрывали от него, что истинные? Зачем? Рано или поздно это бы вышло наружу. Крис понял это только сейчас, когда услышал этот запах. У истинных пар он один на двоих после обмена метками.

— Отец, нам надо поговорить, — Чонин собирается с мыслями и садится на диван в гостиной. Его немного трясёт, и страх непонимания зарождается где-то внутри юного альфы.

— Да? — Крис старается не выдавать своих эмоций, хотя уже чувствует, как комок подкатывает к горлу и холодные слёзы наворачиваются на глаза.

— Папа… Он мой омега, я люблю его, и он ждёт от меня ребёнка. Ты можешь мне не верить, но это так, и тебе придётся смириться с этим. По-другому быть не может, — Чонин перевёл взгляд и принялся ждать реакции отца — тот казался на удивление спокойным.

— Я понял это в 14. Думаю, папа примерно также.

— Потому что боялись. Ты можешь представить, что мы пережили за эти два года? Каково было осознать то, что мы природная пара? Мы сходили с ума, боясь прикасаться друг к другу. Каждая его течка была адом, я держался, как мог. Но когда мне исполнилось 16, я не выдержал. Мы занялись любовью до твоего приезда. И это было так, что у меня кружилась голова от того, что я только целую его. Так получилось, что после того раза остались последствия. И я ни капли не опечален, что всё именно так. Я очень люблю его, я не смогу жить без него. Мне тяжело это тебе объяснить…

Крис молчал несколько минут, посмотрел на сына и вытащил из кармана красную бархатную коробочку. Альфа повертел её в руках и посмотрел сыну прямо в глаза.

— Видишь это? Это кольцо, которое я собираюсь предложить ему, и мне плевать, чьего ребёнка он вынашивает. Насколько серьёзны твои намерения? Что сделал ты, кроме того, что сделал ему ребёночка?

— Мы обменялись метками. Он принадлежит мне, ты не сможешь к нему прикоснуться, пока я буду рядом, — Чонину было просто ужасно думать о том, что сейчас он собственноручно разрушает жизнь своих родителей.

— Хорошо. А если я предложу тебе всё своё имущество, все акции, недвижимость, всё, что ты захочешь. Но взамен ты уедешь. Ты же ещё совсем молод, у тебя будет ещё столько омег, ты даже себе представить не можешь. Зачем же стоит так ломать свою судьбу? — Крис смотрел сыну прямо в глаза, стараясь найти там хотя бы крупицу сомнения. Но нет, Чонин был уверен на все двести из ста процентов.

— Отец, я знаю, тебе трудно это понять. Но мы не можем больше сдерживаться, мы не можем даже дышать нормально друг без друга. Как ты предлагаешь мне жить без него? Помнишь, ты сказал мне: «Если будут проблемы или желания, обязательно скажи мне», так вот, пап, сейчас это моё желание. Папа уже не будет твоим, пойми это. Дай нам шанс.

— Чонин. Ты мой единственный сын и не такой судьбы я желаю для тебя. И твой папа… Он мой единственный омега. Я люблю его не меньше тебя. Мне тоже плохо без него, — Крису тяжело удавалось говорить, это было так неправильно. Как так случилось, что Кёнсу и Чонин истинные? Крис не знает, но он уверен в этом. Он понимает, что ему здесь не место. Но и уйти тяжело.

— Папа, пожалуйста, это единственное, о чём я тебя прошу. Я буду любить его, и беречь, всегда буду рядом… — Чонин не знал, что ещё сказать, чтобы не обидеть отца. Он понимал, что разбивает ему сердце, но назад пути уже нет.

— Береги его, — с этими словами взрослый альфа покинул дом. Чувство горькой несправедливости судьбы поселилось внутри него. Хотелось плакать, бить, крушить и ломать. Как так получилось, что он отдал свою любовь своему сыну? Кёнсу, он больше не его. Крис запрокидывает голову вверх и несколько одиноких снежинок падают на его губы и нос. Чувство того, что он никому не нужен, всем безразличен, всё это давит на него. И что делать дальше он даже не понимает. Ему тяжело дышать и слёзы сами по себе стекают по горячим щекам. Альфе хочется выбросить все мысли из головы, забыть обо всём и напиться, так, чтобы до беспамятства. Крис берёт свою машину и уезжает, не оглядываясь назад. Зачем он всё это время так старался? Для чего? Если теперь всё равно это богатство ему никак не поможет. Кажется, ему ещё никогда не было настолько хреново. Ещё одно испытание, которое он, скорее всего, не выдержит.

Из всех мест Сеула хорошо Крис знает только одно, NB. Альфа проталкивается через огромное столпотворение и оказывается у самой стойки. Там его встречает сын Чанёля и Бэкхёна Чондэ. Он приветливо улыбается и подходит к Крису, пожимая руку.

— Честно? — Крис усмехается и ловит на себе ещё один знакомый заинтересованный взгляд.

— Ну, конечно. — молодой альфа кривовато улыбается и расставляет несколько стаканов на стойке.

— Я думаю, что моё настроение как раз такое, чтобы полностью опустошить ваш бар, Чондэ.

— Ох, тяжело будет. Чтобы все это выпить понадобятся недели.

— У меня много времени, некуда спешить. Сильно любишь его? — Крис кидает взгляд на русоволосую омегу в углу бара и показывает на парня пальцем.

Чондэ смущённо улыбается и склоняет голову. Мин — это его первая любовь, и он точно знает, что единственная и самая настоящая. Но выражать свои чувства Чондэ всё также боится. Поэтому он говорит совсем тихо, чтобы слышал только Крис.

— Тогда никогда не оставляй его одного, в какую бы ситуацию не попал. Не уходи от него… — Крису снова становится
больно, может, если бы он не уехал и был с Кёнсу рядом, такого бы не случилось?

— Х-хорошо… У вас что-то случилось? — Чондэ пытливо рассматривает взрослого альфу, но его эмоции понять тяжело.

— Неважно. Налей мне виски, — Крис берёт стакан на четверть заполненный спиртным и полностью опустошает его одним глотком. Ему хочется залить все свои чувства алкоголем, забыть обо всём.

— Хорошо, — Чондэ наливает ещё стакан, и Крис вновь опустошает его.

— Ты можешь идти. Оставь бутылку, я сам справлюсь, — Крис перевёл тяжёлый взгляд на Чондэ, и тот всё понял без слов.

Прошло больше четырёх часов. Крис не переставал пить, но алкоголь не помогал. Скрыться от грустных мыслей было просто невозможно. Ровно до того момента, когда Крис не учуял лёгкий аромат черешни и чью-то горячую ладонь поверх своей. Альфа был не в состоянии что-то соображать и понимать, но омега, который сел рядом с ним, был просто потрясающий. Крис решил воспользоваться им, только ради того, чтобы хотя бы на минуту забыть о Кёнсу. Да, это будет бесчестно и плохо, но ему надо отвлечься и забыть о том, что узнал. Крис рассматривал омегу и что-то в нём так привлекло его, что он и не обратил внимание, что омега давно разговаривает с ним.

— Я говорю, ты скучаешь? Я впервые тут тебя вижу, — Чунмён просто не верил своим глазам. Этот мужчина, такой красивый, сильный, привлекательный и его запах, такой мягкий, несвойственный обычному альфе. Но его вид был таким грустным, что Чунмёну хотелось забрать хотя бы немного боли. Крис выглядел, словно маленький ребёнок, который готов вот-вот расплакаться.

— Да. Как тебя зовут? — Крис облизал губы и снова вдохнул столь приятный аромат. Тёмные волосы и глаза омеги как-то по-особенному заинтересовали его. А цвет кожи был таким белым, столь аристократичным, что взгляд оторвать было сложно.

— Меня Мён… Просто Мён… А тебя как? — Чунмёну показалось, что он попал в другой мир или даже другую вселенную. Этот альфа напротив, почему он такой красивый? Почему его длинные пальцы так завораживают? Почему от его запаха начинает кружиться голова?

— Крис, — Чунмёну это имя было знакомо. Но он всё же сомневался, мало ли, есть же и другие люди с подобным именем.

— Почему грустишь, Крис? — омега прошёлся язычком по нижней губе и уставился взглядом на альфу.

— Потому что, — Крис не смог остановить этот порыв, который возник буквально из неоткуда. Альфа поставил бокал на стойку и поддался вперёд к губам омеги. Он мягко прикоснулся ими, оставляя жар и капельки виски. Наверное, именно в этот момент у Чунмёна вспыхнул пожар где-то на уровне живота. Омега не позволил альфе отстраниться, он обхватил шею Криса руками и втянул его в более страстный поцелуй. Чувства омеги нельзя было передать словами, впервые в его жизни он почувствовал такое желание и страсть, исходящие от альфы, и пусть Крис был пьян, но он был его альфой. Чунмён почувствовал это, как только их губы соприкоснулись, как только запах альфы заполнил его лёгкие. Дрожащие руки сами вцепились в рубашку Криса, и Чунмён прильнул всем телом к такому горячему альфе. Крис почувствовал, что он только сейчас начал пьянеть, и всё только из-за этого омеги. Это мог быть очередной жаждущий или гулящей омега, но нет, Крис был уверен, что омега не настолько прост, что он не просто жаждет альфы. Нет, тут совсем другое, Крис чувствовал, как запах черешни усиливается, и омега буквально выстанывает его имя в поцелуй. Возможно, если бы он был не так пьян, то смог побороть своё желание и не стал спешить, но сейчас его выдержка была на пределе. Что с ним творит этот омега? Его губы, почему они так приятно скользят по чужим? Почему их вкус так сладок? Крис сжимает руки на талии и снимает омегу с высокого стула. Альфа отстраняется и смотрит в глаза омеги, как бы удостоверяясь, что тот не против. А тот не то, что не против, он просто в нетерпении. Ему вновь хочется ощутить пухлые губы на своих. Народа в клубе к ночи собирается ещё больше и пробираться через толпу оказалось сложней чем они думали. Крис крепко сжимает руку омеги в своей и ведёт их к выходу

Сейчас всё происходит так же как две недели назад, когда они с Кёнсу выбегали из клуба; они были такими же разгорячёнными и возбуждёнными. Крис так же сильно сжимал руку Кёнсу, как сейчас сжимает руку Чунмёна. Крису всё ещё больно, но боль почему-то притупляется, когда тонкие пальчики омеги сжимают его большую ладонь. Крису кажется, что он ему нужен и это чувство придаёт оттенки этому вечеру. В какой-то момент омега смеётся и забирает ключи из рук пьяного альфы. Крис и не сопротивляется. Он почему-то доверяет омеге, и наблюдать, как омега мягко обхватывает пальчиками руль, доставляет удовольствие. Чунмён не задаёт глупых вопросов. Омега везёт их к себе. У Чунмёна захватывает дух от густого тёрпкого аромата альфы и в животе бабочки носятся, будто рой пчёл от одного вида Крисовских пальцев, длинных ног и твёрдого тела. Крис сдерживается ровно до того момента пока не закрываются двери лифта и Чунмён не нажимает на нужную кнопку. Альфа набрасывается на омегу, словно хищник на свою добычу. Он яростно впивается губами в губы омеги и начинает их остервенело лизать языком. Чунмён чуть ли не скулит, когда сильные руки альфы подхватывают его под ягодицами и сильней прижимают к себе. Чунмён чувствует как до безумия твёрдый, и стоячий член альфы впивается в его живот и не может сдержать громкого стона, который сливается со звуком открывающегося лифта. Крис выносит омегу и придерживает его за спину. Чунмён льнёт к телу альфы и тихо произносит на ухо своему любовнику:

— 105. — Крис ищет глазами нужную квартиру и вырывает из рук омеги ключи. Дверь захлопывается так же быстро, как и открывается и Чунмёна прижимают гладкой щекой к шершавой стене. Крис жёстко почти на грани трётся своим достоинством о мягкий зад омеги. Альфа, кажется, слетел с катушек по тому, как яро кусает Мёна за загривок и вылизывает шейный позвонок. Чунмён запрокидывает голову, разворачивается и смотрит прямо в тёмные глаза альфы. Омега хватает Криса за полы полурастёгнутой рубашки и притягивает альфу к себе. Крис расставляет руки по бокам от омеги и закрывает глаза. Ему до боли хочется ощутить губы Кёнсу хотя бы ещё раз, сорвать хотя бы короткий поцелуй с пухлых розовых губ, ощутить их мягкость и почувствовать сладкий вкус вишни. Наваждение немного отпускает, когда омега впускает язык альфы в свой жаркий ротик и позволяет тому ласкать свои дёсна и нёбо. Чунмён плавится от ощущений, ему нравится, как Крис посасывает язык и стягивает лёгкий свитер с омеги. Чунмён впервые встречает такого альфу, такого необыкновенного. То как себя ведёт Крис это граница между грубостью и нежностью, альфа заставляет Чунмёна всхлипывать и извиваться в своих руках. Когда кофта и рубашка оказываются на полу, Крис в порыве какой-то странно накатившей нежности ласково обнимает омегу и шепчет в изгиб шеи:

— Ты такой красивый… Так вкусно пахнешь. — И где-то на загвоздках его сознание плывёт, «но ты не Кёнсу». Криса бросает в жар, когда он понимает, что возможно именно также его малолетний сын прижимал, целовал, имел ЕГО Кёнсу и альфа не понимает, почему, чёрт возьми, его это возбуждает. Чунмён больше не может терпеть и тянет целующего его в шею альфу в спальню. Крис отвлекается на рассматривание интерьера спальни и ему нравится практически всё и особенно кровать размером #kingsizebed. Чунмён откидывает одеяло и не успевает ничего сделать, как альфа подхватывает его на руках и укладывает в ворохе подушек. Крис вновь прикрывает глаза и принимается покрывать горячими поцелуями шею и ключицы омеги. Чунмён тянет руки к серым брюкам альфы и стягивает их вместе с чёрными боксерами. Альфа выпутывается из одежды и помогает омеге снять тёмные джинсы с белыми боксерами. Альфа дотрагивается, к такому белоснежному аристократичному телу и его будто бьёт током, потому что чужая кожа, будто шёлк или атлас. Крис не знает, почему, но ему совестно и не хочется видеть лица омеги. Альфа тянется к светильнику и выключает тусклый свет. Чунмён не понимает, почему альфа не хочет смотреть на него и это ранит даже его затвердевшее сердце. А Крису всё так же плохо и паршиво на душе. Он сам не понимает, как и почему с его глаз подает несколько одиноких слезинок прямо на грудь Чунмёна и Крис думает, что омега не замечает и поэтому начинает влажно целовать грудь и живот вылизывая пупок, и Чунмён дрожит потому что ему уже 41, он не спал ни с кем уже несколько лет, и цикл течек сбился и последние несколько месяцев её вообще не было. Чунмёну казалось, что он уже и запах потерял, и омега из него никакая, но сейчас Крис будто возвращал всё это ему. Альфа провёл руками по гладким ножкам и почти невесомо коснулся тугих ягодиц и развёл их в сторону. Альфа коснулся сжатого колечка мышц и Чунмён вздрогнул, ощущая такие забытые прикосновения, Крис также ощутимо напрягся, у него 16 лет как не было секса. Они оба боялись, но и возбуждение вперемешку со страстью окутало их с головы до ног, не позволяя остановиться. Крис навис, над омегой буквально чувствуя его учащённый пульс. Чунмён впервые так жаждал кого-то, что поджимались даже пальчики на ногах. Крис сплюнул на ладонь пробираясь по подтянутому животу омеги опускаясь кольцом пальцев на стоящий член омеги. Крис сделал несколько коротких движений вверх-вниз и Чунмён заскулил, хватаясь пальцами за простынь сжимая её в кулаках и выгибаясь всем корпусом вверх. Альфа собрал выступившею смазку, вперемешку со спермой указательным пальцем, и приставил его к сжавшемуся сфинктеру. Чунмён шумно выдохнул и попробовал расслабиться, когда всего один длинный палец альфы ласкал его тугие горячие стенки. Почувствовав, что сопротивление мышц сошло, почти на нет, Крис добавил второй палец. Чунмён ощутил лёгкую боль и всхлипнул, этот тихий звук коснулся слуха альфы, и он в тот же миг прикоснулся сухими губами к острой скуле омеги. Чунмён потянулся за поцелуем и получил мягкий и не глубокий поцелуй, который отвлёк его от болезненного проникновения четвёртого пальца. Чунмён сходил с ума от того как в нём плавно двигались уже пять крепких пальцев альфы. Ему казалось, что его разрывает на части. В нём проснулось мазохистское наслаждение, он чувствовал удовольствие от получаемой боли. Крис вытащил пальцы с лёгким чпоком. Чунмён нагнулся и оказался лицом на уровне паха альфы. Он обхватил твёрдый ствол тонкими пальчиками и медленно провёл, снимая верхнюю плоть и оголяя тёмно-красную головку. Чунмён опустился мягкими губами на плоть, с нажимом проводя скользким языком по упругой головке. Крис томно простонал и откинул голову назад, он схватил омегу за голову и продолжил насаживать податливую омегу на свой ствол. Чунмён почувствовал, как по его глотке стекает смазка и решился взглянуть на своего альфу. Сердце затрепетало, и Чунмён почувствовал, как к нему приливает чувство влюблённости. Такое забытое, но, несомненно, приятное чувство. Крис отстранил омегу от себя и Чунмён вновь откинулся на ворох из подушек и уставился на альфу, который медленно приближался к нему. Крис прижался всем телом к омеге и приник нежным поцелуем к распухшим губам Чунмёна. Шершавые ладони прошлись по гладким бокам омеги, потом легко очертили контуры рёбер, спустились ниже и развели стройные ножки в разные стороны. Альфа медленно опускался на омегу, погружаясь в горящее жаждущее его нутро. Чунмён вскрикнул, когда альфа проник одним движением резко и болезненно. Чунмён схватился за плечи альфы и впился в них короткими ногтями. Альфа входил размеренно, и чётко с каждым разом доставляя всё больше боли и удовольствия. Толчки были на грани трепетной нежности и дикой страсти. Крис не мог расслабиться, лицо омеги не позволяло нормально двигаться и сконцентрироваться на процессе. Альфа перевернул омегу на живот, подхватил под руки и прижал к себе оставив стоять Чунмёна на коленях. Крис начал двигаться сразу быстро попадая по простате. Тонкие стеночки ануса омеги приятно сжимали его внутри, и Крис почувствовал, как всё тело начало погружаться в приятную негу. Альфа расслабленно толкался в тело омеги и покрывал поцелуями крылья лопаток. Он ласкал языком шею и Чунмён крошился в таких забытых ощущениях. То, что его трахает его истинный альфа било по затуманенному рассудку и омега уже начал строить планы на дальнейшею счастливую жизнь. Чунмён не мог сдерживаться и при каждом глубоком проникновении выкрикивал имя альфы. А Крис, кажется, выпал из реальности ощущения были настолько яркими и запоминающимися, что он просто напросто позволил себе прикрыть глаза и раствориться в ощущениях. Единственной причинной, по которой всё было так хорошо Крис считал долгое воздержание. А теперь же его член был, будто каменным и чуть ли не разрывал мягкую плоть омеги. Когда сил больше не было и оба хотели получить долгожданную разрядку. Крис ускорился быстро трахая омегу, так что у обоих плясали круги перед глазами и шлепки влажных тел гулко разносились по комнате. Крис почувствовал, что тело омеги оргазмирует резко ускорился, делая оргазм Чунмёна только сильней и ярче, при этом подводя себя к первой нормальной разрядке. Чунмён почувствовал, как горячее семя обжигает его внутренности и из губ альфы слетает слабый стон наслаждения и тихое:

— Кёнсу…- хриплым и осипшим голосом прошептал Крис целуя омегу в шею.

В этот момент в груди Чунмёна рухнула последняя надежда. Его альфа-это первый альфа Кёнсу, тот самый Крис, который Крис Ву или Ву Ифань, который отец Чонина. Тот самый, который вернулся совсем недавно и по словам Чанёля Крис всё ещё любит Кёнсу и собирается сделать ему предложение. Чунмён почувствовал себя униженной омегой на одну ночь, никому не нужной и грязной. Омега резко скинул с себя руки альфы и спихнул его на пол. Крис в расслабленном состоянии почти ничего не соображал. Поэтому Чунмён быстро собрал его вещи и выкинул вместе с ними за дверь.

Чунмён вновь забежал в свою комнату и яростно начал срывать постельное бельё, ему хотелось избавиться от всего этого, забыть и никогда не вспоминать. Его просто использовали. Крис использовал его тело, представляя на его месте Кёнсу, это самое ужасное, когда за место тебя представляют другого. Чунмён срывал простыни, скидывал на пол одеяла и подушки, но потом не выдержал и упал на колени во всём этот ворохе. Слёзы ненависти и несправедливости лились ручьями, и хотелось скрыться и забыться от всего этого, но стойкий запах альфы в комнате, не позволял даже здраво смыслить. Чем он провинился, что даже когда нашёл истинного альфу, тот попросту воспользовался им? Казалось жить больше не зачем. Сейчас настал именно тот момент, когда не знаешь что делать, когда всё есть и не хватает только любви, родной души, и наверно маленького счастья, которого у Чунмёна уже никогда не будет. У него нет даже частички себя, и в его возрасте об этом даже и мечтать бесполезно. Осознания того, что жизнь попросту потрачена зря, делает только хуже и Чунмён в изнеможении падает на подушку и продолжает тихо плакать. Уже ничто не может спасти его, мир становится серым и потухшим, таким обычным и пугающим.

Короткий стук в дверь и Кёнсу вздрагивает, разворачиваясь в коконе из одеял. Ему ещё тяжело воспринимать сложившуюсю ситуацию, но делать нечего, остался только один вариант смириться, и он наверно не самый худший.

— Можно? — Белая макушка альфы показывается из-за двери и Кёнсу спокойно выдыхает, приподнимаясь на локтях.

Кёнсу прочищает горло и отвечает почти спокойно, хотя сейчас он так волнуется и боится, сам не зная чего. Альфа подходит к кровати и садится ближе к изголовью очень близко к омеге. Кёнсу поднимает голову и встречается с тёмными и родными глазами своего ребёнка или уже своего альфы?

— Ты как? — Альфа кладёт руку на лоб Кёнсу и тот смиренно прикрывает глаза. Тёплая рука проводит по нежной коже, и оба замирают в оцепенении. Метка Кёнсу как-то странно начинает источать запах и у альфы голова начинает кружиться и живот почему-то сводит.

— Всё хорошо. А… -голос Кёнсу хриплый и такой приятный немного шипящий. Такой, что альфе кажется, будто это свежий мёд, который красиво стекает по ложке. И глаза у омеги такие большие и с горящими огоньками, и лицо такое маленькое, что поместиться в ладони, и губы, которые так хочется поцеловать, что руки дрожат.

— Отец, он ушёл. Он всё понял, как только мы вошли.

— Ясно. — Кёнсу откинул одеяло в сторону и сел на край кровати рядом с сыном. Наступило гнетущее молчание, которое никто не решался нарушить. Наконец Чонин не смог больше терпеть и первым спросил:

— Неужели, ты, правда, смог бы сделать это? Смог бы лишить меня возможности стать отцом? — Чонин отчаянно смотрел в глаза омеге, и боялся услышать слова, которые теперь пугают его сильнее смерти.

— Не знаю. Наверное, нет, я собирался сбежать, но ты был быстрее. — Кёнсу поднял голову и встретился с тёмным взглядом альфы. Он понимал, что теперь связь между ними будет только усиливаться, и надо привыкать к новой жизни. Чонин вновь разглядывал омегу, будто это был какой-то драгоценный алмаз или изумруд. Альфа изучал каждый каштановый блестящий волосок и выбритый затылок. И пухлые щёчки, и мягкие губы и карие глаза, всё это прекрасно сочеталось, и Чонин внутри переживал кучу эмоций. Чонин прочистил горло и сказал, почти не задумываясь о смысле слов.

— Можно я поцелую тебя? — Чонин смотрел на омегу с желанием и обожанием, ему хотелось вновь ощутить и почувствовать вкус алых губ.

— Что… — Кёнсу показалось, будто он ослышался, Чонин никогда его не спрашивал, делал всё в порыве страсти и возбуждения, а сейчас всё по-другому.

Чонин упёрся лбом о лоб Кёнсу, и горячее дыхание опалило кожу омеги, альфа выдохнул в самые губы:

Кёнсу прикрыл глаза и почувствовал лёгкое почти невесомое мягкое прикосновение пухлых губ к своим. Мягкость чужих губ дурманила, и Чонин не мог остановиться, приникая всё сильней и сильней. Альфа целовал глубже, соединяя их губы, стараясь продлить секунды удовольствия. Губы Кёнсу сводили его с ума, они были чем-то невероятным, за что он будет готов жизнь отдать. Их контур вечно удивлял его. Улыбка была завораживающей, Чонин мог смотреть на неё часами. В комнате кружились несколько ароматов, от которых у обоих кружилась голова, и лишь тёплое наслаждение проникало в разум. Чонин прикусил нижнюю губу и стал посасывать её, Кёнсу выдохнул, и Чонин вновь воспользовавшись моментом, приник к сладкому рту. Ему хотелось облизать и вылизать рот своего омеги, ведь тот был таким мягким и вкусным. Маленькие ладошки омеги вцепились в светлую рубашку и Чонин почувствовал, что больше без этого не сможет. Не сможет прожить и дня, не прикоснувшись к губам любимого.

Языки кружили друг с другом непонятный танец, и руки альфы переместились на пока ещё плоский живот омеги. Чонин с осторожностью приложил руку к тому месту, где располагается плод, и он почувствовал, как руку греет необычное тепло, такое слабое, едва ощутимое, такое, что кончики пальцев подрагивали. Происходящее казалось сном или иллюзией, потому что не может всё так быть. Он в свои, шестнадцать целует своего беременного омегу и главное что омега совсем не против. Кёнсу сам поражается насколько всё легко, губы сына пухлые, мягкие и успокаивающие, они дарят ему волны спокойствия и наслаждения.

Чонин склоняет голову и продолжает увлечённо целовать, будто он собирается делать это всю жизнь. Холодные пальцы альфы касаются нежной кожи на щеке и омега замирает. Кёнсу сам не понимает почему, но появляется смущение, будто всё в первый раз. Будто он влюбился и дрожит от любого прикосновения. Так и есть, он влюбился, но осознать это всё ещё кажется тяжёлой и неправильной задачей. Кёнсу чувствует, как альфа горячо целует его подбородок скулы шею и медленно плавится в этих ощущениях. Пухлые губы хватают белоснежную кожу с трогательной россыпью родинок, и Чонин чувствует, как сильно у него встал, но он не собирается ничего делать, пока Кёнсу сам его не попросит. Чонин собирается дарить только нежные чувственные поцелуи, которые только изредка становятся немного страстней и горячей и только потому, что так хочет омега.

Мир Кёнсу переворачивается, когда он чувствует, как Чонин поглаживает его живот через ткань. Происходящее невероятно приятно. Но Кёнсу боится, что всё это рухнет. Чонину надоест, и потом им обоим будет плохо. Кёнсу мягко отстраняет увлечённого Чонина от себя и ловит его мутный взгляд на себе.

— Оставь меня одного. — Кёнсу просто хочется подумать, о том, что делать дальше. Но Чонин почему-то боится уходить, он всё ещё думает, что Кёнсу сделает нечто плохое, ужасное, то, чего Чонин не сможет пережить.

— Ты уверен…? — У Чонина сердце бьётся быстрее, когда он смотрит на распухшие и влажные губы своего омеги.

— Я просто хочу побыть один. Всё нормально. — Кёнсу вновь забирается под одеяло и накрывается почти с головой, оставляя лишь малую часть каштановой макушки. Чонин смотрит на любимого с лёгкой грустью, но уходит из комнаты шепча тихое: — Я люблю тебя. — Кёнсу не слышит, и это даже лучше, потому что ему и так тяжело во всём разобраться. Для начала в себе, а потом и в том, что происходит и как быть.

Чонин выходит из комнаты и прислоняется спиной к холодной двери. Его всё ещё трясёт от долгого поцелуя, и ноги чуть ли не подкашиваются. Телефон вибрирует в кармане, но Чонин не хочет обращать на него внимания. Он мечтательно трогает губы и улыбается как влюблённый дурачок. Телефон не перестаёт звонить и Чонин снимает трубку.

— Чонин, что у вас случилось? — доносится басистый голос дяди Чана из трубки и Чонин не знает, о чём именно спрашивает альфа.

— Об отце. Давай встретимся. На старой бирже, хорошо? — голос Чанёля нервный и обеспокоенный. И Чонин сразу же соглашается.

Чонин выходит из дома и закрывает папу на ключ, так ему становится немного спокойней. Чонин не может сесть за новый мотоцикл подаренный отцом, он чувствует, что не достоин этого. Он виноват перед отцом, он знает это, и ему невыносимо больно. Но и поделать с этим он ничего не может, он не может отказаться от своего омеги и ребёнка. А отец у него всё ещё будет хорошо.

Альфа подъезжает к назначенному месту и дядя Чан уже там. Альфы жмут друг другу руки, и Чонин садится рядом на одном из гнилых баков. Он чувствует, будто что-то не так.