Flashback продолжение. Three.

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

— Ты зайдёшь за кофтой? — Кёнсу шёл, пошатываясь, голова кружилась, а ноги стали ватными. Они прошли комнату альфы и шли к комнате Кёнсу. Внезапно Кёнсу зацепился за собственную ногу и уже собирался распластаться на полу, как крепкие руки альфы подхватили его под талией и притянули к себе. Их тела были прижаты друг к другу так сильно, что Кёнсу чувствовал упирающийся ему в живот ремень Криса. Возможно, это был вовсе и не ремень. Свет в коридоре был приглушён, что не помешало Крису разглядеть лицо омеги. Тёмные глаза блестели, щёки покрылись румянцем, а приоткрытые губы блестели. Кажется, это алкоголь снял все запреты, потому что сейчас Крис без разрешения впился в чужие губы и начал их целовать. Он ощутил губы Кёнсу на своих и понял, что нет ничего прекрасней них. Они сладкие и очень мягкие, он обвел их контур языком и проник внутрь. В поцелуе они чувствовали вкус рома, шоколада и вишни. Особенно вишни. Казалось, этот вкус и запах повсюду. Крис провёл по ровному ряду зубов, проник глубже и почувствовал как скользкий язык омеги слился с его. Поцелуй становился всё яростнее и горячее - они лизали языки друг друга, а потом остервенело кусали губы. Кёнсу зарылся пальцами в блондинистые пряди альфы и мягко перебирал их. Сейчас всё было так правильно, как не было никогда в его жизни. Крис не мог остановиться, он сжал его талию, затем толкнул Кёнсу в стену и прижался к телу омеги. Альфа целовал всё настойчивее, так что они стукались зубами. Все мысли пропали, оставив лишь удовольствие языков. Крис скользил вниз руками, и остановился на бёдрах омеги, он сжал их и притянул к себе. Их эрекции соприкоснулись, и оба застонали на весь коридор. Стон громко резанул уши альфы и ему стало страшно. Он не должен был делать ошибку. Он должен скоро уехать, а Кёнсу остался бы совсем один. Крис не хотел причинять боль омеге, поэтому резко разорвал поцелуй и отошел на шаг назад.

— Прости, пожалуйста, Кёнсу, я не должен был… — Крис не успел закончить, как Кёнсу уже скрылся за дверью своей комнаты.

Крис подошел к стене и со всей силы ударил по ней кулаком. «Какой же я дурак», - эта мысль засела в его голове и не собиралась его покидать. Он не знал, что делать. Он мог бы запросто переспать с омегой и не нести никакой ответственности после. Да, конечно, они бы перестали общаться, он бы не смог больше быть рядом с ним. Но, а как теперь? Как они будут смотреть друг другу в глаза? Альфа невольно вспомнил всё то, что происходило минуту назад и его бросило в жар. Ощущение вкуса омеги на губах было настолько стойким, что Крис проводил языком по своим губам и чувствовал вишнёвый вкус. Запах вишни стоял практически повсюду. Он завладел сознанием Криса, и сейчас парень понимал лишь одно: у Кёнсу началась течка. Крис не знал, что будет через три месяца, но пока он тут, он желал насладиться омегой. Он решил быть с Кёнсу сейчас, а потом будь что будет, он сможет всё объяснить омеге. Он надеялся, что Кёнсу его поймёт и позже у него получится вернуться обратно.

Альфа уже взялся за ручку, чтобы открыть дверь, как услышал всхлипы. Кёнсу плакал. От осознания этого, Крису стало невыносимо больно. Он не любил слёз, особенно, если плакали омеги. Омеги слишком ранимые и чувствительные. Поэтому сейчас он решил оставить Кёнсу, завтра он объяснится, и всё забудется. Крису было тяжело, но ему не хотелось доставлять ещё большей боли Кёнсу. Ему в любом случае придётся уехать, а Кёнсу останется здесь совсем один. Пусть лучше они разберутся во всём сейчас, пусть сейчас им обоим будет больно, зато потом Кёнсу не будет плохо. Каждый раз альфе было тяжело уходить от комнаты 212, хотелось вернуться и не покидать омегу. И в этот раз Крис уходил так же медленно, оборачиваясь несколько раз.

Как только Кёнсу скрылся за дверью, он упал на пол. Всё его тело пробило болью: поясницу сковало, живот резало, но огромное возбуждение не пропадало. А ещё больше боли доставляли действия альфы. Зачем он всё это сделал? Зачем поцеловал, а потом попросил прощения? Зачем? Слёзы стояли комом в горле. Дышать было почти невозможно. Всхлипы сами срывались с его распухших от поцелуя губ. Всё в его глазах стало туманным, и он находился на грани потери сознания. Он помнил совсем смутно, как добрался до ванны и включил воду. И только после того как он подстроился под струи холодной воды его сознание стало понемногу возвращаться. Он никак не мог прийти в норму. Эта течка была самой болезненной в его жизни. Всё тело болело, и перед глазами был Крис. Возбуждение спадать не хотело, а все бёдра были в смазке. Впервые из него вытекало такое количество смазки. Вязкая мутная жидкость вытекала из омеги и смешивалась с водой, вода становилась склизкой и плавно текла по дну ванны. Ноги Кёнсу уже не держали, и он постепенно сполз вниз. Подстроив воду на более тёплый режим, омега оставался в воде до 5 часов утра. В воде его тело хоть на немного, но успокаивалось. Вся кожа раскраснелась, распарилась и стала совсем мягкой. Решив, что достаточно издеваться над телом, Кёнсу вышел из ванной. Его состояние было немного лучше, но боль во всём теле всё же присутствовала. Омега надел самые мягкие серые трико и лёг на кровать. Прикрыв глаза, он почувствовал знакомый сливочный запах. Всё тело пробило дрожью, возбуждение возросло, смазка стала, более обильно сочится, а боль в животе стала нестерпимой. Кёнсу резко открыл глаза и повернул голову в бок. Не далеко от него на стуле лежала кофта альфы. Кёнсу потянулся к кофте и сгрёб её в охапку. Омега вдыхал сливочный запах и крепче сжимал кофту в руках. Запах альфы застилал всё сознание и Кёнсу опять чувствовал припадочное состояние. Ему хотелось каждой клеточкой почувствовать тело альфы. Он представлял, как бы Крис брал его, раз за разом всё сильнее и сильнее, до потери сознания. Очередной приступ боли заставил Кёнсу действовать.

На часах было 6 утра, а Кёнсу надевал кофту альфы на своё голое тело. Сейчас Кёнсу решил, что пойдёт и просто попросит Криса заняться с ним сексом, а дальше будь что будет. Потому что терпеть эту боль уже невозможно. Он застегнул серую толстовку на замок и вышел из своей комнаты.

Всю ночь Крис не спал, ему не давало покоя его огромное возбуждение, которое не ушло после контрастного душа и даже после яростной дрочки. Его тело не поддавалось его разуму. Запах вишни прочно стоял во всём здании, и Крис проклинал всех тех, кто создал совмещённое общежитие. Кто вообще сделал так, что альфы и омеги живут в одном общежитие? Как они все справляются? Или может быть, только он один чувствовал запах Кёнсу? Возбуждение было настолько сильным и приносило такую боль, что Крису хотелось сломать все стены, прийти к омеге и заняться безудержным сексом, как минимум на протяжении трёх дней.

На часах было 6 часов утра, а Крис сжимал простыни и бился головой о стену. Внезапно в его дверь постучали. Встать он смог только со второй попытки, ему показалось, что запах омеги усилился втрое, а возбуждение нещадно давило, заставляя подкашиваться ноги. Альфа открыл дверь и не поверил своим глазам. Тут прямо перед ним стоял течный омега от которого он без ума. Альфа сделал шаг назад, а Кёнсу зашёл в комнату, закрывая дверь на замок. Крис посмотрел на омегу, а Кёнсу заикаясь, произнёс:

— Ты опять забыл свою толстовку, я решил вернуть, — Крис посмотрел на тело омеги и увидел свою кофту. То как его вещь сидела на теле омеги, заставило Криса вымученно застонать. Они не понимали собственных действий. В их голове было только возбуждение. Тела были будто не их, они действовали быстро и как никогда решительно.

— К чёрту кофту! — сказал Крис, перед тем как схватил Кёнсу за плечи, а губы захватил в плен. Страсть сжигала их мозг и заставляла тела плавиться, им хотелось раствориться друг в друге, забыть обо всём.

На часах было 6 утра, а в комнате 216 были только двое животных, альфа и омега, а между ними была животная страсть, сравнимая только с цунами. Дикая страсть захватила их и заставила подчиниться своей воле. Их ноги не могли их удержать, они упали как безвольные куклы под действиями неизвестного кукловода. Крис вгрызался в нежные розовые губы, а те отвечали с такой же силой. Их руки освобождали друг друга от одежды в бешеном темпе. Крису сорвало крышу, когда он ощутил мокрое расползающееся пятно смазки под своими ладонями. Альфа ещё сильнее сдавил ягодицы омеги, а потом с такой же силой развёл их в разные стороны. С губ омеги сорвался первый полноценный стон.

— Ах… Пожалуйста… На кровать… — в перерывах между поцелуями шептал Кёнсу. Пока они поднимались на кровать — они успели снять всю свою одежду. Альфа оторвался от горящих губ Кёнсу и бесстыдно рассматривал тело омеги. Крис восхищался молочным телом Кёнсу его плоским животиком и округлыми бёдрами. Ему хотелось оставить кучу следов на этом идеальном теле. Кёнсу не смог терпеть больше, поэтому притянул Криса за шею и сам впился в его губы очередным жадным поцелуем.

Стоны смешивались, создавая особую симфонию: долгие протяжные и томные, а потом короткие рваные и громкие. Казалось, нет ничего более важного сейчас, чем удовольствие друг друга. Чёрная простынь стала мокрой, блестящей и скользкой от количества выделенной смазки. Но даже это им не мешало перекатываться по ней. Альфа в очередной раз навис над омегой, когда тот обхватил его бёдра ногами и сцепил их за спиной. Наконец Крису удалось оторваться от желанных полных губ, как он перешёл к белоснежной коже на шеи омеги. Он поразился чёрным бусинкам, которые были рассыпаны по всему периметру: начиная от самого уха заканчиваясь на соске. Крис водил языком по коже на шее, а когда он задевал шершавые выступы в виде родинок, его тело било дрожью. Альфа перебрался на возбуждённые соски омеги, он ласкал их губами, дразнил зубами и зализывал языком. Они оба поражались выдержке друг друга. Казалось там в своих комнатах, они думали, что не смогут так долго сдерживать себя. А сейчас, когда их тела соприкасались, они могли часами наслаждаться друг другом. Альфа вёл вверх по груди к ключицам, они такие острые, что кажется, смогут прорвать тонкую кожу. Крис выводил только понятные ему, слова на китайском на этом прекрасном теле скользя языком. Кёнсу нетерпеливо ёрзал под телом альфы, сжимая золотистые пряди волос в своих руках. Перехватывая руки омеги Крис развёл их в стороны. Альфа скользит руками, по ногам Кёнсу перебираясь на бёдра и мягко сжимая их. Крис оставлял звучные поцелуи на груди и животе омеги. Он прикусывал кожу на тазобедренных косточках, а Кёнсу ещё сильнее раскрывался перед ним. Крису в очередной раз снесло крышу от того, что ароматная смазка вытекала из розовой дырочки, он не смог удержаться и слизал несколько капель. Вкус оказался настолько потрясающим, что ему хотелось ещё и ещё. Он вновь приник к сочащемуся сфинктеру и начал бережно слизывать каждую каплю, альфа скользил языком внутрь и ласкал податливые влажные стеночки ануса. Кёнсу выгнулся на кровати, стараясь максимально насадиться на язык альфы. Тело омеги била крупная дрожь, и он сильнее сжал простынь. Им мало всех этих ласк, обоим хотелось большего, они не могли больше терпеть. Крис приподнялся дотягиваясь до лица омеги. Альфа вновь поцеловал Кёнсу, так нежно с таким трепетом и лаской, как не целовал никогда до этого. От переизбытка эмоций, Кёнсу не знал, куда себя деть. Ему впервые так хорошо, что хочется плакать. Крис провёл рукой от живота к покрасневшей от ласк языка и смазки дырочке и надавил пальцами с двух сторон. Под напором пальцев отверстие раскрылось, позволяя альфе проникнуть членом внутрь омеги. Мягкие стеночки ануса расходились под напором большой и горячей плоти, заставляя их обоих прочувствовать тесноту и заполненность. Альфа замер на несколько секунд, а потом начал двигаться — движения плавные и размеренные. Кёнсу схватился руками за плечи альфы и откинул голову на подушки. Тело омеги подкидывало от особенно сильных и глубоких толчков, и Кёнсу уже не мог сдерживать стоны наслаждения. Член внутри омеги скользил легко и плавно от количества выделенной смазки и слюны альфы. Крис опустился поцелуями на шею омеги, он кусал и вылизывал каждый участок кожи, срываясь на бешеный темп. Альфа полностью выпрямился, и опустил руки на бёдра омеги. Крис вёл ладонями от ягодиц до розовых пяточек и наслаждался гладкостью кожи. Лёгкая дрожь прошла по телу омеги, и он сильнее поддался на ласки альфы. Крис продолжал держаться за ноги омеги и жёстко вбиваться в податливое тело. Внезапно в голову альфы пришла первая идея по поводу другой позы, и он поднял Кёнсу на себя. Он коротко поцеловал омегу и перевернул Кёнсу на живот. От того как прокрутился твёрдый член альфы внутри, омега сильнее застонал и упал лицом на подушку. Но это ненадолго. С первым же толчком Крис попал по простате, заставляя Кёнсу вскрикнуть и выпрямиться на коленях. Крис опустился руками к животу омеги и притянул сильнее к себе. Сейчас их тела так близко, что Кёнсу чувствовал каждый кубик пресса на животе альфы. Крис толкнулся, быстро целуя плечи и шею омеги. Кёнсу опустил голову вниз и наблюдал, как вырывается его тело вперёд при особо грубых и сильных толках. Внезапно альфа сел, утягивая Кёнсу за собой. Кёнсу уселся сверху и почувствовал, как твёрдые яички альфы соприкоснулись с его, а член проник ещё глубже. Для удобства Кёнсу сильнее развёл ноги, а Крис ухватился пальцами за ягодицы омеги. Альфа приподнял Кёнсу вверх и натянул до предела, снова безошибочно попадая по простате. Кёнсу раскрыл рот в немом стоне и уперся руками в колени альфы. С каждым следующим толчком Крис проникал сильней и быстрей, так что Кёнсу не успевал вздохнуть и только сильней вжимал пальцы в колени альфы. Их бёдра мокрые и липкие от огромного количества выделенной природной смазки. Прошли какие-то минуты, и Крис уже нещадно долбился в мокрого и тесного омегу. Кёнсу подпрыгивал на бёдрах альфы и приземлялся обратно со звучным шлепком и хлюпаньем.

Комната их полового акта насквозь пропиталась запахами жаркого секса, течного омеги и пота. Крис кусал каждый доступный для него позвонок на теле омеги и закатывал глаза, чувствуя приближение скорой разрядки. Он чувствовал, как мышцы ануса сокращаются ещё сильней, и тело омеги дрожит в предоргазменном состоянии. Крис задвигался быстрей и особенно глубоко, чувствуя как омега кончил, с его именем на губах. Альфа сделал последний глубокий толчок и резко вышел из тела омеги. Крис кончил, приподнимая омегу над своими коленями, его сперма выплеснулась на сокращающуюся дырочку омеги, поясницу, ягодицы и собственные колени. Его руки не удержали, и Кёнсу снова плюхнулся на колени альфы. Омега скользил из-за огромного количества влаги образовавшейся из спермы альфы и его смазки. Альфа подхватил Кёнсу под живот и утянул за собой. Кёнсу было неудобно, тело было всё липкое и он соскальзывал с тела альфы. Омега приподнялся и лег рядом с Крисом. Прошли минуты пока они приводили дыхание в норму. Крис первым повернулся на бок и стал разглядывать обнажённое тело Кёнсу. Красные волосы разметались по чёрному одеялу, глаза ошалело бегали из стороны в сторону, щёки всё также были покрыты румянцем, а пухлые губы приоткрыты в блаженной улыбке. На шее, плечах и груди расцвели багровые засосы, а по бёдрам стекала смазка вперемешку со спермой. На губах Криса появилась довольная улыбка, и он подумал, что нет прекрасней Кёнсу, чем Кёнсу после секса. Кёнсу медленно повернулся в сторону альфы и встретился с ним взглядом. Криса охватило безумное желание сделать омегу своим, и он не соображал что делал. Он придвинулся ближе к Кёнсу и произнёс в его губы:

— Давай встречаться, — Крис смотрел в глаза омеги и не мог не думать ни о чём кроме них. Они были такими большими, карими и главное глубокими настолько, что Крис тонул в них, забывая обо всём.

Кёнсу засмеялся и прижался ближе к альфе.
— Ты не мог сказать этого раньше, да? — Кёнсу скользил взглядом по подтянутому телу альфы, и возбуждение просыпалось в нём с новой силой.

— Прости… Я… — Крис не успел договорить, как омега приложил палец к его губам и мягко надавил.

— Тссс… Я согласен, — Кёнсу притянул альфу за шею и начал мягко целовать. Крис перехватил инициативу и одним рывком подмял омегу под себя.

Они долго целовались под волны накатывающего возбуждения. Кёнсу нашел рукой на полу кофту альфы, в которой он сам пришёл в эту комнату и достал из кармана презерватив (подарок Бэкхёна). Он передал резиновое колечко в руки альфы и помог альфе раскатать презерватив по стволу. В этот раз всё происходило медленнее, они наслаждались происходящим и раскачивались на волнах удовольствия.

Они занимались сексом до самого утра, так что вся чёрная простынь покрылась белыми пятнами, а матрац под простынёй намок. Они лежали во всём этом великолепии, мокрые потные в сперме и смазке, но никто не собирался что-то делать. Сил нет.

Так прошли часы, пока течка Кёнсу снова не дала о себе знать. Казалось бы, за эту ночь он должен был насытиться, и состояние должно было улучшиться, но нет, возбуждение накатывало очередными приступами боли, а смазка лилась новыми порциями. Крис взрывался от того как Кёнсу лежал рядом с ним и тёк. Альфа сорвался в очередной раз и долбился как сумасшедший в растянутое и обессиленное тело омеги, они занимались животным сексом до самого обеда субботнего дня. Потом мокрое постельное бельё начало раздражать кожу и Кёнсу предложил переместиться к нему. Они оставили всё, так как есть. Крис только укутал Кёнсу в чистую простынь и отнес его в комнату, потому что терять время он был не намерен. Крис бережно уложил свою ношу на кровать и навалился сверху, он нежно поцеловал губы омеги, срывая с себя кофту и брюки. Альфа покрыл лицо Кёнсу поцелуями, шепча слова любви. Кёнсу обнял Криса за шею и притянул к себе, он шептал такие же слова в ответ. Крис в очередной раз расцеловывал всё тело омеги, оставляя красные пятнышки. Кожа Кёнсу такая нежная и молочная, что её хотелось ласкать языком до потери пульса. Всё происходило как в замедленной съёмке. Крис добрался поцелуями до пят, а потом опять возвратился к губам. Альфа вошел в горячее желающее его тело и начал двигаться. Движения быстрые, но глубокие.

Всё происходило так, что Кёнсу забыл, как надо дышать, как его зовут и вообще какого чёрта он должен что-то делать в будущем. Ему казалось, что трахаться с Крисом это его единственное предназначение, которое он должен выполнить.

— Крис… — Кёнсу стонал имя любовника при каждом глубоком толчке.

— Ифань… Моё имя Ифань… — Крис сам не понял своего неосознанного порыва и вгрызся в гладкое покатое плечо омеги. Он оставил светло розовую узорчатую метку, которая расползлась нитями к ключицам.

— Ифань… — Кёнсу закричал и блаженно закрыл глаза. Вот оно, то чувство когда на тебе оставили метку. Да неприятно физически, но душевно это настолько хорошо, что хотелось сделать счастливым весь мир вокруг. На данный момент Кёнсу даже не подозревал, что метки бывают разные и что эта метка исчезнет меньше чем через год.

Крис вылизал оставленную им метку и поднялся к губам омеги. Кёнсу почувствовал металлический привкус собственной крови на губах альфы и первым проявил инициативу в поцелуе. Он захватил губы альфы своими и провёл по ним языком. Крис приоткрыл рот, впуская скользкий язык омеги. Кёнсу вылизывал внутренние стороны щёк, перемещаясь на язык. Их губы болели от количества поцелуев, но никто не собирался останавливаться. Они собирались пропитаться друг другом до конца. Так чтобы запахи смешались в один, так чтобы быть одним целым во всём.

Они проводили часы напролет, наслаждаясь друг другом. С каждой секундой они узнавали всё больше друг о друге, мечтали, строили какие-то нелепые планы на будущее. Но никто из них даже не задумывался, что не всё так просто. Что быть вместе — это не их судьба. Всё случилось совсем по-другому. Они даже не представляли, что с ними случится через несколько месяцев. Но сейчас они были счастливы и больше ничего не надо.

За воскресенье Крис полностью успешно перебрался жить к Кёнсу. Альфа поразился, как комендант позволил всё это. Но старик уже поживший, он всё понимал. Если люди сильно захотят они всё равно сделают то, что хотят, зачем зря мешать.

В понедельник утром пара проснулась вместе под звон будильника, нежно даря друг другу утренние поцелуи. Кёнсу приготовил завтрак на двоих. Всё так непривычно и по-новому, но это не могло им не нравиться. Их желание быть вместе перевешивало все за и против.

Они снова шли вместе в универ, как тогда три дня назад, но кое-что изменилось, они шли как пара. Крис прижимал омегу к себе, он чувствовал, как быстро стучало сердце Кёнсу и его билось в таком же ритме. Это правда, счастье. Заходить в аудиторию за руку, садиться рядом. Смотреть только на любимого, это всё так необычно и слишком волнительно. И они даже не заметили заинтересованных, злых и добрых взглядов в их сторону. Всё настолько хорошо, что дышать становиться сложно.

— Оу… — Чанёль выдохнул и посмотрел на пару как никогда счастливым взглядом, а его улыбка стала ещё более откровенной и обворожительной. Он впервые видел Кёнсу таким счастливым. Крис показался надёжным альфой и Чанёль ему доверял. Чанёль обнял Криса и прошептал поздравление на ухо. Что-то вроде этого проделывали и омеги, но там, всё было не так сентиментально, наверно Бэкхён опять сказал что-то колкое Кёнсу, а тот не понял шутки. В общем, всё как всегда.

Пары проходили в разы быстрей, когда их пальцы были переплетены вместе, а голова омеги покоилась на плече альфы.

Преподаватели реагировали по-разному, все знали какой хороший До Кёнсу, но никто не знал Криса Ву. Кто-то был рад и думал, какая красивая пара, кто-то насторожен, кто-то безразличен, чего нельзя было сказать о студентах: все только их и обсуждали. Большинство омег только и делали, что размышляли над тем, что же такого нашёл красавчик китаец альфа в До Кёнсу, тот казался простым и никак не привлекательным. Многие просто тихо завидовали. Сохён старалась сделать вид, что ей всё равно, хотя она ещё тогда в столовой видела, как Крис относился к омеге. Все обсуждали, говорили, что-то делали. А Крис и Кёнсу были где-то в своей галактике.

Так прошло два месяца. И начался самый важный период в их жизни. Первые переводные экзамены. Студенты волновались. Крис и Кёнсу тоже, им надо было сдать эти экзамены. Они так погрузились во всю эту суматоху, что стали забывать о главном. Крис скоро должен уехать и придет конец их счастливой жизни.

Страх в сердце Криса поселился тогда, когда он заметил людей отца, которые следили за ним. Он понимал, что за его поведение его по головке не погладят, но всё же у него была надежда упросить отца отпустить его. Но пока всё было хорошо, они с Кёнсу сдали все экзамены раньше, чем надо и было ещё несколько недель совместной жизни до каникул. Крис был счастлив до тех пор, пока не нашел Кёнсу плачущего в их комнате.

— Любимый, что случилось? — Крис подбежал к Кёнсу и сел перед ним на колени. Альфа взял маленькие ладошки омеги в свои и начал покрывать их поцелуями. — Скажи не молчи, не пугай меня, пожалуйста…

— Ифань… Я беременный… — казалось, эти три слова принесли альфе огромную радость и ещё большую боль. Нет, он не считал, что совершил ошибку, когда разрешил узлу сцепиться, потому что большего удовольствия он никогда не испытывал. Крис прижался щекой к животу Кёнсу, по нему ещё нельзя было определить, что омега беременный, но ему казалось, что он чувствовал зародившуюся жизнь в животе своего омеги. Частичку себя, которая скоро появится на свет. Он плакал, впервые в жизни плакал. Крис покрывал поцелуями живот омеги, поднимая голову вверх. Он думал, что сейчас не самая лучшая ситуация чтобы всё рассказать, но медлить уже было нельзя, он не хотел рассказывать всё в последний день. Ему было страшно делать Кёнсу больно, но ведь он знал, что Крис уедет. Но теперь внутри него была маленькая жизнь.

— Кёнсу, я так счастлив. У нас будет малыш, это так хорошо. Я так люблю тебя, Кёнсу, — Крис закусил губу и не знал, как продолжить.

— Крис, как я буду рожать? Я ещё совсем молод, я не закончил учиться, у меня ничего нет. И ты, как теперь всё будет? Этот ребёнок ошибка. Может, стоит…

— Не смей так думать, Кёнсу, ты понял меня? А сейчас выслушай меня, — Крис продолжил говорить всё также сидя на коленях, уткнувшись головой в живот омеги. Он старался насладиться последними минутами их совместного счастья, которое ускользало от него.

— Кёнсу, мне надо уехать. Я не знаю надолго ли это. Я должен уехать, я решу дела и приеду. Но, возможно, у меня не получится приехать слишком быстро.

— Что? Почему, Крис? — Кёнсу было сложно дышать, «Крис уедет, оставит меня одного с ребёнком!?» — он боялся.

Крис решил рассказать правду. Он не хотел врать омеге, не хотел обнадёживать пустыми обещаниями.

— Кёнсу, пожалуйста, не нервничай сейчас, хорошо?

Эти слова выбили почву из-под ног Кёнсу. Он не ожидал услышать таких слов. Что угодно, только не это. Пусть лучше бы Крис злился, просил сделать аборт. Но не это. Кёнсу был с чужим женихом, от осознания этого становилось противно, и ком в горле нещадно давил. Кажется, эти слова разрушили его мир на сотни маленьких осколков. Кёнсу залился слезами и неотрывно смотрел в глаза альфы, тот старался его успокоить, но это было бесполезно.

— Ты обманывал меня, Ифань. Как ты мог? — каждое слово давалось Кёнсу с трудом.

— Кёнсу, я люблю тебя. Всё что там, в Китае не важно. Слышишь? Моя омега это ты, ты всегда ей будешь, — Кёнсу плакал и упирался руками в плечи альфы. Его глаза покраснели, кожа на лице покрылась розовыми пятнышками, а губы дрожали. Сердце альфы разрывалось от всего этого вида. Он не выдержал и придвинулся к лицу омеги. Крис обхватил лицо любимого своими ладонями и притянул к себе. Альфа старался шептать в самые губы, так чтобы Кёнсу точно услышал и понял.

— Любимый, послушай меня. Ребёнок — это хорошо. Я уже люблю его. Мне, правда, очень плохо сейчас. Я не смогу жить, если с тобой или малышом что-то случится. Поэтому, пожалуйста, Кёнсу успокойся и обещай мне, что не сделаешь с вами ничего плохого. Пожалуйста, Кёнсу не молчи, умоляю тебя, — Кёнсу поднял взгляд на альфу. И Крис не выдержал, взгляд был настолько пропитан болью и отчаяньем, что ему хотелось умереть, лишь бы не видеть этого. Но он должен жить ради Кёнсу и ребёнка.

Новый шквал эмоций вырывался из Кёнсу, а Крис от безысходности прижался к губам омеги. Он целовал их как никогда нежно и глубоко, но те не отвечали, они как будто застыли. Крис оторвался от губ и покрыл всё лицо Кёнсу поцелуями. Кёнсу было больно от всего этого. Ему больно от того, что Крис врал ему, он чувствовал себя использованным. Ему хотелось прекратить это как можно скорей. Это как пытка, которую он не в силах выдержать. Кёнсу оттолкнул от себя Криса со всей силы. Он не мог больше терпеть его присутствия, хотел, чтобы Крис исчез как можно скорей. Хотел забыть его, как страшный сон. Будто ничего и не было, если бы только не одно но у него в животе, которое не позволило забыть.

— Проваливай отсюда, Крис, слышишь? Слышишь меня? Убирайся! Уезжай к своей омеге!

Кёнсу встал с постели, чтобы выпроводить альфу за дверь. Тот снова кинулся на него и попытался поцеловать. Кёнсу оттолкнул альфу не поддавшись его напору. Крис решил отступить, он поцеловал метку на плече омеги и вдохнул запах любимого через ткань собственной кофты. Теперь Крис распознал уловимые изменения в запахе омеги. Шоколад сластил и он также чувствовал сладкий вишнёвый запах. Этот новый аромат хотелось вдыхать бесконечно.

— Я повторяю. Крис, уходи, — Кёнсу стоял, обессилено опустив руки. Он был выжат; выжат и морально и физически.

— Я обещаю тебе, что вернусь, — Крис посмотрел на омегу, стараясь запомнить каждую родную частичку. — И только ты моя омега, я буду любить тебя всегда, чтобы ни случилось, где бы я ни был, — он сказал эти слова совсем тихо, целуя омегу в лоб и проводя рукой по пока ещё плоскому животу.

Как только дверь закрылась за альфой, Кёнсу упал на пол. Эмоции захватили его с новой силой. Ему было так плохо и больно, он чувствовал себя брошенным. Никому ненужным. Теперь сказка в его жизни закончилась. Он не представлял, что ему делать дальше. Ему казалось, что он зашёл в тупик, и некому помочь ему выбраться. Он не знал, что делать с этим ребёнком, он не был нужен никому. Что бы ни говорил альфа, он ушёл, оставив Кёнсу одного. А самому Кёнсу не выжить одному с ребёнком. Его привычный мир рушился. Любимый ушел, оставив его одного. Всё казалось таким холодным, чёрно-белым. Кёнсу чувствовал себя беспомощным, но защищённым. То, что внутри него, грело теплом, рука сама невольно опустилась на живот. И омеге казалось, что он чувствовал своего маленького малыша. В груди разливалась приятная теплота. И он опять начал чувствовать себя нужным. Он не жалел, что всё это случилось. Любовь она в нём, он чувствовал её. Он уже не знал: любовь ли это Криса или что-то другое. Но ему становилось легче, когда он думал о малыше. Когда он гладил свой живот, все мысли исчезали из его головы, оставалась приятная пустота заполненная любовью к существу внутри. Да, их история любви с Крисом закончилась, но началась новая. Эта любовь была ещё сильнее, такая, что сердце билось чаще, и руки покрывались мурашками от одной только мысли о своём маленьком счастье. Кёнсу всё так же лежал на спине, но уже не плакал, он блаженно улыбался и обнимал себя руками.

Этой ночью Кёнсу спит всего несколько часов. Всю ночь он думает о них с Крисом. Он вспоминает каждый миг, проведённый с альфой, и ему хочется плакать. Это всё было так давно, кажется, сейчас уже и не зачем ворошить прошлое. Он бы ни за что не делал этого, если бы не одно но. Он не хочет рушить жизнь своему единственному любимому человеку, он не хочет причинять сыну боль. Кёнсу не понимает, что именно сейчас он делает больно своему ребёнку.

Да, Чонину больно от того, что его папа позволил этому человеку, который причинил ему столько боли, остаться в их доме. В доме, где они только прошлым утром любили и отдавались друг другу без остатка.
Чонин тоже не может спать. Он думает о своём папе. Как, наверное, ему больно сейчас. Чонин понимает, что папа делает это ради него. Но это совсем не то, чего он хочет. Чонин хочет быть рядом со своим папой. Он хочет называть его «любимый», хочет целовать его губы. Дарить наслаждение, сыграть свадьбу, завести ребёнка. Это всё полный абсурд, но Чонин не может ничего с этим поделать. Он уже давно отдал сердце своему папе, точнее, своему омеге. Сейчас Чонин хочет вернуться в детство. Там он мог позволить себе всё, объятия, короткие поцелуи в губы, сон вместе в одной кровати. Он мог трогать папу, прижимать его к себе, вдыхать любимый запах.

Чонин думает о любимом всю ночь. Когда он вспоминает особенные моменты, он плачет. Так на утро его глаза опухают и становятся красными. Чонин смотрит на часы и думает, что пытаться заснуть уже бессмысленно. Он идёт в душ и собирается стать под горячие струи воды. Он никак не может решиться на это, ему не хочется смывать запах своего омеги с себя. Он чувствует, как пропитался им во время секса. Но сейчас он решает забыть об этом, как просил папа. Поэтому он всё-таки решается, и становится под горячие струи воды. Он проводит руками по шее, опускается на грудь, задевая возбуждённые соски, он представляет, как бы всё это делал его папа. Он представляет, что сейчас это тонкие пальчики папы водят по его груди, и опускаются ниже, очерчивая кубики пресса. Как они бережно проводят по низу его живота, обводя основание члена. Потом нежно обхватывают его член, начиная неспешно двигать вверх вниз, останавливаясь на головке собирая смазку и размазывая её по всей длине. Как эти самые пальчики ускоряют темп, приближая его к желанной разрядке. Ещё несколько резких толчков в собственную руку, и Чонин кончает на стеклянную дверку душевой, а с его губ слетает тихий стон и имя папы. Называть папу по имени в своих фантазиях у Чонина уже вошло в привычку. Он бы с удовольствием называл папу по имени и в реальной жизни. Чонин помнит, как в детстве он старательно выводил имя папы у себя в тетрадках. У Чонина не было ни одной тетради без имени папы и везде рядом было сердечко. Иногда папа ругал его за то, что нельзя писать так в каждой школьной тетрадке, но потом всё равно прижимал к себе и целовал в губки. Из приятных воспоминаний Чонина вырывает звон будильника. Чонин выключает его, и подходит к шкафу, выбирая одежду. В их школе нет особого дресс-кода. Главное, чтобы стиль одежды был официальный. Чонин надевает чёрные узкие брюки, белую рубашку и утеплённый чёрный кожаный бомбер на вверх. Со своими волосами он никогда не заморачивается. Он просто расчёсывает и укладывает на две стороны, на одну часть выходит больше, но так даже красивей. Чонин редко пользуется парфюмом, но сегодня решает пшыкнуть пару раз на себя, чтобы хоть чем-то сбить вишнёвый запах омеги, который кажется, пропитал его сознание насквозь.

Чонин с каким-то непонятным страхом и волнением спускается вниз. Он сам не знает, чего боится больше: увидеть папу одного или с родным отцом. Молодой альфа заходит на кухню и встречает своего отца за плитой. Он наблюдает, как его омега стоит в белой растянутой футболке и помешивает что-то на плите. Запах еды пробуждает аппетит у молодого альфы. Но он решает, что быстро возьмёт шлем от своего мотоцикла и поскорее уедет. Он боится сорваться и натворить дел. Чонин не успевает ничего сделать, как папа поворачивается в его сторону и улыбается, так по-родному тепло, только для Чонина. И сердце альфы ухает в пятки, хочется, как всегда подойти и обнять папу перед уходом в школу. Но сейчас он не может сделать даже шагу, стоя посреди кухни. Кёнсу первым сокращает расстояние между ними, он становится так близко, что чувствует, как Чонин дышит. Кёнсу хочется плакать, потому что нет никого прекрасней его сына — его альфы. Кёнсу видит, как изменился его сын, каким взрослым он стал, насколько он красив, как он притягивает к себе своим запахом. Омега не выдерживает. Кёнсу первым обхватывает сына кольцом рук вокруг талии. Альфа от неожиданности приходит в растерянность и не сразу соображает, что нужно делать. Проходят какие-то секунды, как сознание возвращается к Чонину, и он поднимает руки, чтобы обнять папу в ответ. Он специально проводит по голым рукам, переходя на плечи, задевая ложбинку в ключицах, и скрещивает руки на плечах омеги. Тела дрожат, и хочется стоять так как можно дольше, Чонин гладит ладонями плечи папы, прижимая теснее к себе. Они чувствуют сбитое дыхание друг друга, такое родное и любимое. Кёнсу вдыхает запах своего сына и блаженно закрывает глаза. Запах такой свежий и чистый, он ощущает и запах парфюма, который подарил сам же на рождество. Кажется, стоять так можно очень долго, но Чонин так хочет смотреть на лицо своего омеги. Это желание настолько сильное, что Чонин поднимается руками к голове папы и обхватывает ладонями лицо омеги, отстраняя от себя так, чтобы посмотреть на лицо. Сердце альфы щемит от того, какое мягкое лицо папы, какие приятные на ощупь щёчки, он не выдерживает и проводит по ним большими пальцами.

— Привет… — тихо выдыхает альфа. Их губы так близки, что, кажется, одно неверное движение, и они сольются в долгожданном поцелуе.

Как они дошли до этого? Как так случилось, что они нуждаются в поцелуях как в воздухе? Дыхание замирает. Хочется хотя бы на миг прикоснуться к таким желанным губам, почувствовать их мягкость и дурманящий вкус. Окунуться в любимого полностью. Быть единым целым. Разве это слишком плохое желание? В их случае да. В их случае это бред, абсурд, непозволительность.

Кёнсу за это могут посадить. Не дай бог, кто-нибудь узнает о том, чем они занимались прошлым утром, и Кёнсу будет грозить наказание. Он даже не представляет, что будет, если этот позор случится. Но он точно уверен, что этого не произойдёт. Его сын слишком умный и надёжный, чтобы допустить подобное. Кёнсу надеется, что они это преодолеют. А Чонин знает, что ничего хорошего из этой идеи не выйдет.

Проходит несколько минут, а ладони альфы всё так же покоятся на лице любимого омеги. Чонин мысленно решает прекратить пялиться на губы своего омеги и выпустить мягкие щёчки из своего захвата. У него это получается, не сразу, но всё же. Омега как-то неудовлетворённо выдыхает. Неужели он надеялся на поцелуй? О чём он только думает. Он упрашивает себя включить взрослого папу, а не восемнадцатилетнего влюблённого омегу каким он себя чувствует.

— Мне надо в школу, я пришел, чтобы взять шлем, — Чонин переводит взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть на своего папу.

— Позавтракай сначала, я уже приготовил, садись… — Кёнсу не успевает договорить, как сын прерывает его.

— Но, Чонин, ещё целый час, что ты будешь делать в школе? Пожалуйста, давай позавтракаем вместе, — Кёнсу держит Чонина за руку, не отпуская. Что на него нашло, он сам не понимает. Просто он увидел его, такого красивого, сексуального, холодного. Захотелось прижаться и погреть немного своим теплом.

А Чонин не может отказать своему омеге. Он как зачарованный наблюдает за каждым движением папы. Как омега обходит стол, виляя аппетитной попкой обтянутой в белые шорты. Чонин до сих пор поражается, как его отец сохранил такую прекрасную фигуру, в его возрасте ещё и после родов. Он наблюдает, как перекатываются половинки под белой тканью и ему хочется завалить папу прямо на столе и брать несколько раз подряд. Он уверен, что сделал бы так, если бы его отец альфа не спал в их доме. Это единственное что останавливает его. Он вспоминает о вчерашней перепалке в коридоре и опять начинает закипать.

— Ешь, а то смотри, какой худой стал. Раньше таким пухленьким был, а сейчас куда делись те прекрасные щёчки? — Кёнсу невольно вспоминает маленького Чонина и его сердце сжимается в отцовской любви. Да, он считает, что так правильно, в первую очередь Чонин его любимый сын, а потом уже всё остальное. И сейчас он должен исполнять отцовский долг и быть для сына хорошим папой, а не истинным омегой.

— Пап, ну не надо, — Чонин думает, что ему и правда стоит немного набрать в весе. И может, стоит дольше проводить время в тренировочном зале, набрать мышечную массу. Всё это он собирается сделать, чтобы быть на одном уровне со своим отцом альфой. Он думает так, сможет стать достойным для своего истинного омеги. За своими размышлениями Чонин даже не замечает, как объект его негодования следит за их с папой семейной идиллией.

— Доброе утро, — Крис проходит к кухонному гарнитуру начинает что-то искать.

— Доброе. Что ты ищешь? — Кёнсу встаёт и подходит к Крису.

— Я пить хочу, пересохло за ночь в горле, — Крис смотрит на омегу и на своего сына и считает, что просыпаться и видеть свою семью с утра это лучшее, что случилось с ним за последние 16 лет.

— Садись за стол, я сейчас дам, — Крис проходит к столу и садится на место, где минутой ранее сидел омега. Прямо напротив него сидит его родной сын. Он чувствует такое не свойственное ему волнение, и не знает с чего стоит начать разговор. Он говорит первое, что приходит ему в голову:

— С прошедшим днём рождения, сынок, — омега наполняет стакан воды и ставит перед альфой.

— Тебе чай или кофе? — Кёнсу неотрывно наблюдает, как альфа опустошает стакан. Крис стал красивей, его кожа бледная, коричневые волосы блестят, белая футболка оголяет ключицы. И Кенсу, кажется, что он не достоин такого альфы.

— Кофе. А что это у тебя так вкусно пахнет? — Крис чувствует вкусный аромат домашней еды и сильный запах вишни смешанный с шоколадом. Крис считает, что у его омеги с сыном сильная связь. Ему так тепло от осознания того, что у него есть взрослый сын. Красивый альфа, чем-то похожий на Кёнсу и немного на него.

Ему хочется отмотать время назад и прожить каждый счастливый момент со своими любимыми людьми. Он уверен это его семья, и он сделает все, чтобы вернуть её себе.

— Яичница с ветчиной, тосты, молочная каша. Что ты будешь? — Крис понимает, что Кёнсу ни капли не изменился. Он готовит как всегда много и вкусно. И Крис чувствует, как его желудок предательски урчит и требует еды.

— Давай всё, пожалуйста, — Крис улыбается и расправляет скатерть на столе.

Кёнсу становится так тепло на сердце, ему хочется провести по этим коричневым локонам, зарыться в них, вдохнуть родной запах. Он даже не понимает, что это за наваждение. Он действительно скучал по своей первой любви.

— Как твои оценки в школе, Чонин? — Крис старается установить связь с родным сыном. Он не знает, какие слова надо говорить. Что нужно сделать, чтобы заполнить 16 лет своего отсутствия?

— Это то, о чём вы действительно хотите со мной поговорить? — Чонин в бешенстве — эти двое создают семейную идиллию. По идее, нормальный ребёнок должен был радоваться, что у его родителей всё налаживается. Но он ненормальный ребёнок. Он уже взрослый альфа, у него есть истинный омега, которого он любит и хочет защищать. И ему без разницы, что его омега - его отец. Он любит его и точка. А этот мужчина приехал и собирается занять его место.

— Чонин, я понимаю, что виноват перед вами. Но нам надо решить эту проблему, давай поговорим вечером, хорошо? — Крис пытается понять эмоции своего мальчика. Ему хочется знать, что действительно чувствует его сын и как найти к нему подход.

— Хорошо. Мне пора, пап, — Чонин думает, что ничего не хорошо. Наоборот, всё очень плохо, он даже не представляет, что будет говорить этому человеку. Что-то вроде «я простил тебя» и «возвращайся домой, трахай моего папу — моего омегу» и «я люблю тебя отец»? Нет, он не сможет, он лучше вскроет себе вены, чем допустит подобное. Он резко встаёт из-за стола и направляется к выходу. Но и тут его останавливает голос взрослого альфы.

— Подожди, у меня есть для вас маленький сюрприз. Кёнсу, давай выйдем на улицу, я думаю, уже всё готово.

Они втроём, как идеальная семья выходят на улицу. Кёнсу и Чонин не понимают, что творится в их собственном дворе.

— Господин Ву, держите вот все три набора ключей. Спасибо, что пользуетесь услугами нашей фирмы, — молодой человек в форме передаёт альфе ключи и кланяется перед уходом.

Кёнсу и Чонин стоят и ничего не соображают, у них во дворе стоит какая-то невообразимая техника, и они не понимают, как всё это оказалось у них.

— Кёнсу это Bentley Mulsanne, твоя, — Крис указывает рукой на шикарную тёмно-вишневую Bentley, которая просто блестит и манит своей роскошью. Крис берёт руку омеги и вкладывает в неё ключи. Кёнсу вопросительно смотрит и не понимает, зачем Крис это всё делает.

— Чонин, Lamborghini Aventador твоя, но только когда тебе исполнится 18. А пока этот зверь полностью в твоём распоряжении, — Крис проводит ладонью по чёрному Kawasaki Ninja и с удовольствием следит за тем блестящим огоньком, который мелькает в загоревшихся глазах сына. Но он даже не представляет что это вовсе не огонёк восторга, эта искры гнева и злости.

Чонин хочет смеяться истерическим смехом, потому что точно знает, что у отца не получится их купить. Если бы они захотели, смогли бы с папой позволить и такую роскошь как Bentley, Lamborghini и Kawasaki. Чонин помнит, как им тяжело досталось всё их состояние, как отец не спал ночами, делая чужим людям отчёты за копейки. Крис явно пошёл не тем путём.

— Спасибо. Но у меня уже есть мотоцикл. Пап, ты не вынесешь шлем? — Чонин хочет уехать на своём мотоцикле, потому что он уже опаздывает.

— Кёнсу, подожди. Чонин, твой мотоцикл лучше этого? — Крис думает, что его сын гордый. Но так даже лучше, он чувствует, что Кёнсу вырастил ему достойного наследника.

— Нет, но он мой, — Чонин стоит на своём и не собирается отступать.

— Это мой первый подарок, Чонин, я твой отец и ты должен его принять. Хочешь ты этого или нет, — Крис поражается выдержке своего сына, потому что по себе знает, что перед такой вещью как этот мотоцикл устоять невозможно.

— Чонин, правда, будь добрей, это же всего лишь подарок, — Кёнсу смотрит на сына ласковым взглядом и считает правильным то, что давит на сына. Он знает, Чонин всегда его слушает и никогда не перечит. Сейчас Кёнсу считает свои действия правильными и оправданными. Ему жаль Криса он видит его старания и хочет помочь, наладить ему контакт с сыном.

— Хорошо, пап, я приму его, — Чонин смотрит на своего омегу и думает: «Раз папа так хочет, я так сделаю». Наверное, это всё заложено в его природе, он готов сделать всё ради своего омеги.

Чонин совсем не ожидал того что его новый отец, так растрогается и заключит его в объятия. Первые несколько секунд он даже стоит в застывшем состоянии. Он понимает, что это именно то чего ему так не хватало в детстве. Но теперь ему это не нужно. Он старается вырваться из таких нежеланных объятий, но те держат так крепко, будто боясь потерять. Он позволяет отцу ещё немного постоять в таком вот положении.

У Кёнсу сердце сжимается от вида как двое его любимых мужчин обнимаются. Ему кажется, что это именно то чего не хватало ему на протяжении всех 16 лет. Он искренне верит и надеется, что теперь всё наладится.

— Поезжай на нём сегодня, хорошо? — Крис проводит, по плечам сына опускаясь к рукам, он сжимает его ладони и смотрит в тёмные глаза.

Кёнсу ободряюще смотрит на сына и улыбается ему так сладко, что Чонин думает, если папа будет улыбаться ему так всегда, то он готов делать ради него, что угодно. Даже такие унизительные для него вещи.

Чонин берёт новый шлем, надевает его и закрепляет. С размером отец не прогадал. Альфа садится на новенький Kawasaki и стартует быстро и резко, сразу же выжимая всю скорость. Он разгоняется сильнее, скорость уже давно перешла за 150 км/час, а теперь уже преодолела и 200 км/час. Ему ни капли не страшно за свою жизнь и вот он тормозит, возле самых ворот школы дойдя до возможного пика 270 км/час. Он думает, что подарок достойный. Вокруг него стоит пыль, он снимает шлем. Поправляется, а проходящие мимо омеги чуть ли не теряют сознание от такого красавчика альфы. Да он мечта всей школы, по нему сохнут сотни омег. Но его сердце уже занято, он может любить только одного омегу. Раз и навсегда.

— Ох, Чонин, откуда такая малышка у тебя? Папа подарил на день рожденье? — К Чонину подходит его лучший друг и одноклассник альфа О Сехун. Они с Чонином как братья. Сехун в курсе всего, что с ним происходит до каждой мелочи. Сехун даже знает, кто истинный омега его друга. Он знает и поддерживает Чонина даже в этой ситуации. И Чонин безумно благодарен ему за это. Он не знает, чтобы делал без Сехуна.

— Нет, это подарок отца. Папа подарил кое-что получше, — Чонин усмехается своей сексуальной дьявольской ухмылкой. А рядом стоящие омеги чуть ли не получают оргазм от такого откровенного действия.

— Я тебя ни черта не понимаю, Чонин. Можешь говорить нормально, а не загадками, — Сехун морщится от усилившегося запаха возбуждённых омег. Он вечно злится из-за этого на Чонина. Сколько раз просил не делать так, но кажется, другу нравится его злить.

— Пойдём Сехунни, я всё тебе расскажу. Ты будешь удивлён. Я тебе обещаю, — Чонин кладёт руку на плечо друга, и они идут к зданию школы.

— Чонин, ты меня уже ни чем не удивишь. Хотя… — Сехун разворачивает лицо в сторону друга и замечает, что тот сегодня немного грустный.

— Давай прогуляем первый урок? — Чонин чувствует, что объяснять ему придётся долго и на первый урок идти совсем не хочется.

— Хорошо, — Сехун думает, что у друга случилось действительно что-то серьёзное.

Раз такое дело он готов прогулять даже все уроки, чтобы выведать, что случилось.

Они уже привыкли рассказывать свои проблемы друг другу.

Кёнсу всё также стоит на крыльце и смотрит удаляющемуся мотоциклу в след. Ему становится немного грустно. Он чувствует, что сын всё ещё обижен на него. Но он же делает как лучше, ради них обоих, не ради себя. Кёнсу погружается в свои мысли и даже не замечает, как Крис зовёт его, уже который раз.

— Кёнсу… Кёнсу-я… Любимый, — на этом слове Кёнсу дёргается как от удара током, он помнит, как Крис говорил также 16 лет назад. Но тогда это звучало совсем по-другому. Кёнсу невольно вспоминает, как вчера утром его сын называл его также, и это было в сотни раз приятней. Все эти мысли как удар по голове тупым предметом. При воспоминаниях о сыне и вчерашнем утре, сердце Кёнсу начинает биться в бешеном темпе, а щёчки заливаются стыдливым румянцем. Сейчас ему тяжело представить, как он мог так стонать и выгибаться под родным сыном. Но как бы там ни было, ему понравилось. И это было так правильно, что хочется повторять ещё и ещё.

— Да. Что? — Крис смотрит на омегу таким влюблённым взглядом, как тогда в юности. Он замечает как после слова «Любимый» щёки Кёнсу заалели, и принимает это на свой счёт. Даже не подозревая, какие мысли сейчас в голове омеги.

Они заходят с улицы в такой тёплый дом. Крис чувствует себя здесь как никогда уютно. Он знал, что у Кёнсу хороший вкус, но где он взял столько денег? Дом, машина, элитная одежда, дорогие телефоны откуда? Он решает поговорить об этом чуть позже.

— Ешь, — Кёнсу придвигает, тарелку с едой и с удовольствием наблюдает, как альфа вдыхает запах еды раз за разом.

— Знаешь, я все эти годы мечтал об этом, грезил просто, — Крис говорит с набитым ртом. Он не может удержаться и съедает всё. Запивая горячим чаем с тортом. — Спасибо большое. Ты стал готовить ещё вкусней.

— Если готовишь с любовью, еда будет вкусной.

— Кёнсу, я обещал тебе всё рассказать, но я никак не могу собраться с мыслями. А тебе наверно надо на работу? — Крис не знает, настроен омега на разговор или нет? Сейчас ему сложнее распознавать чувства Кёнсу. Они сильно отдалились за все эти прошедшие годы, слишком много чего произошло за это время. Но Крис намерен всё изменить.

— Нет. Как начальник отдела, я могу и пропустить денёк.

— Ты работаешь на хорошо оплачиваемой работе. Я вижу, ты ни в чём не нуждаешься.

— Это сейчас так, раньше было по-другому. Всё что сейчас у меня есть, тяжело мне досталось.