Богу — Лука 1:37 19 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

— Да, — сказал Джо. — И отныне он будет у нас частым гостем. Мальчик посмотрел на него радостными глазами.

— Клянусь. — Мужчина похлопал меня по плечу. — Я дам вам время поговорить. И он ушёл, закрывая за собой дверь.

Я уже два года не оставался с братьями наедине. Схватившись за Джейка, я посмотрел на фотографию родителей. Они не вернутся и прошлое не восстановить, но я могу двигаться дальше.

Я сел на пол, и моё сердце дрогнуло, когда Тайлер подвинулся и вложил свою маленькую ручку в мою.

В его кулачке было зажато одеяло, и он грыз большой палец. Джейкоб прижался ко мне с другого бока.

— Папа никогда не клянётся, если это не всерьёз, Ной. Он говорит, что ложь — это большой грех.

— Так и есть. Наша мама тоже так говорила. — Я прочистил горло и начал самую трудную беседу в своей жизни. — Несколько лет назад я дал вам обещание. В то время я планировал его сдержать, но теперь не думаю, что это лучшее решение для любого из нас.

Я посмотрел на Тайлера. Он был слишком молод, чтобы помнить мамин смех или как папа пытался танцевать с ней, пока она мыла посуду. Слишком молод, чтобы помнить папины фотографии планировок, как он объяснял своим сыновьям, как правильно вбивать гвоздь молотком, хотя им ещё и десяти не было.

И Джейкоб. Достаточно взрослый, чтобы помнить, но слишком молод, чтобы понимать, что он потерял. Он никогда не познает гордость от хождения с мамой по школе в родительский день. Он никогда не познает всплеск радости, когда папа говорит ему, что у него талант, вручая первый инструмент.

Они никогда не узнают, что потеряли двух самых замечательных людей на планете.

Никогда не узнают, что боль от их потери рвёт меня на части каждый день моей жизни.

Я сделал глубокий вдох и попытался снова начать разговор:

— Как вы отнесётесь к тому, что будете жить здесь, а я буду просто вас навещать?

Миссис Колинз проехала мимо знака «стоп» в конце улицы, на которой жили братья. Я сидел в своей машине в одиночестве.

Я позволил ей уйти, и не из-за опеки над мальчиками. Миссис Колинз была права.

В глубине души я думал, что любовь к ней равносильна предательству.

Но я любил Эхо. Нуждался в ней. И я завоюю её вновь.

Я завёл машину, и двигатель пришёл к жизни. Приёмная опека многому меня научила — я просто не знал, что делать со всей этой информацией.

— Где-где он?! — взвизгнула я. Я выключила двигатель и вылетела из машины. Мир сошёл с ума. Сперва у Эшли начались схватки. Затем Ной доказал, что он безумец.

— Бет, чёрт возьми! Я же просил тебя не курить это дерьмо. Ной разозлится. — Исайя провёл рукой по своим коротким волосам. В кои веки я была рада, что Бет обкурилась до отключения мозгов.

— И чего он добьётся, по его мнению? — спросила я. — Он уже всё знает о своих братьях. Он обещал, что не будет нарушать закон! Пробираться в кабинет миссис Колинз незаконно!

— Давай-ка прокатимся на этой красавице. Он что, голову потерял?!

— Твой лучший друг… твой брат собирается пробраться в школу и взломать кабинет психолога, а ты хочешь покататься?

Парень потер руки в напускном веселье, но в его глаза проникло раздражение.

— Нет. — Я помахала руками в воздухе. — Нет. Мы должны остановить его. Его не должны поймать, или он потеряет братьев. Господи, вот упрямый идиот!

— Он хочет вернуть тебя, — пробормотала Бет.

Я была бы менее удивлена, если бы в чистом небе сверкнули молнии и сожгли мои теннисные туфли.

Бет села на пол и положила голову на лавочку; её глаза затрепетали от усталости.

— Он влюблён в тебя и хочет, чтобы ты была его единственной. Ещё он нес какую- то пургу о том, что ты не на втором месте и он докажет свою правоту.

Динь-динь-динь. Ной хотел достать мою папку и вернуть меня. Моё сердце сжалось от тепла и радости, а затем ухнуло от холода.

Нет, он не мог рисковать всем ради меня — не когда это может стоить ему братьев.

— Он хотел дождаться темноты. Ной вернулся домой сам не свой. Я думал, что вы поссорились. Он всё время бормотал о том, как всё испортил и собирается это исправить. Затем попросил меня приехать, починить машину и задержать тебя здесь до его приезда.

— Почему ты его не остановил? — Я вытащила ключи из кармана.

Исайя оставил машину на парковке супермаркета напротив школы и выключил двигатель. Я пыталась дозвониться Ною, но меня в миллионный раз перевели на голосовую почту.

— Почему ты не припарковался у школы? — спросила я. Он посмотрел на меня, как на идиотку.

— Полиция патрулирует школу каждые два часа. Они поймут, что что-то не так, если увидят машину.

Естественно, Ной тоже припарковался у супермаркета.

— Только ради игры в баскетбол, но я никогда не вламывался в кабинет.

Я сжала дверную ручку и посмотрела на Бет, заснувшую на заднем сидении.

— С ней да, с её головой — нет. — Он потянул за серёжку. — Я не могу оставить её в таком состоянии. Если она проснётся, то может поднять шумиху. Скорее всего, Ной вошёл через боковую дверь — она ближе всего к главному офису. Он должен был подложить что-то под неё, чтобы не оказаться взаперти. Смотри, не закройся там. Просто забери его; поругаться вы сможете позже.

Я перебежала улицу, надеясь, что мои лёгкие не взорвутся. Господи, я вламывалась в школу, чтобы спасти своего глупого, упрямого, чертовски милого — парня? Бывшего?

Как Исайя и сказал, Ной оставил боковую дверь открытой. Я скользнула внутрь, стараясь даже не дотрагиваться до неё. Миссис Колинз обрадовалась бы, найдя нас запертыми в её кабинете.

Меня посетило жутковатое ощущение, когда над головой начали вспыхивать лампочки при каждом моём шаге. Сердце взметнулось ввысь и бешено застучало.

Я постоянно оглядывалась, ожидая, что кто-то накинется сзади и выпьет мою кровь или отвезёт в тюрьму.

Поначалу я пряталась за шкафчиками, но вскоре поняла, как же это глупо. Свет уже включён и выключится, как только датчики перестанут реагировать на движение.

Слава Богу, свет в кабинетах включался с помощью выключателя. С меня хватит сенсоров. Проблема? Дверь в кабинет миссис Колинз была закрыта, и свет из-под неё не проникал. Неужели Ной уже ушёл?

В коридоре потемнело, но секундой позже свет вернулся. Ну и как тут не струсить? Я схватилась за ручку и чуть не закричала, когда дверь открылась. Я максимально тихо ее закрыла и попятилась, надеясь и молясь, чтобы в офисе был либо Ной, либо чтобы меня

Желание вскрикнуть пронзило меня с ног до головы, когда что-то тёплое и сильное оказалось у меня за спиной и дернуло в шкафчик для верхней одежды. Его дверцы закрылись у меня перед глазами.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел Ной мне на ухо.

— Могу спросить тебя о том же! Я здесь, чтобы спасти твою задницу от тюрьмы и потери братьев из-за какой-то глупости! — яростно зашептала я в ответ.

Из главного офиса донеслись шаги. Я сжала руку Ноя, обхватившую меня за талию, и он подвинул меня ближе.

Я кивнула. Если охранник найдёт её открытой, то поймёт, что кто-то ворвался в здание. Я потянулась в карман и достала телефон, яростно печатая сообщение Исайе:

Ной опустил голову, и его нос задел нежную кожу за моим ухом, которая зазудела от тёплого дыхания. Я скучала по нему и его касаниям. Почему ему нужно было делать что-то столь глупое?

Я не достойна того, чтобы терять из-за меня братьев. Если Ноя поймают, то арестуют. Мой живот ухнул вниз. А что мне терять? Я — второсортный художник, скитающийся по стране со своими холстами.

Ну, подумаешь, будет у меня судимость (все мои мышцы напряглись), и мне придётся отсидеть минимум одну ночь в тюрьме (горло обожгла желчь).

Руки Ноя крепче сжались вокруг меня и, клянусь, он поцеловал мои волосы. Я могла пойти на это… ради него. Я могу сдаться и приказать Ною спрятаться. Я уж было потянулась рукой к дверцам, как Ной хлопнул по ней и мёртвой хваткой прижал меня к животу.

— Что, чёрт возьми, ты творишь? — спросил он низким голосом.

— Хотела посмотреть, можно ли выходить… — Господи, какая из меня ужасная лгунья!

— Вот уж нет, и не выдумывай чепуху. Ты останешься здесь со мной.

Я подвинулась, чтобы посмотреть на него, и ахнула от боли в его глазах.

У меня завибрировал телефон. Исайя написал: «Всё плохо. Сейчас же выбирайтесь через окно. Машина готова».

— Чёрт! — прошептал Ной. — Должно быть, сигнализация сработала. Пошли.

Он бесшумно открыл дверцы шкафа. Затем методично и плавно распахнул окна. Машина Исайи осторожно въехала на школьную парковку; его фары были выключены.

Ной поднял одну из моих ног, чтобы помочь перекинуть её через окно.

— А как же ты? — Мои внутренности задрожали в панике. Казалось, что у меня сейчас глаза вывалятся из глазниц.

— Я прямо за тобой, малышка. Ты так напряжена…

Он подсадил меня, не упустив возможность полапать мой зад, и тут я заметила открытую папку на столе миссис Колинз. Ну и чёрт с ней. Я спешно спрыгнула с окна и рванула через парковку к Исайе, оглядываясь через плечо, чтобы увидеть Ноя, согнувшегося у стены. Кровь яростно потекла по моим венам, и прохладный ночной воздух обжёг легкие, пока я бежала к свободе.

Задняя пассажирская дверь открылась, и я нырнула внутрь, приземляясь на ноги Бет. Я захлопнула дверь за собой. Мой желудок скрутило от вида Ноя, бегущего на максимальной скорости к нам. В главном офисе вспыхнул свет. Исайя подъехал ближе к парню.

Я переводила взгляд с него на тёмный кабинет миссис Колинз.

Исайя распахнул переднюю пассажирскую дверь и сорвался с места в ту же секунду, как Ной приземлился на сидение.

— Нужно убираться отсюда. — Он посмотрел в зеркало заднего вида.

— Отвези меня к машине, затем отправляйся домой. — Ной наблюдал за тёмными закрытыми окнами кабинета. Он захохотал и радостно завопил; свет включился в тот момент, как мы пересекли невидимую границу свободы — то есть подъехали к продуктовому.

Исайя остановился у машины Ноя, и мы вышли. Бет всё так же спала на заднем сидении.

— Ссорьтесь где-то в другом месте. Не задерживайтесь здесь, — крикнул нам

— Спасибо, брат. — Ной протянул ему руку. Тот пожал её и ответил:

— Всегда к твоим услугам, дружище. — Он отъехал, а Ной завел машину и

В двух кварталах от школы мимо нас проехала полицейская машина с мигалками и без сирены. Это было близко…

— Да. — Но я не чувствовала себя в порядке. Как раз наоборот. Я ждала, когда мой пульс перестанет так лихорадочно биться, когда кровь сойдёт с лица, когда лёгкие перестанут гореть при вдохах.

Теперь мы в безопасности. Мы на свободе, но моё тело продолжало реагировать, будто дьявол гнался за мной по пятам.

Мимо проехала ещё одна полицейская машина, и от её сине-красных огней заболели глаза. Медленный и ровный ритм в висках копировал синий огонёк — то далеко, то близко, далеко, близко.

Левая часть лица онемела, а голова стала легче перышка.

— Держись. — Он свернул на заброшенную парковку. Парень едва успел припарковаться, как я распахнула дверь и вышла на подгибающихся ногах, избавляясь от остатков давно съеденного ланча.

Ной убрал мои волосы с лица, его тело тряслось от еле сдерживаемого смеха.

Часть меня хотела рассмеяться вместе с ним, но я не могла. Я села на колени и уставилась в тёмную ночь. В моей голове всё ещё сверкали мигалки. Красная и синяя. Ближе и дальше. Ближе и дальше.

А затем… мрак. Ни света. Ни звука. Лишь темнота…

Вдруг перед глазами быстро замелькали яркие, красочные образы, вбиваясь в меня, как пули из пулемета. Голова наклонилась вперёд, и я прикрыла её руками, чтобы отделиться от мира.

Мой разум цеплялся за изображения, пытаясь их рассортировать, классифицировать, но не мог — и эта потеря контроля, эта бомбардировка вызвала острую, мучительную боль, пронзающую мозг. Его рвали на части голоса, звуки и громкие крики.

Я поняла, что кричу, и услышала спешную речь Ноя. Но звук разбивающегося стекла и мои собственные крики заглушили его.

— Что случилось? — Мужчина с небольшим фонариком в руке навис надо мной.

Сзади вспыхнули красные огни, а в небе засветилось созвездие. Мамин голос нашёптывал мне, уговаривая вернуться к её истории.

— Нет! — Я боролась, чтобы не упасть вновь в эту яму, обратно на её пол… сдержать собственную кровь. — Ной!

Мужчина отвёл фонарик. На его шее висел стетоскоп.

Ярость в голосе парня отдавала горечью даже в моём рту:

— Послушай, ты, чёртов придурок, в пятый раз повторяю, она ничего не принимала!

— Порошок? Метамфетамин? Какие-нибудь таблетки?

«Тебе запрещено пить снотворное», — отозвался с задворков памяти мой голос.

Нет. Нет. Господи, нет. Сила притяжения оттолкнула меня на землю, и мой разум поглотил сам себя, выбивая реальность из моей хватки.

— Ты страдаешь от депрессии. — Я потрясла пустой бутылочкой из-под таблеток и поплелась из маминой ванной, останавливаясь, когда моё колено ударилось об закрашенное оконное стекло, сохшее между двумя стульями.

Она сидела на диване со стаканом холодного чая в одной руке и фотографией Айреса в другой. Методично пила. Её взгляд метался от моего пустого стакана на кофейном столике.

— Что ты наделала? — Она ещё раз глотнула чай. Всё во мне стало тяжелым, как сталь. — Что ты сделала со мной?

— Не волнуйся, Эхо. Скоро мы будем с Айресом. Ты сказала, что скучаешь и пойдёшь на всё, чтобы увидеть его вновь. Так вот, я тоже.

Комната перевернулась влево. Я пыталась держаться ровно и потянулась вправо, но, несмотря на все усилия, всё равно упала на пол.

Мой мир рухнул. Я открыла глаза и смотрела, как душ из красного и синего осыпается за мной на пол. Сквозь боль пробивалась одна мимолетная мысль… я любила это крашеное окно.

Кровь текла из вскрытых вен на моих руках. Она пропитала одежду и испачкала кожу. Сформировала лужу у моего локтя, и её небольшой ручеёк потёк в сторону мамы, лежащей рядом со мной.

Сильная рука схватила меня за плечо. В поле зрения появился Ной.

За ним вспыхнул белый свет и гудящие в такт моему сердцу звуки. Он говорил с непоколебимой решимостью:

— Сосредоточься, Эхо! Посмотри на свои руки! — Он поднял их вверх. О мою кожу терлись прозрачные трубки.

Я ожидала увидеть кровь, но её не было. Лишь белые шрамы.

— Ной? — я ахнула, пытаясь услышать его сквозь крики в голове.

— Я с тобой. Клянусь Богом, я с тобой, — сказал он. — Останься со мной, Эхо.

Я хотела. Я хотела остаться с ним, но вопли, крики и шум от разбивающегося стекла становились громче.

— Пусть это прекратится. Он крепче схватил меня.

— Борись, Эхо! Ты должна бороться. Давай же, малышка. Ты в безопасности. Ной качался и крутился перед моими глазами. Меня пронзила боль, и я снова закричала. Медсестра достала осколок из моей руки. Папа вытер слёзы с моих глаз и

Кровь пропитала его белую рубашку и испачкала лицо.

— Тише, милая, не плачь, теперь ты в безопасности. Ты в безопасности.

— Ты в безопасности, Эхо. — Ной погладил шрамы на моей руке.

— Она больше не сможет тебе навредить. — Папа поднял мою перевязанную руку, слёзы стекали по его лицу.

— Засыпай, — ворковала мама, лёжа на полу рядом со мной, лужа моей крови постепенно подкрадывалась к ней.

Папа поднял меня на руки и обнял, лежа на больничной койке.

— Я прогоню твои кошмары. Обещаю. Пожалуйста, засыпай. — И крики прекратились, а я часто задышала, глядя на тихую больничную палату.

Женщина в голубом халате закончила вливать что-то в капельницу и скромно улыбнулась мне, прежде чем уйти.

Мои веки отяжелели, но я продолжала бороться.

— Засыпай, малышка. — Голос Ноя был как бальзам на душу. Я сглотнула и с трудом повернула голову на звук.

— Она подсыпала мне всё своё снотворное в чай, а я не знала. Его губы прижались к моей ладони.

— Тебе нужно отдохнуть. Мои глаза заблестели.

— Спи, Эхо. Я буду рядом и, клянусь, я никому не позволю снова тебе навредить.

— Всё ещё здесь, Ной? — Миссис Колинз прошла в больничную палату Эхо. — Мистер Эмерсон сказал, это ты её привёз.

Я провёл рукой по волосам в попытке проснуться.

Эхо проспала всю ночь. Большую часть времени я наблюдал за ней, держал её за руку и иногда дремал на стуле.

Светлые волосы женщины были убраны в хвостик. На ней были синие джинсы и футболка группы «Грейтфул дэд». Подтащив стул к другой части койки, она взяла Эхо за руку.

— Он пробыл здесь пару часов прошлой ночью, но её уже усыпили к моменту, когда он появился. Он поговорил с врачом и пошёл помогать Эшли кормить ребёнка.

— Что узнает, дал ли трещину её разум, когда она проснётся. Она саркастично хмыкнула.

— Нет, это уже мои слова. — Я погладил Эхо пальцем по руке. Сейчас она спала без снотворного. Ей ничего не давали, чтобы успокоить или помочь заснуть. Оставалось только ждать. — Думаете, она будет в порядке?

— Я удивлена, что ты спросил. Тебе ли не знать, какой она боец.

Я отклонился на спинку стула. Было приятно слышать подобные слова. Но после того, как я стал свидетелем её борьбы за здравомыслие прошлой ночью… Сколько может выдержать человеческий разум?

— Ты знаешь, что она вчера виделась с мамой? — спросила миссис Колинз.

— Ага. Она тоже меня удивила. Я не знала, что Эхо найдёт себе в силы противостоять отцу. Видимо, ты на неё повлиял больше, чем я думала. Она ездила по разным галереям, чтобы найти мать. Оставляла везде письма, пока та, наконец, не согласилась на встречу.

— Судя по всему, встреча прошла неудачно, и её мама позвонила Оуэну и попросила найти Эхо.

Чёрт. Просто великолепно. А она поехала спасать меня. Эхо хотела знать, что с ней случилось, но боялась вспомнить.

Я никогда её полностью не понимал. Должно быть, вчерашний день вызвал у неё слишком много эмоций — встреча с мамой, починка машины Айреса, незаконный визит в школу. Я переплёл наши пальцы. «Клянусь, Эхо, я всегда буду о тебе заботиться».

— Понятия не имел. — Я обдумал её слова. — Мистер Эмерсон не пошёл на её поиски, не так ли?

— У Эшли начались схватки после звонка. Малыш родился раньше времени. — Снова она была на втором месте. И так всю жизнь. У Эхо была тенденция заставлять меня чувствовать себя козлом в сравнении с ней, и сегодня было не исключением. Она бросила меня, чтобы я мог завести семью, оставляя её… в одиночестве. Как я мог позволить ей уйти?

Последние двадцать четыре часа были настоящим кошмаром. Я потерял братьев.

— Почему люди гордятся мной в тот момент, когда моя жизнь — отстой?

— Быть взрослым — означает принимать трудные решения, а правильный выбор не всегда приносит удовольствие.

Мы сидели в тишине и прислушивались к тихому дыханию девушки и мирному пиканью монитора. Моё сердце болело от данных ей обещаний, и мне не терпелось их исполнить.

— Кое-что случилось перед тем, как он заснула, — начал я. — Она сказала, что мама напоила её снотворным. Эхо много кричала во время своей галлюцинации или как это назвать. Похоже, её мать была в депрессии и решила убить себя, а тут к ней пришла Эхо. Эта психопатка изменила планы и решила умереть вместе с ней.

Миссис Колинз вздохнула и похлопала Эхо по руке.

Миссис Колинз ободряюще улыбнулась, когда у меня из рук выпали рваные кусочки салфетки.

— Простите. — Я заёрзала на больничной койке, и на пол свалилось ещё больше кусочков.

Мой психиатр, лысеющий мужчина сорока с чем-то лет, рассмеялся.

— Салфетки для того и созданы, чтобы их рвать. Не волнуйся.

Казалось, будто я только то и делала, что плакала с момента пробуждения. Я плакала, открыв глаза и обнаружив рядом Ноя. Я плакала, когда зашли врачи и попросили его уйти, чтобы обследовать меня. Я плакала, когда рассказала психиатру и миссис Коллинз всё, что вспомнила. Я плакала, пока они обсуждали со мной эти события.

Часами позже я всё ещё плакала — жалкий, непрестанный поток слёз.

Я достала ещё одну салфетку из коробки и попыталась незаметно высморкаться. Я вспомнила. Всё. Как пришла и обнаружила маму в глубокой депрессии. Как решила остаться и убедить её пойти к терапевту. Как выпила чай и плохо себя почувствовала.

Как нашла в ванной пустую баночку снотворного на раковине, как безуспешно звонила отцу, оставляя записи на голосовой почте.

Как поняла, что мама планировала убить себя, а потом и меня в придачу. Как закружилась голова, и я упала на витражи. Как валялась на полу, умоляя маму помочь мне, а затем… закрыла глаза.

Неудивительно, что я ненавижу спать. Я снова высморкалась.

— Так что, мне можно возвращаться домой? Психиатр наклонился и похлопал меня по колену.

— Да. Я советую продолжить терапию, чтобы справиться с остаточными эмоциями, вызванными воспоминаниями об инциденте. Я слышал, что миссис Колинз принимает частных клиентов. Может, она захочет помочь.

Та разве что хвостиком не замахала с высунутым языком от счастья.

— Я не против. — Кто бы мог подумать? Я была уверена, что эта женщина настроена превратить мою жизнь в ад, а, в итоге, она меня спасла.

Как типичная добрая волшебница Глинда, Лила принесла мне вещи из дома.

Переодевшись в нечто иное, кроме испачканной рвотой одежды или больничной рубашки, я насладилась долгим тёплым душем. Выйдя из ванной, я обнаружила Ноя у окна.

— Привет. — Он озорно улыбнулся. — Слышал, тебя выписывают.

— Да. — Я подошла к маленькой сумочке и положила вещи на место, изо всех сил пытаясь хоть чем-то себя занять.

Он стал свидетелем моей истерики. Но всё равно остался рядом. Может, он жалел меня. Это не помешало ему пробраться в офис миссис Колинз, чтобы, если верить Бет, вновь завоевать моё сердце.

— Ной. — Но в то же время он произнёс моё имя. Парень засунул руки в карманы, а я забарабанила пальцами по тумбочке.

Вдруг он так оттягивал время, чтобы бросить меня? Кто захочет быть вместе с психопаткой? Я пожала плечами и продолжила стучать пальцами.

Ной почесал затылок — нехарактерный для него жест. Он выглядел… неуверенным. Чёрт, я до того его испугала, что он боялся находиться со мной в одной комнате!

— Вчера ты напугала меня до чёртиков, так что, прости, но ответ «нормально» не принимается.

Я потёрла глаза, надеясь, что это сдержит поток жгучих слёз.

Благодаря тёплому душу, мне наконец удалось успокоиться, но мысли о расставании с Ноем вновь вызвали желание заплакать.

— Что ты хочешь услышать? Что я устала? Напугана? Что я запуталась? Что мне хочется положить голову тебе на грудь и спать часами, но этого не произойдет, так как ты бросаешь меня?

— Да, — быстро сказал он, но тут исправился, — Нет. Всё, кроме последней части. Эхо, как ты могла подумать, что я расстанусь с тобой? Как ты можешь сомневаться в моих чувствах?

— Потому что, — я почувствовала знакомый нервный клубок в животе. — Ты видел мою истерику. Как я чуть не слетела с катушек.

— Я видел, как ты боролась с худшим воспоминанием в своей жизни и победила.

Не пойми превратно, Эхо. Я боролся рядом с тобой. Ты должна найти в себе веру… в меня, в нас.

Ной тяжко вздохнул. Его поза и голос смягчились.

— Если ты напугана — скажи мне. Если хочешь кричать и плакать — давай! Но ни в коем случае не ставь на нас крест, думая, что мне будет лучше без тебя. Правда вот в чём, Эхо: я хочу быть с тобой. Если хочешь пойти в продуктовый голой, чтобы показать миру свои шрамы, я буду держать тебя за руку. Если хочешь увидеться с мамой, то скажи мне. Может, я не всегда тебя пойму, но я буду пытаться изо всех сил, малышка.

Я смотрела на него, а он на меня. Пространство между нами тяжелело от невысказанных слов.

Он закрыл глаза на секунду, напряжение исчезало с его лица.

Моё сердце громко застучало в груди. Значило ли это, что мы снова вместе? Я так этого хотела, но начала терять землю из-под ног. Может, будет не так уж плохо, если мы попробуем снова сойтись.

— Мечтать не вредно, Эхо. — Правый уголок его губ приподнялся. — Знаешь, тут есть кровать, а дверь уже закрыта…

— Грешно не воспользоваться такой ситуацией. — Я рассмеялась, и это сбило меня с толку, но, чёрт возьми, как же это было приятно!

Ной не пошёл, а буквально кинулся ко мне, и мне нравился хитрый блеск его глаз.

Парень положил руки мне на талию и закопался лицом в волосах.

— Спасибо. — Мои щёки покраснели, и я громко вздохнула. Столько всего изменилось за последние двадцать четыре часа. — Почему ты отказался от братьев?

Ной погладил меня по кудряшкам, нежно потягивая за них изысканным движением.

— Они любят Кэрри и Джо, им будет лучше с ними.

Я не смогла сдержаться и погладила его по грубой щетине на щеках.

Его улыбка стала натужной, а челюсть сжалась.

— Я всё ещё буду частью их жизни. И большой. Не буду врать, мне чертовски больно, но ещё я чувствую облегчение. Я могу пойти в колледж. Выбирать своё будущее.

Я сглотнула и попыталась приручить гигантских птеродактилей, устроивших скаковое дерби у меня в животе. Мне было страшно думать о нашем совместном будущем. Как только машина Айреса заурчала подо мной, я поняла, что нуждалась в Ное. Смерть брата оставила зияющую дыру в сердце. Мне казалось, что машина сможет её заполнить. Я ошибалась.

— Надеюсь, мне есть место в твоём будущем. Кто-то же должен надирать тебе зад в бильярде.

Ной рассмеялся и схватил меня за пояс, притягивая ближе.

— Ой, я тебя умоляю. — У него чуть глаза не выпали, когда я забила пару шаров за раз. — Ты проигрывал. С большим отрывом. — Я гадала, чувствовал ли он то же наслаждение от нашей близости.

— Видимо, придётся держать тебя поблизости. Всегда. От тебя будет много проку во время игры. — Он прижался ко мне лбом, и его карие глаза, светящиеся радостью секунду назад, потемнели и стали серьёзными. — Мне многое нужно тебе сказать. За многое попросить прощение.

— Мне тоже. — Я снова коснулась его щеки, позволяя пальцам поблуждать по коже. Ной хотел, чтобы я всегда была рядом. — Но нельзя ли перенести это на другой раз? Я устала, а мне всё ещё нужно увидеться с папой. Может, пока просто сосредоточимся на вере, что я хочу тебя, а ты — меня, а со счастливым концом разберёмся позже?

Его губы изогнулись в соблазнительной улыбке, и я затерялась в ней.

Его губы приблизились к моим, и я прошептала: