Богу — Лука 1:37 16 страница

— Пожалуйста, Ной, я не хочу оплошать. Скажи, как сделать тебе приятно.

Он подвинулся и лёг рядом, закинув на меня руку и ногу. Я чувствовала себя такой крошечной под его тёплым и сильным телом. Шоколадно-карие глаза парня смягчились.

— Быть с тобой приятно. Касаться тебя… — он заправил локон мне за ухо, — приятно. Я никогда никого не хотел так сильно, как тебя. Ты просто не способна сделать что-то не так, ведь даже твоё дыхание делает всё правильным.

Мне хотелось ему верить, но Ной был опытным парнем, а я… нет. Он мог пытаться ублажить меня, при этом скучая из-за моего недостатка знаний.

Он взял моё лицо в руки, и в его хриплом голосе появился авторитет:

— Я хочу тебя, но только если ты хочешь меня.

— В первый раз всегда больно. Все друзья так говорили. — И во второй, и в третий, но, в конце концов, иногда ты не чувствуешь боли. — И, стоит сказать, что я на таблетках, так что… ну, знаешь… я защищена от… — Детей. — Всякого. Но ты тоже должен что-то использовать… потому что.

На его лице расплылась моя любимая игривая улыбка. Его губы прикоснулись к моим, нежно требуя ответа.

— Расслабься, и я обо всём позабочусь.

Я поцеловала его в ответ, обхватывая парня руками. Его пальцы ласково массажировали мою шею, пытаясь избавить меня от напряжения и нервов. Поцелуй превратился в наркотик, и я жаждала большего с каждым прикосновением. Наши тела так тесно переплелись, что я уже не понимала, где моё, а где его.

Ной был сильным и тёплым, мускулистым и безопасным, а его запах — Господи, невероятный! Я не смогла бы перестать целовать его даже под страхом смерти: его губы, шею, грудь, и он казался столь же «голодным», сколь и я. Мы перекатывались, ласкали друг друга, избавлялись от лишней одежды. Мы вместе застонали, и мой разум, душа и тело оказались на грани чистого экстаза.

И я ждала. Ждала паузы, чтобы взять презерватив, и жалящей боли, которую описывали друзья, но Ной не останавливался, а боли не было, даже когда я прошептала его имя и прославила Бога несколько раз подряд. Нам обоим не хватало воздуха, пока мы нежно целовали друг друга, и я пыталась осознать, что всё ещё остаюсь девственницей.

Парень слез с меня и прижал к себе. Моё тело разгорячилось и обмякло — счастливое и довольное. Я слушала его сердцебиение и закрыла глаза, наслаждаясь и расслабляясь, пока он нежно поглаживал мои волосы.

— Ной, — прошептала я. — Я думала… — Что мы займёмся любовью.

Он приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— У нас впереди вечность, чтобы дойти до этого, Эхо. Давай будем наслаждаться каждым шагом на пути к этому.

Мысли путались в голове. По большей части они фокусировались на его сердце, касаниях и самом милом слове, которое я когда-либо слышала: вечность.

Но из-за одной ясной мысли мои глаза приоткрылись.

— Ты убаюкиваешь меня.

— И что? — невинно поинтересовался он. Я сглотнула.

— У меня кошмары.

— Тогда у нас будет повод снова это повторить.

Ной

Меня разбудила знакомая мелодия. Мои руки и ноги обхватили Эхо, как оковы; моя нимфа спала спиной ко мне. Я ослабил хватку на её животе и потянулся за телефоном в карман джинсов, откинутых во время наших развлечений.

— Алло? — я прочистил горло.

— Ной?

— Да? — голос мужчины был мне незнаком. Эхо продолжала сладко спать. Я осторожно подвинулся, крепко укутывая в одеяло хрупкую девушку. В моём усталом разуме кипели миллионы мыслей. Что-то случилось с Исайей и Бет?

Может, их избили, или они в тюрьме? Если бы дело было в братьях, Киша или миссис Коллинз бы меня набрали.

— Это Оуэн Эмерсон. Отец Эхо. — Он сделал паузу.

Почесав голову, чтобы проснуться, я умолк и прошёл в другую часть подвала. Было бы не очень мудро начать разговор с того, что его полуголая дочь лежит у меня в кровати.

— Прости, что разбудил, но Эхо ушла утром из дома сердитой на меня и до сих пор не вернулась. — Я вытянул шею, чтобы просмотреть на часы на полу у кровати. Два часа ночи. Её папа, наверное, на грани приступа. Как ни странно, этого не скажешь по его голосу. — Она выключила телефон, потому мне пришлось обзванивать её друзей. Лила дала мне твой номер и сказала, что Эхо может быть с тобой.

Одеяло поднималось и опускалось в спокойном ритме дыхания девушки. Она пришла сюда и доверилась мне. Если расскажу ему, он приедет и заберёт её, разбивая моё сердце и, возможно, её веру в меня.

— Мистер Эмерсон…

— Пожалуйста, Ной, она моя дочь. Мне нужно знать, всё ли с ней в порядке. — Никогда не слышал столько отчаяния в голосе мужчины. Мне оно было знакомо, ведь я так же отчаянно хотел, чтобы Джейкоб и Тайлер были в безопасности.

— Она здесь. — Моё сердце перестало биться, ожидая стандартной промывки мозгов от её папаши.

— Как она? С ней всё в порядке? — Мне послышалось в его голосе… облегчение?

— Да, она спит. Не хочу её будить. Он снова сделал паузу.

— Когда она заснула?

Э-э, когда же это было?

— Около часа.

— И до сих пор не просыпалась?

Хорошо, что я знаю о проблемах Эхо со сном, вернее о его отсутствии. Иначе, я бы подумал, что это очень странный вопрос.

— Да, сэр. Спит, как младенец.

Наступила тишина, и я ждал, пока он обдумает свои варианты: заставить меня разбудить её и отправить домой или дать ей поспать.

— Твои родители не против, что она там?

— Нет. — Они на озере, но даже будь они здесь и обрати внимание на то, что я привёл домой девушку, то только бы напомнили, что она не сможет здесь жить, когда я её обрюхачу.

— Можно с ними поговорить? Нет.

— Они спят.

— Да, конечно. Эхо упоминала, что у тебя есть приёмная сестра. Я так предполагаю, что они сейчас делят комнату.

Практически.

— Да.

Ну, когда Бет здесь бывает, то спит на той же кровати.

— Пусть она позвонит мне, как только проснётся.

— Да, сэр.

— И ещё, Ной, спасибо, что сказал мне правду.

— Не за что.

Я повесил трубку и залез обратно в постель, крепче прижимая к себе Эхо.

***

Я проснулся с пустыми руками. Всю ночь меня согревало тёплое тело Эхо. Моё сердце сжало в кулак. Где она?

Мои глаза распахнулись и узрели самый соблазнительный вид в мире. Эхо растянулась рядом со мной в бикини и чёрном лифчике.

На кровати лежал её альбом, она резво рисовала карандашом. На подушке покоилась фотография моих братьев.

— Привет, солнце.

Она быстро на меня посмотрела и скромно улыбнулась.

— Привет.

Я оглянулся на часы. Пол-одиннадцатого. Скоро придут Исайя и Бет, но просить её одеться было бы грехом.

— Как тебе спалось?

Улыбка сошла с её губ, но она продолжила рисовать.

— Лучше, чем обычно.

Моё сердце ухнуло вниз. Мне хотелось быть решением её проблем.

— У тебя были кошмары? Девушка кивнула.

— Но не такие яркие. К тому же, я спала дольше, чем всегда.

— Почему меня не разбудила?

— Ты слишком милый, когда спишь. Видишь? — она повернула альбом и показала мне меня спящим.

— Над чем теперь работаешь? — я вырвал альбом и взял её за руку, когда она попыталась вернуть его.

— Не смотри. Я ещё не закончила. На самом деле, я просто балуюсь. Ной… Я перевернул страничку, и моё дыхание перехватило.

— Пожалуйста, не злись. Я хотела подарить тебе что-нибудь. Ох, Господи, — простонала она. — Это была плохая идея.

Я оторвал взгляд от странички и взял её лицо в руки.

— Нет. Это лучший подарок, который мне когда-либо делали. — Мне хотелось поцеловать её, но я не мог надолго отвернуться от рисунка. — Как ты это сделала? — Ей как-то удалось нарисовать моих родителей.

Эхо подвинулась ко мне и положила голову мне на плечо.

— Ты часто о них говоришь. Я не намекаю на длинные монологи, нет, но этого было достаточно, чтобы в моей голове начала появляться картинка. Ты сказал, что Джейкоб похож на папу, а вы с Тайлером — на маму. И миссис Маркос напоминает тебе о ней. Я увидела фотографию твоих братьев и, не знаю… сопоставила всё вместе.

«Я люблю тебя». Всё моё тело ныло от желания сказать эти заветные слова. Я посмотрел в её прекрасные глаза и понял, что люблю её больше, чем себя. Мы общаемся уже не одну неделю, но я так и не смог их произнести. Если скажу… это сделает наши отношения официальными. И мою привязанность к ней — настоящей.

Но наши отношения и так реальны, и давно перешли на официальный уровень. Я козёл, что не сказал ей. «Скажи. Просто скажи». Я втянул воздух, открыл рот и закрыл. Нет. Не здесь. Я отвезу её в какое-нибудь милое место. Красивое. Может, к фонтану родителей.

— Ночью звонил твой папа, он искал тебя. Я сказал, что ты здесь. Девушка отпрянула и обхватила себя за колени.

— Наверное, мне стоит вернуться домой. — На её губах заиграла горькая улыбка.

— Думаешь, он простит меня за вчерашнее нарушение правил?

Мне не хотелось её отпускать, никогда. Я хотел проводить с Эхо каждую ночь в моей кровати, обхватив её руками и ногами. Но как? Через два месяца она станет свободной женщиной. Свободной от школы и, если захочет, от своего отца. Но я не буду свободен.

Забота о братьях - это работа. Полноценная, ответственная. Как объяснить детям разницу между серьёзными отношениями и браком, когда они проснутся и обнаружат Эхо в моей постели? Даже лучше, позволит ли судья взять опеку над ними, зная, что половина моего сердца принадлежит кому-то другому?

Я не буду их старшим братом. Чёрт, миссис Колинз была права…

Я стану их отцом, а Эхо… она будет женщиной, с которой я сплю. Слова сорвались с моего языка прежде, чем я успел их обдумать:

— Выходи за меня.

Её глаза округлились, а голова нервно дёрнулась в сторону.

— Что?!

Я убрал волосы с глаз и сел, опуская альбом на кровать.

— Знаю, звучит безумно, но давай поженимся, когда закончим школу. Мы получим опеку над моими братьями, и ты сможешь сбежать от отца. Мы станем семьей. Я знаю, ты хочешь её так же, как я.

Её рот открылся, а взгляд забегал от подушки к одеялу.

— Ной… я… не знаю. В смысле, на что мы будем жить? Где будем жить?

— Френк предложил мне вчера позицию менеджера. Если выйдешь за меня, то получишь мою страховку. Ты наверняка получишь стипендию от одного из колледжей, куда подавала документы, потому нам не придётся беспокоиться об оплате занятий. Ты можешь устроиться на работу и помогать мне заботиться о мальчиках. Может, если дела пойдут хорошо, через год я смогу пойти в ночную школу.

Меня охватила радость. Возможно, мне не придётся чем-то жертвовать. Я смогу получить всё желаемое, просто не так быстро, как хотелось бы.

— Всё будет идеально. Ты сможешь учиться и работать, пока мальчики в школе. Я смогу отвозить их на учёбу перед своей сменой, а ты будешь забирать их. Судья просто не сможет мне отказать.

— Нет. — Тихий голос Эхо сбил меня с толку. Она схватила свои джинсы и скатилась с кровати. — Нет. Это всё, что я для тебя значу? — Она надела их, а затем и рубашку. — Пешка, чтобы получить обратно братьев?

Нет. Она исковеркала каждое моё слово. Я соскочил с кровати.

— Нет, малышка. Ты же знаешь, как сильно я тобой дорожу! Она обулась.

— Правда, Ной? Ты ни разу не сказал, что любишь меня, но уже хочешь пожениться. Не уверена, слушал ли ты, но твоё предложение звучало примерно так: «Эй, детка, выходи за меня и сможешь заботиться о моих братьях!».

Все во мне перекрутилось и начало разрушаться. Я конкретно налажал.

— Ты должна знать, как я себя чувствую. Прошу, солнце, я… Она вскинула руки в воздух.

— Не стоит. Не упрощай мои чувства к тебе ложью. В этой ситуации я идиотка. Ты сказал, что я — твоя, не более, чем кусок собственности — тело, с которым спать. Ты никогда не обещал мне чего-то большего. По крайней мере, ты сдержал слова, и я не стала очередной шлюхой на заднем сидении твоей машины. Так что, спасибо, Ной, что не переспал со мной.

Дверь в подвал открылась, и раздался крик Исайи:

— Я спускаюсь, прикройтесь!

Эхо взлетела по лестнице одновременно с тем, как он спустился. Исайя замер у последней ступеньки, наблюдая, как она уходит.

— Где пожар?

— Эхо, подожди! — крикнул я. Друг перекрыл мне дорогу.

— Чувак, какого чёрта?

— Пропусти, — прорычал я и протолкнулся мимо него. К тому моменту, как я поднялся, Эхо уже выехала на дорогу. Я стукнул кулаком по дому, но боль в руке не могла сравниться с адскими муками моего сердца. Я потерял Эхо.

Эхо

Лежа на кровати, я прижимала топ к груди и мечтала, чтобы моё сердце перестали колоть ножами. Сладковатый мускусный аромат Ноя пропитал мою майку. Было больно, когда я бросала Люка, но далеко не так, как сейчас. Я любила Ноя. Очень-очень сильно.

Его сообщения были логичными. Все. Я перестала считать, сколько он их оставил, после пятого. Он заботился обо мне, хотел быть со мной, ляпнул не подумав. Ной в тайне обдумывал, как соединить в своей жизни меня и братьев. Если только я перезвоню ему, он обязательно найдёт выход. Конечно, он бы с радостью женился на мне, но только когда я этого захочу.

Вчерашним утром меня окунули головой в грязь, но со временем я поняла, что мир не крутится вокруг меня. Больше всего мне хотелось набрать Ноя, принять его извинения и упасть в его безопасные и крепкие объятия, но он заслуживал лучшего, чем такой эгоистки.

Никогда не думая наперед, я попала в ловушку собственных иллюзий о нахождении потерянных воспоминаний. Я не думала, что буду делать после выпускного,

или что для него будет значить получение опеки над братьями. Я любила Ноя больше, чем кого-либо другого. Любила достаточно, чтобы пойти на жертвы ради него.

Я шмыгнула и вытерла лицо, когда кто-то постучал в дверь.

— Можно войти? — спросил отец с другой стороны.

Нет, но мой выбор ограничен. Ранее я проскользнула мимо него и Эшли, чтобы избежать ссоры. В какой-то момент папа должен выступить со своими упрёками. Я засунула майку под одеяло, села и прижала к груди подушку — мне нужно было хоть за что-то держаться.

— Конечно.

Папа сел на кровать и посмотрел на мамины картины. Выглядел он таким же усталым, как и я.

— Обещай, что больше не будешь нарушать комендантский час.

— Ладно. — На данный момент легче согласиться, чем спорить.

Он открыл и закрыл рот. Очевидно, такого поворота отец не ожидал.

— Ной дважды звонил на домашний. Вы поссорились?

— Мы расстались. Он заерзал.

— Милая, он правильно поступил, рассказав мне, где ты была. Я не собиралась говорить с ним на эту тему.

— Немного поздно для игры в хорошего папочку, тебе так не кажется?

— Я твой отец, и никогда не считал тебя игрой. Да, скажи это маме.

— Слушай, осталось чуть больше двух месяцев до моего выпускного. Давай просто переждем их, ладно? Как только я окончу школу, я уеду. Переселюсь в общагу или найду работу и квартиру. Я покончу с тобой, а ты — со мной. Если всё удастся, я уеду до рождения малыша, и ты сможешь начать всё сначала.

Все его морщинки углубились.

— Эхо…

Я позволяю зарождающемуся внутри гневу вырваться наружу:

— Иди, расскажи Эшли. Она единственная, о ком ты когда-либо заботился.

— Это не…

— Ты оставил меня умирать. — Я указала на дверь. — Уходи отсюда и из моей жизни!

Папа опустил голову, кивнул и ушёл.

Ной

Я решил не подходить к своему шкафчику и направился прямиком в столовую.

Эхо нашла способ избежать нашей встречи сегодня утром, но будь я проклят, если ей удастся сделать это сейчас.

— Можешь сказать ей, что я заказал детали для машины, — сказал Исайя, садясь рядом со мной.

— Я как раз думал начать с этого разговор. — Я смотрел на двери, ожидая, когда она зайдёт. Дам ей ещё пять минут, прежде чем начать искать её по всему зданию.

— Ты и вправду налажал, Эйнштейн. — Бет швырнула свой поднос с едой на стол.

— Ты же ненавидишь её, — пробормотал я.

— Я смирилась с ней. Прямо как с микробами.

Где же она? Дверь в кафетерий открылась, и прошла её лучшая подруга.

— Лила! — я отодвинул стул, чтобы подойти к ней, но она сделала это сама.

— Да? — девушка раздражённо изогнула бровь.

Я редко смущался перед людьми, но взгляд Лилы мог напугать и серийного убийцу.

— Ты знаешь, где Эхо?

— А что? Нужна нянька? — сухо спросила она.

Чёрт, Эхо, наверное, чертовски зла. Она прослушала мои сообщения?

— Я натворил дел и теперь хочу с ней поговорить.

— Ну-ка повтори.

— Уверена, ты этим наслаждаешься, наша королева бала, — прорычала Бет. — Ты боялась, что, тусуясь с настоящими людьми, как мы, она поймёт, что ты и остальные Барби-неудачницы на самом деле полны дерьма?

Лила оскалилась.

— Кстати о неудачниках, ты планируешь снова довольствоваться объедками Эхо?

Чёрт, мне это не нужно. Бет кинулась на Лилу, но Исайя схватил её за талию и зашептал, чтобы та успокоилась. Мой стул откинулся назад, когда я встал.

— Забудь об этом. Я сам её найду.

***

Эхо сидела на табуретке и смотрела на холст, но на этот раз у неё в руке не было кисти. Её перчатки лежали на коленях.

— Знаешь, с твоей стороны было грубо не перезванивать. — Я задержал дыхание, ожидая от неё вспышки гнева.

Девушка грустно улыбнулась, разбивая мне сердце. Я бы предпочел злость вместо

боли.

— Ты не в первый раз считаешь мои поступки грубыми. — Она посмотрела на

меня. — Привет, Ной.

— Эхо. — Я позволил себе подойти ближе, но не слишком близко. — Сегодня понедельник, что означает, днём у нас занятие.

— Тебе никогда не требовались дополнительные занятия, лишь мотивация. Потерев шею, чтобы избавиться от напряжения, я продолжил:

— Слушай, я налажал в субботу. Мне не стоило поднимать тему брака. Я потерял рассудок. Ты нарисовала родителей, и я подумал, как сильно тебя люблю и хочу быть одновременно с тобой и братьями. Одна глупая мысль за другой, и я наделал кучку дерьма.

Губы Эхо дёрнулись.

— Это самое худшее извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю. — Она вернулась к рассматриванию пустого холста.

Я произнес слова, которые не говорил ни одной девушке — я люблю её. Все жаждали их услышать, но казалось, что эти они только увеличили расстояние между нами.

Может, она не расслышала.

— Я люблю тебя, Эхо. Даже если ты никогда за меня не выйдешь, я люблю тебя.

Мы найдём способ со всем разобраться. Ты не ответственна за моих братьев.

— Знаю. — Она вздохнула с усталым видом. Её нога начала стукать по ножке табуретки. — Я тоже тебя люблю, и поэтому считаю, что пора нам это закончить.

Меня пронзила боль, за которой последовала быстрая вспышка гнева.

— Но ты сказала, что прощаешь меня.

Эхо взяла кисть, окунула её в чёрную краску и поставила точки посреди холста.

— У меня есть двадцатипроцентный шанс унаследовать мамины гены.

— Какое это имеет к нам отношение? Ты не твоя мама. Тебе далеко до этой сумасшедшей суки.

— Она больная, Ной, а не сумасшедшая, — прошептала она. Весь этого разговор был безумным.

— Она резала тебя. Это ненормально. Девушка закрыла глаза и вздрогнула.

— Я упала.

Я вырвал кисть у неё из рук и кинул её в другую часть комнаты.

— Что за хрень! Если бы это была просто случайность, ты бы её запомнила! — Я провёл руками по лицу, пытаясь избавиться от злости. — Какое отношение имеет этот бред ко всему остальному? К нам?

Эхо открыла глаза, показывая дурманящую боль.

— Прямое.

Желание коснуться её пересилило меня, и я сдался. Сделал шаг к ней, но Эхо спрыгнула с табуретки и поставила её между нами. Я отпихнул её с дороги и продолжил идти вперёд. Эхо прижала ладони к моей груди и попыталась меня оттолкнуть.

— Я не могу думать трезво, когда ты так близко. Я прижал её к стене.

— Мне не нравится то, о чём ты думаешь. Я планирую оставаться здесь, пока ты не посмотришь мне в глаза и не скажешь, что ты моя.

Она опустила голову и спряталась за волосами. Её тон напомнил мне Джейкоба, когда он наконец понял, что мама никогда больше не возьмёт его на руки:

— Это не сработает. У нас никогда не было шансов.

— Враньё. Нам суждено быть вместе.

Эхо шмыгнула, и этот звук разбил мне сердце. Я смягчил голос:

— Посмотри на меня, солнце. Я знаю, что ты любишь меня. Три ночи тому назад ты готова была отдать мне всё. Ты не можешь просто уйти от меня.

— Господи, Ной… — её голос сломался. — Я ужасна. Ужасна?

— Ты прекрасна.

Она наконец подняла голову. Слёз больше не было, но остались дорожки на лице.

— В моей голове хаос. Через два месяца ты встретишься с судьей и убедишь его, что только ты можешь вырастить своих братьев. Я буду для тебя лишним грузом.

Надоедливый внутренний голос твердил мне заткнуться и прислушаться.

— Неправда. Братья полюбят тебя, а ты их. Ты не лишний груз.

— Представь, как на меня посмотрит судья. Ты правда готов на такой риск? — она сглотнула. — Через два месяца после инцидента, один терапевт пытался вернуть мои забытые воспоминания. Мисси Колинз сказала, что он переборщил. Я сломалась.

Проснулась в больнице двумя днями позже, без всяких воспоминаний. Пока мне везло, но что, если удача от меня отвернётся? Ной, посмотри на ситуацию со стороны. Я напугана и не помню, что со мной произошло. У меня уже был один срыв, потому что я пыталась вспомнить. У мамы биполярное расстройство. Большинство людей начинают проявлять признаки в подростковом возрасте или после двадцати. Что, если судья узнает обо мне? С какой психопаткой ты встречаешься?

Стало больно дышать. Уголки её губ опустились, и она погладила меня по щеке тёплыми пальцами. Обычно от этого касания у меня подгибались колени, но сейчас оно резало по живому.

— Ты знал, что когда ты перестаёшь упрямиться и принимаешь мою правоту, то твои глаза чуть расширяются, и ты наклоняешь голову вбок? — спросила она.

Я выпрямился и прищурился.

— Я люблю тебя.

Она сверкнула своей великолепной улыбкой, отражающую грусть всего мира.

— Братьев ты любишь больше. И я не против. Вообще-то, это одна из причин, по которой я тебя люблю. Ты был прав. Я хочу семью. Но я никогда себя не прощу, если стану причиной, по которой разрушится твоя.

К моему ужасу, мои глаза запекло от слёз, а в горле появился комок.

— Нет, тебе не удастся провернуть эту жертвенную хрень со мной. Я люблю тебя, а ты — меня. Мы должны быть вместе.

Эхо прижалась ко мне всем телом и запуталась пальцами в моих волосах. Её глаза заблестели от слёз.

— Я люблю тебя достаточно, чтобы не заставлять делать выбор.

Девушка встала на носочки, опустила мою голову и нежно поцеловала в губы. Нет, это не будет наше «прощай». Я наполню её собой и дам понять, что без меня она всегда будет чувствовать себя пустой.

Я сделал Эхо моей. Мои руки присваивали её волосы, спину. Мои губы — её рот и язык. Её тело дрожало в моих объятиях, и я почувствовал соль на её коже. Она заставила себя отвернуться, и я крепче вцепился в неё.

— Нет, детка, нет, — прошептал я ей на ухо.

Тогда она оттолкнула мою грудь и быстро убежала.

— Мне жаль.

Эхо

Он любил меня.

Ной Хатчинс признался мне в любви, что превратило последнюю неделю в школе абсолютным адом.

Прозвенел звонок. Все остальные захлопнули учебники, застегнули рюкзаки и ушли с бизнес технологий на ланч. Я не пошевельнулась.

Моя рука сжала карандаш, когда Ной прошёл мимо и покинул комнату, выпрямив плечи и задрав подбородок. Он ни разу не признал моего присутствия. А вот Исайя задержался, посмотрел на меня грустным взглядом и только потом последовал за другом.

Так мы с Ноем и общались уже семь дней. Я ждала, пока он покинет кабинет. Он убегал. Я втянула воздух, мечтая, чтобы боль прекратилась, и все ушли. Ну, все, кроме моей лучшей подруги.

— Эхо. — Лила стала перед моей партой, прижав книги к груди. — Ты в порядке? Нет. Ничто никогда уже не будет в порядке.

— Я случайно услышала сегодня в туалете, что Лорен Льюис собирается подкатить к Ною. — Слёзы грозили скатиться по моим щекам. — Мне должно быть наплевать. В смысле, я же его бросила, и он может… — «Спать, с кем захочет»… Но я не могла произнести эти слова, так как в горле появился комок.

— Лила, — позвал Стивен из коридора, — ты идешь на ланч или нет? Она начала качать головой, но я ответила за неё:

— Идёт!

— Эхо, — осуждающе сказала подруга.

— Всё хорошо. — Я выдавила худшую улыбку в мире. — Может, я к вам присоединюсь сегодня.

Это я сказала не всерьёз. И она это знала, но всё равно похлопала меня по руке.

— Увидимся там, — сказала девушка, прежде чем взять Стивена за руку и отправиться в кафетерий.

Я закинула вещи в сумку и стала бороться с желанием побежать за Ноем и попросить его взять меня обратно под своё крыло. Я потеряла не только его, но и привычный распорядок: учёба, занятия, планирование, как достать наши папки, работа Исайи и Бет над машиной Айреса. Потеря Ноя означала потерю жизни. И шанса на ответы.

Он был идейным вдохновителем всех наших планов, и я питалась его храбростью и верой в успех. Или нет? Я положила последний учебник в сумку и подняла бровь от этой мысли. В голове заработали шестерёнки. Я убедила миссис Колинз и отца изменить время встречи — не Ной. Я нашла фамилию приёмных родителей его братьев. Возможно, я смогу сама найти ответы.

Я завернула за угол пустого коридора и замерла. Прижавшись спиной к моему шкафчику, стояла Грейс и разглядывала свои ногти.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

— С тобой говорю. Если бы ты осталась с Люком, мы могли бы остаться друзьями.

— Она протёрла ноготь большого пальца, прежде чем повернуться ко мне.

— Разве ты не должна сидеть в столовой и доказывать миру, что ты идеальна? — спросила я. Впервые в жизни у меня не было желания прогибаться под неё.

— Люк возьмёт тебя обратно. Когда он услышал, что ты рассталась с Ноем, то чуть с ума не сошёл. Он бросает Диану. Ему нужна ты, а не она.

Нет, не нужна. Ходили такие слухи, но я знала то, чего не знали другие — Люк не может выдержать вида моих шрамов. Я откинула голову назад и сосредоточилась на субъекте, блокирующем мой шкафчик.

— Какая тебе разница? Судя по последним новостям, ты отпускала неплохие шутки на мой счёт в спортзале.

Грейс внезапно чрезвычайно заинтересовалась своими туфлями.

— Ну-у, да, я не святая. Убей меня. Не то, чтобы ты облегчала мне задачу, Эхо. — Она закрыла рот и наклонила голову, явный знак того, что девушка пыталась вернуть себе уверенный вид. — Я всё ещё хочу быть твоей подругой, мы можем всё спасти — нашу дружбу, мнение людей о тебе, всё. Теперь, когда ты бросила этого неудачника, мы

сможем сказать, что у тебя просто было помутнение рассудка. Он использовал тебя. Манипулировал. А затем ты поняла, какой же он придурок. Все поверят.

Во мне возгорелась злость. Как она не понимала?

— Я люблю Ноя.

Грейс оттолкнулась от шкафчика, её лицо исказилось от ярости.

— И посмотри, к чему это привело! У тебя нет ни парня, ни друзей. Чёрт, Эхо, ты стала социальным подсудимым года, когда поцеловала этого парня на публике, и всё во имя любви! Всё впустую! Ты вообще не изменилась. Всё ещё прячешь свои шрамы, избегаешь ланчей, скрываешься от мира. Тебе было лучше без Ноя Хатчинса. Я бы всё

отдала, чтобы вернуть январь. Тогда, по крайней мере, ты приходила в кафетерий. Ты хотя бы пыталась.

Её слова превратились в ножи, царапающие мою кожу, цепляющие больше, чем нужно.

— Не я ставила условия нашей дружбе. Не я боюсь мнения общества, и что оно подумает, если я буду дружить с кем-то менее популярным.

Грейс горько рассмеялась. Похоже, я довела её до точки кипения.

— Это не так, Эхо. Ты поставила условия нашей дружбе в тот момент, когда надела перчатки на руки и попросила меня лгать всем насчёт тебя. Мне пришлось говорить, что я не знаю, что произошло с моей лучшей подругой. А насчёт обвинений в боязни общественного мнения… ты на себя посмотри! Если ты такая правильная, какого чёрта ты всё еще прячешь эти шрамы?

Я сглотнула, и та ярость, что я чувствовала секунды назад, испарилась в воздухе.

Она была права. Грейс была права.

***

Я пялилась в открытый шкафчик и барабанила пальцами по дверце. Я смогу это сделать. Определённо смогу… завтра или через месяц, или никогда… Нет, нет, я смогу. Я могу прожить жизнь ради собственного удовольствия или удовольствия других. Себя. Я хотела удовлетворить себя.