Богу — Лука 1:37 18 страница

попробовать пойти на весенний приём. У меня хорошие связи. Я не против написать тебе рекомендацию.

Написать мне рекомендацию? Мой разум превратился в чистый холст, пока я пыталась уловить ход её мысли. Мне не показалось, я же вслух спросила о судебном запрете?

— Я не хочу в арт-колледж.

Лицо мамы покраснело, и в её слова и движения проникло раздражение:

— Эхо, ты не создана для бизнеса. Не позволяй отцу загнать тебя в жизнь, которой ты не хочешь.

Я уже и забыла, как сильно ненавидела их постоянную войну.

Забавно, я всю жизнь пыталась сделать их обоих счастливыми — маму искусством, папу знаниями — но, в итоге, они оба отказались от меня.

— Я хожу на уроки по бизнесу в школе и получила пять по всем предметам. Она пожала плечами.

— Я готовлю, но это не делает меня шеф-поваром.

— Что?

— Это значит, что ты такая же, как я. — Она посмотрела мне прямо в глаза.

«Нет, не такая», — закричал тоненький голосок в моей голове.

— Я рисую, — сказала я в голос, будто доказывая, что это единственное, что нас связывает.

— Ты художница. Как я. Твой отец никогда меня не понимал, и вряд ли поймёт

тебя.

Нет, папа не понимал.

— Дай угадаю, — продолжала она. — Он постоянно давит на тебя. Что бы ты ни

делала — этого недостаточно, не по его стандартам. Так и будет продолжаться, пока ты не почувствуешь, что скоро взорвёшься.

— Да, — прошептала я, и моя голова качнулась вправо. Я не помнила её такой. Да, периодически она ругала папу, и всегда хотела, чтобы я выбрала её жизненный путь, а не его, но в этот раз всё было по-другому.

Это личное.

— Я не удивлена. Он был ужасным мужем и стал ужасным отцом.

— Папочка не так уж плох, — буркнула я, внезапно почувствовав желание защитить его и напряжение по поводу женщины напротив. Я не думала, что наша встреча пройдёт легко и непринужденно, но и не представляла, что она будет такой странной. — Что произошло между вами в ту ночь?

Она уронила нить из клевера и снова избежала моего вопроса.

— Я отправилась на лечение. Сначала не по собственному желанию, но вскоре поняла, что произошло, что я сделала… и, э-э… осталась. Доктора и персонал были очень милыми и не судили меня строго. С тех пор я покорно пила лекарства.

В висках запульсировало. Ну, молодец она! Приняла свои таблетки, и мир не перевернулся!

— Я не об этом спрашивала. Расскажи, что со мной случилось. Мама почесала лоб.

— Твой отец всегда проверял меня перед твоим приездом. Я зависела от него. Оуэн должен был заботиться обо мне, тебе и Айресе, а он всё испортил!

Какого чёрта?

— Какое отношение он имеет к несчастью Айреса? Она прищурилась.

— Он позволил ему пойти в армию.

— Но Айрес сам того хотел. Ты же знаешь, это была его мечта.

— Твой брат мечтал не об этом. Во всём виновата эта ведьма, на которой женился твой отец, из-за неё у него появилась такая идея! Это она рассказала ему истории о карьере своего отца и братьев. Ей было плевать на то, что он может умереть. Ей плевать на то, что с ним произошло. Я просила его не уходить. Говорила, что его решение сильно

меня ранит. Говорила… — она замолчала. — Говорила, что больше никогда не буду с ним общаться, если он поедет в Афганистан. — Её голос сломался, и мне внезапно захотелось уехать, но я не могла двинуться с места.

Мой разум охватило странное спокойствие.

— Это были твои последние слова?

— Это вина твоего отца, — сухо сказала она. — Он привёл её в нашу жизнь, и теперь мой сын мёртв.

На этот раз я заговорила так, будто она ничего не произносила:

— Не «я люблю тебя». Не «увидимся, когда вернёшься домой». Ты сказала, что больше никогда не будешь с ним общаться?

— Эта ведьма осквернила мой дом. Она украла твоего отца.

— Дело не в Эшли, папе или даже Айресе. Дело в нас с тобой. Что, чёрт возьми, ты со мной сделала?!

Колокольчики на соседней могиле зазвенели от ветра.

У нас с мамой были глаза одинакового цвета и формы. Эти тусклые и безжизненные глаза смотрели на меня. Я надеялась, что мои выглядели более счастливыми.

— Он винит меня в той ночи? — спросила она. — Твой отец когда-нибудь рассказывал, как он бросил тебя? Как не отвечал на звонки, когда ты звала помощь?

— Мам. — Я выдержала паузу, пытаясь подобрать нужные слова. — Я просто хочу, чтобы ты рассказала, что произошло между нами.

— Он тебе не рассказал, не так ли? Ну естественно. Он спихивает всю вину на меня! Ты не понимаешь. Я потеряла Айреса и не могла справиться со своим горем. Я думала, что мне станет легче, если я начну рисовать. — Она оторвала жменю травы.

— Папа ничего на тебя не спихивает. Он частично признал свою ответственность, но я не помню, что с нами произошло. Я упала на закрашенное стекло, и ты лежала со мной, пока я истекала кровью. — Мой голос становился громче с каждым словом. — Я не понимаю. Мы поссорились? Я упала? Ты толкнула меня? Почему ты не вызвала помощь, почему рассказывала сказки, пока я умирала?!

Она снова оторвала траву.

— Это не моя вина. Он должен был это предвидеть. Но таков твой отец. Он никогда не пытался понять. Он хотел милашку-жену и развёлся со мной в ту же секунду, как нашёл её.

— Мама, ты перестала пить лекарства. Папа не имеет к этому никакого отношения.

Расскажи, что случилось.

— Нет. — Она упрямо задрала подбородок; мне был хорошо знаком этот жест. Я дёрнулась.

— Нет?

— Нет. Если ты не помнишь — я ничего не скажу. Я слышала, что он нанял тебе какого-то дорогого терапевта с Гарвардским дипломом. — Её губы изогнулись в горькой ухмылке. — Есть ли что-нибудь, что твой отец не пытается исправить деньгами и контролем?

На долю секунды кладбище напомнило мне шахматную доску, и моя мама походила королевой. Если мы с Айресом были пешками в игре родителей, то когда же она заметит, что я перестала играть?

— Слышала? — повторила я, удивлённая её ответом. — А как же судебный приказ? Откуда ты это услышала?

Она часто заморгала, её лицо побледнело.

— Я хотела знать, как ты поживаешь, и связалась с Оуэном. Я почувствовала тошноту и горечь на языке.

— Когда?

Она опустила голову.

— В феврале.

— Мам… почему ты мне не перезвонила? Я дала тебе свои номера.

Я замолчала, не в силах сдержать эмоции и вопросы, рвущиеся на волю. В феврале. Эти слова буквально пронзили меня. В тот месяц папа без объяснений забрал мой телефон и машину. Он соврал мне, чтобы спрятать от неё.

— Я хотела поговорить с тобой. Ещё в декабре молила, чтобы ты позвонила мне.

Зачем ты обратилась к папе? Ты же могла отправиться в тюрьму! Ты что, забыла о судебном приказе?!

— Его нет, — просто сказала она. — Он потерял своё действие через тридцать дней после твоего восемнадцатилетия.

Казалось, будто кто-то врезал мне под дых.

— Что?!

— Таковы были условия приказания, когда судья подписывал его два года назад.

Твой отец пытался продлить его до конца школы, но прошло много времени — судья больше не видел во мне угрозы.

Я не могла дышать, моя голова качалась взад-вперёд.

— То есть, ты могла спокойно связаться со мной в феврале, но не стала этого делать?

Она замешкалась.

— Да.

— Почему? — Я была настолько нелюбима? Разве матери не должны хотеть встречи с дочерьми? Особенно когда те просят о помощи?

Не зная, что с собой делать, я встала и обхватила руками своё дрожащее тело.

— Почему?! — закричала я.

— Потому что. — Мама встала и упёрла руки в бока. — Я знала, как ты отреагируешь. Что захочешь знать, что произошло между нами. Я не могу тебе сказать.

— Почему?

— Ты будешь меня винить, а я больше не могу этого вынести. Я не виновата, Эхо, и я не позволю тебе заставить себя так чувствовать.

Ощущение, будто в моё тело врезался грузовик, и плечи согнулись от удара. Какой поразительно эгоистичный ответ!

— Ты не знаешь, как я отреагирую. Я не рада, что ты перестала пить таблетки, но я понимаю, что ты не контролировала свои поступки. Я понимаю, что в ту ночь ты была не в себе.

Она громко вздохнула, и звук эхом разнёсся по одинокому кладбищу.

— Я знаю, как ты отреагируешь, Эхо. Я уже говорила, мы с тобой похожи. Стоит раз нас предать, и мы никогда уже не простим.

Тёмный ил, заполнявший мои вены с момента, как я узнала о роли отца в том злосчастном дне, медленно опустился до живота, замораживая меня изнутри.

— Я не такая.

— Разве? Как поживает та сучка, на которой женился твой отец? Когда-то ты любила её.

Я не похожа на неё. Я не похожа на свою мать.

Я моргнула и уставилась на могилу Айреса, отчасти надеясь, что он докажет её неправоту. Что это значило? Что это говорило обо мне? И Эшли? И об отце?

— Давай не будем о плохом, — сказала мама. — Я два года пила лекарства и не собираюсь от них отказываться. Кроме того, я пришла сюда, чтобы наверстать упущенное, а не перекраивать прошлое. У меня прекрасная работа и шикарные апартаменты. Эхо?

Эхо, ты куда?

Я оглянулась на женщину, подарившую мне жизнь. Она ни разу не извинилась передо мной.

— Я еду домой.

Ной

Из фонтана родителей ручейком стекала вода. С площадки за домом доносился детский смех и крики. Фрэнк сказал мне взять отгул. Мне не нужен выходной. Я должен работать. Я нуждаюсь в деньгах. Зачем мне столько свободного времени?

Однажды я привёз сюда Эхо. Чтобы впечатлить или соблазнить, или, возможно, я хотел доказать себе, что заслуживал чьей-то любви. Как знать, учитывая, что это не привело ни к чему хорошему.

Со вторника в моей голове крутился лишь один вопрос.

Как ей помочь? Ответа не было. Зря миссис Колинз расхваливала мои чёртовы способности быстро решать проблемы.

— Ной!

Я повернул голову на звук голоса Джейкоба, и сердце сжалось в груди. Мои глаза округлились, и я встал как раз вовремя, чтобы поймать светловолосую кроху, несущуюся в мои объятия.

— Ной! Ной! Это ты! Это действительно ты!

Обхватив его руками, я быстро осмотрел местность. Джо медленно шёл по улице с засунутыми в карманы руками и сгорбленными плечами. Кэрри держала за руку Тайлера. Он протянул мне вторую руку.

— Ной, — кивнул мужчина.

— Джо.

Джейкоб повернулся к нему, обхватывая меня рукой.

— Ты специально это сделал, верно? — Мальчик радостно посмотрел на меня. — Он постоянно так делает. Говорит нам, что мы идём в магазин, а затем делает приятный сюрприз. Например, покупает мороженое. Только в этот раз мы шли к фонтану, а нашли тебя! — Вера и любовь, исходящая от брата, разбивала мне сердце.

— Не так ли, папа?

Мои мышцы напряглись, и я крепче схватил Джейкоба. Папа. Джо нахмурился.

— Джейкоб, я понятия не имел…

— Что я приеду так рано, — перебил я. Мужчина насторожено на меня посмотрел, но спорить не стал. Может, если я буду пай-мальчиком, он позволит мне провести с ними пару секунд. — Но у меня мало времени, братишка.

Улыбка сошла с губ Джейкоба.

— Ты знал, что наши родители построили эти дома? Я моргнул. Наши родители.

— Да. Мне тогда было столько же, сколько тебе сейчас. Я помогал папе построить скамейки на крыльце.

Лицо Джейкоба засветилось маминой улыбкой.

— Было круто, наверное.

— Да, было.

Джо подозвал к нам Кэрри. На её лице отразилось беспокойство, когда она медленно подошла к нам. Тайлер выскользнул из её хватки, как рыбка, и уткнулся головой мне в ногу.

— Привет, малыш.

Он ответил умопомрачительной улыбочкой. Ни синяков, ни швов. Просто счастье. Я взъерошил ему волосы.

— Мам, — сказал Джейкоб, — ты знала, что Ной помогал нашим родителям построить здешние дома?

Она выдавила улыбку.

— Правда?

— Да, потому что Ной великолепен!

Она было поникла, но затем снова изобразила добродушие.

— Хочешь с нами поиграть? — спросил брат.

Тайлер обхватил меня руками и встал мне на ноги. Я прочистил горло.

— Мне скоро нужно на работу, да и поесть не помешало бы перед этим. — Хоть у меня сегодня выходной, да и зарабатывал я готовкой еды.

— Поешь с нами, — сказал Тайлер.

Он заговорил со мной. Мой младший брат выпалил свои первые слова мне со дня похорон родителей. Я беспомощно уставился на Кэрри и Джо. Я пытался поступить правильно. Сделать прямо противоположное моим желаниям. Братья рвали моё сердце на мелкие кусочки.

— Заходи к нам в гости на ланч, — пробормотала Кэрри. Джо успокаивающе погладил её по руке.

— Ты уверена?

Она повернулась к нему.

— Ты был прав, Джо.

— Ной, хочешь зайти к нам в гости и поесть ланч с братьями? — спросил мужчина.

— Да! — Джейкоб поднял кулаки в воздух. — Я покажу тебе свою комнату и велосипед.

Тайлер всё ещё висел на моей ноге.

— Да, сэр!

***

Я заставил себя проглотить бутерброд с курицей и сыром, чипсы и холодный чай. Мы сидели на задней веранде в доме Кэрри и Джо, и меня безумно это нервировало. Часть меня ждала, когда же появятся копы, и Кэрри укажет на меня со словами, что я нарушил приказ суда. Чтобы прикрыть свой зад, я позвонил миссис Колинз по пути сюда и рассказал ей о ланче. Она трижды напомнила мне, чтобы я следил за языком.

— Пошли, Ной, я покажу тебе свою комнату. —Джекоб потянул меня за руку, и я оглянулся на его приёмных родителей за разрешением. Джо кивнул.

Это был самый грандиозный дом, в котором я когда-либо бывал. Снаружи он был в викторианском стиле, но внутри царила современность. Гранитные кухонные столешницы, чистые металлические приборы, деревянный пол на первом этаже и фойе размером с подвал Дэйла.

Джейкоб лепетал о школе и баскетболе, пока мы поднимались по огромной лестнице.

— Комната Тайлера напротив моей, а мама с папой живут дальше по коридору. У нас две гостевые спальни. Две! Мама с папой говорят, что если я продолжу работать со своим психологом и продержусь месяц без ночных кошмаров, то смогу пригласить друзей на ночёвку. Не могу дождаться…

Он завёл меня в большую спальню, и я замер в проходе. Будто зашёл в детскую версию ТВ-шоу «Укрась свою комнату». У стены стояла деревянная двухъярусная кровать. Нижняя была полноразмерным матрасом, а верхняя выдвигалась в сторону. У Джейкоба были свой телевизор и игрушки. Они были повсюду.

Мой взгляд зацепился за фотографию на его комоде, и у меня перехватило дыхание. Мальчик продолжал болтать, но я отключился от него и взял в руки рамку. Я спешно выпалил следующие слова, надеясь, что мой голос не сломается:

— Ты знаешь, кто это?

Джейкоб посмотрел на фотографию и вернулся к лего на полу.

— Да. Это наши мама с папой. — Он сказал это так непринуждённо, словно их фотография была у всех.

Я сел на кровать и пробежался дрожащими пальцами по лицу. Мои мама с папой. Это была грёбаная фотография моих родителей и они выглядели… счастливо. Я сделал глубокий вдох, но он прозвучал как всхлип.

— Джейкоб? — позвала Кэрри. — Десерт на столе. Тот быстро поднялся, но затем замешкался.

— Ты идёшь?

Я часто заморгал.

— Да, через секунду. — Мой взгляд не отрывался от картинки.

Братец поспешил за дверь, и я изо всех сил попытался подавить нарастающее в груди давление. Мужчины не плачут. Чёрт. Мужчины не плачут. Я вытер глаза. Как же я скучаю по родителям…

— Ты в порядке?

Я резко поднял голову; не знал, что Кэрри осталась в комнате.

— Да. Простите. — Я указал на рамку, прежде чем отложить её обратно на тумбу.

— Где вы её достали?

— Джо связался с «Жильем для людей» и попросил фотографию твоих родителей.

Мы считали, это важно, чтобы они оставались частью жизни мальчиков.

Я снова глубоко вздохнул и повернулся к ней.

— Но не я.

Кэрри мгновенно опустила голову.

— Пожалуйста, не забирай у меня мальчиков. Они — моя жизнь и… я не смогу без

них.

Джо зашёл в спальню и положил руку ей на талию.

— Кэрри.

Она выглядела, как листочек в чёртовом торнадо.

— Мы обеспечиваем их всем, чего душа попросит. Клянусь, они счастливы здесь, и

я люблю их. Так сильно, что сердцу больно.

Я пытался найти в себе злость, двигающую мной последние пару месяцев, но почувствовал лишь недоумение.

— Они мои братья, а вы отобрали их у меня. Чего вы ещё ждали?

Кэрри начала всхлипывать. Джо прижал её к груди и погладил по спине.

— Мы боялись, что они предпочтут тебя нам. Что мы потеряем их. Но угроза никуда не ушла. — Мужчина что-то прошептал жене на ухо. Она кивнула и вышла из комнаты. Он почесал затылок. — Спасибо, что помог Джейкобу. Ты изменил всю нашу семью.

Семью. Почему бы ему сразу не вскрыть меня бритвой?

— У вас очень интересный способ выражать свою благодарность.

— И мы были неправы насчёт этого. — Джо присел у лего на полу и начал рассеянно убирать его в коробку. — Кэрри всегда мечтала о детях. Мы годами пытались завести своих, но её здоровье не позволяло. Она делала операцию, чтобы исправить это, но результатом были лишь шрамы.

К сожалению, я много знал о шрамах.

— Когда она смирилась с фактом, что у нас никогда не будет своих детей, мы решили взять приёмных. Друзья познакомили нас с Кишей, и она убедила нас обратиться к службе опеки. Мы посещали семинары, но никогда всерьёз не планировали сделать это, пока не встретили твоих братьев. Несмотря на всё, что мы узнали, Кэрри тут же полюбила их.

Он продолжал убирать кусочки лего один за другим.

— После нескольких месяцев, мы решились взять их к себе. Нам нужно было доказать суду, что никто не имел на них родительских прав. Мы думали, это будет легко, но оказалось, что у твоей мамы есть живые родственники.

Я прищурился.

— Мама с папой были единственными детьми в семье. Её родители умерли на её первом курсе. Бабушка и дедушка умерли с разницей в шесть месяцев, когда мне было десять.

— Вообще-то, твоя бабушка по маминой линии всё ещё жива, как и её братья и сестры. Твоя мама сбежала из дома, чтобы поступить в колледж. Судя по тому, что мы нашли, у твоей мамы было… нелёгкое детство.

Я окончательно запутался, мой мир переворачивался с ног на голову…

— Зачем вы мне это рассказываете? — И почему не рассказала мама? Джо пожал плечами.

— На случай, если ты хочешь знать, что у тебя всё ещё есть живые родичи. И чтобы ты понял, мы потратили два года, борясь за то, чтобы уберечь твоих братьев от места, откуда сбежала ваша мама. Мы выиграли, но вскоре началась борьба посложнее… с тобой.

Только я подумал, что моя жизнь не может стать ещё хреновей, как Джо нашел способ это сделать. Он стоял и изучал меня — как Исайя, когда решал, стоит ли закурить ещё один косяк.

— Мы ошибались, обращаясь с тобой подобным образом и препятствуя твоему общению с братьями. В свою защиту могу сказать, что как раз когда мы взяли мальчиков к себе, ты избил своего приёмного отца. Система повесила на тебя ярлык эмоционально нестабильного, и мы беспокоились, как ты повлияешь на детей, особенно узнав, что ты не задерживался надолго ни в одной семье. Поначалу мы держали их вдали от тебя, чтобы защитить.

— А когда система поняла, что проблема не во мне?

— Тогда мы испугались тебя. — Он посмотрел на меня и продолжил: — Когда ты объявил о своих планах взять их под опеку, я попросил знакомых накопать на тебя информацию, чтобы использовать её в суде.

Джо подошел ближе к кровати и опёрся рукой на деревянную балку.

— То, что ты сделал, чтобы помочь детям в предыдущих приёмных домах, было хорошим поступком, а то, что произошло с тобой — недопустимо. Ной, мы с женой были неправы насчёт тебя, но не знали, как закончить начатое, не испортив шансы на сохранение мальчиков.

Мой разум опустел. Последние пару лет мы с Джо грызли друг другу глотки, а теперь, из-за одной случайной встречи, он поднимал белый флаг? Мужчина почесал голову, явно чувствуя те же сомнения, что и я.

— Как я вижу, у тебя три варианта. Ты можешь уйти из этого дома и продолжить бороться за братьев, возможно, выиграть, забирая их от друзей, школы, дома и от нас. Ты можешь бороться и проиграть, и в итоге видеться с ними по расписанию, данным судом, если он вообще тебе это позволит. Или ты можешь отозвать своё заявление. Позволить нам оставить их и растить, как собственных. В этом случае, ты станешь частью нашей семьи. Сможешь приходить к ним в любое время. Звонить, гулять, ходить с ними в школу и на баскетбол. Чёрт, да можешь даже приходить на ужин раз в неделю!

— Почему? — спросил я. Он удивлённо заморгал.

— Что почему?

— Почему вы делаете мне такое предложение? — Они так долго ненавидели меня.

С чего вдруг такая щедрость?

— Потому что они любят тебя, Ной, а мы любим их. Я не хочу через десять лет объяснять своим сыновьям, что я боялся и был слишком горд, чтобы позволить им видеться с единственным кровным родственником, кто заботился о них.

— Я вам не верю. — Все взрослые лгут. Джо посмотрел мне прямо в глаза.

— Я попрошу своего юриста составить письменное соглашение.

Я достаточно услышал, теперь мне нужен был воздух. Джо дал мне слишком много информации, издеваясь над моим разумом. Я протолкнулся мимо него, чтобы найти братьев. Кэрри пряталась в коридоре, прижимая к груди плюшевого мишку. Годами я видел её мерзкой стервой, забравшей моих братьев. Благодаря маленькой речи Джо, это изменилось. Я видел сломленную женщину, которая не могла исполнить мечту из-за меня.

Да, я многое знал о шрамах. Проблема в том, что, если я помогу им, то углублю

свои.

Эхо

Я хлопнула дверью машины и побежала по тёмному двору. Слава Богу, Исайя оказался под капотом машины Айреса.

— Прости, что опоздала. У меня были дела… — Я встретила маму, и отец взбесится, если узнает об этом, — …и я увлеклась… — Она предпочла, чтобы я годами страдала от кошмаров, так как боялась, что я плохо о ней подумаю, а затем назвала меня бессердечной, неумолимой сукой, — … потеряв счёт времени.

Я ездила по округе, пытаясь убедить себя, что она неправа. Исайя выглянул из-под капота и безумно улыбнулся.

— Всё нормально. Твой отец сказал, что я могу приступать к работе.

Ладно. Немного не в его стиле — пускать татуированных парней с пирсингом в наш гараж, но, возможно, он был слишком занят Эшли. Дверь в кухню закрылась, и Бет зашла в гараж с банкой диетической колы.

— У тебя в доме одна диетическая херня. И фрукты. Много грёбаных фруктов. Вы что, не храните замороженную пиццу?

— Эшли не любит консерванты. — Что я несла? — Что ты делала в моем доме? — Я оглянулась, и сердце ухнуло. — Где Ной? — Мой медленный мозг наконец подметил, что папиной машины нет на месте. — Где папа?

Бет уставилась на меня пустыми глазами, затем вышла из своего транса. Мило, она под кайфом.

— Ах да, у твоей мачехи начались схватки. По-моему, отец просил тебе это передать. — Она прищурилась. — Что-то ещё, Исайя?

— Чёрт, я не знаю. Это ты должна была слушать, — пробормотал он из-под машины.

Бет захихикала.

— Точно. — Тут она замолкла. — Ух ты. А когда наступила ночь? Моё сердце затрепетало в груди.

— У Эшли схватки? Не может быть. У неё ещё… — Не знаю, сколько-то там недель. Чёрт, почему я никогда не обращала на это внимание? Папа, наверное, с ума сходит. — Полно времени. Малыш ещё не готов.

Бет склонила голову.

— А у малышей есть свой таймер? — Её улыбка стала шире. — Им он не помешает.

Исайя закрыл капот с лихорадочными глазами.

— Мне нужны ключи.

Меня переклинило. О. Мой. Бог. Он никогда раньше не просил ключи. Я бездумно ткнула пальцем в сторону крючка на лавке, и еле выдавила из себя:

— Т-там…

Он взял их и сел на водительское место. Клянусь, мир замедлился, когда он поставил ногу на педаль газа и вставил ключи в зажигание.

Я представила Айреса. Его коричневые волосы, длинные ноги и не сходящую с лица улыбку. «Когда-нибудь она поедет, Эхо. Слышишь, как урчит двигатель?»

Слёзы обжигали мне глаза, и я подавила всхлип. «Да, Айрес. Она поедет. Это всё ради тебя». Как бы я хотела, чтобы он был здесь.

Исайя повернул ключи, и гараж наполнился сладким звуком грохочущего двигателя. Он вжал педаль газа и закричал, когда машина пришла к жизни.

— О да, детка, об этом я и говорил, чёрт возьми! Он вышел из машины и развёл руки в стороны.

— Я куплю себе медаль за это.

Я с радостью бросилась в его объятия и поцеловала в щёку.

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Я отпустила Исайю, села на тёплое кожаное сидение и вцепилась в вибрирующий руль. Парень закрыл дверь, и я чуть проехала вперёд.

А затем всё внутри меня заледенело. Я вжала тормоз. Дыра в моём сердце, которую должна была заполнить радость от машины… выросла.

— Исайя, где Ной?

Ной

Руки Кэрри сомкнулись на моей шее, и на секунду я понадеялся, что она меня задушит. Смерть — вариант получше, чем это. Я сглотнул, но комок в горле никуда не делся. Мышцы моего лица напряглись, и я втянул воздух, надеясь избавиться от своего отчаяния.

— Я хочу сперва поговорить с миссис Колинз, — выдавил я. — Я ещё не передумал.

Чёрт возьми. Почему же всё так болит? Каждая часть моего тела зудела от боли; я чувствовал, что либо умру, либо взорвусь.

— Благослови тебя Господь, Ной, — прошептала женщина мне на ухо.

Я хотел семью. Я хотел грёбаную семью, а у Джейкоба и Тайлера уже была своя.

Она шмыгнула носом и отпустила меня, но её улыбка освещала комнату, как тысяча звёзд. — Я знаю, что ты примешь правильное решение о мальчиках. Просто знаю.

Их жизнь была нормальной. И я в неё не вписывался.

Кэрри ждала ответа, но я не смог бы его придумать даже под угрозой смерти. Джо положил руку мне на плечо, спасая от неловкости.

— Миссис Колинз скоро приедет.

Тут зазвонил звонок, прямо как в дурацких телесериалах, и Кэрри провела миссис Колинз на кухню. На ней были спортивки, заляпанные краской, и футболка «Нирвана». Джо что-то пробормотал о том, чтобы оставить нас наедине.

Рядом заработала посудомоечная машина. Ритмичное биение воды об тарелки эхом отдалось по комнате. Миссис Колинз постучала ногтём по чёрной гранитной столешнице. Я посмотрел на её лицо, ожидая увидеть злость из-за того, что я втянул её в это. Вместо этого, боль в её щенячьих глазах взорвала во мне грёбанную дамбу эмоций, которые я так отчаянно пытался подавить.

Мои глаза накрыла пелена, и я закрыл их, качая головой, чтобы слезы не скатились по щекам. Я не хотел чувствовать боль. Я вообще не хотел что-то чувствовать, но эта ситуация меня убивала.

— Поговори со мной, Ной, — сказала она самым серьёзным тоном, который я когда-либо от неё слышал.

Я осмотрел кухню и повернулся к ней.

— Я не могу им это дать.

— Нет, — тихо ответила она. — Не можешь.

— А также обеспечить тренировки по баскетболу и лицей, который они так любят, и подарки на все вечеринки в честь дня рождения, на которые их приглашают.

— Нет, — повторила она.

— И у них есть бабушка с дедушкой. — Я не узнавал хрипотцу в собственном голосе. — Джейкоб постоянно болтал о родителях Джо, а Тайлер ходит на рыбалку с папой Кэрри каждую среду, пока реки не замерзли. Я не могу им это дать.

— Ты прав.

— Я люблю их, — решительно сказал я.

— Я знаю. — Её голос дрогнул. — В этом я никогда не сомневалась.

— Я также люблю Эхо. — Я посмотрел прямо в глаза женщине. — Я скучаю по

ней.

Она пожала плечами и грустно улыбнулась.

— Это нормально, любить кого-то помимо братьев, Ной. Ты не предаёшь их или

родителей, живя своей жизнью.

И тут это случилось. Я годами сдерживал свою печаль, и она наконец прорвалась.

Вся моя злость, грусть и боль всплыли на поверхность, несмотря на мои старания подавить их и больше никогда не испытывать.

— Я скучаю по маме с папой. — Я не мог вдохнуть. — Я просто хочу вернуть свою семью.

Миссис Колинз вытерла глаза и подошла ко мне.

— Я знаю, — повторила она и обняла меня.

***

— Ещё раз спасибо, Ной. — Джо пожал мне руку раз так в пятидесятый после того, как я сказал ему и Кэрри, что больше не буду добиваться опеки над мальчиками. — Обещаю, ты сможешь видеться с ними, когда захочешь.

Я кивнул и оглянулся через плечо. Миссис Колинз и Кэрри стояли у лестницы в конце коридора на втором этаже.

Женщина ободряюще улыбнулась, и я сделал глубокий вдох. Джо открыл дверь в спальню Джейкоба.

— Мальчики, Ной хотел бы поговорить с вами.

— Ной! — Джейкоб, одетый в пижаму с бэтменом, побежал через комнату и врезался в меня. — Ты всё ещё здесь!