Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Общее строение деятельности.
Общность макроструктуры внешней, практической деятельности идеятельности внутренней, теоретической позволяет вести ее анализ, первоначально отвлекаясь от формы, в которой они протекают. Идея анализа деятельности как метод научной психологии человека былазаложена как я уже говорил, еще в ранних работах Л.С.Выготского. Быливведены понятия орудия, орудийных (" инструментальных") операций, понятиецели, а позже - и понятие мотива (" мотивационной сферы сознания"). Прошли, однако, годы, прежде чем удалось описать в первом приближении общуюструктуру человеческой деятельности и индивидуального сознания74. Это первоеописание сейчас, спустя четверть века, представляется во многомнеудовлетворительным, чрезмерно абстрактным. Но именно благодаря егоабстрактности оно может быть взято в качестве исходного, отправного длядальнейшего исследования. До сих пор речь шла о деятельности в общем, собирательном значенииэтого понятия. Реально же мы всегда имеем дело с особенными деятельностями, каждая из которых отвечает определенной потребности субъекта, стремится кпредмету этой потребности, угасает в результате ее удовлетворения ивоспроизводится вновь - может быть, уже в совсем иных, изменившихсяусловиях. Отдельные конкретные виды деятельности можно различать между собой покакому угодно признаку: по их форме, по способам их осуществления, по ихэмоциональной напряженности, по их временной и пространственнойхарактеристике, по их физиологическим механизмам и т.д. Однако главное, чтоотличает одну деятельность от другой, состоит в различии их предметов. Ведьимено предмет деятельности и придает ей определенную направленность. Попредложенной мной терминологии предмет деятельности есть ее действительныймотив75. Разумеется, он может быть как вещественным, так и идеальным, какданным в восприятии, так и существующим только в воображении, в мысли.Главное, что за этим всегда стоит потребность, что он всегда отвечает тойили иной потребности. Итак, понятие деятельности необходимо связано с понятием мотива.Деятельности без мотива не бывает; " немотивированная" деятельность - этодеятельность не лишенная мотива, а деятельность с субъективно и объективноскрытым мотивом. Основными " составляющими" отдельных человеческих деятельностей являютсяосуществляющие их действия. Действием мы называем процесс, подчиненныйсознательной цели. Подобно тому, как понятие мотива соотносится с понятиемдеятельности, понятие цели соотносится с понятием действия. Возникновение в деятельности целенаправленных процессов - действийисторически явилось следствием перехода к жизни человека в обществе.Деятельность участников совместного труда побуждается его продуктом, которыйпервоначально непосредственно отвечает потребности каждого их них. Однакоразвитие даже простейшего технического разделения труда необходимо приводитк выделению как бы промежуточных, частичных результатов, которые достигаютсяотдельными участниками коллективной трудовой деятельности, но которые самипо себе не способны удовлетворять их потребности. Их потребностьудовлетворяется не этими " промежуточными" результатами, а долей продукта ихсовокупной деятельности, получаемой каждым из них в силу связывающих из другс другом отношений, возникших в процессе труда, т.е. отношений общественных. Легко понять, что тот " промежуточный" результат, которому подчиняютсятрудовые процессы человека, должен быть выделен для него также и субъективно- в форме представления. Это и есть выделение цели, которая, по выражениюМаркса, " как закон определяет способ и характер его действий..." 76. Выделение целей и формирование подчиненных им действий приводит к тому, что происходит как бы расщепление прежде слитых между собой в мотивефункций. Функция побуждения, конечно, полностью сохраняется за мотивом.Другое дело - функция направления: действия, осуществляющие деятельность, побуждаются ее мотивом, но являются направленными на цель. Допустим, чтодеятельность человека побуждается пищей; в этом и состоит ее мотив. Однакодля удовлетворения потребности в пище он должен выполнять действия, которыенепосредственно на овладение пищей не направлены. Например, цель данногочеловека - изготовление орудия лова; применит ли он в дальнейшемизготовленное им орудие сам или передаст его другим и получит часть общейдобычи - в обоих случаях то, что побуждало его деятельность, и то, на чтобыли направлены его действия, не совпадают между собой; их совпадениепредставляет собой специальный, частный случай, результат особого процесса, о котором будет сказано ниже. Выделение целенаправленных действий в качестве составляющих содержаниеконкретных деятельностей естественно ставит вопрос о связывающих ихвнутренних отношениях. Как уже говорилось, деятельность не являетсяаддитивным процессом. Соответственно действия - это не особые " отдельности", которые включаются в состав деятельности. Человеческая деятельность несуществует иначе, как в форме действия или цепи действий. Например, трудоваядеятельность существует в трудовых действиях, учебная деятельность - вучебных действиях, деятельность общения - в действиях (актах) общения и т.д.Если из деятельности мысленно вычесть осуществляющие ее действия, то отдеятельности вообще ничего не останется. Это же можно выразить иначе: когдаперед нами развертывается конкретный процесс - внешний или внутренний, - тосо стороны его отношения к мотиву он выступает в качестве деятельностичеловека, а как подчиненный цели - в качестве действия или совокупности, цепи действий. Вместе с тем деятельность и действие представляют собой подлинные ипритом не совпадающие между собой реальности. Одно и то же действие можетосуществлять разные деятельности, может переходить из одной деятельности вдругую, обнаруживая таким образом свою относительную самостоятельность.Обратимся снова к грубой иллюстрации: допустим, что у меня возникает цель -прибыть в пункт N, и я это делаю. Понятно, что данное действие может иметьсовершенно разные мотивы, т.е. реализовать совершенно разные деятельности.Очевидно и обратное, а именно, что один и тот же мотив можетконкретизоваться в разных целях и соответственно породить разные действия. В связи с выделением понятия действия как важнейшей " образующей" человеческой деятельности (ее момента) нужно принять во внимание, чтосколько-нибудь развернутая деятельность предполагает достижение рядаконкретных целей, из числа которых некоторые связаны между собой жесткойпоследовательностью. Иначе говоря, деятельность обычно осуществляетсянекоторой совокупностью действий, подчиняющихся частным целям, которые могутвыделяться из общей цели; при этом случай, характерный для более высокихступеней развития, состоит в том, что роль общей цели выполняет осознанныймотив, превращающийся благодаря его осознанности в мотив - цель. Одним из возникающих здесь вопросов является вопрос о целеобразовании.Это очень большая психологическая проблема. Дело в том, что от мотивадеятельности зависит только зона объективно адекватных целей. Субъективноеже выделение цели (т.е. осознание ближайшего результата, достижение которогоосуществляет данную деятельность, способную удовлетворить потребность, опредмеченную в ее мотиве) представляет собой особый, почти не изученныйпроцесс. В лабораторных условиях или в педагогическом эксперименте мы обычноставим перед испытуемым, так сказать, " готовую" цель; поэтому самый процессцелеобразования обычно ускользает от исследователя. Пожалуй, только вопытах, сходных по своему методу с известными опытами Ф.Хоппе, этот процессобнаруживается хотя и односторонне, но достаточно отчетливо - по крайнеймере, со своей количественно-динамической стороны. Другое дело - в реальнойжизни, где целеобразование выступает в качестве важнейшего момента движениятой или иной деятельности субъекта. Сравним в этом отношении развитиенаучной деятельности, например, Дарвина и Пастера. Сравнение это поучительноне только с точки зрения существования огромных различий в том, какпроисходит субъективно выделение целей, но и с точки зрения психологическойсодержательности процесса их выделения. Прежде всего в обоих случаях очень ясно видно, что цели неизобретаются, не ставятся субъектом произвольно. Они даны в объективныхобстоятельствах. Вместе с тем выделение и осознание целей представляет собойотнюдь не автоматически происходящий и не одномоментный акт, а относительнодлительный процесс апробирования целей действием и их, если можно таквыразиться, предметного наполнения. Индивид, справедливо замечает Гегель, " не может определить цель своего действования, пока он не действовал..." 77. Другая важная сторона процесса целеобразования состоит в конкретизациицели, в выделении условий ее достижения. Но на этом следует остановитьсяособо. Всякая цель - даже такая, как " достичь пункта N" - объективносуществует в некоторой предметной ситуации. Конечно, для сознания субъектацель может выступить в абстракции от этой ситуации, но его действие не можетабстрагироваться от нее. Поэтому помимо своего интенционального аспекта (чтодолжно быть достигнуто) действие имеет и свой операционный аспект (как, каким способом это может быть достигнуто), который определяется не самой посебе целью, а объективно-предметными условиями ее достижения. Иными словами, осуществляющееся действие отвечает задаче; задача - это и есть цель, даннаяв определенных условиях. Поэтому действие имеет особое качество, особую его" образующую", а именно способы, какими оно осуществляется. Способыосуществления действия я называю операциями. Термины " действие" и " операция" часто не различаются. Однако вконтексте психологического анализа деятельности их четкое различениесовершенно необходимо. Действия, как уже было сказано, соотносительны целям, операции - условиям. Допустим, что цель остается той же самой, условия же, вкоторых она дана, изменяются; тогда меняется именно и только операционныйсостав действия. В особенно наглядной форме несовпадение действий и операций выступает ворудийных действиях. Ведь орудие есть материальный предмет, в которомкристаллизованы именно способы, операции, а не действия, не цели. Например, можно физически расчленить вещественный предмет при помощи разных орудий, каждое из которых определяет способ выполнения данного действия. В однихусловиях более адекватным будет, скажем, операция резания, а в других -операция пиления; при этом предполагается, что человек умеет владетьсоответствующими орудиями - ножом, пилой и т.п. Так же обстоит дело и вболее сложных случаях. Допустим, что перед человеком возникла цельграфически изобразить какие-то найденные им зависимости. Чтобы сделать это, он должен применить тот или иной способ построения графиков - осуществитьопределенные операции, а для этого он должен уметь их выполнять. При этомбезразлично, как, в каких условиях и на каком материале он научился этимоперациям; важно другое, а именно, что формирование операций происходитсовершенно иначе, чем целеобразование, т.е. порождение действий. Действия и операции имеют разное происхождение, разную динамику иразную судьбу. Генезис действия лежит в отношениях обмена деятельностями; всякая же операция есть результат преобразования действия, происходящего врезультате его включения в другое действие и наступающей его " технизации".Простейшей иллюстрацией этого процесса может служить формирование операций, выполнения которых требует, например, управление автомобилем. Первоначальнокаждая операция - например, переключение передач - формируется как действие, подчиненное именно этой цели и имеющее свою сознательную " ориентировочнуюоснову" (П.Я.Гальперин). В дальнейшем это действие включается в другоедействие, имеющее сложный операционный состав, - например, в действиеизменения режима движения автомобиля. Теперь переключение передач становитсяодним из способов его выполнения - операцией, его реализующей, и оно ужеперестает осуществляться в качестве особого целенаправленного процесса: егоцель не выделяется. Для сознания водителя переключение передач в нормальныхслучаях как бы вовсе не существует. Он делает другое: трогает автомобиль сместа, берет крутые подъеме, ведет автомобиль накатом, останавливает его взаданном месте и т.п. В самом деле: эта операция может, как известно, вовсевыпасть из деятельности водителя и выполняться автоматом. Вообще судьбаопераций - рано или поздно становиться функцией машины78. Тем не менее операция все же не составляет по отношению к действиюникакой " отдельности", как и действие по отношению к деятельности. Даже втом случае, когда операция выполняется машиной, она все же реализуетдействия субъекта. У человека, который решает задачу, пользуясь счетнымустройством, действие не прерывается на этом экстрацеребральном звене; как ив других своих звеньях, оно находит в нем свою реализацию. Выполнятьоперации, которые не осуществляют никакого целенаправленного действиясубъекта, может только " сумашедшая", вышедшая из подчинения человеку машина. Итак, в общем потоке деятельности, который образует человеческую жизньв ее высших, опосредствованных психическим отражением проявлениях, анализвыделяет, во-первых, отдельные (особенные) деятельности - по критериюпобуждающих их мотивов. Далее выделяются действия - процессы, подчиняющиесясознательным целям. Наконец, это операции, которые непосредственно зависятот условий достижения конкретной цели. Эти " единицы" человеческой деятельности и образуют ее макроструктуру.Особенность анализа, который приводит к их выделению, состоит в том, что онпользуется не расчленением живой деятельности на элементы, а раскрываетхарактеризующие ее внутренние отношения. Это - отношения, за которымискрываются преобразования, возникающие в ходе развития деятельности, в еедвижении. Сами предметы способны приобретать качества побуждений, целей, орудий только в системе человеческой деятельности; изъятые из связей этойсистемы, они утрачивают свое существование как побуждения, как цели, какорудия. Орудие, например, рассматриваемое вне связи с целью, становитсятакой же абстракцией, как операция, рассматриваемая вне связи с действием, которое она осуществляет. Исследование деятельности требует анализа именно ее внутреннихсистемных связей. Иначе мы оказываемся не в состоянии ответить даже на самыепростые вопросы - скажем, о том, имеем ли мы в данном случае действие илиоперацию. К тому же, деятельность представляет собой процесс, которыйхарактеризуется постоянно происходящими трансформациями. Деятельность можетутратить мотив, вызвавший ее к жизни, и тогда она превратится в действие, реализующее, может быть, совсем другое отношение к миру, другуюдеятельность; наоборот, действие может трансформироваться в способдостижения цели, в операцию, способную реализовать различные действия. Подвижность отдельных " образующих" системы деятельности выражается, сдругой стороны, в том, что каждая из них может включать в себя единицы, прежде относительно самостоятельные. Так, в ходе достижения выделявшейсяобщей цели может происходить выделение промежуточных целей, в результатечего целостное действие дробится н ряд отдельных последовательных действий; это особенно характерно для случаев, когда действие протекает в условиях, затрудняющих его выполнение с помощью уже сформировавшихся операций.Противоположный процесс состоит в укрупнении выделяемых единиц деятельности.Это случай, когда объективно достигаемые промежуточные результаты сливаютсямежду собой и перестают сознаваться субъектом. Соответственно происходит дробление или, наоборот, укрупнение также и" единиц" психических образов: переписываемый неопытной рукой ребенка текстчленится в его восприятии на отдельные буквы и даже на их графическиеэлементы; позже в этом процессе единицами восприятия становятся для негоцелые слова или даже предложения. Перед невооруженным глазом процесс дробления или укрупнения единицдеятельности и психического отражения - как при внешнем наблюдении, так иинтраспективно - сколько-нибудь отчетливо не выступает. Исследовать этотпроцесс можно, только пользуясь специальным анализом и объективнымииндикаторами. К числу таких индикаторов принадлежит, например, такназываемый оптокинетический нистагм, изменения циклов которого, как показалиисследования, позволяют при выполнении графических действий установить объемвходящих в их состав двигательных " единиц". Например, написание слов наиностранном языке расчленяется на гораздо более дробные единицы, чемнаписание привычных слов родного языка. Можно считать, что такое членение, отчетливо выступающее на окулограммах, соответствует расщеплению действия навходящие в его состав операции, по-видимому, наиболее простые, первичные79. Выделение в деятельности образующих ее " единиц" имеет первостепенноезначение для решения ряда капитальных проблем. Одна из них - уже затронутаямной проблема единения внешних и внутренних по своей форме процессовдеятельности. Принцип или закон этого единения состоит в том, что оно всегдапроисходит точно следуя " швам" описанной структуры. Имеются отдельные деятельности, все звенья которых являются существенно- внутренними; такой может быть, например, познавательная деятельность.Более частый случай состоит в том, что внутренняя деятельность, отвечающаяпознавательному мотиву, реализуется существенно - внешними по своей формепроцессами; это могут быть либо внешние действия, либо внешне-двигательныеоперации, но никогда не отдельные их элементы. То же относится и к внешнейдеятельности: некоторые из осуществляющих внешнюю деятельность действий иопераций могут иметь форму внутренних, умственных процессов, но опять-такиименно и только либо как действия, либо как операции - в их целостности, неделимости. Основание такого, прежде всего фактического, положения вещейлежит в самой природе процессов интериоризации и экстериоризации: ведьникакое преобразование отдельных " осколков" деятельности вообще невозможно.Это означало бы собой не трансформацию деятельности, а ее деструкцию. Выделение в деятельности действий и операций не исчерпывает ее анализа.За деятельностью и регулирующими ее психическими образами открываетсяграндиозная физиологическая работа мозга. Само по себе положение это ненуждается в доказательстве. Проблема состоит в другом - в том, чтобы найтите действительные отношения, которые связывают между собой деятельностьсубъекта, опосредствованную психическим отражением, и физиологическиемозговые процессы. Соотношения психического и физиологического рассматривается вомножестве психологических работ. В связи с учением о высшей нервнойдеятельности оно наиболее подробно теоретически освещено С.Л.Рубинштейном, который развивал мысль, что физиологическое и психическое - это одна и таже, а именно рефлекторная отражательная деятельность, но рассматриваемая вразных отношениях, и что ее психологическое исследование является логическимпродолжением ее физиологического исследования80. Рассмотрение этихположений, как и положений, выдвинутых другими авторами, выводит нас, однако, из намеченной плоскости анализа. Поэтому, воспроизводя некоторые извысказывавшихся ими положений, я ограничусь здесь только вопросом о местефизиологических функций в структуре предметной деятельности человека. Напомню, что прежняя, субъективно-эмпирическая психологияограничивалась утверждением параллелизма психических и физиологическихявлений. На этой основе и возникла та странная теория " психических теней", которая - в любом из ее вариантов, - по сути, означала собой отказ отрешения проблемы. С известными оговорками это относится и к последующимтеоретическим попыткам описать связь психологического и физиологического, основываясь на идее их морфности и интерпретации психических ифизиологических структур посредством логических моделей81. Другая альтернатива заключается в том, чтобы отказаться от прямогосопоставления психического и физиологического и продолжить анализдеятельности, распространив его на физиологические уровни. Для этого, однако, необходимо преодолеть обыденное противопоставление психологии ифизиологии как изучающих разные " вещи". Хотя мозговые функции и механизмы составляют бесспорный предметфизиологии, но из этого вовсе не следует, что эти функции и механизмыостаются вовсе вне психологического исследования, что " кесарево должно бытьотдано кесарю". Эта удобная формула, спасая от физиологического редукционизма, вместе стем вводит в пущий грех - в грех обособления психического от работы мозга.Действительные отношения, связывающие между собой психологию и физиологию, похожи скорее на отношения физиологии и биохимии: прогресс физиологиинеобходимо ведет к углублению физиологического анализа до уровнябиохимических процессов; с другой стороны, только развитие физиологии (шире- биологии) порождает ту особую проблематику, которая составляетспецифическую область биохимии. Продолжая эту - совершенно условную, разумеется, - аналогию, можносказать, что и психофизиологическая (высшая физиологическая) проблематикапорождается развитием психологических знаний; что даже такое фундаментальноедля физиологии понятие, как понятие условного рефлекса, родилось в" психических", как их первоначально назвал И.П. Павлов, опытах.Впоследствии, как известно, И.П.Павлов высказывался в том смысле, чтопсихология на своем этапном приближении уясняет " общие конструкциипсихических образований, физиология же на своем этапе стремится продвинутьзадачу дальше - понять их как особое взаимодействие физиологическихявлений" 82. Таким образом, исследование движется не от физиологии кпсихологии, а от психологии к физиологии. " Прежде всего, - писал Павлов, -важно понять психологически, а потом уже переводить на физиологическийязык" 83. Важнейшее обстоятельство заключается в том, что переход от анализадеятельности к анализу ее психофизиологических механизмов отвечает реальнымпереходам между ними. Сейчас мы уже не можем подходить к мозговым(психофизиологическим) механизмам иначе, как к продукту развития самойпредметной деятельности. Нужно, однако, иметь в виду, что механизмы этиформируются в филогенезе и в условиях онтогенетического (особенно -функционального) развития по- разному и, соответственно, выступают неодинаковым образом. Филогенетически сложившиеся механизмы составляют готовые предпосылкидеятельности и психического отражения. Например, процессы зрительноговосприятия как бы записаны в особенностях устройства зрительной системычеловека, но только в виртуальной форме - как их возможность. Однакопоследнее не освобождает психологическое исследование восприятия отпроникновения в эти особенности. Дело в том, что мы вообще ничего не можемсказать о восприятии, не апеллируя к этим особенностям. Другой вопрос, делаем ли мы эти морфофизиологические особенности самостоятельным предметомизучения или исследуем их функционирование в структуре действий и операций.Различие в этих подходах тотчас же обнаруживается, как только мы сравниваемданные исследования, скажем, длительности зрительных послеобразов и данныеисследования постэкспозиционной интеграции сенсорных зрительных элементовпри решении разных перцептивных задач. Несколько иначе обстоит дело, когда формирование мозговых механизмовпроисходит в условиях функционального развития. В этих условиях данныемеханизмы выступают в виде складывающихся, так сказать, на наших глазахновых " подвижных физиологических органов" (А.А. Ухтомский), новых" функциональных систем" (П.К.Анохин). У человека формирование специфических для него функциональных системпроисходит в результате овладения им орудиями (средствами) и операциями. Этисистемы представляют собой не что иное, как отложившиеся, овеществленные вмозге внешне-двигательные и умственные - например, логические - операции. Ноэто не простая их " калька", а скорее их физиологическое иносказание. Длятого чтобы это иносказание было прочитано, нужно пользоваться уже другимязыком, другими единицами. Такими единицами являются мозговые функции, ихансамбли - функционально-физиологические системы. Включение в исследование деятельности уровня мозговых(психофизиологических) функций позволяет охватить очень важные реальности, сизучения которых, собственно, и началось развитие экспериментальнойпсихологии. Правда, первые работы, посвященные, как тогда говорили, " психическим функциям" - сенсорной, мнемической, избирательной, тоническое, - оказались, несмотря на значительность сделанного ими конкретного вклада, теоретически бесперспективными. Но это произошло именно потому, что функцииэти исследовались в отвлечении от реализуемой ими предметной деятельностисубъекта, т.е. как проявления неких способностей - способностей души илимозга. Суть дела в том, что в обоих случаях они рассматривались не какпорождаемые деятельностью, а как порождающие ее. Впрочем, уже очень скоро был выявлен факт изменчивости конкретноговыражения психофизиологических функций в зависимости от содержаниядеятельности субъекта. Научная задача, однако, заключается не в том, чтобыконстатировать эту зависимость (она давно констатирована в бесчисленныхработах психологов и физиологов), а в том, чтобы исследовать тепреобразования деятельности, которые ведут к перестройке ансамблей мозговыхпсихофизиологических функций. Значение психофизиологических исследований состоит в том, что онипозволяют выявить те условия и последовательности формирования процессовдеятельности, которые требуют для своего осуществления перестройки илиобразования новых ансамблей психофизиологических функций, новыхфункциональных мозговых систем. Простейший пример здесь - формирование изакрепление операций. Конечно, порождение той или иной операции определяетсяналичными условиями, средствами и способами действия, которые складываютсяили усваиваются извне; однако спаивание между собой элементарных звеньев, образующих состав операций, их " сжимание" и их передача на нижележащиеневрологические уровни происходит подчиняясь физиологическим законам, несчитаться с которыми психология, конечно, не может. Даже при обучении, например, внешнедвигательным или умственным навыкам мы всегда интуитивноопираемся на эмпирически сложившиеся представления о мнемических функцияхмозга (" повторение - мать учения") и нам только кажется, что нормальный мозгпсихологически безмолвен. Другое дело, когда исследование требует точной квалификации изучаемыхпроцессов деятельности, особенно деятельности, протекающей в условияхдефицита времени, повышенных требований к точности, избирательности и т.п. Вэтом случае психологическое исследование деятельности неизбежно включает всебя в качестве специальной задачи ее анализ на психофизиологическом уровне. Наиболее, пожалуй, остро задача разложения деятельности на ее элементы, определения их временных характеристик и пропускной способности отдельныхрецепирующих и " выходных" аппаратов встала в инженерной психологии. Быловведено понятие об элементарных операциях, но в совершенно другом, непсихологическом, а логико-техническим, так сказать, смысле, что диктовалосьпотребностью распространить метод анализа машинных процессов на процессычеловека, участвующего в работе машины. Однако такого рода дроблениедеятельности в целях ее формального описания и применения теоретико -информационных мер столкнулись с тем, что в результате их поля зренияисследования полностью выпадали главные образующие деятельности, главные ееопределяющие, и деятельность, так сказать, расчеловечивалась. Вместе с темнельзя было отказаться от такого изучения деятельности, которое выходило быза пределы анализа ее общей структуры. Так возникла своеобразнаяконтраверза: с одной стороны, то обстоятельство, что основанием длявыделения " единиц" деятельности служит различие связей их с миром, вобщественные отношения к которому вступает индивид, с тем, что побуждаетдеятельность, с ее целями и предметными условиями, - ставит пределдальнейшему их членению в границах данной системы анализа; с другой стороны, настойчиво выступила задача изучения интрацеребральных процессов, чтотребовало дальнейшего дробления этих единиц. В этой связи в последние годы была выдвинута идея " микроструктурного" анализа деятельности, задача которого состоит в том, чтобы объединитьгенетический (психологический) и количественный (информационный) подходы кдеятельности84. Потребовалось ввести понятия о " функциональных блоках", опрямых и обратных связях между ними, образующих структуру процессов, которыефизиологически реализуют деятельность. При этом предполагается, что этаструктура в целом соответствует макроструктуре деятельности и что выделениеотдельных " функциональных блоков" позволит углубить анализ, продолжая его вболее дробных единицах. Здесь, однако, перед нами встает сложнаятеоретическая задача: понять те отношения, которые связывают между собойинтрацеребральные структуры и структуры реализуемой ими деятельности.Дальнейшее развитие микроанализа деятельности необходимо выдвигает этузадачу. Ведь уже сама процедура исследования, например, обратных связейвозбужденных элементов сетчатки глаза и мозговых структур, ответственных запостроение первичных зрительных образов, опирается на регистрацию явлений, возникающих только благодаря последующей переработке этих первичных образовв таких гипотетических " семантических блоках", функция которых определяетсясистемой отношений, по самой природе своей являющихся экстрацеребральными и, значит, не физиологическими. По характеру своих опосредствований переходы, о которых идет речь, сопоставимы с переходами, связывающими технику производства и самопроизводство. Конечно, производство реализуется с помощью орудий и машин, ив этом смысле производство является следствием их функционирования; однакоорудия и машины порождаются самим производством, которое является категориейуже не технической, а общественно-экономической. Я позволил себе привести это сопоставление, имея единственно в видувыделить ту мысль, что анализ деятельности на психофизиологическом уровнехотя и открывает возможность адекватного использования тонких индикаторов, языка кибернетики и теоретико-информационных мер, но вместе с тем неизбежноабстрагируется от ее детерминации как системы, порождаемой жизненнымиотношениями. Проще говоря, предметная деятельность, как и психическиеобразы, не производится мозгом, а является его функцией, которая заключаетсяв их осуществлении посредством органов телесного субъекта. Анализ структуры интрацеребральных процессов, их блоков иликонстелляций представляет собой, как уже было сказано, дальнейшеерасчленение деятельности, ее моментов. Такое расчленение не только возможно, но часто и необходимо. Нужно только ясно отдавать себе отчет в том, что онопереводит исследование деятельности на особый уровень - на уровень изученияпереходов от единиц деятельности (действий, операций) к единицам мозговыхпроцессов, которые их реализуют. Я хочу особенно подчеркнуть, что речь идетименно об изучении переходов. Это и отличает так называемый микроструктурныйанализ предметной деятельности от изучения высшей нервной деятельности впонятиях физиологических мозговых процессов и их нейронных механизмов, данные которого могут лишь сопоставляться с соответствующимипсихологическими явлениями. С другой стороны, исследование реализующих деятельностьинтерцеребральных процессов ведет к демистификации понятия о " психическихфункциях" в его прежнем, классическом значении - как пучка способностей.Становится очевидным, что это проявления общих функциональныхфизиологических (психофизиологических) свойств, которые вообще не существуюткак отдельности. Нельзя же представить себе, например, мнемическую функциюкак отвязанную от сенсорной и наоборот. Иначе говоря, только физиологическиесистемы функций осуществляют перцептивные, мнемические, двигательные идругие операции. Но, повторяю, операции не могут быть сведены к этимфизиологическим системам. Операции всегда подчинены объективно-предметным, т.е. экстрацеребральным отношениям. По другому очень важному, намеченному еще Л.С.Выготским, путипроникновения в структуру деятельности со стороны мозга идут нейрописхологияи патопсихология. Их общепсихологическое значение состоит в том, что онипозволяют увидеть деятельность в ее распаде, зависящем от выключенияотдельных участков мозга или от характера тех более общих нарушений егофункции, которые выражаются в душевных заболеваниях. Я остановлюсь только на некоторых данных, полученных в нейропсихологии.В отличие от наивных психоморфологических представлений, согласно которымвнешне психологические процессы однозначно связаны с функционированиемотдельных мозговых центров (центров речи, письма, мышления в понятиях ит.д.), нейропсихологические исследования показали, что эти сложные, общественно-исторические по своему происхождению, прижизненно формирующиесяпроцессы имеют динамическую и системную локализацию. В результатесопоставительного анализа обширного материала, собранного в экспериментах набольных с разной локализацией очаговых поражений мозга, выявляется картинатого, как именно " откладываются" в его морфологии разные " составляющие" человеческой деятельности85. Таким образом, нейропсихология со своей стороны - т.е. стороны мозговыхструктур - позволяет проникнуть в " исполнительские механизмы" деятельности. Выпадение отдельных участков мозга, приводящее к нарушению тех или иныхпроцессов, открывает и другую возможность: исследовать в этих совершенноэксквизитных условиях их функциональное развитие, которое выступает здесь вформе их восстановления. Ближайшим образом это относится к восстановлениювнешних и умственных действий, выполнение которых стало недоступным больномувследствие того, что очаговое поражение исключило одно из звеньев той илииной осуществляющей их операции. Для того чтобы обойти предварительнотщательно квалифицированный дефект больного, исследователь проектирует новыйсостав операций, способных выполнять данное действие, а затем активноформирует у него этот состав, в котором пораженное звено не участвует, нокоторый зато включает в себя звенья, в нормальных случаях избыточные илидаже отсутствующие. Нет надобности говорить об общепсихологическом значенииэтого направления исследований, оно очевидно. Конечно, и нейропсихологические исследования, так же как и исследованияпсихофизиологические, необходимо ставят проблему перехода отэкстрацеребральных отношений к интрацеребральным. Как я уже говорил, проблема эта не может быть решена путем прямых сопоставлений. Ее решениележит в анализе движения системы предметной деятельности в целом, в которуювключено и функционирование телесного субъекта - его мозга, его органоввосприятия и движения. Законы, управляющие процессами их функционирования, конечно, проявляют себя, но лишь до того момента, пока мы не переходим кисследованию самих реализуемых ими предметных действий или образов, анализкоторых возможен лишь на уровне исследования деятельности человека, науровне психологическом. Не иначе обстоит дело и при переходе от психологического уровняисследования к собственно социальному: только здесь этот переход к новым, т.е. социальным, законам происходит как переход от исследования процессов, реализующих отношения индивидов, к исследованию отношений, реализуемых изсовокупной деятельностью в обществе, развитие которых подчиняетсяобъективно-историческим законам. Таким образом, системный анализ человеческой деятельности необходимоявляется также анализом по-уровневым. Именно такой анализ и позволяетпреодолеть противопоставление физиологического, психологического исоциального, равно как и сведение одного к другому.
* Глава IV. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И СОЗНАНИЕ *
Данная страница нарушает авторские права?