Исследования или лечение.

Опыт показывает, что пациенты, которые служат объектом наблюдения или участвуют в исследовательском проекте, могут в групповой ситуации чувствовать улуч­шение, но чтобы правильно оценить пагубное или бла­готворное воздействие таких процессов, необходимы до­полнительные исследования. Самое важное обстоятель­ство, вероятно, не организация исследования, а сам тот факт, что пациенты используются как «субъекты» экспе­римента. В этом отношении необходимо проанализи­ровать по крайней мере три полярных случая: 1) чисто лечебные группы сравнительно с экспериментальными группами любого типа; 2) пациенты, участвующие в экс­периментах, цель которых им полностью объяснена, срав­нительно с теми, кто участвует в эксперименте без объяс­нения; 3) «контрольные» группы сравнительно с «экспе­риментальными» группами в обычном смысле.

На языке игр — все пациенты играют в различные игры, и обычно это не очень конструктивные игры, ина­че игроки не были бы пациентами. У терапевта есть две возможности: либо избавить пациентов от игр, либо на­учить их играть в новые игры. С того момента, как он соглашается на эксперимент, он начинает учить пациен­тов новой игре, в которой у них новая роль субъектов исследования или эксперимента. Это может быть более конструктивно, чем их предшествующие игры, но обыч­но не может считаться оптимальной терапевтической це­лью. Целью должна быть свобода от игр, или, на прак­тике, свобода в любой момент выбора игры, в которую пациенты будут играть. Требование играть роль субъек­та эксперимента нарушает свободу пациента в большей степени, чем требование быть просто пациентом. Боль­ше того, сам терапевт в экспериментальной группе при­нимает на себя иную роль, чем просто роль терапевта; это ставит его в такое же положение, в каком находит­ся офицер по условному освобождению, которому при­ходится в группе играть роль не только терапевта, но и полицейского. Результат такого трудного положения можно наблюдать, если незаинтересованный терапевт на одну-две встречи принимает на себя руководство груп­пой в исправительном заведении: вскоре становится оче­видной разница между терапевтом-«полицейским» и «не­полицейским». Этот парадокс может быть разрешен, но для его разрешения необходимы не только клинический опыт и решимость, но и определенные способности.

Как уже отмечалось, аналогичный результат возника­ет, если терапевт хочет получить «статистические дан­ные» относительно своих терапевтических результатов. В приведенном примере (во второй главе) пациенты со­чли эту мысль сомнительной и необычной, но с готовно­стью дали ему разрешение использовать себя в качестве «объектов» в таком ограниченном и строго определен­ном смысле, поскольку во всех остальных отношениях он относился к ним, как к обычным людям. В клини­ческой психиатрии давно подозревалось, что терапевт, который начинает работать с мыслью о статистике, по­лучит совсем иные результаты, чем тот, кто о статистике не думает. Такая проблема возникает всякий раз, как становится популярной новая форма лечения — от ин­сулина до новейших транквилизаторов.

В групповом лечении лучше придерживаться уже очер­ченной выше позиции: группа либо чисто лечебная, либо не чисто лечебная, причем в последнем случае терапев­тические результаты могут быть ослаблены. Пациенты должны ясно осознавать это, если их приглашают уча­ствовать в исследовательском проекте. Будучи предупреж­денными, они могут эффективно справиться с осложне­ниями.

На вопросы, как, когда и кем проводятся тесты, мож­но ответить только после тщательной экспериментальной оценки самих принципов, лежащих в основе эксперимен­та. В некоторых случаях кажется, что чем более труден и сложен исследовательский проект, тем более безжизнен­ным и нетворческим становится происходящее в группе — парадоксальный и заставляющий задуматься вывод. До сих пор ни различные математические методы, ни разглаголь­ствования не позволили удовлетворительно объяснить, что происходит в таких ситуациях.

Возможно, с практической точки зрения это лучше всех сформулировал Орн, который утверждает: «Плодотворно рассматривать психологический эксперимент как очень специфическую форму социальных взаимоотношений».