Молодые конструктивисты

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Молодые конструктивисты - питомцы МИГИ

В 1924 г. ряды советских архитекторов пополнились значительным по тем временам отрядом молодых архитекторов: десять человек окончили архитектурный факультет Московского института гражданских инженеров

Выше уже отмечалось, что в 1920-1921 гг. в МВТУ и Политехническом институте (затем преобразованном в МИГИ) состоялись первые так называемые ускоренные выпуски архитекторов, которые явились формой завершения специального образования для тех. кто основной курс обучения прошел до революции. Первый выпуск архитекторов ВХУТЕМАСа в 1922 г. (всего четыре человека: Г. Гольц, В. Калашников, Н. Колли и Б. Сидоров) также состоял из тех, кто завершал свое образование, прерванное гражданской войной. Значительный процент составляли такие дипломники и среди второго выпуска ВТХУТЕМАСа - 1924 г.

Лишь начиная с 1925-1926 гг. ВХУТЕМАС и МВТУ стали выпускать архитекторов - в полном смысле слова воспитанников советской высшей школы, которые начинали и заканчивали свое профессиональное образование в новых вузах.

Тем больший интерес представляет первый выпуск архитекторов МИГИ, который почти целиком состоял из людей, прошедших весь курс обучения в советской высшей школе.

Основной костяк этого выпуска (Г. Вегман, В. Владимиров, В. Красильников, Н. Воротынцева, Л. Славина, Е. Чеботарева) за время учебы прошел как бы три этапа в своих творческих поисках. Первые проекты были сделаны в традиционном духе (напоминают работы студентов дореволюционной архитектурной высшей школы в " стилях"), затем, в 1922-1923 гг., курсовые проекты приобретают черты символического романтизма (динамика, даже экспрессия). И, наконец, работа над дипломом протекала в момент, когда в советской архитектуре уже стали проявляться зримые черты конструктивизма. Направления творческих поисков студентов резко изменилось - выпускники МИГИ выходили из вуза приверженцами нового направления. Это хорошо видно на их дипломных проектах (весна 1904 г.).

Тема дипломного проекта - Музей Красной Москвы - предоставляла дипломникам широкие возможности для объемно-планировочного и образного решения. Участок для музея был выбран на берегу Москвы-реки, почти напротив Музея изобразительных искусств.

Дипломники свободно разместили музей на отведенном участке, создав сложные объемно-пространственные композиции с внутренними дворами и глубокими курдонерами. Образное решение музея наглядно свидетельствует о том, что дипломники в своих последних ученических проектах выходили из неоклассики и символического романтизма в конструктивизм, хотя стадия этого " выхода" не у всех была одинаковой.

Г. Вегман решает комплекс музея на контрастном сопоставлении распластанных двухэтажных корпусов с двумя вертикалями - высокой квадратной в плане башней со смотровой площадкой наверху и треугольным в плане угловым корпусом с оригинально решенным односкатным покрытием.

Близок к вегмановскому и проект Н. Воротынцевой, в котором мотив скатного покрытия усложнен - пятигранный высокий корпус покрыт двускатной кровлей, так же, как и в проекте Вегмана, контрастирующей со сплошным остеклением верхней части стен.

Основную образную нагрузку в проекте В. Красильникова несет высокий протяженный корпус, перекрытый по длинной стороне параболическим складчатым сводом. Верхний четвертый этаж этого корпуса представляет собой высокое перекрытое сводом единое помещение, огражденное с двух сторон стеклянными стенами-экранами.

В. Владимиров оперирует различными, простыми по форме геометризованными объемами, гладкие плоскости стен которых прорезаны окнами, расположенными в ритмическом порядке по горизонтали, вертикали и даже по диагонали. Центром композиции является треугольный в плане высокий корпус, один фасад которого решен как орнаментальный витраж, а верхние глухие части стен двух других прорезаны огромными круглыми окнами.

В проекте Л. Славиной, пожалуй, больше, чем в вышеописанных, сохранились черты символического романтизма - причудливый план и силуэт с сочетанием прямоугольных, полукруглых, косопоставленных и уступчатых корпусов, пирамидальных, плоских, одно- и двускатных, полуцилиндрических и четвертьполуцилиндрических покрытий.

В других проектах встречается и упрощенно-геометрический " конструктивизм" (Е. Чеботарева и А. Гар-Орловская), и некая смесь геометризма и символического романтизма (Е. Николаева), и упрощенная геометризированная (А. Васильев) или " каркасная" (В. Козлов) неоклассика.

Это был первый и единственный выпуск МИГИ (если не считать ускоренных выпусков 1921 г.). В том же 1924 г. архитектурный факультет МИГИ перевели в МВТУ вместе со всеми преподавателями. Организационно и творчески этот факультет (преобразованный в архитектурное отделение) в первые два-три года сохранял преемственность с МИГИ. Особенно это видно на курсовых и дипломных проектах студентов тех двух потоков, которые шли вслед за первыми выпускниками. На них не было такого сплоченного и активного коллектива творческих единомышленников, как на первом потоке, однако и среди тех, кто начинал учебу в МИГИ, а защищал дипломные проекты уже в МВТУ в 1925 и 1926 гг., были сторонники конструктивизма. Среди них, прежде всего, следует назвать Р. Поляк и О. Яфу, защитивших дипломные проекты на тему " Больница в губернском городе" в 1925 г., Р. Хигера - дипломный проект " Дворец труда (1926), В. Кратюка - дипломный проект - планировка курорта Красная поляна (1926).

Когда в 1925 г. создавалось творческое объединение конструктивистов ОСА, то первым отрядом молодого пополнения конструктивистов оказались питомцы МИГИ.

Первая группа учеников В. Веснина по фабрично-заводскому отделению МВТУ окончила вуз в 1925 г., а из мастерской А. Веснина во ВХУТЕМАСе ОСА получило значительное пополнение лишь в 1926 г. Тем более важной оказалась роль питомцев МИГИ.

Г. Вегман, В. Владимиров, Н. Воротынцева, Л. Славина, В. Красильников, Р. Поляк, О. Яфа и Р. Хигер принимают активное участие в творческой организации конструктивистов. Среди учредителей ОСА и участников первого общего собрания этого объединения (конец 1925 г.) были Г. Вегман, В. Владимиров и В. Красильников, после создания печатного органа ОСА журнала " Современная архитектура" - Г. Вегман и В. Владимиров, а затем и Р. Хигер вошли в состав редколлегии, которая фактически выполняла роль коллективного руководящего органа объединения архитекторов-конструктивистов.

Питомцы МИГИ активно участвуют в конкурсах. Так в одном из первых крупных конкурсов, проведенных после создания ОСА - на проект Белорусского университета - от конструктивистов выступили с проектами М. Гинзбург, Г. Вегман, В. Владимиров и В. Красильников.

Роль питомцев МИГИ в творческой жизни ОСА характеризуют, например, такие факты: на проведенной этой организацией товарищеский конкурс на новый тип жилища было подано семь проектов, из которых три принадлежали выпускникам МИГИ - Г. Вегману, В. Владимирову и совместный проект Н. Воротынцевой и Р. Поляк; на первой конференции ОСА в 1928 г. среди участников были Г. Вегман, Н. Воротынцева, В. Владимиров, Л. Славина, Р. Хигер, В. Кратюк, а в авторский коллектив одного из экспериментальных жилых " домов переходное; типа", разрабатывавшихся группой конструктивистов под руководством М. Гинзбурга, входили В. Владимиров н Л. Славина (дом на Гоголевском бульваре а Москве, 1929).

Инженерный уклон образования в МИГИ как, впрочем, и в МВТУ) в значительной степени определил творческую ориентацию питомцев этого вуза: их привлекало подчеркивание функционально-конструктивных проблем в вопросах формообразования, содержащееся в творческом кредо конструктивизма. Подчеркнутый рационализм и стремление освоить новые инженерные формы видны и в дипломных проектах 1924 г. - в Музее Красной Москвы. Однако, оценивая пространственно-планировочное и образное решение музея в этих проектах, важно учитывать, что тогда архитектурный конструктивизм делал лишь первые шаги в поисках новых средств и приемов выразительности, что молодые дипломники из веснинских проектов знали тогда лишь конкурсные проекты Дворца труда и " Аркоса".

В тех конкретных условиях проекты выпускников МИГИ сами стали определенной вехой в формировании новаторского направления советской архитектуры, а некоторые из них оказали влияние и на формально-эстетические поиски других архитекторов. Например, проекты Г. Вегмана и В. Владимирова были опубликованы в 1924 г. в книге М. Гинзбурга " Стиль и эпоха" в ряду произведений, намечающих новые пути развития советской архитектуры.

Возникает вопрос - как могла появиться первая группа молодого пополнения конструктивистов в МИГИ, где, вроде бы, в отличие от ИНХУКа и ВХУТЕМАСа, не было почвы для творческой полемики и прямых контактов с художниками-конструктивистами и лефовцами.

" Феномен МИГИ" требует своего объяснения. Ведь здесь не только сформировалась первая группа молодых дипломированных архитекторов-конструктивистов, но и до этого, как уже отмечалось, возникла автономная школа символического романтизма. И та и другая вроде бы не имели явного руководителя из числа архитекторов более старшего поколения.

Создается впечатление, что творческие процессы в группе выпускников МИГИ 1924 г. протекали как бы вне прямого влияния какого-либо конкретного творческого лидера. Получая основательную профессиональную подготовку под руководством нейтральных в творческом отношении преподавателей (Л. Веснина, С. Чернышева, Н. Марковникова, Б. Коршунова и др.), студенты этой группы жадно аккумулировали появлявшиеся тогда в советской архитектуре новые идеи и не просто усваивали их, а генерировали на их основе новые формообразующие идеи, активно участвуя в становлении авангарда советской архитектуры.

В беседах со мной бывшие студенты МИГИ в качестве важнейших импульсов извне называли конкурсные веснинские проекты 1923-1924гг., в то же время отмечая, что их преподаватель Л. Веснин (один из авторов этих проектов) не оказывал на них тогда влияния как творческая личность (показательно, что на выборах декана факультета студенты вместо Л. Веснина, кандидатуру которого поддерживало руководство института, выбрали Б. Коршунова). Это можно понять, если учесть, что Л. Веснин, как отмечалось выше, в отличие от своих братьев А. Веснина и В. Веснина, не считал себя конструктивистом по убеждению. В общении со студентами даже в 1923-1925 гг., когда Веснины создавали свои конкурсные проекты, заложившие основу оригинальной стилистики конструктивизма, он был весьма нейтрален в вопросах формообразования. И если на дипломные проекты 1924 г. это никак не повлияло, так как здесь играла роль творческая атмосфера внутри самой группы студентов, то на дипломных проектах 1925 г. (например, проекты Р. Поляк и О. Яфы) это отразилось самым наглядным образом: они предельно нейтральны по формальному решению.

По мнению бывших студентов МИГИ, тем человеком, который ориентировал их на рождавшийся тогда архитектурный конструктивизм и который буквально привел некоторых из них в ОСА, был не руководитель их учебного проектирования Л. Веснин, а М. Гинзбург - один из лидеров архитектурного конструктивизма, преподававший в МИГИ историю архитектуры и активно влиявший на общую творческую атмосферу в институте и особенно в студенческой среде.

В то же время нельзя не учитывать и общего влияния на студентов МИГИ как художественного авангарда в целом, так и формировавшегося уже тогда архитектурного авангарда. Влияние это было как косвенное, так и непосредственное.

Мощным центром новаторских формообразующих поисков в первой половине 20-х годов был ВХУТЕМАС, за процессами в левых мастерских которого пристально следили студенты МИГИ, тем более, что некоторые из них начинали свою учебу во ВХУТЕМАСе.

Что касается левого изобразительного искусства, то большую роль в приобщении студентов МИГИ к его достижениям играл А.Веснин, который преподавал в институте рисунок. Он вносил в занятия рисунком упражнения по освоению приемов кубизма, знакомя студентов с особенностями кубистического анализа формы. Он водил студентов в существовавшие тогда в Москве два музея нового западного искусства (созданных на базе частных собраний Морозова и Щукина), знакомя их с современными художественными течениями. Как вспоминал позднее один из бывших студентов МИГИ, " Александр Веснин вводил нас творчески в область изобразительного искусства, он был как бы художественной совестью нашей студенческой юности" (Р.Хигер).

В целом архитектурный факультет МИГИ к своему последнему учебному году (1923- 1924) представлял собой по творческой направленности студенческих работ новаторскую архитектурную школу, где причудливо переплетались элементы символического романтизма, рационализма (влияние ВХУТЕМАСа) и раннего конструктивизма. Влияние архитектурного авангарда ощущалось практически на студенческих работах всех курсов.

Это наглядно проявилось, когда на зимние каникулы 1923/24 учебного года (конец декабря - начало января) большая группа студентов архитектурного факультета МИГИ приехала с выставкой своих курсовых проектов в Петроград, в родственный институт ПИГИ.

В здании ПИГИ были организованы две параллельные выставки студенческих работ - МИГИ и ПИГИ. Выставки разительно отличались друг от друга, хотя программы подготовки специалистов на архитектурных факультетах обоих институтов и даже темы курсовых проектов во многом совпадали.

Студенты МИГИ увидели в проектах ПИГИ вчерашний день московской архитектурной школы - ордерные композиции, рустовку и орнамент, причем все было превосходно отмыто.

Преподаватели же и многие студенты ПИГИ были шокированы необычностью студенческих проектов МИГИ, не принимали эту новизну. В спорах они заявляли, что Москва идет не туда, защищали классику, считая ее основой архитектурного образования. Но среди студентов ПИГИ были и такие, на которых произвели большое впечатление простота и острота формы в студенческих проектах МИГИ. Они говорили московским студентам, что ничего подобного раньше не видели, что чувствуют себя отставшими, и просили даже оставить на время выставку проектов МИГИ в ПИГИ.

Этот факт во взаимоотношении двух архитектурных факультетов Москвы и Петрограда примечателен тем, что показывает, как менее чем за десять лет изменилось соотношение архитектурных школ этих двух городов. В 1915 г. студенты архитектурного факультета Московского училища живописи, ваяния и зодчества с завистью смотрели на методы преподавания в Петроградской Академии художеств и требовали внедрения их на своем факультете, считая неоклассику передовым течением архитектуры тех лет. А в 1923-1924 гг. роли Москвы и Петрограда поменялись. Новое тогда шло из московской архитектурной школы (прежде всего из ВХУТЕМАСа, но, как видим, сыграл свою роль и МИГИ).

Судя по всему, выставка работ студентов МИГИ в ПИГИ не осталась без последствий. Именно в ПИГИ (затем ЛИГИ) уже с середины 20-х годов резко изменилась творческая направленность преподавания, и эта архитектурная школа стала восприниматься в Ленинграде как самая левая. Именно в ЛИГИ в 1925-1926 гг. сформировалось ядро ленинградского отделения ОСА, представители которого во главе с А. Никольским участвовали и в первой конференции ОСА в Москве в 1928 г.