Книга третья. venientia), наконец само благо, которое состоит в согласии с природой, не подвержены количественным изменениям.

venientia), наконец само благо, которое состоит в согласии с природой, не подвержены количественным изменениям.

46. Ведь как упомянутая своевременность, так и то, о чем я только что сказал, не становится большей с продлением време­ни, и именно поэтому стоикам счастливая жизнь не представ­ляется более предпочтительной и более желанной, если она оказывается долгой, в сравнении с краткой^; и они прибегают к такому сравнению: если ценность башмака в том, чтобы быть по ноге, то ни множество башмаков не будет лучше малого их числа, ни большие по размеру - лучше меньших, так и те вещи, все благо которых определяется согласованностью и своевре­менностью, не противопоставляются ни по числу (больше -меньше), ни по продолжительности (дольше - короче).

47. И не слишком проницательно говорят: " Если продол­жительное хорошее здоровье должно цениться выше, чем не­продолжительное, то и проявления мудрости тем дороже, чем они продолжительнее". Они не понимают, что ценность здо­ровья действительно определяется протяженностью [во време­ни], ценность же добродетели определяется своевременнос­тью, так что говорящие это, по-видимому, должны бы сказать, и что долгие роды и смерть предпочтительнее кратких. Они не понимают, что в одном случае ценнее краткость, в другом -продолжительность⁴.

48. Таким образом, в соответствии со сказанным получает­ся, что те, кто полагает возможным возрастание блага, называ­емого нами крайним (extremum) и предельным (ultimum), тем самым считают, что один мудрец может быть мудрее другого, равно как кто-то может совершать больший проступок, чем другой, или поступать правильнее другого⁵. Мы же не имеем права говорить подобные вещи, потому что считаем, что пре­дел блага возрастать не может. Ведь точно так же, как погру­женные в воду равно не могут дышать, находятся ли они неда­леко от поверхности и вот-вот вынырнут, или на большей глу­бине, и тот щенок, у которого вот-вот раскроются глаза, точно так же ничего не видит, как и только что рожденный, так и тот, кто хоть сколько-то продвинулся на пути добродетели, счита-

О пределах блага и зла

ется таким же несчастным, как и тот, кто не сделал на этом пу­ти ни шагу⁶.

XV. Я понимаю, что это может показаться удивительным, но если сказанное выше во всяком случае бесспорно и истин­но, а последнее вытекает из него и согласно с ним, то, поэтому не должно возникнуть сомнения и в его истинности. Но хотя [стоики] и утверждают, что ни добродетели, ни пороки не воз­растают, они все же полагают, что и то и другое каким-то об­разом распространяется и как бы расширяет область своего применения¹.

49- Что же касается богатства, то Диоген полагает силу его не только в том, что оно служит как бы проводником к наслаж­дению и хорошему здоровью, но и в том, что оно " поддержи­вает" все это; по отношению же к добродетели и прочим ис­кусствам (artes) богатство проявляет себя иначе: на пути к ним деньги могут служить проводниками, " поддерживать" же их не могут²; поэтому, если наслаждение и хорошее здоровье явля­ются благом, богатство мы также должны назвать благом, но если мудрость является благом, из этого не следует, что мы должны причислять к благу также и богатство. И то, что благом не является, не может " поддерживать" то, что является благом; и по этой причине, так как познание и постижение вещей - из чего складываются искусства - вызывает побуждение (appeti-tio) к себе, богатство, коль скоро оно не есть благо, не может " поддерживать" никакое искусство³.

50. Если мы и допустим это применительно к искусству, то в отношении добродетели дело обстоит иначе, потому что по­следняя нуждается в множестве размышлений и упражнений, чего не происходит в искусствах, а также потому, что доброде­тель заключает в себе устойчивость, прочность, неизменность всей жизни, чего мы не видим в искусствах.

Далее разъясняется различие между вещами⁴, и если бы мы стали отрицать наличие его, то все бы в нашей жизни смеша­лось, как это происходит у Аристона⁵, и нельзя было бы найти какое-либо применение мудрости, так как среди всех вещей,