💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Книга третья. жены все вышеприведенные и подобные им точки зрения, ос­тается следующее: высшее благо есть жизнь, построенная на знании вещей

жены все вышеприведенные и подобные им точки зрения, ос­тается следующее: высшее благо есть жизнь, построенная на знании вещей, существующих по природе, выбирающая то, что существует по природе, и отбрасывающая то, что ей противоречит, что означает жизнь в соответствии и согласии с природой⁷.

32. Но во всех прочих искусствах, когда говорится " мас­терски" (artificiose) [сделано], следует иметь в виду нечто " по­следующее" [по отношению к действию творца] и являющееся следствием сделанного, то, что греки называют im- Tevvtiikxtikov⁸, когда же мы говорим о чем-то " это мудро", то это изначально (a primo) совершенно правильно. Ведь все, что ис­ходит от мудреца, должно быть полным (expletum) всеми сво­ими частями?; ибо в этом заключено то, что мы называем же­ланным. Как предать родину, оскорбить родителей, ограбить храм является грехом (peccatum)¹⁰, проявляющимся в своем результате (in effectu)¹¹, так и быть трусливым, впадать в отча­яние, подчиняться страстям есть грех¹², даже если он не про­является в результате. Но как это последнее является грехом не в будущем и не в последствиях, но становится им тотчас же, так и то, что исходит от добродетели, должно оцениваться как правильное (recta) по первоначальным намерениям, а не по результату.

X. 33- Что же касается блага, столько раз уже упоминавше­гося в нашей беседе, то и оно [у стоиков] раскрывается через определение. Но их определения, хотя и несколько расходятся между собой, направлены, тем не менее, на одно и то же. Я со­гласен с Диогеном, который определяет благо как то, что в со­вершенстве исполнено природой (natura absolutum)¹. Исходя из этого он определяет то, что приносит пользу (а именно так мы будем передавать сйфеХтща)², как движение или состояние? *, [происходящее] из того, что в совершенстве исполнено приро­дой. Поскольку понятия о вещах возникают в уме, когда что-то познается либо по опыту, либо по соединению, либо по подо­бию, либо путем аналогии (collatio rationis)⁴, то именно этим

О пределах блага и зла

четвертым путем, который я назвал последним, происходит познание блага. Ум (animus), восходя от того, что существует по природе, с помощью аналогии, приходит к понятию блага⁵.

34. А само это благо мы мыслим и называем благом не в результате некоего приращения и увеличения, или сопостав­ляя его с другими вещами, но благодаря его собственной силе⁶. Ведь как мед, который, хотя и очень сладок, воспринимается сладким в его собственном роде, а не в сопоставлении с други­ми вещами, так и это благо, о котором мы ведем речь, безус­ловно должно оцениваться как наивысшее, но оценка эта зави­сит от его рода, а не от величины. Поскольку ценность, назы­ваемая d£ ia, не относится ни к благу, ни к злу, то сколько бы ты ни прибавлял, она останется в своем роде. Следовательно, у до­бродетели иная, собственная ценность, имеющая значение не в силу количественного роста (crescendo), а в силу своего рода (genere)⁷.

35. И душевные волнения⁸, которые делают жизнь нера­зумных несчастной и горькой, - греки называют их ш9т|, а я мог бы, переводя само это слово, назвать их болезнямФ, но этот перевод не подходит ко всем случаям. Кто же назовет бо­лезнями сострадание или даже вспыльчивость? ¹⁰ А они гово­рят ш6о<; Пусть поэтому будет волнение (perturbatio), одно имя которого, как представляется, заявляет о чем-то дурном (vitio-sum)¹¹. Так вот, эти волнения возникают не под влиянием не­кой естественной силы¹²; и все они делятся на четыре рода (а видов их значительно больше) ^х\ огорчение, страх, страсть и то, что стоики называют словом ti§ovtJ - словом, общим для те­ла и души/ а я предпочитаю называть радостью (laetitia)¹⁴, обозначая как бы некий, порожденный наслаждением подъем охваченной восторгом души¹⁵. Так вот, волнения не вызывают­ся никакой природною силой, а все они суть лишь мнения и суждения, рожденные легкомыслием¹⁶. Поэтому мудрец всегда будет свободен от них.

XI. 36. Положение о том, что все достойное (honestum) желанно само по себе¹, является у нас общим со многими дру-

Книга третья

гими философами. Ведь кроме трех школ, которые исключают добродетель из [понятия] высшего блага², все остальные фило­софы считают необходимым сохранять это положение, осо­бенно стоики, для которых в понятие блага не входит ничего, кроме достойного. Впрочем, это положение крайне легко и просто защитить. Существует ли или существовал когда-нибудь человек столь алчный или настолько погрязший в разнуздан­ных страстях, который бы ту вещь, которую он хотел обрести ценой любого преступления, тысячу раз не предпочел бы по­лучить, не совершая злодеяния, даже если в первом случае ему не грозило никакое наказание?

37. Добиваясь какой пользы или стремясь к какой выгоде, желаем мы познать скрытое от нас: каким образом движется, почему вращается небесный свод? Кто столь невежествен и дик или кто так ожесточенно противится изучению природы, что­бы отказаться от предметов, достойных познания, чтобы не искать их, не думая ни об удовольствии, ни о пользе, и ни во что их не ставить? Или есть ли кто-нибудь, кто, познавая дея­ния, слова, мысли предков, или Сципионов, или прадеда моего, чье имя у тебя всегда на устах, и прочих достойных мужей, бле­щущих всяческими добродетелями, не испытывал бы душевно­го наслаждения?

38. Кто из тех, кто воспитан и взращен в достойной семье, как положено человеку благородному, не оскорбится от самого постыдного, даже если ему этот поступок не принесет никакого вреда? Кто станет равнодушно взирать на того, чья жизнь, как ему известно, грязна и порочна? Кто не испытывает отвращения к скупым, пустым, несерьезным, ничтожным людям? И если мы не придем к убеждению, что постыдное отвратительно само по себе, что можно будет сказать, дабы отвратить людей от соблаз­на решиться на любой позорный поступок в расчете на его пол­ную тайну, если бы само постыдное своей мерзостью не удер­живало их от этого? Об этом можно говорить бесконечно, но в том нет никакой необходимости. Ибо нет ничего менее спорно­го, чем то, что достойное желанно само по себе и равным обра­зом постыдное само по себе отвратительно.

О пределах блага и зла

39. После того как мы установили принцип, названный вы­ше, а именно: только достойное является благом, - неизбежно приходим к выводу, что нравственное должно оцениваться вы­ше, чем те средние (media) вещи^, которые из него вытекают⁴. Когда же мы говорим, что глупости, трусости, несправедливос­ти, несдержанности следует избегать из-за того, что из них проистекает, это убеждение не противоречит высказанному предположению, что только постыдное является злом, по­скольку это относится не к телесным неудобствам (incommo-da), а к постыдным действиям, возникающим из пороков (vitia)⁵ (то, что греки называют кспсихц я предпочитаю перево­дить словом пороки - vitia, а не словом дурное - malitiae)».

XII. 40. " Ну, - говорю я, - ты, Катон, и мастер рассуждать словами прекрасными и способными разъяснить то, что ты хочешь! Так что мне представляется, что ты можешь научить философию рассуждать по-латыни и дать ей как бы права гражданства. А ведь она до сих пор казалась в Риме чужестран­кой и не удостаивала своим присутствием наши беседы, и все это, главным образом, из-за какой-то удивительной утончен­ности как самого предмета, так и слов, его выражающих. Я знаю, что есть некоторые люди, способные вести философ­скую беседу на любом языке, ибо они не пользуются никаки­ми разделениями, никакими дефинициями и сами утвержда­ют, что принимают только то, с чем молча соглашается при­рода¹. Таким образом, им не приходится тратить больших усилий в своих рассуждениях, потому что они имеют дело с вещами совершенно ясными. Поэтому я с интересом слушаю тебя, и какие бы термины ты ни употребил для обозначения предметов, о которых у нас идет речь, я стараюсь их запом­нить. Может быть, и мне придется воспользоваться ими. Таким образом, мне представляется совершенно правильным и соот­ветствующим узусу нашего языка то, что противоположное добродетелям ты обозначаешь словом пороки. Ибо заслужива­ющее порицания само по себе тем самым уже заслуживает на­именование порок (vitium) - пожалуй, глагол порицать (vitu-