Часть 17. Гадкое мокрое чувство в ногах вынуждает Минсока нехотя повернуться на бок, неосознанно нахмуриться – что же это там такое его из дремы настойчиво тянет в

Гадкое мокрое чувство в ногах вынуждает Минсока нехотя повернуться на бок, неосознанно нахмуриться – что же это там такое его из дремы настойчиво тянет в жестокую реальность семи воскресных утра – и все-таки открыть заплывшие глаза через минуту. Или секунд десять, неважно, потому что сердце вдруг заходится галопом и подпрыгивает к глотке, норовя вывалиться на смятую простынь вместе с сжавшимся до размера фасолинки духом.

-Что за…

Баоцзы энергично машет хвостом из стороны в сторону, поднимает морду и, используя запрещенный прием, автоматически снимающий с его хитрой собачьей души все грехи, высовывает язык. Доволен, зараза, что удалось хоть кого-то разбудить одной небезызвестной пыткой – мерными полизываниями вылезающих из-под одеяла ног. Это как мокрой наждачной бумагой по голым стопам возить, только гораздо хуже, если ты забываешь про новое место жительства и всех бесплатно – со скидкой на очередь в совместный душ по утрам и толкучку на диване перед телевизором, пока не распакованные коробки в рядочек дожидаются своей участи у стены – прилагающихся к нему живых существ.

У бедной Шу-Шу, испытывающей сильнейший стресс за всю свою монотонную кроличью жизнь, повторяются проблемы с пищеварением и сильно шерсть лезет. Конечно, кто сможет спокойно заниматься привычными делами в клетке, пока два хитрых глаза наблюдают за каждым движением усов и шорохом отодвигаемой миски с едой или поилки. Баоцзы не отходит от своего нового «друга» почти ни на минуту, а Шу-Шу уже не знает, куда можно спрятаться – разве что поддон клетки прогрызть и убежать через открытое окно, сиганув с пятнадцатого этажа навстречу свободе. Или смерти?

-Уйди, - стонет Минсок и зарывается в одеяло, перетягивает на себя, чем навлекает гнев не только мироздания, но и валяющегося сбоку Лухана, храпящего лицом в матрац. Подушка его валяется черт знает где, потому что «мне неудобно и вообще я сильный, независимый и самодостаточный человек, чтобы решать, на чем спать». – Баоцзы, отстань!

-Тише, - раздается хриплый голос слева, а потом одеяло дергают обратно – ноги оказываются голыми и мокрыми из-за слюны настойчивого пса. Лухан до сих пор краем дремлющего сознания в прекрасном сне, где Минсок разгуливает по квартире в милых коротких кожаных шортиках на голое тело и крепко держит в пальцах, обтянутых кружевными перчатками, тоненькую плетку. Но досмотреть это высококачественное порно для мозга и нервной системы, видимо, не судьба. – Что же вы… так…

-Он меня сожрет скоро, – Минсок подрывается на постели и сердито смотрит на невинную – Баоцзы улыбается, нет, правда улыбается! – морду. И все раздражение как-то мигом пропадает, растворяясь в ленивом настроении раннего воскресного утра, когда собака запрыгивает на кровать и устраивается поверх одеяла между ними. Как ребенок.

Им только этого не хватало.

Лухан шевелится под своим коконом и высовывает яркому свету, оповещающему начало нового дня, помятую рожу, тут же сгребая Минсока поближе и игнорируя присутствие еще одного шерстяного тела поблизости. Приходится не слишком грациозно перевалиться через собаку, задействовав все свои акробатические навыки, и возмущенно запыхтеть на ухо наглому с утра пораньше Лухану.

-Ты колючий, - Минсок упирается ладонью Лухану в щеку, когда тот тянется совершить грязный и слюнявый ритуал всех нормальных – или неадекватных? – парочек, и пытается соскочить с опасной зоны услужливо расставленных под собой бедер.

-И что?

-Щекотно.

-Ну ладно, раз не хочешь, - как-то слишком быстро мирится с отказом Лухан и растягивает губы в хитрой ухмылке. – Давай пощекочу где-нибудь в другом месте?

И хватается руками, которые заметно поднабрались опыта в поползновениях к самому откровенному, за ягодицы, сминая вместе с ними и ткань белья заодно.

-Ну уж нет. Сначала зубы почисти.

Минсок отцепляет от себя загребущие пальчики, усердно занимающиеся ощупыванием ягодиц – как будто за ночь там могло что-то измениться, – и сбегает подальше от разочарованного и теперь уж точно обиженного Лухана в ванную. За готовкой завтрака, который вскоре «благодарно» отплатит язвой желудка, не меньше, Минсок успевает не только облиться кипящей водой из чайника, но и наступить Баоцзы на хвост. Лухан совершает гигиенические процедуры в гордом одиночестве, а где-то недалеко, в ранее снимаемой квартире, обитает Исин в этих своих трусах с уточками. Минсок хочет позвонить ему, убедиться, что он жив – все-таки они были близки – и не помер, навернувшись на скользкой плитке в ванной или случайно выронив большой, усердно заточенный на прощание нож из кривых рук.

Хозяйка нехотя, но согласилась на смену жильца, а Минсок облегченно выдохнул и скинул в протянутую ладонь ключи.
Скрепя сердцем. Мало ли что…

Доброта душевная редко когда воздается в этом испорченном мире, Минсок уже и не надеется, размешивает в грязной – нет, просто зачем ее мыть, если пьешь одно и то же постоянно – чашке прилипшую ко дну корицу с сахаром и наблюдает за уплетающим свой корм Баоцзы. И даже это странное утро лучше всех тех, что у него были в съемной конуре под писк будильника.

Возможно, это из-за присутствия мокрого и бесстыжего, поленившегося надеть что-то кроме трусов, Лухана с набитыми щеками и покрасневшей после бритья кожей лица.

-Не спеши, подавишься еще, - делает Минсок замечание в стиле надоедливой мамаши и пробует намешанную гадость в своей чашке. Ну, как своей – все, что имеется в этом доме, теперь общее, да? – А потом скорую вызывать…

-Не спеши меня хоронить, - Лухан даже палочки облизывает, на что Минсок закатывает глаза, и как-то резко меняется в своем настроении на более игривое и не предвещающее ничего хорошего для определенных частей тела. Они-то может и близки к привыканию и возникновению ежедневной потребности, граничащей с зависимостью, а вот сам Минсок до сих пор – не очень. – Слу-у-у-шай…

-Нет. Сразу нет-нет-нет.

Дешевый кофе из банки с молоком и корицей – штука на любителя, но Минсоку нравится.

-Ты для начала выслушай.

Минсок долго смотрит в эти просящие глаза, игнорируя вертящегося в ногах Баоцзы, и напряженно сжимает пальцами ручку чашки. В голове Лухана, как показывает практика, в такие моменты не бывает ни одной хорошей или приличной мысли.

Мечтать про шортики, перчатки, плетки и прочие прелести души новорожденного извращенца-фетишиста слишком рано для данного этапа их отношений?

-Ладно, - Минсок сдается и почесывает проколотый сосок через ткань футболки – вся поверхность кожи его тела зудит от плохих предчувствий. – Но заранее – нет.

-Давай я завтра выгоню всех пораньше, и мы останемся одни? – Лухан мечтательно вздыхает и тянется рукой через стол, чтобы накрыть ей ладонь Минсока. – Только представь: ты, я, под халатом ничего нет, стол и…

-Не продолжай, - Минсок давится кофе и вытаскивает руку из цепкого захвата, пока не поздно и мозги не совсем заглохли, как старая дряхлая машина. Если Лухан продолжит строить глазки и трогать, шансы отказаться от сумасшедшей идеи упадут до нуля. Как обычно и происходит, в принципе.

-Но это же так круто! Так возбуждает.

Минсок ставит чашку в раковину и ретируется подальше от этого сгустка похоти и извращений в облике человека симпатичной и с первого взгляда нормальной наружности. Но Лухан не сдается, действует на нервы вместе с Баоцзы, пока по телевизору идет любимое шоу «Crime scene», а вещи так и захламляют пространство вокруг, придавая квартире атмосферу той самой техногенной катастрофы.

-Ну Минсок, - ноет Лухан, дергает ворот футболки и мешает сосредоточиться на новом запутанном преступлении. – Ну!

-Да что?

-Соглашайся.

-Нет.

Лухан укладывает Минсока на лопатки так внезапно, что даже сонный Баоцзы поворачивает голову в их сторону. Обивка дивана поскрипывает, пока Минсок пытается скинуть с себя обнаглевшее тело, но только усугубляет свое несчастное положение пойманной в хитрую ловушку жертвы, отвлекаемой вездесущими короткими поцелуями. Когда Лухан опускается ниже, усаживаясь тощей задницей на бедра, а губами засасывает язык, Минсок понимает, что противиться бессмысленно – беспощадности и упорства в поцелуе и сжимающих запястья руках хоть отбавляй.

-Даже не думай, что я соглашусь раздеться в клинике, - считает нужным оповестить увлекшегося Лухана Минсок, пока с него мастерски сдергивают шорты с трусами и больно придавливают волосы локтем, навалившись сверху. – Это ничего не значит.
Лухан смотрит в полные решимости глаза и кивает – конечно, я забуду об этом после того, как мы хорошенько поскачем друг на друге.

Все-таки, наверное, немного рановато.