Специфика систем вечного возращения

Коллеги!

В первой части главы 2 " Повторение для себя" Делез выделил три формы утверждения времени: синтез привычки – утверждает настоящее, синтез памяти – утверждает чистое прошлое, синтез чистого времени – утверждает будущее и всю темпоральную структуру. Во второй части этой главы разыгрываются два сюжета: бессознательное и повторение (или повторение и различие сквозь призму бессознательного) и особенности самой системы повторения для себя. Эти два сюжета представлены неравномерно, и хотя первому уделено в два раза больше места (стр. 125-149), чем второму (стр. 149-162), мне представляется более значимым именно второй сюжет, так как с ним связано изложение теоретической концепции повторения.

Но начнем по порядку. Для Делеза, как и для многих философов ХХ века, обращение к идее бессознательного крайне важно. Почему? Открытие З.Фрейда перевело анализ сознания, а этим занималась вся философия нового времени, на новые рельсы. От Декарта-Канта сознание мыслилось как суверенное образование: это cogito, которое живет по своим собственным законам. В сознании (cogito) нет и не может быть ничего, что оно не может знать. Но сначала К.Маркс, а потом З.Фрейд заявляют, что сознание не суверенно. Первый показывает несуверенность общественного сознания, которое порождается интересами групп, классов. А второй показывает несуверенность индивидуального сознания, которое определяется силами инстинктов. И эта проблема – что движет сознанием, что рождает в нем его содержания и представления, становится проблемой философии ХХ века. Ее так или иначе ставят и решают Хайдеггер, Фуко, Фромм, Лакан, Деррида, Делез и др. У Делеза она приобретает, как мне кажется, особое значение в связи с его учением о различии и повторении. У всех – и у Хайдеггера, и у Фуко, и у Фрейда с его последователями, и у Деррида – сознание повторяет нечто: ищет смысл бытия, погружено в эпистемы, повторяет вытесненное, направлено следами письма и т.п. Делез хочет противопоставить этой традиции, исходящей из представления о несуверенности сознания, другую – снова заявить о его суверенности и независимости, но не как чистого cogito или трансцендентального субъекта, а как сознания этого, сознания конкретного индивида, т.е. сознания с бессознательным.

Для этого ему нужно пересмотреть фрейдовское понимание бессознательного. Излагая свое видение организации биопсихологической жизни в Оно, Делез снова обращается к трем синтезам времени, которые теперь рассматривает как пассивные синтезы Оно и которые задают его организацию.

Первый пассивный синтез – синтез Габитуса. Этот синтез порождает саму чувственность и учреждает " трансцендентальную эстетику" (см.: С.127, 140). Эта трансцендентальная эстетика, по Делезу, глубже кантовской. У Канта речь идет о форме восприимчивости общей для всех конкретных субъектов, так как она свойственна трансцендентальному субъекту. Делез же говорит, что нужно " показать, что восприимчивость должна определяться формированием локальных мыслящих субъектов, пассивными синтезами созерцания и сокращения, свидетельствующими одновременно о возможности испытывать ощущения, силе их воспроизведения и той значимости принципа, которую обрело удовольствие" (С.128). Делез утверждает, что организм, Габитус, само строение организма нацелено на созерцание (в том, широком смысле, о котором говорил Плотин), на различие, и это лежит в основании удовольствия. Для Делеза важно, что синтез Габитуса (первый пассивный синтез) представляет повторение " как связь в виде возобновляющегося настоящего" (С.140. Курсив Делеза – В.К.). То есть организм так устроен, что он всегда открыт на некое определенное, постоянно возобновляющееся настоящее. И этот синтез обеспечивает удовольствие – есть это, на что " настроен" организм, есть удовольствие. Не удовольствие направляет, а удовольствие утверждается.

Второй синтез (Делез его называет синтез Эроса и Мнемозины, то есть синтез на основе сексуальной энергии и памяти) порождает способность восприятия предметного мира. Он может быть синтезом активным, в котором сознательно участвует память и все психические особенности, а может быть пассивным, который Делез называет глубинным пассивным синтезом и который совершается на уровне бессознательного. На уровне активного синтеза формируется восприятие реальности (реальных предметов). На уровне глубинного пассивного синтеза формируется особый объект – виртуальный объект, который существует специфическим образом. Если реальный объект или есть или его нет, то виртуальный объект " обладает качеством быть и не быть там, где он находится или куда направляется" (С.132. Курсив Делеза – В.К.). Виртуальные объекты и составляют поле бессознательного, аналитика виртуального мира сознания и есть психоанализ. Так рядом с эстетикой учреждается аналитика (С.140).

Виртуальный объект – это объект-Х (С.135), он есть и не есть одновременно, его нельзя " трактовать как последний или начальный предел: это определило бы его фиксированное место и тождественность, противные его природе" (С.136). Он существует только через замещение, через маскировки. В этом пункте Делез кардинально расходится с классическим фрейдизмом. " Повторяют не потому, что вытесняют, но вытесняют, потому что повторяют. Или же – маскируют не потому, что вытесняют, вытесняют, потому что маскируют" (С.135-136). Виртуальный объект существует как то, что всегда замещается масками, поэтому маски, замещения и т.п. и порождают виртуальный объект, он существует через них, а не до них. И он есть маска как смещение, сдвиг (deplacer). Виртуальный объект существует на уровне бессознательного и порождает повторение через смещение (сдвиг) и маскировку. Виртуальный объект отсылает, в конечном счете, к самой стихии символического, отмечает Делез (С.133). Действительно, в виртуальном объекте как бы выражен сам принцип существования смысла, или основы бытия человеческого мира. Смысл существует как отнесение, смещение от сущего к сущему, от существования к бытию. Его нет как определенного объекта, но его нет и без определенного объекта, он существует в постоянном перемещении от одного предмета к другому.

Виртуальный объект, по Делезу, сущностно прошлый (С.131). Но это не прошедшее настоящее, то есть что-то, что было, а потом стало прошлым, нет, это чистое прошлое, так как виртуальный объект всегда " был" (С.132). То есть он обнаруживается всегда за замещениями, он " был", хотя его не было как такового, он не предшествовал маске, а стал вместе с маской. Но когда маска есть, возникает вопрос – а что за ней, что ей предшествовало.

Третий синтез времени происходит тогда, " когда нарциссически мыслящий субъект занимает место виртуальных или реальных объектов, берет на себя смещение первых и маскировку вторых" (С.140). В результате этого синтеза формируется " представление" о субъекте, отличном от объекта любого рода. Нарциссически мыслящий субъект – это субъект, в котором энергия либидо обращена на самого субъекта, это такой пассивно мыслящий субъект (т.е. знающий формой своего существования), который " знает" себя в отличие от всего, и знает свою конечность, смертность. Поэтому Танатос, инстинкт смерти, знает (синтезирует!) " чистое время" – " Все проходит! ". Делез в противовес Фрейду утверждает, что Танатос и Эрос не противоположны друг другу. Они по своей функции одно и то же – и тот, и другой синтезируют время, но они и различаются, так как создают разные синтезы, разное время.

Эти три синтеза конституируют бессознательное, они и составляют бессознательное. В первом синтезе бессознательное создает основание времени в живом настоящем, здесь рождается повторение-связь на основе принципа удовольствия, который порождает содержание психической жизни Оно: мир есть. Во втором синтезе создается обоснование времени чистым прошлым. Здесь принцип удовольствия прилагается к содержаниям Эго (" Мыслящего субъекта" – в переводе), то есть любое содержание сознания " интерпретируется" (относится) к удовольствию. И это выражается в маскировках. В третьем синтезе обнаруживается необоснованность, к которой, говорит Делез, нас толкает само обоснование. Инстинкт смерти, Танатос, показывает, что, в конце концов, ничто не имеет такого основания, которое дает ему вечное существование = " Все проходит! "

И тут Танатос, " инстинкт смерти открывает абсолютную истину в своем «другом» лице – именно вечное возвращение" (С.147).

Таким образом, делезовское понимание бессознательного трактует его как особое трансцендентальное: оно трансцендентально, так как является основанием повторения, но оно особое трансцендентальное, так как оно живет не вне, а внутри каждого субъекта, является его " структурой", " природой", " сущностью". Это трансцендентальное не существует как всеобщее и независимое от конкретного индивида, оно может быть только " вместе" с этим индивидом, в его теле и благодаря его телу, поэтому это трансцендентальное эмпирического. И если воспользоваться кантовской логикой членения трансцендентального, а ее использовал Делез, то в бессознательном есть особая эстетика – способность иметь чувственность, способность связывать чувственное, есть своя аналитика – способность строить виртуальные предметы, воображать мир, порождающий опыт, наконец, есть своя трансцендентальная диалектика (хотя сам Делез об этом не говорит) – способность " видеть" вечное движение, вечное возвращение, которое не знает никакого окончательного обоснования, кроме самого себя.

" Вечное возвращение (другое лицо инстинкта смерти – В.К.) – это сила утверждения, оно утверждает все во множестве, все в различном, все в случайном, за исключением того, что подчиняет их Единому, Одинаковому, Необходимости, кроме Единого, Одинакового, Необходимого" (С.147. Курсив Делеза – В.К.). Возвращается и утверждается различное, случайное и многое, а не единое, необходимое и одинаковое. Действительно, единственное не может возвращаться, необходимому и неодинаковому нет нужды возвращаться. Поэтому в возвращении и утверждении через возвращение нуждается случайное, различное и многое, что и делает возможным разнообразие мира. Идея вечного возвращения Ницше, которую подхватывает и развивает французский философ, открывает новый взгляд на мир: теперь важно в этом мире не необходимое, а случайное, не единообразное, а множественное, но тогда нужно понять, а как " работает" вечное возвращение.

И дальше Делез обращается к рассмотрению второго сюжета данной части главы – идеи вечного возвращения. Делез начинает этот подраздел главы с вопроса: " Какие же системы затрагивает вечное возвращение? "

Действительно, какие?

Я думаю, что мы лучше поймем текст Делеза, если будем иметь в сознании некую " модель" такой системы, точнее даже не модель, а возможность ее интерпретации.

Вечное возвращение, о котором говорит Ницше и которое принимает Делез как способ осуществления различия и повторения через утверждение, есть не что иное, как способ бытия культуры, вообще способ социокультурного бытия, бытия человеческого Я. Я всегда возвращаюсь, хотя бы тем, что каждое утро просыпаюсь Я. И у этого вечного возвращения нет никакого исходного Единого, Одинакового и Тождественного. В процессе этого возвращения Я реализуюсь как другое Я, сегодняшнее, а не вчерашнее – это различие. Но Я сегодня утверждаюсь как повторяющееся и тождественное себе, поэтому Я могу изменяться, так как Я ничему, кроме себя самого, не должен соответствовать. Я – симулякр.

Точно также и с любым произведением культуры. Оно возвращается через утверждение, и оно всегда различно, но это различие включает и внутреннее тождество произведения культуры. Произведение требует своего возрождения, держания. Именно поэтому есть его идентичность. М.К. Мамардашвили говорит в связи с этим о законе пульсации в истории: " Связь между общественными структурами, расположенными в пространственно-временном соседстве, в действительности устанавливается пульсациями, т.е. путем разрушения предшествующих форм и возвращения того, что есть, к нулевой точке, и только отсюда начинается движение к другой форме" [32]. Но мы не видим этих пульсаций. " Чтобы стать другим, мир в нулевой точке должен родиться заново" [33].

И вот если иметь эту модель интерпретации вечного возвращения Делеза, все становится более понятным в его изложении.

Делез не ищет конкретной содержательной системы (об этом будет позднее в главе 5), в которой действует вечное возвращение. Он строит, если угодно, метафизику таких систем, анализирует сам принцип бытия систем вечного возвращения. Какими же свойствами обладает система вечного возвращения, где различие будет первичным, а тождество, подобие и аналогия будут результатом изначального различия?

1. " Нужно, чтобы система возникла на основе двух или нескольких рядов, каждый из которых определяется различиями между составляющими его членами" (С.150). Такой системой выступает всякий живой организм: где есть, например, ряд состоящий из химических элементов, ряд тканей, ряд органов и т.п. Человек относится к подобной же системе, в которой можно выделить ряды биологических элементов, ряды социальных и ряды культурных элементов. Всякое произведение искусства, если посмотреть на него как на многослойное образование, согласно Р. Ингардену[34], удовлетворяет этому требованию: литературное произведение включает слой звучания слов, слой значений, слой картин, слой идей. Внутри каждого слоя (ряда) существуют свои собственные различия.

2. " Если мы предположим, что ряды сообщаются под действием какой-то силы, то выяснится, что эта сообщаемость соотносит различия с другими различиями, или создает в системе различия различий: эти различия второго уровня играют роль «дифферен с ирующего», т.е. соотносят различия первого уровня" (Там же). " Сообщаемость" гетерогенных рядов выражается в их сходимости, в том резонансе, который возникает между ними и т.п. Соотнесенность рядов рождает динамизм системы. Для выражения этой связи гетерогенных рядов, т.е. для обозначения самого процесса различия различий Делез вводит термин " дифференсиация". Посредством дифференсиации различное одновременно собирается воедино, считает Делез, а не представляется лишь при условии предварительных подобий, тождества, аналогии, противопоставления (С.149). Например, между слоями художественного произведения устанавливается сообщаемость силой художественного воображения. Эта сила и есть дифференсирующее, благодаря ей в данном случае устанавливается то, что можно назвать различиями в мире художественного.

3. Система, основанная на гетерогенных рядах, содержит в себе (населена) субъектами и динамизмом. " Система определяется населяющими ее субъектами и наполняющими ее динамизмами, - пишет Делез, - и, наконец, качествами и протяженностью, вырастающими из этих динамизмов" (С.151-152). Что это за субъекты? Это, говорит Делез, пассивно мыслящие субъекты (moi), личиночные субъекты. Пассивно мыслящие субъекты являются своеобразными ego различий, они " совпадают" с всегда определенным созерцанием (как его понимает Плотин) форм, сущностей и действий. Личиночные субъекты – это зародыши субъектов действий, опора динамизма.

4. Но как соотносятся различия между собой? Действительно ли различие различия (дифференсиация) соотносит различие с различием без какого-либо опосредования? Нет ли какого-либо сходства, которое обеспечивает соединение различного? Каков тот агент, та сила, которая осуществляет коммуникацию различного? Делез называет его " темным предшественником", " объектом=Х", хаосом. " Несомненно, имеется тождество предшественника и подобие рядов, между которыми устанавливается контакт. Но это «имеется» остается совсем неопределенным", - пишет Делез (С.152. Курсив Делеза – В.К.). Предшественник – это в-себе различия, или " различие различия". Но он объект=Х, которого " нет на месте" и который обнаруживается только ретроспективно. У предшественника нет иного места, кроме того, где его " недостает", т.е., где без него нельзя обойтись. Он есть (не)-бытие, виртуальный объект этой системы. Приведу длинную цитату из Делеза: " Поскольку дорога, которую прокладывает этот предшественник, невидима и станет видимой только ретроспективно, покрытая и пройденная феноменами, вводимыми в систему, то у него нет иного места, кроме того, где его «недостает», иного тождества, кроме того, которого ему недостает: это именно объект=Х, которого «нет на месте», как недостает ему и тождественности. Так что логическое тождество, абстрактно сообщаемой ему рефлексией, и физическое подобие, сообщаемое объединяемым предшественником рядам, выражают лишь статистический результат его воздействия на систему в целом, то есть способ, с помощью которого он необходимо прячется за своими результатами, поскольку постоянно смещается в себе и постоянно маскируется в рядах. Таким образом, - делает очень важное заключение автор «РиП», - мы не можем считать, что тождество третьего и сходство частей являются условием бытия различия и мышления о нем; они – лишь условие представления о нем, искаженно отражающего это бытие и мышление подобно тому, как оптический эффект замутняет истинный статус состояния самого по себе" (С.152-153). Делез иллюстрирует действие предшественника на примере лингвистического предшественника. Лингвистический мир – ряды слов. Лингвистический предшественник – эзотерическое слово, которое различает слова, оно слово слов, поэтому оно воплощается в слове, лишенном смысле, высказывает свой смысл, представляя его как бес-смыслицу (С.155). Примером такого предшественника, на мой взгляд, может быть " эзотерическое слово" культуры – интуиция культуры, как ее представляет Шпенглер. Это прафеномен культуры. Его нет, но он есть в рядах культурных феноменов. Или, например, мы говорим о творчестве (об идее смысле и т.п.) Достоевского, Пушкина и т.д. Нет их творчества помимо конкретных произведений (или некогда бывших актов), но в то же время и есть оно, как то, что соединяет все их творения в одно целое, и что может быть выражено, но выражено только post factum. К этой идее сводятся все произведения, в этой точке сходятся гетерогенный ряды. Но этой точки нет до них, это (не)-бытие, хаос, неопределенность, которая предшествует космосу и определенности.

5. Наконец, важным свойством системы выступает " одновременность, современность и сосуществование всех расходящихся рядов в целом" (С.157). Конечно, ряды могут располагаться " до", " после" относительно друг друга, но в системе они все равны. Ряды постигаются одновременно как сосуществующие. Среди них нет образца и копии. В произведении искусства все слои сосуществуют, хотя, конечно, мы начинаем воспринимать литературное произведение с чтения слов, а потом представляем картины и т.д. Но художественное произведение открывается тогда (становится, утверждается), когда все слои сосуществуют в восприятии разом. Если мы возьмем, например, художественную культуру в целом, то, конечно, есть историческая последовательность ее становления. Но в каждый момент времени (эпоху) в культуре сосуществуют все ее исторические ряды сразу, и они могут взаимодействовать, " не считаясь" с историческим порядком появления. На само творчество Шекспира никак не мог оказать влияние Достоевский, так как его еще не было. Но в нашей художественной культуре это возможно, так как их произведения сосуществуют. И влияние Достоевского на Шекспира мы видим в построении образа Гамлета Иннокентием Смоктуновским, который играл героя Шекспира после своей знаменитой роли князя Мышкина в " Идиоте" Достоевского. В. Библер говорит, отмечая особенности бытия культуры и ее развития, что культура развивается по принципу драматического действия – " Софья и другие", когда появление нового персонажа на сцене меняет всю ситуацию в целом[35].

Таким образом, мы можем сделать вывод, что система, требующая вечного возвращения, во-первых, это система расходящихся рядов, которая исключает определение начального и производного, как первого и второго ряда, поскольку различие – это единственное начало (С.158). Здесь рождается новое представление об архэ, что снова подтверждает, что онтология Делеза является онтологией непарменидовского типа. Во-вторых, система расходящихся рядов как таковых соответствует объективности " задачи", вопросы которой возникают в ситуации (не)-бытия (С. 157).

Так устроенная система требует вечного возвращения. " Вечное возвращение … следствие первоначального различия, чистого, синтетического, в-себе (то, что Ницше называл волей к власти). Если различие – в-себе, то повторение в вечном возвращении – для-себя различия" (С.159). Здесь по-новому приоткрывается тайна названия главы: повторение для себя, в отличии от различия в-себе. Повторение ничего не повторяет, оно себя обнаруживает в различии. Система, где " действует", " живет" различие, где " различное с различным с помощью различия" есть, эта система – симулякр (С.159-160). " Эти дифференциальные системы с разнородными резонирующими рядами, с темным предшественником и усиленным движением называются симулякрами или фантазмами. Вечное возвращение затрагивает и заставляет вернуться только симулякры, фантазмы", - заключает Делез (С.160).

Спасибо за внимание!