Три. Тигриная милость

Тигрица Кья пробиралась через заросли слоновьей травы. Мех нагрелся на солнышке, а живот был полон. Трава вставала зеленой стеной, плотно окружая ее. А над головой кончики стеблей колыхались на ветерке, царапая голубое небо. Эта трава росла большими кустами, листья расходились от центра, и густо переплетались. Сейчас она вошла в лес со стороны пустоши – той, что люди каждый год выжигали для очистки. В этих местах водились аксисы и другие олени, дикие свиньи, и антилопы, особенно нилгай.

Это утро она встретила в шепчущей траве. Кья могла имитировать брачный зов вапити и они сами шли к ней в пасть. Но сейчас она просто ждала. Самка оленя что-то почувствовала и шарахнулась в сторону. Но молодой бычок полез поближе к зарослям. Как только он приблизился, Кья согнулась в лапах, и вытянула хвост по земле. Затем она резко подняла хвост для равновесия и подалась вперед. С рыком она рванула к добыче семимильными прыжками. Ударив бычка лапой, она опрокинула его на землю, затем вгрызлась в открытую шею и держала его, пока он не затих.

Она насытилась.

Как же хорошо!

Ее прихлебатель, шакал, которого вышвырнули из стаи, так что он прибился к ней, показал свою мерзкую морду и тявкнул. Рыком она заставила его снова скрыться в кустах.

Покормившись вдоволь, она встала и пошла дальше. Шакал и вороны уничтожат то, что еще осталось.

Она дошла до реки, что рассекала ее угодья в этих краях. Широкая отмель была усеяна островками, каждый из которых был маленькими джунглями с деревьями, растениями и птицами в ветвях. Тигрица прошуршала галькой до воды. Попила. Затем встала в реку и стояла так, ощущая, как поток обмывает ее шерсть. Вода была чистой и теплой. На кромке берега в песке отпечатались следы множества животных: вапити и мускусного оленя, шакала и гиены, носорога и быка, свиньи и панголина – целый лесной народ, но на виду никого не было. Она добралась до одного из ее островков, выбралась на примятую траву, что служила ей постелью и улеглась. Сон. В этом году никаких котят, так что после сегодняшнего дня ей не нужно охотиться один или два дня. Она заснула в тишине, что неизбежно сопровождает тигров в джунглях.

Ей снилось, что она была маленькой смуглой деревенской девочкой. Ее хвост подрагивал, когда она снова ощущала жар очага, истому секса лицом к лицу, боль от камней, что побивали ведьму. Ее клыки обнажились: камни и огромный костер пугали. От ужаса она проснулась и застыла, затем легла на бок, стараясь провалиться в другой сон.

Звуки выдернули ее обратно в мир. Птицы и мартышки лопотали о приближении людей, шедших с запада, с брода, которым те постоянно пользовались. Кья быстро встала и слезла с островка в воду, скрывшись на берегу в зарослях слоновьей травы. Люди могут быть опасны. Особенно в группах. По одиночке-то они беспомощны. Просто нужно поймать момент и атаковать их со спины. Но группа людей могла погнать зверя на ловушки или в засады – так кончил не один тигр. Затем их обдирали и обезглавливали. Однажды она своими глазами видела, как тигр-самец решил поживиться куском мяса на тропе, но, наступив не туда, он свалился в яму с кольями. Это люди подстроили.

Но сегодня не было барабанов, криков, колокольчиков. Да и поздновато было для людей выходить на охоту. Скорее это путешественники. Кья задрала голову, пробуя воздух и затем пошла в траве на то место, что даст хороший обзор на тот брод.

Она устроилась на поваленном дереве, чтобы посмотреть, как они пройдут. Пригнувшись, она прищурила глаза.

Вдруг она заметила других людей, что прятались в зарослях неподалеку от нее. Рассыпавшись по лесу, они дожидались тех, кто пересечет реку.

Буквально через мгновение к броду подошла колонна других людей, и первые, выскочив из леса, и с криками бросились на тех. В воздухе засвистели стрелы. Похоже, большая охота. Кья все сидела и смотрела, прижав уши. Однажды она уже становилась свидетельницей большой охоты. Число мертвых людей, оставшихся после этого, было просто поразительным. Тогда она первый раз вкусила людской плоти – у нее было двое котят, которых приходилось кормить. Определенно, человек - самый опасный зверь в джунглях, после слона, конечно. Они убивают совершенно без причины, как иногда делают шакалы. После их охот друг на друга всегда остается много мяса. Кья прижалась сильнее, теперь больше слушая, чем наблюдая. Крики, плач, рев, вопли, предсмертные выдохи. Все точь-в-точь, подобно ее охотам, но воспроизведенное одновременно несколько раз.

Внезапно стало тихо. Охотники ушли. Спустя некоторое время, когда они удалились на достаточное расстояние, а звуки джунглей вернулись, она поднялась на ноги. Воздух был пропитан кровью, и пасть тигрицы увлажнилась. Часть тел валялась на берегах реки, часть – покачивалась на волнах. Кья вытащила ближайшее из реки и, оттащив его в тень, немного перекусила. Но она была не очень голодна. Резкий звук привлек ее внимание. Она развернулась мордой в сторону брода, волоски на ее загривке поднялись, пытаясь почуять направление звука – хруста сломанного сучка. Теперь зашуршали листья. Вон там. А, вот в чем дело. Еще один человек, да еще на ногах. Выживший.

Кья расслабилась. Уже, будучи сытой, она стала приближаться к человеку, движимая исключительно любопытством. Он заметил ее и отпрыгнул назад, не сводя с тигрицы глаз, его тело выполнило эти движения спонтанно, без его на то желания. Он стоял и смотрел на нее тем взглядом, что бывает иногда у раненых животных, смиряясь со своей судьбой. Только в его лице было кое-что еще. Глаза будто говорили: “Ну что еще” или “Ах, теперь еще и это”. Этот взгляд напомнил ей что-то из сна, того, где она была девочкой, что собирала в лесу хворост. Охотники, устроившие засаду на группу этого человека, сейчас находились на тропе к ближайшей деревне. Скоро он будет пойман и убит.

Он думал, что это сделает с ним она. Люди так самоуверенны, так верят в то, что мир вертится вокруг них и они его повелители. А с их стрелами и просто-таки обезьяним количеством часто так и бывает. Эта была одна из причин, по которой она убивала людей, когда ей представлялась такая возможность. Но, по правде говоря, люди были очень костлявым угощением, хотя и не таким уж экзотическим. Некоторые тигры добирались даже до сладкого мяса дикобраза. Но вкус человечины был странным. И это неудивительно, принимая во внимание то, что они ели.

Глупостью было бы помогать ему, но, вопреки здравому смыслу, она приблизилась. Его зубы стучали друг о друга. Он не был парализован страхом, но, на всякий случай, сидел на месте. Кья подбросила носом его руку так, что теперь она покоилась между ее ушами. Она стояли спокойно, пока человек гладил ее по голове, затем она повернулась к человеку боком. Спустя какое-то время тигрица начала медленно идти, показывая своим видом, что человек должен ее сопровождать.

Она вела его по лесу шореи. Солнце моргало в кронах у них над головами. Вдруг со стороны тропы, что бежала внизу, послышались шум и голоса. Его рука вцепилась в мех. Тигрица остановилась и прислушалась. Шумели давешние люди охотники. Кья тявкнула, глубоко кашлянула и затем коротко рыкнула.

На джунгли обрушилась мертвая тишина. Без подготовленной облавы никто из охотников не смог бы сейчас найти их. Люди, судя по звукам, спешно удалялись с тропы.

Теперь путь был свободен. Рука человека по-прежнему крепко цеплялась в меху в районе ее лопаток. Она повернула голову и сняла с себя его руку. Теперь он больше боялся других людей, чем тигра. Он был подобен беспомощному котенку, за исключением сообразительности. В свое время мать Кья так же наставляла ее при помощи укусов в то же место между лопатками. Человек даже сжимал с тем же усилием, будто раньше он уже был матерью-тигрицей. Это было очень приятно.

Она медленно провела человека до другого брода, помогла пересечь его и повела дальше по одной из оленьих троп. Вапити были больше человека, так что это был самый удобный путь. Она вела его дальше, по безводному руслу, тем путем, которым пользовалась только она. Русло было сухим, но его дно было усыпано участками жидкой грязи, так что лишь узкое место было безопасным для прохода. Человеку приходилось идти быстро, чтобы поспеть за тигром, но она не замедляла темпа. Ей был знаком этот путь, так что она провела его как можно ближе к выходу из джунглей. К той из деревень поблизости, где люди пахли похоже.

Пучок травы говорил о том, что здесь есть выход с русла. Кья чихнула, почувствовав запах тигра-самца. Опрыскав выход, он пометил его своей территорией. На всякий случай она рыкнула, а человек снова вцепился ей между лопаток, помогая себе подняться на берег.

Снова лес, окружающий русло. Поросшие лесом холмы. Приходится оттеснить человека от тропы, что ведет у подножия холма. Он сопротивляется, но потом сдается и покорно дает себя вести. Не зная этого, ему удается избежать встречи с тигром-самцом.

Кья вела его через руины старого форта, располагавшегося на холме. Он весь зарос бамбуком, и она устроила тут свое лежбище, когда выращивала котят прошлой зимой. Люди по каким то причинам избегали этого места, а самцы-тигры не осмеливались подойти так близко к деревне, так что котята были в безопасности. Человек узнал место и успокоился. Они продолжили свой путь к задворкам деревни.

До этого места было далеко. Тигрица взглянула на человека. Его тело болталось туда-сюда. Как же должно быть тяжело: ходить на двух лапах все время! Ни мгновения покоя, всю жизнь балансировать, падать вперед и выставлять ногу в последний момент – вот как они двигались! Никакой грации, никакого удобства. Просто котята: слабые, слепые, мокрые.

Наконец, они дошли до околицы. Они встали на границе зарослей слоновьей травы и поля ржи, расчерченной канавками в грязи, по которой текла вода. Туда, куда угодно людям.

Эти люди – просто смышленые мартышки, карабкающиеся по жизни в вечной попытке сохранить равновесие.

Вступив на поле, измученный двуногий оглянулся. Теперь он вел тигра, так что Кья оказалась настолько близко от деревни, насколько и помыслить не могла. Это ее чуть-чуть тревожило, несмотря на то, что клонящееся к закату солнце отбрасывало длинную тень на золотистые стебли ржи – лучший камуфляж для тигра даже представить было сложно. Все равно это требовало долю наглости. Но если бывали робкие тигры и наглые тигры, Кья определенно была из последних.

Наконец, они остановились. Впереди под деревом приютилась хижина. Человек указал на нее. Тигрица втянула воздух. Без сомнения, это место было его домом. Он зашептал по-своему, напоследок взъерошил ей загривок, демонстрируя благодарность, и пошел по направлению к хижине. Когда он вошел в дверь, из хижины донеслись крики, а затем самка и двое детенышей бросились его обнимать. А затем, к немалому удивлению тигрицы, вышел старый человек и нанес молодому несколько тяжелых ударов по спине.

Тигрица присела и продолжила наблюдать.

Старый человек не разрешил спасенному войти внутрь хижины. Самка и детеныши вынесли тому еду на улицу. Наконец, после трапезы, он свернулся клубком на крыльце и заснул.

В последующие дни он так и оставался в немилости у старика, несмотря на то, что ел в доме и работал в поле. Кья наблюдала и видела маленький кусочек его жизни – абсолютно чуждой, неправильной. Также было видно, что он уже позабыл о ней или просто не рисковал углубляться в джунгли, чтобы встретиться. А может просто не мог представить, что она была поблизости.

И какое же было ее удивление, когда он пришел к ней одним вечером, держа в руках тушку птицы – ощипанную и сваренную, даже очищенную от костей! Он тихо и аккуратно подошел к ней, уважительно поздоровался и предложил угощение. Он чуть подрагивал от волнения – ведь ему было невдомек, что опущенные усы – знак расслабленности. Предложенное лакомство пахло своими собственными соками и смесью посторонних запахов – мускатного ореха и лаванды. Тигрица аккуратно взяла птицу в рот, давая ей остыть, перекатывала с зуба на зуб, потому что для языка было горячо. Странное, пахучее мясо. Наконец она прожевала его, кратко рыкнула и проглотила. Человек сказал слова прощания и удалился в сторону своей хижины.

После этой встречи она иногда приходила на самом рассвете, следя, как он направляется на работу. Через некоторое время он обычно подходил к ней, предлагая гостинцы – требуху или кусочки сырого мяса. Ничего похожего на ту птицу, но гораздо вкуснее. Он по-прежнему спал снаружи хижины до времени, когда на рассвете серели облака и мартышки на деревьях не начинали скандалить.

Затем старик опять его избил, да так сильно, что у того кровь из уха пошла. Кья удалилась к своему форту, сильно рыча и оставляя на земле глубокие царапины. В это время большое дерево мохуа на холме как раз было в цвету, так что Кья полакомилась мясистыми пьянящими лепестками. После она вернулась к деревне, стараясь по запаху найти старика. Нос привел ее к оживленной дороге, что вела в деревню к западу. Старый человек шел с несколькими другими людьми по дороге. Они разговаривали, пили забродивший напиток и хмелели. Старик слушал своих спутников и смеялся, подобно ее шакалу.

Когда он возвращался домой, она опрокинула его и убила укусом в шею. Затем она выгрызла его внутренности, в очередной раз дивясь тем странным вкусам, которые приобретает человек, питаясь своей странной едой: специи делают очень пряным его самого. Она сравнила вкус старика со вкусом птицы, которую ей принес молодой мужчина. Интересный вкус. Она его заслужила.

Прочие люди с криками убегали от нее. Она удалилась, слыша за спиной их напуганный плач, сопровождающийся едва уловимыми нотками удовлетворения, они так напоминали мартышек – те тоже кричали от страха, но радуясь, что беда приключилась не с ними.

Никто не позаботится о старике, он окончил свою жизнь в одиночестве, подобно самцу тигра, даже обитатели его дома мало горевали о нем. Не смерть старика сама по себе, но гибель от зубов тигра – вот что обсуждали. Тигры, которые научились наслаждаться человечиной, были опасны; чаще всего это были тигрицы, которым не хватало еды для котят или старые самцы с выпавшими клыками, не могущие поймать ничего, кроме человека. Определенно совсем скоро начнется большая охота и за ней. Но она не сожалела об убийстве. Напротив, направляясь в лес, она облизывалась и гордо рычала. Кья, Королева джунглей!

В следующий раз, когда она пришла проведать своего друга-человека, он вышел к ней с куском козлятины. После подношения, он положил ей руку на нос, говоря очень серьезным тоном. Он предупреждал ее о чем то, и волновался, что подробности предупреждения ускользали от ее понимания, и то было истинной правдой. В их следующую встречу он вышел к ней, крича, чтобы она уходила. Он даже кидал в нее камнями, но было слишком поздно. Она зацепила веревку, соединенную с настороженными луками. Ядовитые стрелы пронзили ее и она умерла.