В военно-морском училище на Камчатке

Моим первым запланированным местопребыванием после длительной поездки через просторы Сибири была волшебная морская гавань - Владивосток. Здесь я пробыл две недели на военно-морской базе. Отсюда я был отправлен на три недели в Благовещенск, прямо на китайскую границу, где была напряжённая военная обстановка, что на Амуре дело даже дошло до перестрелки между китайскими и советскими подразделениями. Мне пришлось служить в части, которая приняла участие в пулемётной перестрелке с китайской стороны. Наконец, к моей великой радости, я был отозван во Владивосток, откуда я на борту корабля был переправлен в Находку, один из крупнейших портовых городов, для того, чтобы отсюда продолжать мой путь в Петропавловск - центр Камчатки, с населением около 150 000 человек. Это крупный портовый город с ухоженными улицами в центре города, и заброшенными окраинами. Жители составляют многонациональную группу, съехавшую со всех концов огромной страны. Большой процент населения составляет молодёжь из-за многочисленных флотилий и военно-морских баз. Однако много и отслуживших военных, которые после своей отставки решили остаться здесь, в Петропавловске. Военно-морским училищем командовал Виктор Елизаев, молодой офицер, который быстро продвинулся по служебной лестнице до высокого поста. Военная база флота занимала огромную, широко раскинувшуюся территорию. Из 1200 избранных, лучших курсантов заботливо собранных со всех концов страны, готовили высококвалифицированных, тщательно тренированных будущих офицеров на смену старшему поколению.

Учёба состояла существенно из двух частей: изучение военного дела и работа в коммунистической партии. Мы изучали навигацию, радиотрансляцию, механику и другие предметы. Мы много занимались, но каждый концентрировался в основном на избранные им предметы.

Ввиду того, что в Советском Союзе всякое обучение предусматривало и политическое развитие, то, как и следовало ожидать, здесь от будущих офицеров требовалась особая партийная активность.

Спустя некоторое время после моего прибытия, я был приглашён на беседу с командиром Елизаевым в его кабинет. Там присутствовало ещё несколько офицеров и один мужчина в гражданской одежде. Он был представлен нам как руководитель городской - организации Петропавловска. „Курдаков" - обратился он ко мне, держа в руках моё личное дело. - Вашу характеристику, как активного комсомольского руководителя мы проверили и пришли к мнению назначить Вас секретарём комсомольской организации училища.

У нас здесь 1200 курсантов, но именно Вы в большей степени подходите для этой ответственной работы. Ваши характеристики безупречны, начиная с детских домов. И так, Вы есть тот человек, который нам нужен." Я был немного ошеломлён, ведь я должен нести ответственность за коммунистическое обучение и наставничество 1200 будущих офицеров! А мне всего 18 лет!

Когда я возвращался домой, я внутренне успокоился и во мне даже мелькнула гордость за себя: „Сергей, - сказал я себе, — ты далеко пойдёшь! "

Приблизительно три пятых нашего времени в училище занимала политическая учёба, две пятых - оставалось для технических дисциплин. Как офицеры советского военно-морского флота, мы несли бы огромную ответственность на военных кораблях будучи командирами, и естественно, должны были быть политически стабильными и надёжными людьми. Это и было причиной того, что у нас так много времени уделяли политической учёбе.

У нас были взрослые наставники на морских тренировках, однако политическая ответственность лежала на нас самих. Для проведения политучёбы шестеро лейтенантов были мне подчинёны, они же в свою очередь руководили группами из ста или двухсот курсантов.

Моё задание состоялось в следующем: организовывать, контролировать и руководить политической учёбой. Я же получал инструкции из Центрального комитета комсомола Москвы. И здесь я был обязан следить за тем, чтобы эти указания беспрекословно выполнялись. За это я нёс ответственность. Я должен был стремиться к тому, чтобы при завершении учёбы каждый курсант всей душой служил Коммунистической партии.

Если у кого-нибудь из ребят возникали трудности в отношениях с кем-либо из командиров, то они имели право изложить мне свои проблемы. Я же был обязан, ежели справедливость была на стороне курсанта, защищать его.

Конечно, это не нравилось командованию. Они постоянно игнорировали мой авторитет в лице моих подопечных.

Но, если кто-либо из курсантов отступал от линии Партии, то я был обязан организовать собрание, где его всенародно стыдили, устраивая ему такую чистку мозгов, что он всю дальнейшую жизнь помнил своё место.

Одно моё отрицательное мнение о курсанте или моя подпись на протоколе комсомольского собрания, где его разбирали за неуважительное поведение к Партии заканчивались плачевно для него. Его карьера на том была закончена: его отчисляли или отправляли служить матросом.

Даже за самые маленькие провинности в училище следовали пятнадцать дней ареста, в лучшем случае - двадцатичетырехчасовая вахта.

Если курсант случайно был замечен спящим, то тут же следовало наказание: убрать все туалетные помещения. Конечной целью такого воспитания было вымуштровать так, чтобы мы в дальнейшем подчинялись любому приказу свыше - беспрекословно, не рассуждая и не думая.

Я решил использовать свой авторитет с сочувствием к курсантам, помогая им защищая их, где только появлялась малейшая возможность, с полным пониманием нормальных человеческих слабостей. Однако мне не всегда это удавалось хоть и действовал я осмотрительно. Давление со стороны командования было для некоторых ребят невыносимым. Уже в первый год нашего пребывания в Петропавловске трое из них совершили самоубийство. Слишком много легло на их души. Я хорошо помню того парня, который был обвинён в том, что он во время своей вахты уснул. За это он был осуждён на 24-часовое пребывание на посту. И тут он исчез. Мы думали, что он дезертировал. Но на следующий день его нашли повешенным на чердаке.

Особенно тяжёлый случай, которым я тоже занимался, произошёл с моим товарищем. Он просто выпрыгнул из окна третьего этажа и разбился. Мы получили приказ говорить, что он был пьян, не контролировал своего поведения. И мы повторяли это, хотя все знали, что парень совершил самоубийство из-за отчаяния.

Но мы должны были подчиняться.

Хотя я много выступал перед высшим руководством в защиту моих товарищей, однако толку было мало. В лучшем случае они говорили:

„Ну ладно, Курдаков, мы даем тебе ещё три месяца на его исправление." Часто мне это и удавалось, так как курсанты в основном были замечательные ребята. Различные трения создавались лишь из-за того, что парни не желали слепо подчиняться глупым приказам. Но это было как раз то, что от нас требовалось.

В мои обязанности также входило докладывать местному горкому партии о положении дел в нашей комсомольской организации. От него получал я приказы, тексты, лекции, доклады, которые я был обязан проработать с моими подопечными. Таким образом, познакомился я со многими высшими партийными руководителями Камчатки, смог заглянуть во внутренний мир нашей партии.

Моими приятными обязанностями была организация культурного отдыха в училище. С этой целью мы часто приглашали артистов из Москвы - это всегда был для нас радостный праздник.

С меньшим энтузиазмом воспринимались различного рода доклады и лекции. Однако я был обязан организовать представителям партийных органов на их выступления многочисленную аудиторию, а иначе...

В течение этого времени я неоднократно сам читал лекции на политические темы в разных школах города: „Американское вторжение во Вьетнам, " „Опасности империализма, " „Значение военной мощи Советского Союза" и всякие другие.

Залы всегда были переполнены школьниками. Я старался вдохновенно и оживлённо говорить, но насколько их интересовали мои лекции, об этом я мог только догадываться.

Увлечённо продолжал я заниматься различными видами спорта: боксом, дзюдо, каратэ, лёгкой атлетикой. Всегда я был занят, и всегда у меня не хватало времени на отдых, чтобы расслабиться. Но я любил эту занятость.

Однажды, будучи в горкоме, один из руководителей партии, положив руку на моё плечо, сказал: „Курдаков, я тебе уже давно хотел сказать, что ты своё дело делаешь превосходно! Ты прекрасный организатор! Молодец, продолжай таким путём идти дальше! " Я от радости даже не знал, что и сказать. Затем подошёл руководитель местной партийной организации и сказал: „Молодой человек, у тебя впереди большое будущее! Такие, как ты нужны партии! Продолжай и дальше так, и ты далеко пойдёшь! " Я шёл домой, литая в облаках. „Это мои люди, это моя семья, " - думал я. Я чувствовал полную гармонию с этим миром.