Новые фотографии огромных четырёхпаых следов и ещё один гипсовый слепок.

Ничего не зная об апрельских находках группы Дехканова и фотографиях и слепке, сделанных Сергеем Масловым в ущелье Каратага, я в августе 1981 года проводил наблюдения в соседнем с Каратагом ущелье реки Сиамы. И здесь в четвертый раз были обнаружены следы “Четырехпалого”. Ущелье Сиамы в верховьях сообщается с ущельем Каратага несколькими пе­ревалами. Следы были обнаружены 29 сентября на песчаной отме­ли, примерно в трех километрах выше метеостанции.

Из этой расщелины он вышел. Затем, перейдя через тропу, он направился к реке. Он, очевидно, шёл по крупным камням, переступая с одного на другой. После одно­го из таких крупных камней он всем весом наступил правой ногой на песок. Верхний слой песка, оставшегося после весеннего паводка за три месяца без единого дождя превратился в довольно плотную поверхность, напоминаю-

щую снежный наст, но следы от моих кед на нём были хорошо заметны. След от правой ноги прошедшего здесь великана, наступившего на песок с высоты 50-60 см, вдавился на глубину до 2-х см. и оказался вполне пригодным для заливки гипсом.

След правой ноги (1)

Так выглядел этот отпечаток. И кругом никаких следов ни людей, ни животных.

Затем он сделал шаг и оставил отпечаток левой ноги, но этот отпечаток был уже без такого нажима и оказался едва заметным. На отпечатке правой ноги (1) хорошо видны четыре мощных пальца и ни­каких признаков пятого - он не был утерян в результате какой-то травмы или отморожения, его просто никогда не было.

Первой мыслью было, что это чья-то шутка и следы подделаны, но на гладкой поверхности песка нигде не было видно никаких отпечатков обуви, а местные жители и туристы босиком не ходят. Кроме того, если это чья-то подделка, то ведь она должна была бы быть предназначена для кого-то. Из криптозоологов в ущелье находились только я и Нина Гринёва. Нина собиралась домой и никуда не выходила, а про меня никто не мог знать куда я направлюсь, да я и сам этого не знал. Будущее показало, что этот след был не единственный.

Примерно в двух метрах от первого отпечатка был виден след левой ноги, затем совсем плохо заметный – снова правой.

След левой ноги (2).

Затем можно было различить ещё один слабый отпечаток левой ноги (3), направленный в ту же сторону – к берегу реки.

След правой ноги (3).

Потом метрах в шести-семи, которые можно было пройти по камням, на крупнзернистом песке снова отпечаток левой ноги.

Отпечаток левой ноги(4).

На обратном пути к палатке я остановился возле странного отпечатка, на который я обратил внимание ещё утром. Сравнив его со слепком, я понял, что это ещё один, достаточно чёткий отпечаток ноги того же великана (4). Направление всех следов было вниз по ущелью, в сторону Варзоба.

“Странный” отпечаток на тропе (5)

Дальше около километра на плотной поверхности тропы никаких следов не было видно. Но вот небольшой участок с более мягкой поверхностью и на нём хорошо виден отпечаток всё той же правой 4-хпалой ноги (5).

Отпечаток правой ноги. (6).

Сбегав за гипсом, я сделал слепок, закрепив его каркасом из прямых веточек. Гордый замечательной находкой и выполненной работой, я вернулся к своей палатке. Начальника метеостанции

Слепок отпечатка № 1

После возвращения к палатке я прошёл по тропе вниз по течению Сиамы до Варзоба. На некоторых участках на слое травы и опавшей листвы угадывались большие углубления, которые, скорее всего, оставил этот “Гиссарский великан” (я присвоил ему такое прозвище).

Уже в Москве, проявив плёнки, я обнаружил ещё один сфотографированный мною четырёхпалый отпечаток на траве (7). Он был сделан, очевидно, когда я спускался по тропе вниз к Варзобу. При проявке плёнки я его сначала не разглядел.

След левой ноги на тропе ниже палатки (7).

Таким образом, по этим следам удалось восстановить последовательность событий утра 29 сентября 1981 года.

Выйдя из расщелины, великан направился по усеянной камнями отмели к реке, где он, очевидно, напился и направился вниз по ущелью Сиамы. Местами он шёл по тропе, но большую часть пути - где-то рядом с ней. Всего на тропе можно было разглядеть семь достаточно чётких отпечатков. Кроме этого несколько отпечатков были заметны на засыпанном опавшими листьями участке тропы в нескольких де­сятках метров ниже моей палатки. Так что ночью этот великан прошёл сов­сем рядом со мной. Не доходя двух километров до Варзоба, следы пропали. Очевид­но, великан ушёл на подходящие к тропе слева крутые скалы, на которых никакие следы не могли отпечататься.

Скорее всего, он направился в сторону боль­шого цирка, находящегося в верховьях Зерафшана, который хорошо ви­ден с самолета, когда он снижается для посадки в Душанбе. Предположительно зимовал он в районе, который старики-таджики называют “Сафед-Об”. О том, что гули на зиму уходят в сторону этого цирка, рассказывал нам живущий в Рамите сто­летний таджик, бывший мулла.

Возможно, это и есть упомянутый выше труднодоступный цирк. Об этом цирке ходят легенды. Редкие охотники, пробиравшиеся в него, утверждают, что там живёт огромное количество кабанов, козлов и других животных, но тушу убитого животного оттуда без вертолёта вытащить невозможно из-за отвесных стен этого цирка. Но это только предположение.

Такая врожденная патоло­гия называется эктродактилией и встречается у людей (1: 10000). Размеры отпечатка 49 х 19 х 14 см точно совпали с размерами ри­сунка И.Ломанова, сделанным в соседнем ущелье Каратага, который я получил только, когда вернулся в Москву.

Таким образом, не может быть сомнений, что все эти отпечатки оставлены одним и тем же двуногим великаном, который летом 1981 года (с апреля по конец сентября) находился в ущелье Каратага. В конце сентября он удалился в восточном направлении, в сторону Варзобского ущелья. Где он провёл зиму, мы не знаем. Перезимовав там (или в другом месте) “Гиссарский великан” снова вернулся в ущелье Каратага, где снова появились его следы. Я их обнаружил в августе 1982 года на правом берегу Каратага чуть ниже впадения Джальчина. Великан прошёл по покрытой травой площадке и углубился в густые кусты, где на небольшом участке, свободном от травы, был виден отпечаток знакомой четырёхпалой стопы.

След левой ноги напротив впадения Джальчина

Этот отпечаток в точности повторяет форму следа, обнаруженного группой С.Маслова на тропе в урочище Кошхасан осенью 1981 года.

В том же 1982 году четырёхпалые следы длинной не меньше 50 см видел на северном склоне перевала Ангишт И.Ф.Тацл. Они шли параллельно хребту в сторону перевала Ложный Ангишт.

Но интересно, что через 6 лет, в 1988 году след “Гиссарского великана” случайно обнаружился в ущелье Каратага. Пробираясь по правому берегу Каратага я вышел на небольшую отмель. В стенке отмели был виден отпечаток огромного кулака, а у подножия лежал гипсовый слепок большого пальца огромной ноги, очевидно, отвалившийся от сделанного кем-то полного слепка огромной стопы. Судя по размерам пальца это могла быть стопа “Гиссарского великана” или его брата-близнеца. Естественно, что первое более вероятно.

В Москве гигантский четырёхпалый слепок произвел двойственное впечатление: у одних он вызвал восторг - И.Бурцев, например, поспешил сфотографировать его и опубликовать в газетах, у других – недоверие. Кофман и Баянов, которые признавали достоверность огромных американских следов саскватча, не смогли поверить в возможность обнаружения следов таких размеров на территории СССР. Как оказалось позже следы подобных размеров находили на Кавказе и по всему северу России.

Ну а антропологи, в том числе и американский антрополог исследователь саскватча профессор Гровер Кранц, на конференции в 1997 году, вообще не признали его, как, кстати, и слепки следов алмасты, сделанные Кофман на Кавказе.

Его возмутили размеры отпечатка и наличие только 4=х пальцев, в то же время в его собственной коллекции имелся слепок следа саскватча подобных размеров и тоже с 4-мя пальцами.

После такой авторитетной критики И.Бурцев тоже перешёл в лагерь противников четырехпалого “Гиссарского великана”. Но все они, в лучших традициях консерваторов от науки, не обратили внимания на то, что такой след был не единственный, а прослеживался на протяжении примерно семи километров и что я сфотографировал больше десятка наиболее отчётливых их них.

Тогда, выслушав критику, я, конечно, не был обрадован, но решил, что затевать дискуссию не имеет смысла. Жизнь покажет, кто был прав. А четырёхпалый “Гиссарский великан” проживёт и без чьего-либо признания. Как было сказано в предыдущей главе, он оказывается ещё не один раз показывал не только мне, но и другим людям свои странные “неправильные” четырёхпалые следы.

Интересно, что в 1977 году жители посёлка Рамит рассказывали, что на дороге между посёлком Рамит и кишлаком Саёда, иногда ночью преследовал рослый гуль. Следы его босой ноги были с четырьмя пальцами и узкой пяткой. К сожалению рассказчики говорили об этом с чужих слов и никаких других подробностей сообщить не могли.
заметим, что во время нашего короткого пребывания в Рамите местный аксакал на вопрос о том, где проводят зиму эти существа, произнёс “в Сафт-об” и махнул рукой в сторону большого цирка на Зерафшанском хребте.

В последующие годы автор неоднократно на пару недель выбирался в это ущелье. За это время было обнаружено довольно много следов разных размеров, но следов 4-хпалых следов до 1988 года увидеть больше не удалось. Заканчивали мы обычно переходом через один из перевалов в соседние ущелья, в том числе и в ущелье Каратага через перевал “Четырех”, названный так потому, что рядом с ним возвышаются четыре стоящие рядом вершины одинаковой высоты. На этом перевале туристы и альпинисты несколько раз видели гуля и слышали его свист. Во время нашего перехода мы, правда, отдыхали на этом перевале часа полтора, но ничего не видели и не слышали.

В 1988 году мы с Дехкановым в конце апреля выехали на Сиаму. Па­латку поставили в двух километрах ниже метеостанции, там, где в 1981 году меня посетил малолетний гуль (маймун), которого я неудачно попытал­ся тогда сфотографировать.

На противоположном склоне ежедневно по несколько раз в день схо­дят небольшие лавины. Начинается это фантастическое действо едва заметным снежным облачком где-то под вершиной, потом это облачко разрастается и с нарастающим грохотом стартующей межконтинентальной ракеты несётся вниз, расползаясь белым конусом у под­ножия склона. В одном из таких конусов мы обнаружили труп горного козла.

На противоположном склоне ежедневно по несколько раз в день схо­дят небольшие лавины. Начинается это фантастическое действо небольшим снежным облачком где-то под вершиной, потом это облачко разрастается и с нарастающим грохотом несется вниз, расползаясь белым ковром у подножия. В одном из таких выносов мы обнаружили труп горного козла.

Наблюдая за сходом этих небольших лавин, я вспомнил нашу первую вылазку на Памиро-Алай, когда мы СС Бурцевым и Цепковым из Фаруха перебирались на южные склоны хребта Суркх. Если бы мы приблизились к краю того пологого покрытого сверкающим белизной снежного склона, мы бы обязательно подрезали этот склон и огромный нависающий над нижней частью склона снежный карниз рухнул бы вместе с нами вниз. И ведь никто бы нас не стал искать – ведь мы не назначали никому никаких контрольных сроков! Элементарнейшее нарушение правил безопасности при передвижении в горах.

Осматривая лавинные выносы, мы обнаружили не очень чёткие следы размерами 34 х 17 см, но они были слишком старые.

Зато кило-мет­рах в трёх вы-ше метеостанции, на покрытом тра-вой небольшом отроге, за­росшем внизу кустами малины, мы обнаружили довольно свежие следы не осо­бенно крупного гуля (31 х 13 см) и, что особенно важно, рядом следы маленьких ног детёныша (12 х 5 см).

Следы вели вверх по гребню этого отрога и скры­вались в расщелине между скал. Чтобы проникнуть в эту расщелину, нужно было перебраться через трещину с отвесными стенками шириной примерно три метра и глубиной метров 50. Можно было бы попытаться преодолеть это препятствие, ведь рядом нахо­дится альпинистский лагерь. Но зачем? Из голого любопытства потрево­жить чувствующую себя в безопасности мать с детёнышем, после чего она ни в коем случае не останется здесь и уйдет неведомо куда. Этого нель­зя допустить. Так мы решили с Тацлом еще десять лет назад. И благодаря этому соглашению имели возможность в течение нескольких лет наблюдать следы присутствия гоминоидов в этом ущелье.

Работники расположенной в ущелье Сиамы метеостанции неохотно под­держивали разговор о “диком человеке”, хотя они круглый год поочерёдно дежурят на станции. В их обязанности входит ежедневное снятие показаний приборов, установленных в разных местах ущелья. Некоторые из них установлены на гребне горного отрога, у подножия которого расположена станция. Начальник метеостанции Бобров однажды поддался на мои уговоры и, выбрав момент, когда поблизости не было его сотрудников-таджиков, рассказал только об одном случае, по его мнению, имеющем отношение к этому предмету. Во время осмотра осадкомеров, расположенных на гребне, он подошел к вхо­ду в довольно большую пещеру. Когда он приблизился к нему, из пещеры раздался громкий свист - обитатель пещеры явно предупреждал человека, чтобы тот не входил в неё. И Бобров последовал этому предупреждению. Сам Бобров исповедует буддизм. Похоже было, что имеющий высшее образование русский метеоролог Николай Николаевич Бобров был склонен к суевериям и предрассудкам и побаи­вался этой темы.

А в то же время автору в ущелье Сиамы попались на глаза странные отпечаткм, вроде приведенного ниже.

Ещё один след из ущелья Сиамы: 49 х 20 см. В.Макаров.

И ведь сфотографирован он был не где-нибудь, а на площадке метео-станции вечером в тот день, когда были обнаружены четырёхпалые следы “Гиссарского великана”. Автор тогда не поверил своим глазам и не рискнул рассказывать об этом. Но ведь фотография-то существует.

Таким образом, бассейн реки Варзоб, к которому примыкают ущелья Такоба, Гушары, Сиамы, Кара-Коля, урочища Зинах (Фанские горы) и множество примыкающих к ним мелких саев, представляют большой интерес для будущих экспедиций. На склонах этих ущелий егеря, геологи, туристы и альпинисты и члены различных экспедиций неоднократно встречали следы волосатых гоминоидов, а некоторые видели и их самих.

Нижняя часть ущелья Варзоба