Наблюдения на хребте Суркх

Летом 1978 года он бродил по южным склонам небольшого хреб­та Суркх, протянувшегося вдоль северного берега Вахша от Нурека до Рагуна. Неожиданно он увидел на тропе следы больших босых ног, похожих на человечеcкие. Идя по ним, он увидел в кустах сутулую фигуру удаляющегося от него “воло­сатого человека”. Мишанов был без оружия, и преследовать непонятное существо не рискнул.

Схема района работ на южных склонах хребта Суркх.

Весной 1979 года И.Д.Бурцев и автор, вооружившись рекомендатель­ными письмами газеты “Комсомольская правда”, вылетели в Душанбе, где к нам присоединился местный студент Художественного училища В.Цепков, давно интересовавшийся “диким человеком” и даже сфотографировавший его след,

В Душанбе мы встретились с руководителями комсомола и охотоведа­ми. Комсомольцы ничего толкового сказать нам не смогли, а охотоведы из управления рассказали, что они встречали подобные следы. Нам выделили автомашину, и мы отправились в горный кишлак Фарух. По пути остановились в районном центре Орджоникидзeабад, где зашли к начальнику УВД.

Начальник хорошо говорил по-русски. На вопросы о диком человеке он ничего вразумительного сказать не смог, но поразил нас своей осведомлённостью о местном населении. Он сказал, что Фарух – это такой труднодоступный кишлак, что люди там совсем дикие и круглый год ходят босиком. Пока мы столь плодотворно беседовали с милицейским начальником наш шофёр уточнил, возле какого километрового столба нам надо остановиться, чтобы подниматься в Фарух, который расположен на склоне, но метров на 300 выше шоссе.

Высадившись у нужного столба, мы увидели далеко вверху какую-то крышу – это и был Фарух, и вела туда узенькая тропинка. Вьющаяся туда серпантинами дорога в это время оказалась непроезжей, и пришлось часа полтора подниматься туда своим ходом по тропинке, которая меньше петляла. Когда мы, пыхтя и задыхаясь, прошли примерно три четверти пути, со стороны шоссе послышался звук тракторного мотьора. Мы остановились, сняли рюкзаки и решили подождать и посмотреть что это за трактор и куда он направляется. Не видный из-за поворота трактор медленно приближался., наконец, из-за поворота выполз небольшой гусеничный трактор с прицепной тележкой. Подъехав к нам, он остановился и тракторист на ломаном русском языке сказал, что он едет в Фарух и может нас подвезти. Побросав рюкзаки в тележку мы забрались в неё и через 20 минут оказались в центре этого кишлака, где нас встретили старик с ребёнком на руках сидящий на земле молодой таджик.

.

Учитель и школа в Фарухе.

Это оказался учитель местной школы. Он пригласил нас себе в гости. Узнав о приезде каких-то незнакомцев к дому учителя вечером собралось всё население кишлака.Пришли не только мужчины, но и женщины с детьми, которые с удивлением разглядывали незнакомых людей. Девочки постарше стыдливо прятались за спинами своих мам.

После командировки в Афганистан Игорь неплохо изъяснялся на фарси – а это для среднеазиатских народов нечто вроде латыни для европейцев. Бурцева сразу зауважали и называли его “профессором“.

Нам рассказали, как перебраться через покрытый снегом хребет, и помогли составить достаточно приличную схему ориентиров южных склонов этой части хребта Суркх.

На другой день мы двинулись вперед. Сначала шли по раскисшей весенней дороге, потом стали подниматься на перевал. Вроде бы вышли на седловину, но никакой дороги не видно - она засыпана глубоким снегом. Впереди увидели ровный пологий склон и нацелились спускаться по нему, но случайно разглядели на одной из про­талин следы колес и пошли по ним. И, слава богу! Спустившись ниже, мы увидели, что наш “пологий снежный склон” заканчивается нависшим над крутым склоном снежным козырьком высотой метров 20 и хороши бы мы были, вызвав лавину и утонув в ней.

На южных склонах весна была уже в самом разгаре: зеленая трава, множество цветов. Брошенные и разрушившиеся кишлаки окружены цветущими вишнями, абрикосам и яблонями.

Еще на спуске некоторые проталины очень напоминали размытые отпе­чатки босых человеческих ног с размерами примерно 26 х. 12, но за дос­товерность их ручаться было нельзя.

Остановились в Йонахше (название находившегося на этом месте киш­лака). На другой день разделились - Игорь с Володей отправились в вос­точном направлении, в Магзор, где за небольшой возвышенностью видне­лась отара овец. Вскоре я тоже присоединился к ним. Мои спутники задержались на Магзоре, а я прошёл дальше в восточном направлении к подножию довольно высокого и крутого отрога, перегораживающего склон Суркха. Это место называется Карбич. Очевидно, на этом месте раньше располагался кишлак такого названия. По тропинке я вышел к небольшому источнику с хорошей пресной водой. Возле него образовалась лужица размерами примерно 100 х 50 см. И в этой лужице был ясно виден отпечаток большой босой ноги.

Размеры отпечатка 34 х 13 см. Хорошо видна пятка и передняя часть стопы, В средней части обвалившийся слева грунт закрывает часть отпечатка. Пальцы еле угадываются. Несмотря на эти недостатки, этот отпечаток был достойной наградой за наши трёхдневные усилия. Тем более, что это было первое подтверждение рассказа С.Мишанова о его встрече с волосатым человеком как раз в этих местах в прошлом году.

След, обнаруженный на террасе Кирбич.

Осматривая окрестности в надежде обнаружить ещё отпечатки следов, я увидел возле огромного камня, скатившегося с горы, странную кучу сухой травы, напоминающую большой матрас Она была примерно овальной формы и толщиной сантиметров 25-30. Когда я рассказал об этой странной куче расположившимся неподалёку чабанам, они пояснили, что это зимняя берлога медведицы, которая устроила её в прошлом году и вывела там двух медвежат. Я вспомнил, что читал о таких берлогах, которые медведи устраивают с подветренной стороны какой-либо преграды и зимой их засыпает толстым слоем снега.

На другой день я пошёл осматривать нижние террасы, несколькими ступенями спускающиеся к Вахшу. Неожиданно мне бросилась в глаза странная большая куча хвороста, лежавшая между деревьями. Ветки располагались в относительном порядке, образуя овальное подобие огромного гнезда или лёжки. Почему-то возникла ассоциация с гнёздами гориллы, которые крупные особи этих обезьян устраивают на земле. Должен признаться, что я этих гнёзд никогда не видел.

Гнездо

-----------

Гнездо (вид с севера).

Гнездо (вид с юга)

Это гнездо не было похоже на медвежью лёжку, которую накануне я обнаружил возле огромного камня – это был настоящий “матрас” из сухой травы. Подобные “матрасы” я видел на Кавказе – их устраивают кабаны, но кабанов в этих местах уже несколько лет никто не видел.

Сомнения разрешили стоящие неподалёку чабаны, которые объяснили, что это медвежья берлога.

Зимняя берлога медведицы в Кирбиче.

Как видно на приведенных фотографиях, “гнездо” не было похоже на медвежью берлогу, которая нахо­дилась неподалеку, да и место для зимней берлоги здесь неподходящее, и на летнюю лёжку медведя оно не походило, так как такие лёжки в жарком Таджи­кистане медведи устраивают поблизости от воды. Одна из таких лёжек - углублений, напоминающая ванну на мокрой глине находилась на верхней террасе около ручья.

При осмотре гнезда обнаружить чьи-либо волосы в таком скоплении веток не удалось. Ветки не были переплетены, но уложены в относительном порядке, в ос­новном вдоль длинной оси гнезда.

Еще два подобных гнезда на южных склонах Суркха обнаружил впоследствии мой коллега Л.Ершов километрах в 20 от этого места.

Мои спутники вечером рассказали, что они побеседовали с чабаном, чью отару мы видели утром. Чабан неплохо говорил по-русски и сказал, что гулей на этом склоне видят довольно часто, особенно в конце лета, когда в заброшенных садах созревают фрукты.

При осмотре склонов неоднократно попадались отпечатки следов мед­ведей с четкими углублениями от когтей. Некоторые следы были отдаленно похожи на человеческие, но при внимательном изучении оказывались наклад­ками двух встречных отпечатков следов медведей. На таких отпечатках, конечно, никаких пальцев видно не было – одни пятки.

Цепков нас покинул, и мы остались вдвоём с Бурцевым еще на два дня, за время которых ничего интересного не случилось. На обратном пу­ти мы с ним вместе перевалили через Суркх и на спуске разошлись. Мне надоело идти вдоль склона, напоминающего огромную гребенку, где все время приходилось то спускаться метров на 50 с одного бокового гребня, то снова взбираться на очередной гребень, хотя этот путь и был короче. Но я выбрал более ровный, хотя и более длинный - спустился метров на 200 со склона на дно ущелья и пошёл по дороге, плавно поднимающейся к Фаруху. Всю дорогу меня сопровождали лающие и рычащие собаки и почему-то ревущие ослы.

Игорь пришел раньше меня и заночевал у наших знакомых учителей, а я уже в темноте подошёл к кишлаку и окликнул вышедшего из крайнего дома молодого таджика, который пригласил меня в дом. Это оказался дом Бури - старого мусульманина, совершившего когда-то “хадж”, то есть поход в Мекку, о чем свидетельствовала черная чалма у него на голове. Старику было лет 90, и все относились к нему с большим почтением. Меня усадили за общий стол - расстеленную на полу скатерть (достархан), под­ложили для удобства несколько подушек. Как гостю из России принесли вилку и тарелку – все остальные обходились листами винограда, кусками лепёшки и пальцами рук. Прислуживали за столом только молодые юноши. Женщи­ны в комнате не показывались. Что здесь праздновалось, я так и не понял - вроде бы просто собрались друзья, кто-то приехал из Душанбе. На столе были какие-то травы, соленые помидоры и огурцы, обяза­тельный плов, жареное мясо, какие-то консервы, кажется, было что-то спиртное. И много обязательного чая.

С гордостью показали мне двух красивых крупных памирских кекли­ков, которых ловят и держат в клетках в качестве певчих птиц. Правда, потом их выпускают на волю, но иногда они так привыкают к дармовому корму и сво­им хозяевам, что никуда не улетают и все лето живут возле дома, как обычные куры.

Сидевший рядом со мной пожилой таджик неплохо говорил по-русски и, узнав, что я интересуюсь гулями, рассказал, что много лет назад к дому Бури повадилась приходить женщи­на-гуль. Он намекнул, что приходила она с сексуальными целями к самому Бури. Была она небольшого роста, толстая и от неё очень неприятно пахло. Потом жена закатила супругу скандал, и он прогнал волосатую любов­ницу. Та обиделась и через несколько дней принесла ему полную пригорш­ню лягушек, которых вывалила ему под ноги. А возможно это была вовсе и не месть за измену, а попытка задобрить любовника - ведь гималайские йети, например, любят лакомиться лягушками. Может быть, и памирские то­же?

Утром мы встретились с Игорем, которого многие за знание им фарси (праязык ираноязычной группы языков - прим. автора) называли “профессо­ром”. Так его и запомнили в Фарухе. Проводить нас вышел весь кишлак.

Таковы были результаты этой первой короткой, но весьма продуктивной экспедиции.

В июле того же года на Суркх отправились автор и Мэлс Мухамедович Дехканов, узбек по национальности, по профессии геофизик из Кадамжая. На протяжении последующих 12 лет автор с небольшой группой еже­годно выезжал в разные районы Таджикистана, но основное время мы пос­вящали наблюдениям на Суркхе, в ущельях Каратага и Сиамы, сменяя там киевскую экспедицию. Обычными членами группы были Мэлс Мухамеджанович Дех­канов - геофизик, узбек по национальности; Анатолий Николаевич Филатов - тоже геофизик и метеоролог, много лет проработавший на высокогорных метеостанциях; Валерий Павлович Попов - охотник, кинолог и любитель животных, несколько лет державший дома кроме двух собак волка и даже львицу. Все они имели хороший опыт работы в полевых условиях, любили и понимали природу, умели наблюдать и хорошо разбирались в следах.

Знакомые по переписке, мы впервые очно познакомившись в аэропорту Душанбе и в тот же вечер созвонились с Анваром Вахобовым, с которым нам посоветовали встретиться работники Республиканского Управления Лесного хозяйства.

Вахобов пригласил нас к себе домой. И вот мы в весьма непарадной выгоревшей одежде вошли в прекрасную сверкающую зеркалами и паркетом квартиру доктора наук профессора Анвара Вахобова, который возглавляет лабораторию Регарского металлургического комбината, разработавшую выплавку сверхчистой сурьмы. Но по совместительству Вахобов является заядлым горным туристом и инструктором по горному туризму. Действительно, во время своих походов он не раз встречал следы и слышал рассказы о “диком человеке”. Он порекомендовал нам направиться в ущелье реки Каратаг, расположенное в нескольких десятках километрах западнее Душанбе. Он нарисовал нам схему этого ущелья и указал места, где видел следы (следует заметить, что все его советы и указанные им места оказались очень перспективными и в этих местах последующие экспедиции наблюдали много интересного – прим.автора).

В отличие от Анвара, человека одних с нами взглядов и интересов, его чопорная супруга, явно относящая себя к высшему классу душанбинского общества, была откровенно шокирована нашим внешним видом и нашими разговорами. К узбеку Мэлсу она отнеслась с явным презрением. Узнав о нашем желании отправиться в горы, она сказала: «Но ведь там опасно». Из чего стало ясно, что в горах она, скорее всего, никогда не была.

На другой день мы сначала направились на Суркх. Расположившись в районе Йонахша, мы начали детально обследовать прилегающие склоны и террасы. Заходя в гости к местным чабанам, мы пили с ними чай и пытались узнать что-нибудь об интересующем нас предмете, но они ничего не рассказывали, Кроме того, они оба очень плохо говорили по-русски. Но потом к чабанам пришёл их знакомый. В отличие от одетых в старые драные халаты стариков, на нём был тёмно-фиолетовый шёлковый халат и новые сапоги. Оказалось что это местный мулла (а, может быть, это был местный бай.?). Он хорошо говорил по-русски и, когда старики погнали свои отары пастись, он, слышавший наши расспросы о гулях, сказал ценную вещь. Не называя прямо это существо своим именем, он пояснил, что тот, кого мы ищем, регулярно осенью посещает место, где раньше располагался кишлак Ароб, и остались брошенные сады. Это место находится на склоне Суркха выше площадки Кирбич, где был обнаружен отпечаток ноги в источнике. Позже знакомые таджики, писали мне, что в Аробе видели бродившего между фруктовыми деревьями гуля. Десятидневные поиски больше ничего не принесли, и мы решили перебраться на склоны Гиссарского хребта.

На следующий 1978 год мы с Дехкановым и Филатовым снова оказались на Суркхе, сначала базировались в Йонахше, а затем в нескольких километ­рах восточнее на террасе Магзор. Там расположены два озера почти круг­лой формы: одно примерно 500 метров в диаметре, другое метров 100.

.

А.Филатов на Суркхе.

За малым озером нижняя часть склона заросла густым кустарником, в котором я обнаружил летнюю лежку медведя (а, может быть, не медведя). Это была полукруглая “ванна” во влажной глине, в которой, безусловно, было очень приятно отлеживаться в жаркое время. Рядом из кустов вытекал ручей с холодной пресной водой, приятной на вкус. Все другие источники были на этом склоне горько-солёными.

После до­вольно частых дождей травяные склоны уже на другой день покрывались отличными белыми шампиньонами. То тут, то там из травы выглядывали бе­лые шары, напоминающие страусиные яйца, только ещё больших размеров - это были дождевики. Хотя эти грибы тоже съедобные в молодом возрасте, а они, несмотря на размеры, были молодыми (3-4 дня), мы не стали экспериментировать и вполне довольст­вовались благородными шампиньонами.

Северный склон Вахшского хребта (вид с Суркха)

На фотографии слева видна “геологическая роза” - причудливый из-гиб геологических пластов почти в трубку. Это яркая иллюстрация тех ти-танических сил, которые формируют горные системы нашей планеты.

Хребет Суркх, безусловно, является перспективным районом для на-блюдений за реликтовым гоминоидом. Его южные склоны тогда были фак-тически отрезаны от центральных районов республики. Жители не платили налогов, но, главное, здесь скрывались басмачи и контрабандисты.

До 1958 года на южных склонах тут жили тысячи людей, которых в том году выселили в Кулябскую область, где начали выращивать хлопок. Для переселенцев это имело трагические последствия. Привыкнув жить в прохладном воздухе высокогорья, они оказались в жаркой безводной пус-тыне. Большинство из них умерли. На Суркхе остались развалины их до-мов, брошенные виноградники, сады и огороды, которые продолжают пло-доносить. Некоторые из оставшихся в живых переселенцев осенью при-плывают сюда из Нурека поклониться могилам предков и собрать урожай фисташек и фруктов.

Но зато здесь создались самые благоприятные условия для диких жи-вотных: привычные природные условия, прекрасная бесхозная кормовая база и практически полное отсутствие людей. Этим воспользовались разные копытные, особенно расплодились кабаны, волки, медведи и другие живот-ные, в том числе, и реликтовые гоминоиды. Одни из них живут на этих склонах круглый год, другие приходят с соседних хребтов к моменту со-зревания овощей и фруктов.

Осматривая покрытую травой террасу, я обнаружил кучку высохшего волчьего помета, содержавшего помимо высохших остатков пищи, довольно крупный клубок сравнительно длинных и довольно жёстких волос. Непода­леку валялся конский череп, но на конские волосы наша находка не похо­дила. Могли быть женские, но в Фарухе нам сказали, что о нападениях волков на людей в этих местах вообще никогда не слышали. Эти волосы получили название Образец №1.

Впоследствии анализ показал, что эти волосы принадлежат примату, но не человеку и ни одной из человекообразных обезьян.