К р ы м.

До недавнего времени считалось, что на достаточно густо заселённой территории Крыма волосатых реликтовых гоминоидов никто не видел. Но оказалось, что это не так.

Крымские журналисты выявили нескольких очевидцев, встречавшихся с волосатыми гоминоидами на территории полуострова.

Наблюдения в период с 50-х годов до 2006 года:

В августе 1950 года группа туристов наблюдала волосатого человека в районе Димерджи.

Летом 1991 года в горах недалеко от Фароса турист неожиданно почувствовали страх и увидели поднимающегося вверх по склону волосатого человека.

Весной 2004 года профессор географии Симферопольского университета бродил по горам. Однажды он ставил палатку для ночлега и неожиданно увидел, что его окружают маленькие волосатые человечки. Он так испугался, что, схватив в охапку палатку и рюкзак, бросился вниз.

На исходе лета 2007 года инженер Симферопольского АТП-35 Анатолий Борисович увидел у себя в саду странное человекоподобное существо. Его садовый участок расположен вблизи села Партизанское (между Симферополем и Бахчисараем).

Жительница села Соколиное Любовь Дмитриевна Славина, живущая на краю села, увидела следы огромного человека. Потом однажды на глазах у сельчан он схватил и потащил телёнка. Его прогнали выстрелами из ружья, на земле остались следы крови.

На окраине Симферополя, в деревне Новоромановка (в сторону Бахчисарая) появился волосатый человек и быстро скрылся. Когда стемнело он, тяжело ступая, вышел из темноты и стал бросать камешки в окна домов.

Молодой послушник Косьмодемьянского мужского монастыря рассказал, что там часто появляется обезьяноподобное существо “баскетбольного” роста. Однажды привезли поздно вечером продукты. В ту же ночь этот обезьяноподобный человек пришёл, разломал все ящики и продукты унёс.

Симфропольский охотник Николай Севрюков видел голого волосатого человека на Ай-Петринском плато.

Секретарь правления села Привольное (степная часть полуострова) рассказала, что, по мнению односельчан, в его окрестностях живёт целое племя волосатых людей.

Симферопольская писательница Ирина К. наблюдала волосатую фигуру, похожую на человека, которая бродила по склону. Этот случай она описала в рассказе “Твари”.

Как видим, аналогичные изображения оставлены древними живописцами на Алтае и Памиро-Алае.

Отличительной чертой дикого человека является отсутствие шеи и короткие кривые ноги (сравните с изображением охотника на рис.1).

Встречаются подобные изображения и в европейской части России. Скалы на берегах Онежского и Ладожского озера местами буквально исписаны многочисленными изображениями бесов. Есть такие рисунки и на камнях островов Белого моря Соловецком и Заячьем, на берегах озёр Кольского полуострова.

Ниже приведены петроглифы, обнаруженные на камнях в русле реки Поной на Кольском полуострове.

Петроглифы, обнаруженные на берегах Онежского озера.

Петроглифы, обнаруженные на берегах реки Поной (Кольский п-ов).

Теперь познакомимся с древнейшими письменными источниками, в которых упоминается “дикий волосатый человек”.

Одним из них является шумерский эпос о Гильгамеше, созданный безвестным автором (или авторами) в 111 тысячелетии до н.э. на территории Двуречья. В нём речь идёт о друге главного героя эпоса царя Гильгамеша – диком волосатом человеке Энкиду, и говорится, что “прежде он жил в горах” и “явился с гор”.

Энкиду действительно был выходцем из Ливанских гор и до того, как попал к людям, жил где-то в горах и пустынях Восточного Средиземноморья. Один пастух во время охоты случайно обнаружил его в долине Ефрата, когда он пришёл на водопой. По словам пастуха, этот волосатый человек пришёл откуда-то “из гор и степей”. Это существо было без одежды, и всё тело его было покрыто волосами. На голове волосы у него были подобны женским. Пастухи поймали его и назвали эабани. Они приручили его и постепенно превратили в подобие сторожевой собаки при своих стадах.

Через некоторое время об этом странном существе узнаёт Гильгамеш. Энкиду попадает к царю и становится его другом. Энкиду помогает Гильгамешу во время охоты на диких животных.

Затем Гильгамеш привлекает его для борьбы с таким же “диким человеком” Хубаву, который наводил страх на простые людей и они боялись жить и работать в горах. Гильгамеши отправляется с Энкиду для борьбы с ним, а затем и с другими такими же человекоподобными существами, которые скрывались в лесах Ливанских гор.

На рисунке показан момент схватки, когда Энкиду поверг Хубаву на землю, а Гильгамеш убивает его кинжалом.

Фрагмент золотого блюда, У1-У век до н.э.

Не только внешнее описание сближает героя древнейшей легенды с современным “диким человеком”, но и его имя, корни которого мы слышим в названиях подобных существ в языках ираноязычных и тюркоязычных народов Передней и Средней Азии: эабани, биабан-гули, гуль-бияван.

Не менее древним свидетельством знакомства с “диким человеком” обнаружились в древнем китайском медицинском атласе, который был известен и в других странах Центральной Азии. Предположительное время создания этого атласа третье тысячелетие до нашей эры.

Изображения дикого человека эженя из древнего китайского

медицинского атласа 111 тыс. лет до н.э.

Слева изображена хвостатая обезьяна лангур, широко распространённая и в наше время в горных лесах Юго-Восточной Азии, в середине гиббон, а слева – дикий волосатый человек хун-гуресу.

Исследования учёного раввина Ионах-ибн-Аарона показали, что “дикие волосатые человекоподобные существа” неоднократно встречаются на страницах “Вечной книги” (Библии), в основе которой лежат многие древние мифы и легенды, своими истоками уходящие в 111 тысячелетие до н.э. Эти существа упоминаются там под названиями сэирим, гиборим, шейдим, “могучие существа охоты” и т.п.

Все они имеют сходство между собой: их тела покрыты рыжеватыми волосами, более тёмными на голове, у них у всех длинные руки, коротковатые ноги и очень громкий голос, все они обладают отвратительным запахом. Рост этих существ достигает 4, 5 футов, и они обладают большой физической силой. Все эти описания совпадают с описанием Энкиду из эпоса о Гильгамеше, что и естественно, так как оба источника создавались людьми, жившими по соседству, в одном, сравнительно небольшом регионе с одинаковыми природными условиями - в Восточном Средиземноморье.

Кроме того, библейские гоминоиды обитали в пустынях Синайского полуострова и вблизи южных районов Египта.

Во время “Египетского пленения” и исхода из Египта евреям пришлось вести настоящую войну с этими существами, которые нападали на них, забрасывали их камнями, похищали женщин и детей.

Древнейшие индоиранские эпосы “Веда” и “Зеид-Авеста” также рассказывают о событиях глубокой древности, о тех временах, когда первые жители Индии, пришедшие на её территорию то ли с Запада, то ли с Севера, вынуждены были вести длительную непримиримую борьбу с коренными жителями этих мест дэвами – рослыми, могучими, косматыми человекоподобными великанами с лохматой головой, не имевших ни одежды, ни оружия, сражавшимися голыми руками или вырванными с корнями деревьями.

Эта эпопея пересказана в поэме Фирдоуси “Шах-Наме”.

Блюдо из Палестрины (о. Кипр, У1 в. до н.э.).

Древнегреческий автор Ктесий, живший в У веке до н.э. при дворе персидского царя Артаксеркса, в своём сочинении “Об Индии” пишет, что в горных районах этой страны (скорее всего речь идёт о Гималаях) обитают некие человекоподобные существа, которых он считает животными. Следует отметить, что именно на севере Индии в Гималаях в конце Х1Х века европейскими путешественниками и учёными были впервые обнаружены на снежных склонах и перевалах следы босых человеческих ног, подчас очень крупных размеров, которые, по словам шерпов, живущих в этих местах, принадлежат волосатому человекоподобному животному, которое они называют “йети”.

“Отец истории” древнегреческий учёный Геродот, живший в У веке до н.э., сообщает, что в Северной Африке обитают “троглодиты”, живущие в пещерах. Они обладают такой скоростью бега, что “догоняют зайца”. Охотятся на них на колесницах, запряжённых четвёркой лошадей.

Знаменитый путешественник, царь Карфагена Ганнон в 470 году до н.э. по постановлению карфагенского сената или народного собрания предпринял грандиозную морскую экспедицию вдоль берегов Западной Африки для того, чтобы основать ливифиникийские города - колонии на западно-африканском побережье (а, скорее всего, подновить старые и завоевать новые колонии).

Он оставил подробное описание этого выдающегося по тем временам путешествия, которое было записано на “перипле” - каменной плите, поставленной им в качестве посвящения божеству в храме Кроноса (соответствует родоначальнику Карфагена богу Баал-Ха-ману) в Карфагене и который видели римские учёные, побывавшие там до гибели этого Великого города.

К счастью, сохранился греческий перевод этого описания, сделанный Полибием (201-120 г.г. до н.э.), читавшим его в связи с планировавшимся им путешествием вдоль западных берегов Африки.

Ливифиникийцами карфагеняне называли смешанное население тех населённых пунктов, которые до них были основаны финикийскими торговцами.

Достоверность этого описания вряд ли может быть подвергнута сомнению, так как подобные исторические записи на скалах и стенах храмов оставляли многие древние цари и полководцы: Навуходоносор, Ганнибал и др.

Русский перевод описания путешествия Ганнона приведен в книге Л.А Ельницкого “Древнейшие океанские плавания” (Москва, 1962):

“…Карфагеняне решили, чтобы Ганнон отправился за Геракловы столбы и основал там новые города ливифиникийцев.

И он отплыл, имея шестьдесят пятидесяти-вёсельных кораблей, множество мужчин и женщин, числом до 30 000, пропитание и прочее снаряжение…”.

Опуская описание первых этапов плавания и основание Ганноном новых городов на берегах теперешних Ливии, Марокко и Туниса, перейдём к той части текста, где речь идёт о плавании вдоль западных берегов Африки: “…Отплыв отсюда, мы прибыли в к большой реке Ликсу (совр. р.Уэд-Дра), текущей из Ливии. Близ её номады ликсты пасли стада; у них мы провели некоторое время, ставши их друзьями. Далее них жили негостеприимные эфиопы, населяющие землю, обильную зверями и перерезанную большими горами, из которых, как говорят, вытекает Ликс. У гор живут люди чудного вида – троглодиты. Ликситы уверяют, что они бегают быстрее лошадей.

Взяв у ликситов проводников, мы поплыли вдоль пустыни на два дня к югу, а затем на один день к востоку. Там нашли мы в глубине залива небольшой остров пяти стадий в окружности; мы его заселили и назвали Керна. Мы заключили по нашему плаванию, что он лежит соответственно Карфагену; путь от Карфагена до Столпов равняется пути от Столпов до Керны. Оттуда, проплыв по большой реке, называемой Херет, мы прибыли в озеро.

На этом озере было три острова, больших, чем Керна. Отплыв от них, мы прибыли к концу озера, над которым возвышались громадные горы с множеством диких людей, одетых в звериные шкуры, которые, бросаясь камнями, препятствовали нашей высадке”.

“Через три дня, проплыв мимо огненных потоков, мы прибыли в залив, именуемый “Ноту керас” (отождествляется с заливом у острова Шерборо). В глубине его был остров, похожий на прежний, ибо на нём было озеро, на котором был другой остров с множеством диких людей. Мы не могли их поймать – они все убежали, ловко цепляясь за скалы и защищаясь камнями.

Более многочисленны были женщины; тела их были покрыты шерстью, и переводчики говорили, что их называют ГОРИЛЛАМИ. Мы преследовали мужчин, но не смогли их догнать. Мы убили трёх женщин и шкуры их привезли в Карфаген”.

Вернувшись в Керну, они отправились к югу, “и плыли двенадцать дней вдоль земли, населённой эфиопами, убегавшими, не дожидаясь нашего приближения. В последний из этих дней мы прибыли к большим лесистым горам. Стволы деревьев были разнообразны по окраске и душисты…”. Проплыв ещё одиннадцать дней, во время которых они плыли мимо действующего вулкана, из которого в море изливались потоки огня”, они приплыли к месту, где возвышалась гора. Это оказалась гора “Теон-охема” (“Колесница богов”, отождествляемая с горой Лома).

Некоторые современные исследователи (Б.Эйвельманс и др.) вообще отрицают возможность плаванья вёсельных кораблей финикийцев вдоль западного побережья Африки, так как они якобы не смогли бы вернуться из-за наличия встречных морских течений вдоль этих берегов.

Но ведь документально известно, что за сто с лишним лет до Ганнона, по приказу фараона Нехао (Нехо-2) в конце У11 века до н.э. три финикийских корабля, выйдя из Нила, по существовавшему тогда каналу вышли в Красное море, за три года обогнули всю Африку и благополучно вернулись в Египет. Подтверждением реальности этого плавания, является рассказ моряков о том, что во время плавания в южном направлении в полдень солнце у них сначала было впереди, а затем, к их удивлению, - оказалось сзади.

Описывая южную оконечность Африки, моряки сообщили фараону, что там они там встретили племя “мини-людей”, у которых вместо рук то ли маленькие крылья, то ли плавники. Понятно, что они имели в виду южноафриканских пингвинов.

Когда же они обогнули южную оконечность Африки и поплыли на север, всё повторилось, но в обратном порядке – сначала солнце в полдень было у них впереди, а потом оказалось сзади. Придумать такой эффект в то время моряки не могли, так как о том, что земля имеет форму шара, тогда ещё не знали.

На приведенных схемах показаны маршруты плавнья Ганнона (слева) и финикийцев фараона Нехо.

Если финикийцы в У11 веке до н.э.смогли вернуться вдоль западнлго побережья Африки, то поче- му через два века после них этого не мог сделать Ганнон?

Маршруты экспедиций Ганнона и фараона Нехао (справа).

Ну а о достоверности плавания Ганнона говорят также свидетельства и других древнегреческих и древнеримских учёных. В их числе можно назвать командующего римским флотом, известного историка Плиния Старшего (23-79 годы до н.э.), который своими глазами видел две из трёх привезенных Ганноном шкур “диких людей”, хранившихся в храме Астарты.

О существовании диких волосатых людей гориллах или гориллаях в Северной Африке Плинию Старшему было известно ещё раньше, после его путешествия в Ливию. В своей “Естественной истории” он пишет, что там (в Ливии, как тогда называли Африку) обитают “бессловесные волосатые люди, которых называют также эгипаны”, что созвучно с названием Египет.

Римский историк Плутарх (1-11 века н.э.) в своих “Жизнеописаниях” рассказывает о конкретном случае поимки “дикого человека” в 84 году н.э. Вот оно:

“Сулла (римский полководец), спустившись через Фессалию и Македоию к морю, готовился на 1200 кораблях переправиться из Диррахия. в Брундизи. Невдалеке от Диррахия расположена Аполлония, а с ней рядом Нимфея – священное место, где в горах, среди зелени лесов и лугов, бьют источники неугасимого огня. Рассказывают, что там поймали спящего сатира, как его, каких изображают ваятели живописцы. Его привели к Сулле и, призвав многочисленных переводчиков, стали расспрашивать, кто он такой. Но он не произнёс ни слова, а испускал только грубые крики, более всего похожие на смесь конского ржанья и козлиного блеяния. Испуганный Сулла велел прогнать его с глаз долой”.

В античные и Средние века не так уж редки были скульптурные изображения “диких волосатых людей”. Кроме скульптур рогатых и козлоногих панов и сатиров, встречаются вполне реалистичные изображения этих существ. Так на фризе церкви в Семюр ан Ок-суа (Франция) изваяны два сидящих прижавшись друг к другу, волосатых человекоподобных существа.

В Х веке арабский писатель Махдиси, живший в Западном Афганистане, пишет, что на караванном пути в Индию упоминаются сведения о нас-насах: “Один из видов их населяет Памир, а это пустыня между Кашгаром, Вахханом и Китаем. Это звероподобные люди, тело их покрыто шерстью, кроме лица. Прыжки их – как прыжки газели. Ваханцы рассказывали мне, что они охотятся на нас-насов и едят их”. Кстати заметить, что, по словам профессора Б.А.Федоровича, находившегося в Синьцзяне, он слышал от уйгуров и киргизов о том, что они охотятся на “диких волосатых людей”. Киргизы называют их яввои-адам (вои-халы, ябалык-адам), и едят их.

В книге Х.Бернхаймера (1473-1831) приведено несколько изображений “диких волосатых людей.

На верхней картинке мы видим вполне реалистичное изображение нападения стаи собак на звероподобного волосатого человека.

На нижней, напротив, волосатые женщины с ребёнком ведут себя совсем по светски. К тому же они пользуются кувшином и какой-то палкой.

Вряд ли это рисунки с натуры, скорее – иллюстрации к чьим-то рассказам, как и следующее изображение схватки закованного в доспехи рыцаря с огромным лесным великаном.

В Х111 веке итальянский монах Джованни Карпени по поручению Папы Иннокентия 1У предпринял путешествие в Индию, ко двору Моголов. В написанной им по возвращении книге ”История Моголов” он рассказывает: “К югу от города Заныла (видимо, это современный город Имиль) и несколько западнее озера Кизилобаш, расположена большая пустыня, в которой, как утверждают, “живут “дикие люди”; они совсем не обладают никакой человеческой речью…”.

В 1396 году баварец Иоганн Штильбергер попал в плен к туркам, которые потом продали его Тимуру. Всего он пробыл в плену в Средней Азии тридцать лет. В конце концов, он был подарен хану Золотой Орды Едигею и находился при его ставке, которая располагалась в Каракоруме (Монголия). Здесь он видел множество диковинных зверей, которых дарили хану правители покорённых монголами стран и послы иностранных государств. Среди этих животных он видел семью “диких людей”.

Вернувшись на родину, он написал “Книгу путешествий”, в которой рассказал следующее: “…В стране этой (Монголии) находится гора Арбусс… За горой этой простирается пустыня, доходящая до конца света (очевидно, речь идёт о громадной пустыне Гоби – прим. автора). На вышеупомянутой горе живут “дикие люди”, не имеющие постоянных жилищ; тело их, за исключением рук и лица, покрыто волосами; подобно другим животным они скитаются в горах, питаясь листьями, травой и всем, чем придётся…”.

В Х1У веке был опубликован трактат Генриха фон-Гесслера, в котором имелся специальный раздел, посвящённый “диким людям”. Трактат не сохранился, но о нём упоминает Х.Бернхаймер. в книге “Дикие люди в Средние века”. Гесслер в написанном им “Апокалипсисе” заявлял, что “дикие люди” суть дети Адама телом, лицом и человеческим разумением и суть творения рук Божиих. Он считал, что смягчающим обстоятельством животного поведения “диких людей” может быть тот факт, что к ним нельзя подходить с обычной человеческой меркой. В силу обстоятельств их жизни они были воспитаны в диком состоянии человека-зверя. Они жили в лесах, в горах и каменоломнях, в воде болот, в ямах и зарослях кустов, то есть в местах, достаточно диких и уединённых, чтобы исключить постоянное пребывание там человека…

В ХУ11 веке была опубликована книга Анастасиуса Кирхера л путешествии в Южный Китай (1602-1680 г.г.), в которой целый раздел был посвящён “диким людям”, обитающим на территории Китая в провинциях Фуцзян, Юньнань и Хунань. Автор сообщает, что такого “дикого человека” видел патер Рот в Агре, где он находился по поручению папы при дворе Великого Могола.

Примерно к этому же времени относится сообщение австрийского посла при дворе Великого князя Василия Ш барона Сигизмунда Горенштейна (1517 г.). В своём докладе он, ссылаясь на “Дорожник” (очевидно, это было что-то вроде путеводителя по дорогам владений русского царя – прим. автора), пишет следующее: “…За Лукоморьем живут люди чудесного вида – у них, как у диких зверей всё тело поросло волосами”. Где находится это Лукоморье, однозначно сказать сложно, так как “Дорожник” обнаружить не удалось. Вряд ли в нём речь идёт о побережье Ледовитого океана. Но предположить можно, так как в докладе сказано, что от места слияния двух больших рек ещё месяц пути до тех гор, где живут “дикие люди”. Отсюда следует два варианта: либо речь идёт о слиянии Волги и Камы, откуда до гор Северного Урала не меньше месяца пути на лодках и лошадях, либо – о слиянии Оби с Иртышом, откуда до Алтайских гор или Северного Урала тоже не меньше месяца пути. И там, и там до сих пор происходят встречи с “диким волосатым человеком”.

Интересно, что отношение к “дикому человеку” в Европейских странах в Средние века, когда церковь и особенно католическая так рьяно боролась с разными ересями и когда просвещённые европейские колонизаторы и католические священники поголовно истребляли нехристей в лице африканских негров и американских индейцев, отношение к “дикому человеку” было на удивление лояльное. Такие авторитетные средневековые идеологи, как Св. Августин и Св. Иероним, вообще не проявляли никаких эмоций по поводу “волосатого человека”.

В то время были широко распространены рассказы о существовании различных народов, порой самой экзотической внешности. Признавалось, например, существование “людей с пёсьими головами” и “рыбьими хвостами”. А уж о существовании людей с разным цветом кожи, от белого, до красного и чёрного среди христиан – и говорить нечего.

При всех своих различиях – это всё были люди, какими бы странными для нашего восприятия ни казались они на первый взгляд. “Где бы ни родился человек, каким бы странным он ни казался на вид, - пишет святой Августин, – ни один верующий не должен усомниться в том, что его происхождение восходит к тому Первому Человеку, которого создал Бог”. Святой Августин сформулировал главное отличие человека от животного – это “наличие у него “рациональной” души и разума”.

А “дикие люди” признаков наличия у них “рациональной души” не обнаруживали и их просто считали животными, подобно медведям и обезьянам. Потом, правда, церковники спохватились и зачислили их в пособников дьявола, в когорту ведьм, леших и прочей нечисти.

У мусульман “диких волосатых людей” считают обычными людьми, но чем-то согрешившими перед Аллахом, за что он покарал их и всех их потомков, приговорив вечно вести животный образ жизни. Это наказание настолько серьёзно, что ни один смертный не имеет права превысить кару Всевышнего и не должен причинять вред “осуждённому”. Поэтому в мусульманских странах “дикого человека” не только не обижают, но даже некоторым образом охраняют, хотя бы тем, что скрывают иноверцев всякую информацию о нём. Встреча с таким отверженным может принести несчастье и лучше с ним не встречаться и уйти из тех мест, где он появился.

Но при случае надо ему помочь – дать лепёшку, не беспокоить, если “волосатая мадам” решила устроить себе у вас в сарае родильную палату. В последнем случае полагается не беспокоить её, приносить ей пищу и молоко (причём в этом благородном деле принимают участие все соседи) …

Похожая ситуация существует и в странах, в которых распространён буддизм (ну эта-то религия, проповедующая перевоплощение душ, охраняет вообще всё живое).

У народов, сохранивших пережитки язычества, “дикого человека” либо обожествляют, либо, наоборот, сохраняют для жертвоприношений - до середины прошлого столетия так происходило, например) в Талыше (Азербайджан).

В Синцзяне (Китай) до начала ХХ столетия на “дикого человека» просто охотились и без всяких угрызений совести варили и ели, расхваливая вкус его мяса своим гостям.

Х11 век: В поэме азербайджанского поэта Низами Гянджеви “Искандер-Наме”, в которой описан поход Александра Македонского на Русь (сюжет вымышлен автором поэмы, так как такого похода не было – прим. автора), в нескольких местах есть строки, посвящённые дикому человеку “дэву”, которого русские воины использовали в боевых действиях:

“...Был он пешим, но враг его каждый охотней

Повстречал бы в схватке со всадников сотней.

Он был за ногу цепью привязан; она

Многовесной была и крепка, и длинна…

Шёл он с палкой большой, крючковатой.

Мог он гору свалить этой палкой подъятой.

Он идёт без меча, он прикрылся лишь мехом,

Но разит всех мужей, что прикрыты доспехом.

/...Это дикий из мест, чья безвестна природа,

Хоть с людьми он и схож, не людского он рода...”.

Можно подумать, что автор поэмы имеет в виду медведей, которые в изобилии водились на территории Руси, но далее автор рассказывает, как русы ловят “диких людей” и обучают на подобие обычных медведей. Он также сообщает некоторые подробности жизни и поведения этих существ, которые сквозь отдельные фантастические наслоения показывают, что ему было кое-что известно о реальных, нефантастических дэвах.

К тому же времени относится время создания древнейшего памятника русской письменности “Слова о полку Игореве”. Автор Слова тоже упоминает о диве:

“...Солнце тьмою ему путь закрыло,

Ночь грозою птиц перебудила,

Свист зверей несётся, полон гнева,

Личет див над ним с вершины древа,

Кличет див, как половец в дозоре

За Сулу, на Сорож и в Поморье...

И воздвиглась на Хбалу Хула,

И на волю вырвалось насилье,

Прянул див на землю и была

Ночь кругом и горя изобилье...”

О таком же вестнике несчастья говорится в другом древнем памятнике русской литературы “Задонщина”, рассказывающем о Куликовской битве:

“... Кликнул див в русской земле.

Велит послушать грозным землям...

Уж низвергнут див на землю... ”

Приведенные стихи указывают на то, что русские авторы знали о дивах, но скорее только по наслышке, так как у них он только вестник несчастья.

Но вот свидетельство того же времени из Японии. В Х11 веке там захватил власть клан Тайра, которого не признавали другие феодалы и поднимали против него восстания. Среди активных заговорщиков были феодалы Сюнкан, Ясуёри и Наицунё. Их поймали о отправили в ссылку на “Остров демонов.” Оказавшись на этом удалённом от метрополии острове, ссыльные вскоре убедились, что там действительно живу “демоны” (по японски их называли “о’ни”). Внешне они походили на обычных людей, но их тела были с ногдо головы покрыты тёмной Шерстью. Членораздельной речи у них не было – они только рычали и свистели. Земли они не обрабатывали, никаких орудий не имели и вели звериный образ жизни.

Западная наука в ХУ111 – Х1Х столетиях неоднократно непосредственно соприкасалась с проблемой “дикого человека”

В середине ХУ111 века великий шведский естествоиспытатель Президент Шведской академии наук Карл Линней работал над завершением своей “Системы природы”. К этому времени европейским учёным были известны, по крайней мере, девять вполне достоверных случаев поимки и изучения “дикого человека”, в том числе и в неволе.

Вот некоторые из них:

В 1661 году в Гродненских лесах был пойман и подарен королю Яну 11 Казимиру покрытый густыми волосами мальчик. На вид ему было лет 13. Он был лишён речи и только рычал, когда к нему подходили. Он обладал огромной физической силой.

Королева приложила много усилий, чтобы очеловечить это несчастное существо, но потерпела неудачу, и, в конце концов, он был подарен вице-канцлеру Адаму Опалинскому, после чего следы его теряются.

В 1672 году подобное существо описал известный врач, основатель Нидерландского медицинского колледжа Николас Тульпиус. Это был “дикий волосатый юноша”, пойманный в горах Ирландии.

В 1694 году тоже в Литовских лесах вовремя охоты на медведя был пойман “мальчик-медведь” (надо полагать, что охотники и в то время были способны определить, обычный медвежонок это, или кто-то другой – прим. автора). Он тоже был подарен королю, на этот раз Яну 111 Собесскому. Свидетелей этого случая было много. Среди них был личный врач короля Бернард Коннор. Этого мальчика-медведя упоминает русский негоциант, который пишет: “…В Польше недавно у короля Яна 111 Собесского был “мишка – человек”; в лесу пойман; неглаголящий ничего, только ревущий. Косматый весь, на древо восходящь…”.

На этом пока остановимся. Кроме перечисленных случаев Карл Линней располагал солидной информацией о наблюдениях “диких людей” в естественных условиях, в частности, на островах Суматра, Ява и Борнео, о которых ему рассказывали побывавшие там мореходы. Ведь это было время Великих географических открытий.

Примерно к этому времени относится рассказ русского писателя А.Погорельского (1787-1836) “Путешествие в дилижансе”, герою которого случайный попутчик рассказал свою историю:

“Я родился на острове Борнео … Я был младшим из детей и от роду и имел не более нескольких недель, когда отец мой, оставя службу, поселился в небольшом поместье. Дом наш с одной стороны имел вид на море, а с другой – прилегал к густому лесу, простиравшемуся до неизестных стран, лежащих посреди Борнео. И поныне ещё ни один европеец не проникал в те места. …До сего времени не удалось никому преодолеть препятствия, повсюду встречающие смельчаков, которые отваживаются углубиться в непроходимые леса сего острова. На каждом шагу бездонные пропасти и ревущие потоки останавливают путешественника. Дикие звери грозят ему смертию со всех сторон, и во мраке непроницаемых лесов каждый шаг может пробудить ядовитых змей, скрывающихся в густой, высокой траве…

Но ужаснейшие и лютейшие враги европейцев, отваживавшихся на отчаянное это предприятие, суть большого рода обезьяны, которыми наполнены дремучие леса острова. Животные эти – в совершенную противоположность всем прочим зверям, которые более или менее боятся человека, - нападают на людей, не страшась даже огнестрельного оружия.

Одарённые неимоверным инстинктом, они нападения свои производят как будто по обдуманному плану. Самые сильные из них, вооружившись толстыми дубинами, составляют главную линию атаки, между тм как бесчисленное множество прочих со всех сторон бросают в неприятеля камнями, и так метко, что ни один не пролетает даром. Иногда обезьяны, скрывшись в самых дальних ветвях необозримой вышины дерев, допускаю пройти мимо своего убежища, потом с быстротою стрелы опускаются на землю, вскакивают на плечи человека, острыми когтями выдирают у него глаза и грызут голову…

Все природные жители и большая часть простолюдинов из европейцев твёрдо убеждены, что обезьяны эти суть определённый род диких людей, одарённых умом; и в этом мнении они тем более утверждаются, что животные сии, столь лютые против взрослых мужчин, оказывают привязанность к женщинам и детям, которых редко убивают, но стараются увлекать с собою в глубину непроходимых лесов своих. Многие, и весьма учёные испытатели природы последнее это обстоятельство сначала поставляли в число басен, но теперь никто не сомневается в справедливости оного, И я сам, по несчастию, могу служить неопровержим тому доказательством.

Я сказывал вам, что мне было не более нескольких недель, когда отец мой поселился в своём поместье. Первые четыре года жизни моей не оставили никакого впечатления в моей памяти, и оттого единственно я могу назвать их счастливыми,

… Мне минуло четыре года. В одно утро, когда я играл недалеко от родительского дома под присмотром няньки, толпа обезьян показалась из лесу и нас окружила. На жалостный вопль устрашённой няни моей служители бросились к нам, но было уже поздно! Хищники увлекли нас далеко в лес, и вскоре крики служителей совершенно потерялись из моего слуха. Участь няни моей осталась в неизвестности. Я не могу вспомнить ни времени, ни обстоятельств разлуки нашей.

…Похитители мои с удивительной скоростью бежали со мною. Обезьяна, державшая меня в лапах, вероятно, всячески старалась меня беречь, ибо, когда вскоре вся толпа остановилась на лужайке, окружённой густым лесом, меня ничем не повреждённого, посадили на мягкую траву. Помнится мне, что животные эти подняли громкий визг и крик, и что при появлении одной большой обезьяны все утихли. Обезьяна эта взяла меня в лапы и унесла с собой.

… Память моя представляет мне пространную и покойную пещеру, где я жил с этими обезьянами. Набросанный в углу мягкий мох составлял для нас покойное ложе, и воспитательница моя холила и лелеяла меня с чрезвычайной нежностью… Не покажется ли вам странным, если я вам признаюсь, что за нежность воспитательницы моей я платил ей взаимной любовью? Что на ласки ей отвечал я ласками? Не забудьте, что мне в то время было не более четырёх лет.

… Я провёл более четырёх лет в этом положении. Вскоре научился я с лёгкостью лазить на самые гладкие и высокие пальмы, сбивать камнями плоды с дерев, прыгать через рвы – одним словом, и в прогулках наших я редко отставал от воспитательницы своей, которая любовалась моими успехами … Странно, что другие обезьяны, встречавшиеся со мною, никогда не причиняли мне ни малейшего вреда; казалось, что дикий народ этот, так сказать, усыновил меня из уважения к моей воспитательнице.

Я совершенно разучился говорить; воспитательницу мою, не знаю сам почему, я прозвал Туту, - и она знала своё имя. Это был единственный звук, уподобляющийся человеческому языку. Впрочем, я во всём подражал моей восппитательнице: я визжал и пищал, как она и другие обезьяны… Туту моя ни на одну минуту не изменялась в своей привязанности ко мне; я не понимал языка её, но нежные ласки и горячая её любовь ко мне понятны были сердцу младенца!...”

Потом рассказчик случайно увидел дом своей семьи и подошёл к нему. Он увидел во дворе братьев и сестёр. Заметив его - странного грязного дикаря они позвали мать, которая сразу же узнала в этом грязном дикаре своего пропавшего четыре года назад сына. Через некоторое время мальчик привык к дому и его обитателям. Окружёный всеобщей любовью и сочувствием, он быстро освоил язык и навыки обычного мальчика и стал равноправным членом семьи. Но его тянуло в лес, и однажды он увидел свою любимую Туту. Он стал тайно встречаться с ней в лесу. Потом она стала тайком приходить к их дому по ночам, и они общались через окно.

Однажды отец мальчика увидел опирающуюся руками на подоконник его комнаты страшную обезьяну. Думая, что сыну угрожает опасность, он схватил свою саблю и отрубил Туту руку. Мальчик, увидев эту страшную картину, потерял сознание и заболел. Несколько дней он был в горячке, но не сказал никому всей правды. Когда он оправился и вышел во двор, то увидел, что во дворе собаки играют с отрубленной волосатой рукой горячо любимой Туту.

Приведенный рассказ, конечно, не рассказ очевидца, но вполне возможно, что он написан под впечталением такого рассказа, услышанного автором от кого-то из моряков, побывавших на Борнео. Тем более что оттуда поступали сообщения о существовании в дремучих лесах этого огромного острова не только неизвестных науке животных, но и неизвестных науке племён бродячих охотников, вооружённых каменными топорами и примитивными копьями, которые избегают контактов с современными людьми. При этом на Борнео, как и на других островах Зондского архипелага и в наши дни время от времени появляются сообщения о встречах в джунглях с “дикими людьми”, которых местные жители называют мавары, гиги, оранг-пендеки и т.п.

К этому же времени (начало ХУ111 века) относится появление книги Дж. Свифта “Путешествия Гулливера”, в одном из которых Гулливер попадает в Страну Гуингимов, где процветает цивилизация лошадей (гуингмов). Рабами и слугами гуингимов являются дикие волосатые человекоподобные существа “йеху”. И, возможно, не случайно созвучие названий вымышленных “йеху” гуингмимов и реальных “йети” в стране шерпов - жителей северной Индии и “яхо” в Австралии.

Создатель “Системы природы” Карл Линней не мог пройти мимо столь замечательного представителя живой природы и не включить его в свою “Систему”. И в 9-й её редакции он рядом с “Человеком” поместил “Второго человека”.

Он записал:

“Троглодит. Человек ночной.

Сии сыны тьмы, что променяли день на ночь и ночь на день, кажутся мне, что нам сроднее.

Сии с самых времён плиниевых по имени своему были известны… Ходят на двух ногах, как и мы. …Они скрываются днём в пещерах… Ночью ясно видят… в темноте. О своих надобностях прилагают попечение, крадут у людей, что им ни попадётся… Языка собственного и речи не имеют… да и наших языков к переимчивости никакой способности не проявляют…” (перевод Н.Тредиаковского).

Уже после смерти Линнея, в1794 году вышла книга известного немецкого учёного М.Вагнера “Очерки философской антропологии”, в которой был опубликован документ одного врача из трансильванского города Брашова, в котором приведено описание наблюдений этим врачём за диким волосатым юношей, не задолго до этого пойманным в лесах между Трансильванией и Валахией.

Этот несчастный юноша был среднего роста и имел чрезвычайно дикий взгляд. Глаза его лежали глубоко в глазницах Лоб его был очень покатый. Его густые нависшие брови бурого цвета далеко выдавались вперёд, а нос был маленький и приплюснутый. Шея у него была короткой и казалась раздутой, Рот несколько выдавался вперёд. Кожа на лице казалась грязновато-жёлтого цвета. На голове волосы были жёсткие и коротко острижены (в момент, когда его увидел автор описания), остальные части тела дикого юноши были покрыты волосами, особенно густыми на спине и груди. Мускулы рук и ног у него были развиты сильнее и более заметны, чем обычно у людей. На локтях и коленях у него были мозоли, кожа грязно-жёлтого цвета, как и на лице. Ногти на руках очень длинные. Пальцы на ногах – длиннее человеческих.

Ходил он прямо, но несколько тяжеловато. В его лице поражали дикость и звероподобность. Он был совершенно лишён дара речи и даже малейшей склонности к подражанию человеческой речи. Только иногда он издавал лишь невнятное бормотание, когда сторож заставлял его идти позади себя.

Однажды, находясь в комнате автора, этот юноша увидел в окно лес и горы и жалобно завыл. Когда над ним смеялись или выражали гнев, он никак не реагировал на это. На всё, что ему показывали, он смотрел безразлично, первое время не выражал никакого чувства даже при виде женщин.

Когда же автор увидел его через три года, то к этому времени апатия у юноши прошла. При виде женщины он возбуждался, издавал дикие крики и пытался своими движениями показать пробудившееся желание. Если раньше он был ко всему безразличен, то теперь он выражал неприязненное отношение к тем предметам, которые когда-то причинили ему неприятность. Например, его можно было обратить в бегство, показав иголку, которой он когда-то укололся, но остриё обнажённой шпаги, которую он никогда не видел, ему не казалось опасным. Он готов был напасть на человека, если был голоден или хотел пить, но в остальных случаях он был вполне мирно и даже доброжелательно настроен. Если не обращать внимания на человеческую фигуру и прямохождение, то в нём не было ничего человеческого, ничего, что отличало бы его от животного.

Чтобы не рисковать при встрече с людьми и не дать ему возможности убежать, перед выходом за ворота его приходилось теперь связывать.

В начале его пища состояла из листьев деревьев, травы, кореньев и сырого мяса. Но через три года он уже привык к варёной пище, хотя, по словам ухаживающего за ним человека, для этого потребовалось не меньше года.

На вид ему было лет 24-25. Говорить за три года он так и не научился. Желание есть он выражал особыми звуками. Он научился надевать кое-какое платье и обувь, но не обращал внимания, если эти вещи были порваны или грязны.

Единственное, чему его удалось научить – это ходить с кувшином за водой к колодцу, при чём он самостоятельно наполнял его водой. Он знал, как добыть себе пищу, и ходил в те дома, где ему её когда-то давали.

Но он равнодушно смотрел на всё, что ему показывали, не проявляя никакого интереса, если это не было пищей. Когда ему показали зеркало, то он заглянул за него и потерял к нему интерес”.

Обратим внимание на то, что в корнях названий местности Трансильвания и Валлахия-Паннония присутствуют корни названий сильван и пан. Как мы помним, это греческие названия дикого антропоморфного “демона”. Какой же это “демон”, если его смогли поймать, и его осматривает и изучает известный врач?

Б.Ф. Поршнев по поводу этой публикации пишет, что “всего за пять лет до Великой Французской революции некий европейский медик дважды осматривал живого неандертальца”.

Имеется упоминание о том, что главный врач армии Наполеона барон Ларрей оставил описание скелета человекоподобного существа из Восточной Европы. Этот скелет одно время находился в госпитале города Каунаса, потом следы его затерялись.

Скелет заинтересовал знаменитого хирурга тем, что у него был целый ряд особенностей, характерных для человекообразных обезьян: более длинные, по сравнению с человеком, руки; низкий покатый лоб, выступающие вперёд нижняя часть лица и крупные надбровья.

Из российских учёных “диким человеком” одним из первых заинтересовался известный исследователь Центральной Азии М.Н.Пржевальский.

Ещё в Первом своём путешествии он услышал от проводников-тангутов о том, что в некоторых районах Монголии обитают “дикие волосатые люди”, которых местные жители называют хун-гуресу или ми-гё. Ему даже указали те места, где эти существа встречается чаще всего и где они, очевидно, скрываются. Но предпринятая Пржевальским попытка обнаружить загадочных хун-гуресу успехом не увенчалась. Правда, и попытка была не очень серьёзной - у экспедиции были конкретные задачи и жёсткий график работ, да и погода стояла дождливая.

По рассказам тех же проводников, в некоторых буддийских монастырях якобы хранятся шкуры хун-гуресу, которые используются при богослужениях. Но показанная Пржевальскому в одном из таких храмов шкура оказалась медвежьей. После этих двух неудач он поисками хун-гуресу и его останков больше не занимался, хотя, как оказалось, удача сама шла к нему в руки, но он этим не воспользовался.

Во время Третьей экспедиции в его отряде произошёл странный случай. Он был настолько невероятен, что Пржевальский, во избежание конфуза, даже не рискнул поместить его в официальный отчёт о своей экспедиции. Этот эпизод был известен лишь узкому кругу ближайших знакомых учёного. Только в 30-х годах ХХ столетия его описание было обнаружено в дневнике экспедиции, хранившемся в личном архиве Пржевальского.

А произошло следующее: Экспедицию сопровождал отряд казаков. Однажды, когда экспедиция остановилась на отдых, казак Егоров отправился на охоту. Он не вернулся ни в тот же день, ни на следующий. Поиски пропавшего ничего не дали.

Ждать больше было нельзя, и отряд должен был продолжить свой путь. Отряд уже начал движение, когда кто-то из казаков заметил на одном из холмов бегущего человека – это был пропавший Егоров. Он еле держался на ногах и даже не мог говорить от усталости. Только через несколько часов, придя в себя и отдохнув, он смог рассказать о том, что с ним произошло.

Преследуя раненого яка, он заблудился. Совершенно измученный, теряя сознание от усталости, он неожиданно увидел себя в обществе каких-то странных “волосатых людей”. Эти “люди” привели его в какое-то стойбище, где были ещё такие “люди”. Там Егоров пробыл два дня, На третий день ему стало лучше, он почувствовал, что может двигаться, и отправился на поиски отряда. Он очень торопился, так как опасался, что отряд уйдёт без него. Через какое-то время он с вершины какого-то холма увидел уходящий отряд, начал кричать.

Судя по всему, начальник экспедиции не поверил рассказу Егорова и не стал его расследовать, а зря, так как “дикие люди”- алмасы встречаются на территории Монголии и по сей день.

В 1899 году в журнале “Природа и охота” известный учёный К.А.Сатунин рассказал о своей встрече с двумя волосатыми человекоподобными существами в горах Талыша на юге Азербайджана). Когда они с проводником в утреннем тумане пробирались через густой лес, их лошади вдруг испуганно захрапели и остановились. В этот момент в тумане появились две рослые человеческие фигуры, которые пересекли тропу и скрылись в кустах. Проводник сказал, что это были гуль-бияваны или биабан-гули, что означает одно и то же.

Позже, в посёлке Сатунин услышал, что в окружающих лесах встречи с этими существами случаются не так уж редко. Местные жители этих существ не трогают. По слухам, они их даже охраняют, так как используют при каких-то ритуалах в качестве жертвенных животных.

Рассказ К.А Сатунина внимания учёных и общественности не привлёк.

В том же 1899 году в Лондоне вышла в свет книга английского исследователя Уэделла “В Гималаях”, в которой он рассказал, что слышал от местных жителей о живущих высоко в горах громадных волосатых человекоподобных существах.

Так впервые европейской общественности стало известно о существовании йети, и было положено начало появлению множества публикаций об этом загадочном существе.

В 1906 году известный советский учёный востоковед Б.Б.Барадийн находился в экспедиции в Монголии. На одном из переходов проводник показал ему на стоящего на вершине одного из барханов алмаса. Когда один из участников экспедиции попытался приблизиться к нему, алмас бросился бежать и скрылся среди барханов. Барадийн, как и Пржевальский, постеснялся написать об этом случае в своём официальном отчёте.

В 1914 году русский натуралист Н.А.Байков рассказал о том, что зверопромышленник Бобошин во время охоты в тайге вблизи маньчжурской границы завёл его в фанзу знакомого охотника Фу-Цая, чтобы показать странное животное, которое прижилось у него. Войдя в фанзу, Байков увидел довольно жалкое, обросшее волосами человекоподобное существо, которое Фу-Цай, по его словам, несколько лет назад спас от своры собак. Это существо было мужского пола, и охотник звал его Ланжень. Он был приучен помогать Фу-Цаю на охоте. Особенно ловко охотился он на рябчиков и белок.

Однажды Бобошин был свидетелем того, как ночью Ланжень тихонько вышел из фанзы, встал на четвереньки, поднял голову и завыл по-волчьи. Через некоторое время из темноты появились несколько волков, и в их сопровождении Ланжень скрылся в лесу. Если в фанзе он казался жалким и неуклюжим, то теперь его движения были по-звериными ловкими и быстрыми. Утром он пришёл в фанзу и принёс несколько пойманных им белок, которых отдал Фу-Цаю. Охотник снял с них шкурки, а тушки отдал Ланженю, который быстро сожрал их вместе с костями.

Ни сообщение учёного географа Сатунина, ни рассказ Бобошина не произвели впечатления на учёных. Так вокруг проблемы “дикого человека” создавался заговор молчания серьёзных учёных, и только отдельные из них время от времени осмеливались нарушать его, вызывая на себя поток беспочвенных обвинений и критики тех, кто не дал себе труда познакомиться с имеющейся информацией об объекте критики. Это очень напоминает критику произведений А.Солженицына или Б.Пастернака людьми, которые не читали этих авторов.

Поистине неоценимый вклад в изучение проблемы “дикого человека” внёс совсем ещё молодой учёный, студент Петербургского университета В.А.Хахлов (род. в 1895 г.). Он происходил из высокоинтеллигентной семьи, жившей в Восточном Казахстане, в городе Зайсане.

В их доме обязательно останавливались все руководители экспедиций, отправляющихся в горы и пустыни Центральной Азии. У них он встречался с Пржевальским, Козловым, Сушкиным, Грум-Гржимайло, Роборовским, Потаниным и др.

Слушая их разговоры, он узнавал много интересного о природе Центральной Азии. Не мудрено, что он решил стать биологом. Когда подошло время полевой практики, он попросился послать его в родные места. Путешествуя по округе и собирая коллекции, он встречался с охотниками, останавливался у пастухов, слушал по вечерам у костра их разговоры и расспрашивал о живущих в этих местах животных. Так он впервые услышал о “диком волосатом человеке”, которого иногда встречают в окружающих лесах киргизы и казахи называют это существо ксы-гыик, а монголы - алмас.

Через некоторое время он позакомился и с очевидцами. В частности ему рассказали, что два казаха, живших в горах Сайкан близ реки Кендырлык, пасли лошадей. На рассвете они увидели человеческую фигуру, крадущуюся к лошадям. Решив, что это конокрад, они, вооружившись арканами, подкрались к нему. Поймав этого человека, они связали его. Пленник оказался невысоким коренастым мужчиной. Руки у него оказались длинными, как у обезьяны. Был он сутулым с короткой шеей. Над глазами выделялись надбровные дуги. Нижняя челюсть была без подбородка, клыки крупные, уши заострённые, без мочек, нос маленький, с глубокими ноздрями. На затылке у него был выступ, наподобие гребня. Ноги он держал постоянно полусогнутыми, ступни напоминали человеческие, но были шире, с широко расставленными пальцами. Хвост отсутствовал

Ещё одно достоверное свидетельство сообщил казах, живущий недалеко от озера Улюнгур. Он видел дикого человека женского пола, которого поймали и держали на цепи в деревеньке на реке Манас. Выглядело оно точно так, как было описано первым свидетелем. Питалось это существо сырым мясом, овощами, зёрнам и насекомыми. В конце концов, люди пожалели дикарку и отпустили. Освободившись от цепей, она немедленно скрылась в зарослях.

Молодой учёный не только внимательно слушал эти рассказы, но и записывал их. Систематизировав и обобщив услышанное, он смог не только сделать подробное описание внешнего вида этого существа, его образа жизни и поведения, но и составил его словесный портрет, который был подправлен и одобрен очевидцами, видевшими это существо своими глазами. Это было в 1913 году.

Приехав в Петербург, он представил в Президиум Академии наук подробный доклад о “диком человеке” Центральной Азии, но реакции на этот доклад безвестного студента не последовало, Только через 50 лет профессор Б.Ф.Поршнев обнаружил его в папке “Для документов, не имеющих научного значения”.

В.А.Хахлов не опустил руки. Он познакомил с полученными материалами известного учёного профессора П.П.Сушкина, который в то время разрабатывал гипотезу происхождения человека не в тропических лесах Африки, а в горных районах Центральной Азии.

П.П.Сушкин очень заинтересовался сведениями, полученными Хахловым в Восточном Казахстане. Он начал готовить на следующий год туда специальную экспедицию. Но тут грянула Первая мировая война и всем грандиозным планам профессора П.Сушкина и студента В.Хахлова так и не суждено было сбыться.

Только через несколько лет писателю Звереву из Алма-Аты стало известно, что знакомые Хахлова – казаки одной из застав, расположенной в районе озера Зайсан, в 1914 году приготовили молодому учёному подарок: Весной они поймали в камышах девочку ксы-гыика и держали её у себя на заставе.

Но тут поступило известие о начале войны. Казаки отвели свою пленницу обратно в камыши и отпустили.