Главная страница Случайная страница Разделы сайта АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Илл.24. Верховный правитель России А.В. Колчак
(https://swolkov.narod.ru/foto.htm)
«Донские ведомости» 1919 №91, 19 апр./2 мая, с.1*
На переломе
Приближается момент решительного перелома в борьбе за государственность, за единую великую Россию. Мы живем накануне великого боя разрушителей «отжившего мира», мобилизовавших все свои средства, и созидающих отечество сил. Если оглянуться назад, вспомнить пройденный путь испытаний мировой войны и войны гражданской, если подняться над личными чувствами ненависти и расположениями, над пережитыми страданиями и горестями, – то величавый ход трагических событий, покорный непостижимой логике и высшему разуму, подчеркивает, с одной стороны, степень малой проницательности человеческой, степень близорукости и даже слепоты, с другой – дает урок великой назидательности. Были распространены шаблонные, казавшиеся бесспорными мнения. И на поверку оказались они самой конфузной ошибкой. Кто перед мировой войной и в начальный период ее не утверждал, что война закончится в три месяца разгромом одной из борющихся политических групп? И только покойный лорд Китченер заявил, что через два года Англия снарядит достаточную сухопутную армию, способную дать нужный отпор германской коалиции[102], а сэр Нокс спокойно предупреждал, что «первые семь лет будет трудновато, а потом пойдет легче»[103]… Теперь, задним числом, это предсказание сэра Нокса, при не исключенной возможности рецидивов военной грозы, кажется более близким к истинному постижению человеческих отношений, чем легковесное уверенное утверждение о трех месяцах войны. То же повторилось и с русским политическим переворотом. В полосу ликований медового месяца, в полосу театральных фраз и жестов самоуверенного Керенского, опытов «правотворчества снизу» селянского министра Чернова[104] – попытка подонков, засевших во дворце Кшесинской[105], казалась ничтожным, немножко комическим, немножко досадным эпизодом. Таким же покушением с негодными средствами казались и первые эксперименты «товарищ< ей>» Троцкого. Положению, созданному октябрьским переворотом, давали сроку недели две, не более, – доведенная до логического конца авантюра социальных бродяг, доставленных в запломбированном немецком вагоне для русского фронта, выяснит, дескать, все паскудное естество их облика, усилит несколько государственный развал, но и отрезвит, откроет глаза, вернет к порядку разнуздавшиеся массы. К государственному творчеству придут деловые, патриотически настроенные элементы общества, и развал будет приостановлен. Две недели… Однако работа государственного и общественного разрушения подходит вот уже ко второй годовщине. И едва ли кто ныне возьмется предсказывать ее ближний конец. Большевизм находится – или вчера еще находился – в апогее успеха. «Пожар в Европе» – правда, не столь грандиозных размеров, какие сулили Нахамкес и К.Радек[106], – частично уже занимался и не исключена возможность его повторных вспышек. Большевизм, как крупозное воспаление ползет не по одному русскому государственному организму, – он захватывает почти все страны мира. И тем не менее не подлежит сомнению то обстоятельство, что мы стоим на переломе борьбы русских созидательных сил с этой ползучей язвой, подточившей государственный организм России. От того благосклонного отношения к социальным опытам Ленина и Троцкого, которое выражено было проектом свидания на Принцевых островах, до нынешнего отношения Англии к борющимся сторонам – дистанция значительного размера. «Большевики разорили свою родину, установили режим насилия и зверства. Англия изменила бы своим лучшим традициям, если бы оставила без помощи русские силы, оставшиеся верными до конца союзникам», – так заявил Ллойд-Джорж в палате общин[107]. Рядом с этим заявлением мы можем поставить простое, но по силе и значению для переживаемого момента одинаковое заявление старика-беженца из станицы Калитвенской: «У нас теперь и женщины, и дети перестали бояться смерти… Уже смерть у нас стала каким-то желанным, великим гостем, потому что великое разорение принесла нам эта шайка варваров на Тихий Дон, – женщины и дети готовы восстать против них». Люди, столь далекие друг от друга по положению и насущным интересам, высказывают одинаковые мысли почти одними и теми же словами – совпадение знаменательное. Оно означает, что большевизм заявил себя с достаточной выпуклостью, и никакие словесные украшения уже не будут в силах припудрить гнойную сыпь этого разрушительного недуга. Большевизм дошел до вершины и дал трещину – это и слепцам стало ощутимо. До конца еще не близко. В структуре современного общества таится достаточное количество гнили, которою будет долго питаться лишай большевизма. Но прозревающий народ, в силу чувства самосохранения, начинает осматриваться. В недалеком будущем он смоет грехи свои и очистит беззакония, обновится и «очунеется», как на казачьем языке принято говорить об исцелевших от лихой хворости. В частности, о казачестве увереннее, чем о каком другом народном слое, можно предсказать, что оно очунеется в ближайшей скорости, ибо самое заболевание его от большевистского угара есть легкомысленная отрава дурманом лишь по чувству стадности, но отнюдь не в силу тех не лишенных веса причин, которые порождают большевизм в рабочих и батрацких массах. Очунеется казачество… –––––––––
|