Принципы боя – теоретический каркас искусства тактики. 7 страница

Большое значение придавал принципу сосредоточения усилий Клаузевиц. Он назвал его принципом «численного превосходства». В то время это довольно точно выражало сущность данного принципа. Клаузевиц писал, что «источником победы является перевес суммы всех физических и моральных сил»[143]. Под физическими силами он понимал превалирование над неприятелем в массе пехоты, конницы и артиллерии на главном направлении. Такое превосходство он возводил, можно сказать в абсолют: «численное превосходство, - отмечал Клаузевиц, - доведенное до известной высокой степени, должно преодолеть все остальное»[144].

В советский период обвиняли Клаузевица, а равно и других военных классиков - Жомини, Эрцгерцога Карла, Налолеона в идеализме на том основании, что они говорили о «вечности» принципа сосредоточения усилий и других принципов военного искусства. Но вряд ли Наполеон, так же как и Клаузевиц с их гибкостью и масштабностью стратегическою мышления, мог ли понимать «вечность» принципов в том плане, что их надо механически переносить из одной исторической эпохи в другую.

Определенное развитие принцип сосредоточения усилий получил вКрымской войне 1853-1856 гг., где впервые применялось нарезное стрелковое оружие, которое в четыре раза превосходило по дальности и эффективности устаревшие гладкоствольные ружья. Под влиянием этого появился новый боевой порядок - стрелковая цепь. Это заставило военачальников по-новому, чем раньше, сосредоточивать усилия войск в наступлении путем глубокого эшелонирования боевых порядков частей. Появление оборонительных линий траншейного типа в сочетании с линией редутов и бастионов потребовало значительного массирования артиллерии. При штурме севастопольских укреплений англо-французы сосредоточили на важнейшем направлении до 150 орудий на I км фронта[145].

Характерным для франко-прусской войны 1870-1871 гг. явилось то, что она велась в условиях резкого повышения численности армий при массовом оснащении их новым оружием (не только нарезным стрелковым, но и артиллерийским). Это потребовало поиска новых путей реализации принципа сосредоточения основных усилий в наступлении и обороне, к чему стороны не были готовы. В ходе войны пехота обеих сторон пыталась наступать по-старому, т.е. колоннами. Но этот боевой порядок, пригодный для гладкоствольного орудия, не годился в условиях применения нарезных ружей и пушек, заряжающихся с казны. В ходе боевых действий появилась необходимость разработки более совершенных методов массирования огня.

В русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на развитие принципа сосредоточения усилий оказало влияние значительное увеличение роли огня в бою. Плотность огня, создаваемая обороняющимися и наступающими войсками, повысилась по сравнению с крымской войной в несколько раз[146]. Возросла длительность и напряженность боя. Наступающему в связи с увеличением дальнобойности и скорострельности оружия приходилось преодолевать более глубокую зону огневого воздействия с небывалой доселе плотностью огня. Чтобы достичь успеха, требовалось добиться завоевания огневого превосходства над противником.

Практика выдвинула необходимость глубокого построения боевого порядка частей на направлении главного удара. Так, под Плевной генерал М.Д.Скобелев впервые применил атаку тремя эшелонами, причем второй и третий эшелоны последовательно «вливались» в первый и «подталкивали» его до овладения объектами атаки. Этот метод наращивания усилий получил затем дальнейшее развитие в первую мировую войну. Усовершенствовалась тактика наступления. Пехота заблаговременно занимала рубеж атаки и оборудовала его в инженерном отношении. Во время боев были впервые применены перебежки и переползания в зоне ружейного огня противника.

В связи с необходимостью уменьшения потерь наступающих подразделений от действительного ружейно-артиллерийского огня противника потребовалось расширить фронт наступления частей. Так, если в начале войны полк наступал на фронте 500 м, то в последующих боях ширина фронта достигла 1000 и даже более метров[147]. В области применения артиллерии новым была попытка централизовать управление значительным количеством нарезной артиллерии в одних руках, организовать массирование огня орудий (до 100 стволов) по заранее намеченной цели и организовать ведение огня дальнобойной нарезной артиллерией на дальности до 5 км по невидимой для орудия цели.

Важную роль в развитии успеха в наступлении играла конница. Так, решительные действия передового кавалерийского отряда И.В.Гурко имели большое значение в захвате горных проходов.

Крупные массы конницы умело использовались также для продвижения от южных склонов Балканских гор на Андрианополь.

Дальнейшие изменения произошли в тактике и соответственно в реализации принципа сосредоточения усилий в русско-японскую войну, когда войска получили на оснащение дальнобойную скорострельную артиллерию (до 10 выстрелов в минуту), магазинные винтовки и пулеметы. В результате этого сила и эффективность огня возросли настолько, что применение сомкнутых масс пехоты и конницы в бою стало невозможным. Зона артиллерийского огня возросла с 2-3 до 5-6 км. Вступая в эту зону, войска вынуждены были применять расчлененный строй, чтобы избежать излишних потерь. Главной формой боевого порядка пехоты стала стрелковая цепь. Важную роль в сосредоточении усилий стал играть огонь артиллерии в сочетании с ударом пехоты, Артиллерийская подготовка атаки являлась важнейшим элементом наступления. Штыковой удар стал завершать, а не начинать бой.

С повышением роли огня произошли изменения в рассыпном строю пехоты. Стрелковая цепь стала более разреженной. Это привело к тому, что фронт наступления подразделений возрос. Рота, имея три взвода в цепи и один - в резерве, атаковала на фронте в 450 м (интервал между стрелками в цепи составлял 4-5 шагов), а батальон - на фронте 1400 шагов (950 м). Наращивание усилий на главном направлении достигалось за счет ввода в бой батальонных, полковых и дивизионных резервов.

В ходе войны складывались основы централизованного управления артиллерией в соединениях и даже армии. Главным принципом применения артиллерии, как и ранее, являлось сосредоточение основного количества орудий на направлении главного удара. Это достигалось, как правило, путем концентрации огня группы батарей, хотя имело место и сведение нескольких батарей в одну мощную группу. Например, в Лаолянской операции создавалась корпусная артиллерийская группа. Плотность артиллерии достигала 20 орудий на 1 км фронта[148].

Определенные новшества были характерны в этой войне для применения принципа сосредоточения усилий в полевой обороне. Поскольку оборонительные позиции впервые вытянулись по фронту на многие десятки километров с целью перекрыть возможные пути наступления противника, то возникла необходимость создания в глубине на основных направлениях сильных узлов сопротивления для удержания тактически важных объектов (крепостей, командных высот, населенных пунктов, горных перевалов). Пехотная дивизия, обороняя полосу до 5 км, за счет выделения резервов создавала глубину до 3-4 км[149]. На решающих участках фронта оборона эшелонировалась на еще большую глубину за счет оборудования нескольких позиций. Например, под Ляоляном создавалось три позиции на глубину свыше 20 км, на р. Шахэ - две позиции глубиной до 30 км. Каждая позиция состояла из 3-х - 4-х линий стрелковых окопов, находившихся на удалении 700-1500 шагов одна от другой, а также редутов, ходов сообщений и других оборонительных сооружений.

Существенно, что в войну стали массированно применяться инженерные войска, их численность в Маньчужрской армии возросла с 2800 до 21000 человек к концу войны[150]. В их состав были включены искровые (радио-) телеграфные роты, электротехнические команды, создавались конно-саперные команды. Совершенствовалась тактика применения инженерных войск, способы фортификационного оборудования местности. Вместо легко разрушаемых артиллерией насыпных оборонительных сооружений стали строиться позиции, оборудованные несколькими линиями окопов и укрытиями. Новые полевые инженерные сооружения повысили возможности войск в обороне, ее устойчивость. Для усиления оборонительных позиций на направлении сосредоточения основных усилий стали впервые применяться прожектора и электролизованные проволочные заграждения, различные фугасы нажимного действия.

Первая мировая война открыла новую эру в истории военного искусства, связанную с применением массовых, высоко технически оснащенных армий. По сравнению с войнами второй половины XIX в. в армиях в 6-8 раз увеличилось количество артиллерии и улучшилось ее качество. Так, если во франко-прусской войне германская армия имела 1720 орудий, то к началу мировой войны - 9388. В русской армии находилось 7903 орудия, во французской – 4648, в австро-венгерской –4088[151]. Массовым оружием пехоты стали пулеметы. К началу русско-японской войны в русской армии было всего 8 пулеметов, правда, к ее концу их количество возросло до 374[152]. К началу же первой мировой войны в армиях основных государств Европы их насчитывалось уже по 2-2, 5 тыс., а к концу войны - десятки и сотни тысяч.

Во время войны армии еще более машинизировались, возрастала их огневая и ударная мощь, увеличилось количество автотранспорта, и что особенно важно - появилось немало новых боевых средств - танки, самолеты, зенитные и противотанковые пушки, более совершенные минометы, газобаллоны, газовые и дымовые снаряды, различные зажигательные средства, оптические и измерительные приборы. Была заново создана полевая фортификационная техника; получили развитие средства связи - телеграф, телефон, радио. 0 росте технического потенциала войск можно судить на основе следующих показателей: если в 1914 г. на одного солдата приходилось в среднем 0, 3-0, 4 лошадиной силы механической энергии, то в 1918 г. - 1, 5-2 лошадиных сил[153].

Большие изменения в материальной базе боя, появление новых боевых средств, усиление мощи огня, маневренной и ударной силы войск - все это оказало существенное влияние на применение принципа сосредоточения усилий в наступлении и обороне. Практически в ходе войны войскам пришлось заново изыскивать новую тактику ведения боя, соответствующую условиям позиционной войны. Применявшееся в операциях 1914-1915 гг. построение боевого порядка пехоты в один эшелон в виде одной цепи, в которую рассыпались роты первой линии, оказалось несостоятельным. Хотя такое построение обеспечивало нанесение одновременного удара по оборонявшемуся противнику, но удар обладал недостаточной силой. Дело в том, что подразделения распределялись равномерно по фронту (линейно). Батальонные и полковые резервы использовались не для наращивания силы удара и развития успеха, а для восполнения потерь цепи.

Такой неглубокий боевой порядок не обеспечивал прорыва даже поспешно занимаемой обороны противника. Поэтому примерно с середины 1915 г. войска начали переходить к построению боевого порядка глубокоэшелонированными волнами цепей. В полку таких волн цепей было четыре - шесть. Вторая и последующие волны продвигались, соблюдая дистанцию 150-200 шагов друг от друга. Такое построение увеличило пробивную силу пехоты, но одновременно это вызвало рост потерь подразделений, находившихся во втором и в третьем эшелонах, поскольку они находились в зоне действительного огня противника. Большим недостатком такого построения являлась его громоздкость, а также низкая маневроспособность на поле боя. Поэтому поиски новой тактики продолжались.

В наступательных операциях 1917-1918 гг. утвердился групповой боевой порядок, что обусловливалось внедрением в боевое построение пехоты танков, легких пушек, минометов, легких пулеметов. Пехота по отделениям стала группироваться вокруг огневых средств, используя их огонь и укрываясь при передвижении за броней танка. Увеличился фронт наступления соединений, частей. Так, к концу войны дивизия атаковала на фронте до 2, 5-3 км, а батальон - 500-600 м. Боевой порядок батальона, полка, дивизии и корпуса, как правило, строился на главном направлении в два эшелона. Второй эшелон использовался или для смены первого эшелона, или для его усиления[154].

Особенно отчетливо проявился в войну принцип массирования артиллерии. Он заключался в сосредоточении на участке прорыва такого количества артиллерии, которое обеспечивало превосходство над противником. Плотность орудий в наступательных операциях неуклонно возрастала. Если при прорыве в Шампании, Вевре и Артуа в 1915 г. она составляла 70 орудий на I км фронта, то в кампаниях 1916 г., например, в операции под Верденом плотность артиллерии достигала 110 орудий на I км. В операции на р.Эне весной 1917 г. было сосредоточено на участке прорыва 140 орудий на I км, а в операции у Мальмезона (1917 г.) - 188 орудий и минометов, из них 50% тяжелых.

Представляет интерес попытка теоретически обосновать потребную плотность оружия в наступлении. С этой целью в 1916 г. в русской армии были изданы «Общие указания для борьбы за укрепленные полосы». В них предлагалось на каждые 20 м атакуемого участка назначать одну 122-мм или 152-мм гаубицу. В период движения пехоты в атаку для обстрела оборонительных позиций противника на направлении главного удара на каждые 20-30 м рекомендовалось назначать легкую 76-мм пушку, а для обстрела противника на флангах удара на 30-60 м - легкое орудие[155]. Таким образом, на I км участка прорыва предполагалось иметь 100-130 орудий (без минометов). Однако на практике такие плотности артиллерии в операциях русской армии практически создать не удавалось из-за нехватки артиллерии. Например, при наступлении Юго-Западного фронта в 1916 г. на 20-километровом участке прорыва 8-й армии, выполнявшей главную роль в операции, плотность артиллерии составляла всего лишь 20 единиц на I км[156].

В первую мировую войну на заключительном ее этапе был получен первый опыт массированного использования танков и авиации. Например, в операции у Камбре на участке прорыва 12 км англичане сосредоточили 476 танков, из них 378 боевых, 1000 самолетов и столько же орудий. В результате этого удалось впервые за всю войну успешно решить проблему прорыва позиционного фронта обороны, в частности в Аменьенской операции. Основная идея сосредоточения основных усилий в наступлении заключалась в том, чтобы создать брешь на сплошном фронте обороны противника, используя которую развивать затем успех в глубину и в сторону флангов. Вот как представлял себе это Людендорф: «Путем сосредоточения подавляющих сил обрушиться на меньшие силы обороны, разгромить их и прорвать фронт. Затем обрушиться всей атакующей массой на резервы противника в то время, когда они еще рассеяны. Цель – все время увеличивать мешок, который образован во фронте противника. Добраться в какой-нибудь точке так глубоко в тыл противника, чтобы фронт его был расколот и чтобы оба крыла бреши все время отодвигалась в стороны. Затем эти крылья надо охватить, и тогда атака из прорыва переходит к маневру[157].

В годы гражданской войны на развитие принципа сосредоточения усилий оказывали влияние специфические условия ведения боевых действий. Трудной науке побеждать малыми силами командиры научились далеко не сразу. Как отмечал И.Л.Уборевич, принцип частной победы (он так называл этот принцип) являлся для многих камнем преткновения. Надо было научиться, отмечал он, «соблюсти целый ряд условий, как например: а) выбрать место и направление главного удара; б) выбрать выгодное время для нападения; в) сосредоточить на избранном участке превосходные силы, сэкономить их за счет выполнения других задач; г) надо было научиться использовать сильные стороны своего войска и компенсировать слабые; д) уметь развить частную победу в общее поражение противника…»[158].

Большое внимание правильному использованию принципа сосредоточения усилий придавал командующий Южным фронтом А.И.Егоров. В директиве в ноябре 1919 г. он указывал: «Категорически требую от командира и начальника ударной группы не продвижения линиями, а нанесения сосредоточенными силами фланговых ударов главным силам противника, действующим на важнейших направлениях»[159].

Конечно, в ходе гражданской войны было много неумелых действий в практическом использовании принципа сосредоточения усилий со стороны командиров, но было немало и оригинальных тактических находок. Например, командир 51-й стрелковой дивизии В.К.Блюхер при штурме перекопских укреплений, имея довольно широкую полосу наступления (12 км), не разбросал свои силы по всему фронту, а сосредоточил их на довольно узком участке, где наносился главный удар. Боевой порядок дивизии на участке прорыва был построен в два эшелона с выделением одной бригады в резерв. Каждый полк осуществлял штурм волнами цепей (шесть волн). В отличие от наступления, применявшегося в первую мировую войну, в данном случае волны шли в атаку не одновременно, а вводились в бой для новой атаки или для развития успеха. Для обеспечения штурма в дивизии создавалась довольно сильная артиллерийская группа за счет усиления ее артиллерией из других дивизий. Всего в ней насчитывалось 55 орудий. Как отмечается в труде «История Отечественной артиллерии»: «Создание мощной по тому времени артиллерийской группы под единым командованием являлось новым шагом вперед в развитии принципа массированного применения советской артиллерии»[160].

В ходе боев в гражданскую войну отчетливо проявилась тенденция все большего сужения полос наступления дивизий. Это давало возможность создавать определенное превосходство сил и средств над противником на направлении главного удара. Если в 1918 г. на Восточном фронте дивизия обычно развертывалась для действий на очень широком фронте порядка 70-80 км, то на Южном фронте в операциях против войск Деникина (1919 г.) полоса ее наступления сузилась до 25-30 км, а летом 1920 г. - до 7-15 км.

Например, при прорыве позиций белополяков западнее Полоцка (в мае 1920 г.) 4-я стрелковая дивизия действовала в полосе 6 км, 11-я дивизия - 8, 5 км, 5-я дивизия - 10 км. Соответственно возрастали и тактические плотности. Если весной 1919 г. на 1 км фронта наступления приходилось 100 штыков, 2-3 пулемета, 0, 5 орудия, то осенью 1919 г. - 130 штыков, 4 пулемета и 1 орудие на 1 км. Летом 1920 г. в соединениях 15-й армии тактическая плотность достигала уже 750 штыков, 19 пулеметов и 4 орудия[161].

На рисунке 2.6 показан принцип массирования сил в гражданскую войну.

После гражданской войны в советской военной теории шли интенсивные поиски новых путей развития военного искусства, в том числе применения принципов боя. С.С.Каменев отмечал, что главными факторами прогресса в военном деле явятся: возрастающая техническая насыщенность войск, появление новых средств борьбы. В этой связи, писал он, в новом свете представляются такие элементы боя, как внезапность, маневр, использование резервов, массирование сил[162]. Важную роль в развитие принципа сосредоточения усилия в 30-х годах внес труд В.К.Триандафиллова «Характер операций современных армий». В нем автор с новых позиций теории глубокого боя и операции подошел к рассмотрению возникающих проблем. Он считал, в частности, что для прорыва позиционной обороны следует увеличить артиллерийскую плотность на главном направлении по крайней мере в полтора-два раза, нежели чем это предусматривалось в уставах. (В боевых уставах плотность артиллерии предусматривалась 60-80 орудий на I км фронта.)

Идея нанесения массированного удара на большую глубину с сосредоточением на главном направлении крупных масс стрелковых, мотопехотных частей при поддержке артиллерии, танков и авиации в сочетании с высадкой воздушных десантов нашла свое развитие и официальное закрепление в Инс-

зации армии, не нашли практической реализации в процессе боевой подготовки советских войск.

В силу этого с началом Великой Отечественной войны в использовании принципа сосредоточения усилий допускалось со стороны командиров и штабов много серьёзных промахов. В обороне это находило проявление в равномерном распределении сил и средств по всему фронту. Стремление прикрыть надежно все опасные направления приводило к распылению усилий. Однако несправедливо было бы обвинять в тактической неграмотности командиров. Теорию военного искусства большинство из них знали, но обстановка на фронте в начальный период войны складывалась так, что командиры дивизий и полков часто не имели сведений не только о характере действий противника, но и о своих войсках и соседях. При наличии открытых флангов они вынуждены были занимать оборону на широком фронте, имея очень слабые резервы в глубине.

Другой фактор, оказывавший влияние на применение принципа сосредоточения усилий, являлся острый недостаток сил и средств. Если по предвоенным взглядам предусматривалось, что дивизия при переходе к обороне займет полосу шириной 8-10 км и получит на усиление два-три и более артиллерийских полков, то на деле во время войны, особенно в ее начале, случалось чаще всего так, что дивизия не получала никаких средств усиления. Будучи не полностью укомплектованной штатным вооружением, она получала задачу прикрыть фронт порядка 30-40, а то и более километров.

На рисунке 2.7 показана эволюция принципа сосредоточения усилий по опыту Великой Отечественной войны.

Аналогичное положение создавалось и при организации наступления. Например, в Смоленской наступательной операции (1941 г.), а затем и во время контрнаступления под Москвой стрелковым дивизиям назначались полосы наступления шириной 10-12 км, в то время как средства усиления были

весьма ограничены. Это приводило к тому, что тактические плотности создавались невысокими. Например, в 365-й стрелковой дивизии во время битвы под Москвой, наступавшей в полосе II км, были созданы следующие плотности на 1 км фронта: батальонов – 0, 8, орудий и минометов – 4, 5, танков и САУ – 1, 0, саперных рот - 0, 3. Примерно такие же тактические плотности создавались и в 371-й стрелковой дивизии в этой же операции при ширине полосы наступления 10, 5 км[163]. Понятно, что темпы прорыва этих соединений были невысокие - составляли в первый день - 2-3 км, во второй - 3-5 км.

В ходе войны по мере поступления в войска все большего количества вооружения, а также повышения боевого мастерства командного состава количественные и качественные показатели массирования сил и средств в наступлении все более повышались. Это видно из данных, приведенных в таблице 2.1.

Как видно из таблицы, в ходе войны неуклонно шел процесс количественного наращивания тактических плотностей на главном направлении действий войск. Это создавало материальную предпосылку для все большего увеличения темпов наступления. Если в первый период войны они составляли в среднем 5-8 км в сутки, во второй период - 10-12, то в третьем периоде повысились до 15-18 и более км, а для танковых войск - 30-40 и более км в сутки. Но анализируя операции минувшей войны, видеть не только успехи, но и имевшие место недостатки в практической реализации принципа сосредоточения усилий, а их было немало.

Так, в первый период войны эффективность наступательных действий была невысокой из-за того, что войска нередко наносили лобовые удары по наиболее сильным узлам сопротивления противника. Так, 331-я стрелковая дивизия 7 декабря 1941 г. под Москвой всеми своими тремя стрелковыми полками атаковала с фронта хорошо укрепленные опорные пункты противника в деревнях Горки, Пучки, Красная Поляна. Это привело к распылению усилий. В результате бои с самого начала приняли затяжной характер. Для овладения ими дивизии потребовалось двое суток[164].

Таблица 2.1

Массирование сил и средств и их плотность на участках прорыва в наступательных операциях советских войск [165]

Отрицательное влияние на реализацию принципа сосредоточения усилий в наступательных боях советских войск в 1941-1942 гг. оказало шаблонное построение боевых порядков. Несмотря на то, что оборона немецко-фашистских войск в этот период была очаговой, глубина ее не превышала 3-4 км, тем не менее, не только дивизии и полки, но батальоны и роты, следуя требованиям довоенных уставов, строили боевой порядок в два эшелона. Это затрудняло нанесение сильного первоначального удара, не давало возможности привлечь максимальное количество сил и средств для атаки. Например, в 338-й стрелковой дивизии в боях под Наро-Фоминском в декабре 1941 г. из имевшихся по штату 26 стрелковых рот в одновременной атаке принимало участие только восемь, остальные находились во вторых эшелонах[166].

Существенным недостатком в реализации принципа сосредоточения в первом периоде войны являлось неумелое использование родов войск, в частности, артиллерии. У командиров и штабов еще не был накоплен опыт по ее боевому применению. Сосредоточение ее огня часто затруднялось из-за того, что имевшееся ограниченное количество артиллерии распределялось подчас равномерно по всему фронту наступления, огневые позиции артиллерийских групп выбирались на значительном удалении от рубежа перехода в атаку (5-6 км), слабо осуществлялась разведка целей.

Обобщив опыт первых наступательных операций советских войск, Ставка Верховного Главнокомандования в директивном письме от 10 января 1942 года отмечала, что медленные темпы прорыва обороны противника объясняются не только недостатком сил и средств, но и рассредоточенностью действий, стремлением вести наступление по многим направлениям. Ставка ВГК предложила решительно отказаться от равномерного распределения сил и средств по фронту и создавать на главных направлениях мощные ударные группировки. Только таким образом, говорилось в письме, можно обеспечить решительный перевес сил и успех прорыва обороны противника на определенном участке[167]. Во второй и третий периоды войны, прежде чем принять решение на наступление, командиры тщательно проводили разведку обороны противника, выявляли его систему огня и заграждений, наличие промежутков между опорными пунктами и открытых флангов. Это давало возможность наносить удар там, где оборона была слабо укреплена.

Например, в Смоленской операции (1943 г.) командир 290-й стрелковой дивизии перед началом наступления провел разведку боем противника, в результате которой было установлено, что юго-западнее д. Острая Слобода в районе отметки 214, 7 находится слабо прикрытый огнем стык между подразделениями 590-го пехотного полка. На этом направлении командир дивизии решил сосредоточить основные усилия, нанести главный удар сменными флангами 882-го и 885-го стрелковых полков. На участке прорыва было создано превосходство над противником по пехоте в 2, 5 раза, артиллерии - в 3 раза, танкам - 3, 5 раза. Последующий ход боевых действий показал, что принятое решение командиром дивизии было целесообразным. В результате правильного использования принципа сосредоточения основных усилий и достижения внезапности наступающим частям удалось вклиниться в оборону противника на глубину 6-8 км. 882-й полк, преодолев первую позицию, вышел во фланг опорному пункту противника в д.Раменка. Сюда же для развития успеха был нацелен второй эшелон этого полка (2-й стрелковый батальон)[168].

Важное значение в сосредоточении основных усилий в наступлении имело совершенствование способов построения боевого порядка соединений, частей с учетом изменения тактики противника.

Когда, начиная с лета 1943 г. немецко-фашистские войска перешли к созданию глубокоэшелонированной траншейной обороны, то стало очевидным, что применявшееся в соответствии с Боевым уставом пехоты 1942 г. одноэшелонное построение дивизий и полков перестало соответствовать обстановке.

Для создания ударного кулака на направлении главного удара потребовалось строить полки, дивизии и корпуса в два, а иногда и в три эшелона

Особенно сильным создавался в соединениях и частях первый эшелон. В него включалось обычно две трети сил и средств, что обеспечивало нанесение мощного первоначального удара по противнику. Второй эшелон предназначался для наращивания усилий там, где обозначался успех. Это способствовало непрерывному наращиванию усилий в ходе всего наступления. Осуществляя прорыв, командиры дивизий и полков стремились к тому, чтобы сквозной атакой первого эшелона полков обеспечить преодоление первых двух траншей обороны противника. При необходимости для завершения прорыва первой позиции и овладения второй предусматривался ввод в бой вторых эшелонов полков. В случае же успешной атаки, когда удавалось силами первого эшелона полка овладеть всей первой позицией, то их вторые эшелоны вводились в бой для прорыва второй позиции. Однако во многих боях для решения этой задачи приходилось вводить не только вторые эшелоны дивизий, но и корпусов.