Принципы боя – теоретический каркас искусства тактики. 8 страница

Большую роль в успешном завершении прорыва главной полосы обороны и развитии наступления в глубине играли подвижные группы армии и фронта. Обладая высокой ударной и огневой силой, они с ходу, с марша, развертываясь из походных колонн, наносили мощный удар по противнику, не давая ему возможности восстановить нарушенную систему обороны, создать новые оборонительные рубежи в глубине. В конечном итоге такой порядок сосредоточения и наращивания боевых усилий позволил успешно разрешить важнейшую проблему наступления в Великой Отечественной войне - быстро превращать тактический прорыв в оперативный, чего не удалось в полной мере осуществить в ходе первой мировом войны.

Заслуживает более детального анализа опыт массирования артиллерии, полученный советскими войсками в минувшую войну. Большую роль в этом сыграл метод артиллерийского наступления, который применялся с зимы 1941-1942 гг. Суть этого метода заключалась в том, чтобы «основную массу артиллерии сосредоточивать в районе действий ударных групп войск, поддержать непрерывным огнем продвижение пехоты и танков в ходе всего боя»[169]. Этому способствовало то, что во время войны шел интенсивный процесс количественного и качественного обновления материальной базы артиллерии. С каждым годом на вооружение советских войск поступали все более совершенные образцы вооружения и боеприпасов. В конечном итоге количество артиллерии к концу войны возросло в 5 раз, при этом войсковой артиллерии - в 4 раза, а артиллерии РВГК - в еще большей степени: по орудиям - в 5 раз, по минометам - в 17 раз[170].

Командование широко и умело концентрировало большие массы артиллерии на направлении главного удара. Показательно, что в операциях 1944-1945 гг. на участках прорыва армий и фронтов, составлявших примерно 7-12 процентов ширины полосы их действий, сосредоточивалось от 60 до 80 процентов артиллерии[171]. Непрерывно увеличивалась плотность артиллерии. Если в наступательных операциях 1941-1942 г.г. она составляла 70-80 орудий на I км фронта, в 1943 г. -130-150, то в 1944 г. возросла в 2, 7 и 1, 2 раза, в 1945 г. - в 3, 7 и 1, 7 раза[172]. При этом значительно улучшились качественные характеристики артиллерийских группировок. В их составе увеличилось количество орудий более крупных калибров и с большей дальностью стрельбы. Значительно возрос удельный вес реактивной артиллерии.

В результате массированного использования артиллерии возросла интенсивность ведения огня. Если в наступлении под Верденом в феврале 1916 г немцы за 7 дней выпустили 4 млн. снарядов при максимальной плотности 56 снарядов в минуту, то в Висло-Одерской операции артиллерия 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов израсходовала втрое меньше снарядов, но плотность ее огня в период артподготовки достигла 608 снарядов в минуту, то есть в II раз больше. Это во многом повысило эффективность огня[173].

Наряду с артиллерией в ходе войны шел процесс все большего массирования авиации на важнейших направлениях. Это позволяло увеличивать плотность бомбовых ударов в ходе авиационной поддержки наступающих войск. Так, если в операциях 1943 г. плотность бомбовых ударов во время авиационной подготовки атаки составляла 20-33 тонны бомб на I кв.км площади цели, то в 1944 г. - уже 60-70 тонн, а в 1945 г. повысилась до 100 тонн и более[174].

Сложными путями шел процесс сосредоточения усилий сил и средств ПВО в наступлении и обороне, особенно в первый период войны. Объяснялось это крайне малым количеством зенитных средств, имевшихся в войсках, к тому же использовались они неэффективно - не обеспечивалось их сосредоточение на прикрытии главной группировки соединений, частей.

В ходе войны массирование средств ПВО осуществлялось в основном в оперативном масштабе. Начиная с 1942 г. зенитная артиллерия стала объединяться в армейские зенитно-артиллерийские группы. Это давало возможность сосредоточивать основную массу огня зенитной артиллерии на прикрытии важных объектов на поле боя в тесном взаимодействии с авиацией.

По мере увеличения в войсках зенитной артиллерии повышалась ее плотность на важнейших направлениях. Если в первый и второй периоды войны она составляла 2-4 орудия, то в третьем периоде повысилась до 15-18 орудий на I км фронта на участках прорыва.

Не сразу приобрели советские командиры опыт массирования танков непосредственной поддержки пехоты в ходе войны. В первом периоде они использовались разрозненно и их плотность была невысокой (1-4 танка на 1 км фронта в наступлении). По опыту контрнаступления под Москвой, поступавшие на усиление танки, как правило, поротно придавались командиром дивизии полкам первого эшелона, часть их (до роты) выделялась в резерв. Во втором периоде танки использовались централизованно. Стрелковым дивизиям, действовавшим на направлении главного удара, придавалось от танкового батальона (20-21 танк) до танковой бригады (40-50 танков). В результате этого увеличилась тактическая плотность танков до 5-12 и более бронеединиц на I км фронта. В третьем периоде вследствие большого насыщения боевых порядков стрелковых частей танками был осуществлен переход к децентрализованному их использованию, что нашло выражение в передаче функций управления ими в бою не только командирам стрелковых полков но и батальонов.

Большое значение принципу сосредоточения основных усилий придавалось в немецко-фашистской армии. Кейтель, Йодль, Гальдер, Эрфурт на все лады провозглашали ключевой тезис теории Клаузевица, что численное превосходство в решающем пункте в сочетании с внезапностью удара - главное в достижении победы. Особое внимание уделялось массированному использованию танков. Еще до второй мировой войны выдвигалась гипотетическая теория введения массированной танковой войны. Одним из ее основоположников являлся Эймансбергер. Прорыв обороны противника представлялся им в следующем виде. Первый удар наносят пехотные дивизии, усиленные многочисленными танковыми бригадами. По его расчетам на каждую дивизию должно было приходиться по 225 танков (на 10 дивизий первого эшелона армии 2250 танков[175]. Для прорыва второй позиции он рекомендовал дополнительно вводить второй ударный эшелон, в котором должно было быть дополнительно 1650 танков[176]. Для развития тактического прорыва в оперативный он предлагал иметь еще 5000 танков[177]. Помимо этого, на второй день операции вводить еще одну танковую армию, а всего в общей сложности для проведения операции только на одном операционном направлении предлагалось использовать 13 900 танков.

Это был, конечно, фантастический расчет. Заметим, что по плану " Барбаросса" Германия выставила на советско-германском фронте немногим более 4000 танков, то есть в 4-7 раз меньше, чем требовал Эймансбергер только для одной операции. Тем не менее, немецко-фашистское командование немало идей позаимствовало из теории танконизации армии Эймансбергера, особенно в тактике нанесения ударов танковыми клиньями. Как писал Г.Гудериан: «…Бронированные моторы могут донести наше орудие к месту расположения противника без предварительной артиллерийской подготовки, если только будут соблюдены следующие важнейшие условия: движение по удобной местности, внезапность, массированное использование танков»[178].

Определенное влияние на формирование оперативно-тактических концепций вермахта в отношении принципа массирования авиации оказала теория воздушной войны, разработанная итальянским генералом Джулио Дуэ и изложенная в его трудах «Господство в воздухе» и «Война 19…года».

В английских довоенных боевых уставах принцип массирования считался в числе главных. Здесь так же, как и в Германии выдвигалась теория массированного использования танков в войне. Ее пропагандистом выступал Дж.Фуллер. В книге «Танки в Великой войне 1914-1918 гг.» он писал, что технические средства борьбы, в том числе танки, составляют 93% победы. Стратегия, командование, управление, храбрость, дисциплина, снабжение, организация и все моральные и физические принадлежности войны ничто по сравнению с превосходством в оружии; в лучшем случае они составляют 10%[179].

Но это были всего лишь теоретические пожелания. На деле сухопутные войска Англии представляли собой накануне второй мировой войны отсталый вид вооруженных сил[180]. Но в ходе войны многое было наверстано. В ряде операций достаточно умело использовался принцип сосредоточения основных усилий (рис.2.8). Степень массирования сил и средств в наступательных операциях 1944-1945 гг. английской армии характеризовалась такими показателями: на 1 км фронта на направлении главного удара сосредоточивалось 2-3 пехотных батальона, 20-30 танков, 150-190 орудий. Особую роль играло массирование авиации. Плотность бомбовых ударов достигала 150-200 и более тонн на 1км² площади цели (рис.2.9).

Аналогичные тактические плотности были характерны и для американской армии.

Определенное развитие принцип сосредоточения усилий получил по опыту локальных войн и вооруженных конфликтов 50-90-х гг. На его содержание большое влияние оказало широкое применение новых видов оружия – ВТО, реактивной авиации, вертолетов огневой поддержки, ПТРК, более совершенных РСЗО, средств РЭБ, зажигательного оружия и др. Довольно высокой степени массирования достигло применение танков и ПТРК в арабо-израильской войне (1967, 1973 гг.). Плотности танков достигли в этих войнах до 30-50 и более единиц, ПТРК - до 15-20, вертолетов 5-10 единиц на 1 км фронта.

Применение американцами в войне во Вьетнаме аэромобильных соединений, чередовавших стремительное продвижение по воздуху с действиями по земле, осуществлявших внезапные штурмовые атаки, комбинируя удары с воздуха средствами бортового оружия вертолетов с действиями спешившихся подразделений, позволяло в новом качестве возродить старинный принцип «идти врозь - драться вместе». Сочетание наземной и воздушной мобильности давало возможность общевойсковым подразделениям, действуя до начала атаки в рассредоточенных построениях, быстро соединяться в назначенном пункте, чтобы нанести внезапный удар, а затем снова рассредоточиться. В результате зародилась и получила некоторое развитие тактика объемного боя. Свое дальнейшее совершенствование, но на качественно новом уровне, она получила во время войны в зоне Персидского залива (I991 г.).

Обобщая исторический опыт, отметим, что принцип сосредоточения усилий издревле признан военными теоретиками и практиками как один из наиболее важных принципов боя, умелое использование которого дает возможность добиться победы над численно превосходящими силами противника.

Хотя в процессе многовековой военной практики под влиянием развития средств вооруженной борьбы содержание данного принципа, формы и способы его использования в бою коренным образом менялись, однако главный смысл его требований, пожалуй, остается и теперь таким же, как и во времена Эпаминонда; вступая в бой, не разбрасывай свои силы по всему фронту, а сосредоточивай их там, где это выгодно тебе и где противник этого не ожидает, наноси удар по нему не растопыренными пальцами, а мощным кулаком. В обороне не поддавайся соблазну быть всюду сильным - это невозможно сделать даже при наличии достаточного количества сил и средств, а посему умело выбирай ключевые объекты и располагай свой боевой порядок так, чтобы отразить атаку противника в любом пункте.

Показателем мастерского использования принципа сосредоточения усилий является умение одержать победу искусством - малыми силами с минимальными потерями.

Новый подход к реализации принципа в современных условиях состоит в том, что основой сосредоточения усилий выступает теперь не столько количественная, сколько качественная сторона, умение выбрать динамичную форму - массирования сил и средств, способную ошеломить, «задавить» противника своей новизной, неожиданностью.

Модель современного массирования основывается на использовании эффективности радиоэлектронного воздействия, достижении большой глубины огневого удара в сочетании с незамедлительной высадкой в район огневого поражения воздушного эшелона.

Под влиянием этого меняются формы массирования - на смену одномерно-линейному сосредоточению усилий, нацеленному на фронтальное вытеснение противника, приходит многомерно-объемное, сущность которого состоит в том, чтобы добиваться решающего превосходства над противником во всех сферах - не только на земле, но и в воздухе, в эфире, наносить удары по противнику одновременно с фронта, тыла и флангов, постоянно держать его в боевом напряжении, громить по частям.

Это требует того, чтобы войска овладевали тактикой глубинного (неконтактного) боя, могли успешно вести самостоятельные боевые действия в глубоком тылу противника в длительном отрыве от главных сил, вести бой «с перевернутым фронтом», быстро переходить от одного вида боевых действий к другому, совершать дерзкие рейды, вести бой в окружении и выходить из него, совершать стремительный отход.

Новые формы и способы сосредоточения усилий требуют поиска новых подходов к выбору направления главного удара. В ряде случаев представится целесообразным определять не направление, а район приложения основных усилий, поскольку «эпицентром» обороны является теперь огневая группировка противника - его средства ядерного нападения, системы ВТО, особенно РУК и РОК, средства ПТО, ПВО, РЭБ, которые располагаются рассредоточенно в глубине тактической зоны. Нацеливание войск на первоочередное уничтожение (захват) именно этих объектов обеспечит подрыв тактической устойчивости обороны.

В обороне в основу сосредоточения усилий целесообразно положить принцип «динамичного поля боя» - строить боевой порядок войск таким образом, чтобы высокомобильные вторые эшелоны, резервы не были жестко «привязаны» к одному какому-либо району, а могли быстро маневрировать по всем направлениям, сосредоточивать огонь и удары по противнику там, где создается наибольшая опасность.

Применение подобной оборонительной тактики - есть ответная реакция на концепцию воздушно-наземной операции, опирающейся на глубокое огневое поражение обороны и ее разгром с помощью высадки мощного воздушного эшелона и нанесения рассекающих фронтальных ударов бронетанковыми и механизированными войсками.

Как и при реализации всех других принципов боя, так и принципа сосредоточения усилий, увеличивается роль прогнозирования боевых действий. Для безошибочного выбора района приложения основных усилий расчета соотношения сил и средств сторон возникает необходимость анализировать потенциальные возможности своих войск и противника не только в начальной стадии развития боя, но и в динамике. При этом важно учитывать действия не только мотострелковых, танковых и артиллерийских частей, но и соотношение по аэромобильным силам, боевым вертолетам, средствам радиоэлектронного противодействия, разведки, дистанционного минирования местности.

Подчеркивая возрастающее значение принципа сосредоточения усилий в достижении успеха в современном бою, важно отметить его усиливающуюся взаимосвязь с другими принципами боя. Превосходство над противником на решающих участках весьма динамично и непостоянно. В отличие от прошлого, создание ударной группировки войск должно явится не одноразовым, а многоразовым актом. Отсюда важность достижения быстрого маневра огнем, силами и средствами в ходе боя, осуществления гибкого взаимодействия, твердого и непрерывного управления, всестороннего обеспечения, поддержания высокого политико-морального состояния личного состава.

2.8 Маневр подразделениями, ударами и огнем

Понятие «маневр» в военном искусстве берет свое начало от древнеримского боевого строя «манипула», отсюда «манипулировать», «маневрировать». Переход от малоподвижной «фаланги» к «манипулам» знаменовал новый рубеж в развитии тактического мастерства войск. Преимущество манипул сказывалось по всем параметрам – свободе передвижения, скорости перестроения на поле боя, быстроте удара по противнику, в возможности совершения обхода одного или обоих его флангов. Манипулирование, таким образом, означало поиск новых более совершенных комбинаций.

В свое время Шекспир, не подозревая о том, что выражает сущность одного из принципов военного искусства, писал: «… кривым путем находим путь верный…». Этими словами он довольно точно определил смысл маневра. В бою войска стремятся, используя уязвимое место противника (разрыв в боевом построении) обходным (окольным) путем проникнуть в его расположение, чтобы занять более выгодное положение для нанесения удара. С течением времени под влиянием многих факторов содержание понятия маневр все более обогащалось и расширялось. Если первоначально под маневрированием подразумевалась перегруппировка войск до начала боя для нанесения удара по противнику, то в последующем маневр стал осуществляться с целью перестроения в ходе боевых действий для совершения обхода или охвата опорных пунктов противника.

Менялось и качество маневра. Наряду с маневрированием живой силой, стало осуществляться маневрирование огнем, а с появлением ядерного оружия – и ядерными ударами. Ныне, помимо этого, маневр осуществляется системами ВТО (РУК и РОК).

Сущность и содержание современного маневра показаны на рисунке 2.10.

Искусство маневрирования издревле считалось душой тактики. Боевая мощь зависит от правильного боя и маневра, писал Сунь-Цзы, но сочетание правильного боя и маневра можно создавать без конца[181].

Маневр, как элемент боевой мощи, не поддается количественному соизмерению, однако он в ряде случаев по своей значимости в достижении успеха не уступает огневой мощи. Без маневра не обходится ни один бой – с него обычно начинаются боевые действия любого масштаба и им обычно завершаются. Антиподом маневренной тактики выступает тактика лобовых ударов, образно именуемая тактикой «разъяренного буйвола», когда войска, не взирая ни на какие потери и затраты, стремятся идти напролом, применяют бесхитростные приемы, делают то, что, по выражению Петра Великого, «неприятель почитает за вероятное».

Искусство маневра всегда привлекало пристальное внимание военных теоретиков и практиков. Однако на протяжении военной истории отношение к нему было неоднозначным – нередко его значение то чрезмерно преувеличивалось, а то, бывало, и принижалось. Особенно это характерно для немецкого военного искусства. Так, в Уставе саксонской армии (1752 г.) указывалось: «Венец искусства великого полководца - добиться конечной цели кампании хитроумным и уверенным маневрированием, не подвергая себя опасности[182]. Но позже в боевых уставах настойчиво проводилась мысль, что цель боя вернее и проще достигается фронтальными действиями. К примеру, в германском Строевом пехотном уставе 1906 г. отмечалось: «Действия пехоты должны быть одухотворены единственной мыслью: вперед на противника чего бы то ни стоило[183]».

Разработка теории маневрирования, условий и способов его осуществления в различных видах боя началась задолго до того, как в полевых уставах армий появились специальные разделы, посвященные маневру. Одним из активных приверженцев стратегии и тактики маневрирования был английский военный теоретик Генрих Ллойд (1720-1783 гг.). В книге «Военные и политические мемуары генерала Ллойда» (1784 г.) он доказывал, что посредством марш-маневра на операционной линии противника, то есть там, где находятся его главные тыловые базы (магазины), обеспечивавшие снабжение армии, можно выиграть сражение, не сталкиваясь непосредственно с главными силами противника. При этом он отвечал, что успех сражения можно вычислить с геометрической точностью[184].

Аналогичную точку зрения высказывал прусский военный писатель А.Г.Бюлов (1757-1807 гг.). В труде «Дух новейшей военной системы (1799 г.) он писал, что цели войны могут быть достигнуты путем воздействия на пути сообщения.

В последующем теорию Г.Ллойда и А.Г.Бюлова в отношении тактики и стратегии маневрирования развил и усовершенствовал Лиддел Гарт применительно к войнам машинного периода. В труде «Стратегия непрямых действий» он утверждал, что искусство «непрямых» (маневренных) действий - это и есть то главное в полководческом мастерстве, что при всех обстоятельствах венчает успех, способствует тому, чтобы одержать «бескровную» победу.

Лиддел Гарт доказывал, что в стратегии самый длинный обходный путь часто является кратчайшим путем к цели. Он считал, что наилучшими «непрямыми действиями», обеспечивавшими победу выдающихся полководцев на протяжении двадцати пяти веков истории человечества, были: признание решающего значения маневрирования на театре военных действий; уклонение от решительных сражений и выжидание промахов противника, чтобы нанести удар по самому уязвимому его месту; отказ от фронтальных ударов; применение новых средств борьбы. Говоря о современных боевых действиях, Л.Гарт отмечал: «Время фронтальных тактических наступлений уходит в область преданий, на их смену появляется искусство тактики, главная задача которого заключается в наступлении, удар во фланг и в тыл противника»[185].

Надо сказать, что у Л.Гарта было и есть немало последователей. Анализируя итоги боевых действий в зоне Персидского залива (1991 г.) некоторые зарубежные авторы писали, что командование многонациональных сил антииракской коалиции при планировании войны стремилось соблюдать «заповедь» Лиддел Гарта - заставить противника отказаться от своей цели без ущерба для себя, то есть не понести больших потерь в людях. Этой цели союзникам действительно удалось достичь - людские потери армий антииракской коалиции оказались минимальными. Несомненно и то, что большую роль в достижении победы сыграло искусное маневрирование.

И все же односторонне преувеличивать роль маневра в этой, как и во многих других успешно проведенных операциях, не следует. Если говорить об операции «Буря в пустыне», то решительному разгрому иракцев способствовало подавляющее превосходство американских войск (основы коалиции) в современных средствах войны: в авиации, высокоточном оружии, средствах разведки, связи и управления войсками и оружием, особенно в средствах РЭБ и т.д. Ирак был просто ошеломлен и подавлен тем шквалом огня, который обрушился на позиции его войск, военные объекты. Сыграла свою роль и умелая организация взаимодействия танковых частей с мотопехотой и артиллерией, авиацией и частями морской пехоты.

Операция «Буря в пустыне» еще раз со всей очевидностью подтвердила ту непреложную истину, что одним маневрированием, даже самым блестящим, нельзя достичь разгрома противника. Маневр лишь создает предпосылки, с тем чтобы добиться успеха. Но реализовать намеченный план можно умелым сочетанием всех элементов боя - огня, удара и маневра. Это обстоятельство важно твердо уяснить, чтобы не впадать в крайность при оценке роли в значении маневра в бою.

На протяжении всей военной истории принцип маневра применялся полководцами не изолированно, а в тесной взаимосвязи с другими принципами. Успех древнегреческого полководца Мильтиада, к примеру, который в сражении при Марафоне (490 г. до н.э.) сумел добиться победы над персидской армией при ее двойном численном превосходстве, некоторые военные историки склонны объяснять тем, что он выиграл сражение главным образом за счет более искусного маневрирования. В принципе это верно. Ему действительно удалось сковать действия (маневр) противника и обеспечить более выгодные условия для своего маневра - нанесения по персам удара в уязвимом для них месте. Мильтиад сделал хитроумный ход. Зная, что персы обладают более сильной конницей (10 тысяч всадников), выбрал для сражения такую позицию в узкой марафонской долине, которая, будучи усилена на флангах завалами и засеками, лишила персов свободы действий. В результате этого их численный перевес уже не мог сыграть решающей роли в сражении. Лишившись свободы маневра конницей, они лишились шансов на победу.

Но это не все. Успех дела во многом был предрешен еще и тем, что Мильтиад с самого начала сражения захватил инициативу действий в свои руки. Когда персидское войско подошло к позиции греков на такую дистанцию, с которой можно было наносить потери гоплитам, он первым двинул фалангу в атаку и не дал противнику осуществить свой замысел. Завершению разгрома противника способствовал искусный обход флангов греческой легкой пехотой персов через труднодоступную горную и болотистую местность.

Как видно, в этом сражении полководец использовал не один, а несколько принципов военного искусства - активность, маневр, внезапность. Трудно сказать, какой из них имел перевес и оказал решающее влияние. Да и нет необходимости противопоставлять их друг другу. Важно только заметить, что маневр как бы дополнял, усиливал проявление других принципов боя.

Возьмем другой, хорошо известный классический пример - сражение при Левктрах (371 г. до н.э.). Бесспорно, что фиванский полководец Эпаминонд одержал в нем победу благодаря умелому сосредоточению превосходящих сил на главном направлении. Но при тщательном исследовании этого сражения нельзя не видеть той большой роли, которую сыграл в обеспечении успеха принцип маневра, равно как и принципы внезапности и гибкого управления войсками.

Когда характеризуют полководческое искусство Александра Македонского, то в первую очередь отмечают его умение четко согласовывать действия различных элементов боевого порядка своего войска. Однако не менее блестящих успехов он добивался и в реализации принципа маневра. Его излюбленный тактический приём состоял в том, чтобы, сковывая действия противника с фронта, наносить по нему внезапный ошеломляющий удар с флангов и тыла силами тяжелой и средней конницы, а иногда и средней и легкой пехоты.

Аналогичным образом оценивают военные историки и полководческую деятельность Юлия Цезаря, отмечая, что гениальность проведенных им сражений состояла в том, что он умело использовал маневренные преимущества кагортального легиона и тем ставил в невыгодное положение своих противников, вырывал из их рук инициативу действий, упреждал в развертывании и нанесении ударов.

Элементы тактики маневрирования, хотя порой и примитивные, но все же имели место при совершении походов киевскими князьями в IX-XI вв. Выражалось это обычно в том, что воеводы выделяли из состава своих дружин специальные легкие отряды конницы, которые проникали в тыл противнику, совершали внезапные налеты на его заставы. При завязке боя они стремились обойти с одного или обоих флангов боевой порядок противника.

Довольно умело применяли маневр в бою кочевники Востока - печенеги, половцы, монголы, арабы. Главной подвижной и ударной силой у них являлась конница. У арабов, например, боевой порядок войска состоял из нескольких линий отрядов конницы и пехоты, что позволяло им легко передвигаться на поде боя, наращивать свои удары там, где выгодно, и вести преследование. О превосходстве их маневренной тактики свидетельствует то обстоятельство, что в VII-VIII вв. им удалось завоевать огромное пространство от Пиренейского полуострова до Индии.

Опыт войн показал, что применение принципа маневра дают наибольший эффект в том случае, если военачальник хорошо изучил сильные и слабые стороны тактики действий противника, оказывался способен парализовать его замысел, более искусно использовать свои силы в средства, чтобы навязать ему свою волю. Классическим примером этого служит полководческое искусство Александра Невского, особенно ярко проявившееся в сражении на Чудском озере (5 апреля 1250 г.). У русского войска был сильный и опытный противник. Немецкие рыцари обычно наносили удар тупым усеченным клином, названным русскими «свиньей». Но Александр нашел способ противодействия рыцарской тактике. Он построил боевой порядок войска таким образом, что обеспечил себе свободу маневра на флангах. Крестоносцы наносили удар с фронта. Передовой полк русской рати «чело» сковал действия главных сил противника. Воспользовавшись этим, Александр предпринял маневр на флангах рыцарского клина. Сильные удары справа и слева русской пехоты стиснули потерявшую ударную силу колонн немецких рыцарей. Используя успех на флангах, русская конница совершила охват и неожиданно ударила по тылу вражеских пехотинцев. Окружив противника, русские ратники приступили к его уничтожению.

Здесь, как и во многих других сражениях, победа была одержана в результате умелого использования многих принципов военного искусства, не последнее место среди которых сыграл гибкий, внезапный маневр. Немалый вклад в развитие тактики маневрирования русских войск внесла Куликовская битва (1380 г.), где в отличие от битвы на Чудском озере, маневр осуществлялся более крупными массами пехоты и конницы на обширном пространстве, в том числе в условиях закрытой (лесистой) местности, что свидетельствовало о высоком боевом мастерстве русского войска.

Умело использовал маневр Богдан Хмельницкий в освободительной войне украинского и белорусского народов за свою независимость (1648-1654 гг.). В сражениях, особенно под Корсунем и Пилявцами, он широко применял искусные способы разъединения сил врага, нанесения по ним внезапных ударов с флангов и тыла и уничтожения его по частям.

С появлением и развитием огнестрельного оружия маневр, как элемент боя, стал все теснее связываться с огнем. Огонь из стрелкового орудия, а затем и артиллерии подготавливал и обеспечивал удар и маневр пехоты и кавалерии. В войнах начала XVIII в. стал применяться маневр артиллерией. В русской армии впервые маневр артиллерией в достаточно широких масштабах использовался в битве под Полтавой. Русская артиллерия имела лучшую по тому времени материальную часть, хорошо подготовленных артиллеристов.