Песнь перечислений» слушающих, строфа 5

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

— Сколько времени прошло... — произнес Адолин, сидя на коленях и держа перед собой свой Клинок, кончик которого на несколько дюймов вошел в каменный пол.

Принц был один. Только он и его меч, в одной из этих новых подготовительных комнат, построенных вокруг дуэльной арены.

— Я помню, как выиграл тебя, — прошептал Адолин, глядя на свое отражение в лезвии. — Никто не воспринимал меня всерьез. Щеголь в роскошных тряпках. Тиналар хотел меня победить, чтобы позлить отца, но лишился своего Клинка.

Если бы Адолин проиграл, он был бы вынужден отдать Тиналару свои Доспехи, перешедшие к нему от семьи матери.

Адолин никогда не давал своему Клинку имя. Кто-то это делал, кто-то — нет. Принц никогда не считал подобное приемлемым. Нет, он не думал, что Клинок не заслуживает имени. Просто не знал, какое имя будет уместным. Давным-давно оружие принадлежало одному из Сияющих рыцарей. Тот человек, несомненно, как-то его назвал. Давать оружию другое имя казалось слишком самонадеянным. Адолин думал точно так же еще до того, как решил относиться к Сияющим в хорошем свете, как и отец.

Клинок никуда не денется после смерти Адолина. Он им не владел. Лишь одолжил на время.

Меч с аскетично гладкой поверхностью был длинным и извилистым, как угорь, с выступами у рукояти, похожими на растущие кристаллы. По форме подобный стандартному полуторнику, Клинок немного походил на огромные двуручники, которые Адолин видел у рогоедов.

— Настоящая дуэль, — прошептал Адолин Клинку. — С настоящими ставками. Наконец-то. Больше не нужно ходить вокруг да около, больше не нужно себя ограничивать.

Клинок Осколков не ответил, однако Адолин представил, что тот его слушал. Нельзя использовать оружие, подобное этому, оружие, которое, казалось бы, является продолжением самой души, и не чувствовать время от времени, что оно живое.

— Я со всеми разговариваю так уверенно, — сказал Адолин, — потому что они на меня полагаются. Но если сегодня я проиграю, это будет конец. Больше никаких дуэлей, а следовательно, серьезная помеха в грандиозном плане отца.

Снаружи доносились голоса людей. Топот ног, шум болтовни. Скрежет по камню. Они пришли. Пришли посмотреть на его победу или унижение.

— Может быть, это наш последний поединок вместе, — тихо произнес Адолин. — Я ценю то, что ты для меня сделал. Знаю, что ты сделал бы то же самое для любого, кто обладал тобой, но все равно ценю. Я... я хочу, чтобы ты знал — я верю в отца. Верю в то, что он прав, что вещи, которые он видит, реальны. Мир нуждается в объединенном Алеткаре. Поединки, подобные сегодняшнему, являются моим способом достижения цели.

Адолин и его отец не были политиками. Они солдаты. Далинар — по своему выбору, Адолин — больше в силу обстоятельств. У них бы не получилось проложить путь к объединению королевства простыми словами. За него требовалось бороться.

Адолин встал, похлопал себя по карману, а затем, отпустив растаявший в тумане Клинок, пересек маленькое помещение. На каменных стенах узкого коридора, в который он вошел, были выгравированы рельефные изображения десяти основных стоек фехтования. Их высекли в другом месте и, когда эту комнату достроили, перенесли сюда. Комната являлась недавним дополнением, заменяющим палатки, в которых когда-то проводилась подготовка к дуэлям.

Стойка ветра, стойка камня, стойка пламени... Барельефы изображали стойки для каждой из десяти сущностей. Адолин шел и считал их про себя. Маленький туннель был высечен в камне самой арены и оканчивался небольшой комнатой, вырубленной в скале. Яркий солнечный свет дуэльной арены сочился из-под последних дверей, разделяющих Адолина и его противника.

Теперь, когда появились подходящая подготовительная комната для медитации и комната для ожидания, в которой надевалась броня и где можно было отдохнуть между поединками, дуэльная арена в военных лагерях превратилась в одну из тех, что остались в Алеткаре. Приятное дополнение.

Адолин шагнул в комнату, где его ждали брат и тетя. Отец Штормов, его руки вспотели. Он так не нервничал, даже когда собирался на битву, в которой его жизни угрожала реальная опасность.

Тетя Навани только что закончила рисовать глифпару. Отложив кисть в сторону, она отошла от возвышения и подняла рисунок, чтобы Адолин мог его разглядеть. Ярко-красная глифпара на белом лоскуте.

Навани опустила рисунок и осуждающе посмотрела на племянника.

— Что? — спросил принц, в то время как его оружейники вошли внутрь и внесли части Доспехов Осколков.

— Здесь говорится «безопасность и слава», — ответила Навани. — Тебе бы не помешало выучить пару глифов, Адолин.

— Ну, хорошо, — проговорила Навани, уважительно складывая молитву и поджигая ее в жаровне. — Будем надеяться, в конце концов ты обзаведешься женой, которая сможет делать это за тебя. И читать глифы, и рисовать их.

Адолин склонил голову, как полагалось делать во время сожжения молитвы. Паилиа [12]свидетельница, сейчас не время оскорблять Всемогущего. Тем не менее когда лоскут догорел, он взглянул на Навани.

Они ожидали весточки от Джасны, как только она доберется до Прибрежных Крипт, но известий не было. Навани связывалась с управлением начальника гавани в этом далеком городе. Они сказали, что «Удовольствие ветра» еще не прибыло. Джасна задерживалась уже на неделю.

— Я знаю, тетя, — ответил Адолин, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Что произошло? Неужели корабль попал в сверхшторм? Что с той девушкой, на которой он, возможно, женится, если все выйдет, как задумала Джасна?

— Если корабль задерживается, значит, у Джасны что-то на уме, — сказала Навани. — Вот увидишь. В ближайшие пару недель мы получим сообщение, в котором она потребует от нас что-то сделать, или ей понадобится какая-то информация. Нужно будет выведать, почему она исчезла. Да пошлет Батта [13]этой девочке немного здравого смысла, соответствующего ее уму.

Адолин не стал заострять внимание на проблеме. Навани знала Джасну лучше, чем кто бы то ни было. Но... он определенно беспокоился за принцессу и ощутил внезапный укол тревоги, испугавшись, что ожидаемая встреча с той девушкой, Шаллан, не состоится. Конечно, из условной помолвки редко что-то получалось, но отчасти ему хотелось, чтобы все сложилось. Странная привлекательность заключалась в том, чтобы позволить кому-то другому сделать за него выбор, особенно если вспомнить, как громко кричала Данлан, когда он разорвал с ней отношения.

Данлан все еще служила одним из писцов его отца, поэтому время от времени они попадались друг другу на глаза. Он по-прежнему ловил сердитые взгляды. Но, шторм побери, в тот раз он был не виноват. То, что она сказала своим друзьям...

Оружейник установил ботинки, и Адолин шагнул вперед, чувствуя, как они защелкиваются в нужных местах. Оружейники быстро закрепили ножные латы и передвинулись выше, облачая его в более легкий, чем казалось со стороны, металл. Вскоре остались только латные перчатки и шлем. Принц опустился на колени, укладывая руки в перчатки со своей стороны и вставляя пальцы, куда следовало. Странным образом все Доспехи Осколков сжимались сами собой, как небоугорь, обвившийся вокруг крысы, стягивались до удобной степени плотности вокруг запястий.

Адолин повернулся и протянул руку за шлемом, который держал последний оружейник. Это был Ренарин.

— Ты поел курицу? — спросил младший брат, когда Адолин взял шлем.

— Вы все еще цепляетесь за эти глупые суеверия?

— Это не суеверия, — сказал Адолин в тот же момент, когда Ренарин произнес: — Это просто на удачу, тетя.

— Я так давно не сражался на официальных дуэлях, — пояснил Адолин, надевая шлем с открытым забралом. — Не хочу, чтобы хоть что-то пошло не так.

— Глупости, — повторила Навани. — Веруй во Всемогущего и Герольдов, а не в то, съел ли ты нужную пищу перед дуэлью. Шторма! В следующий раз окажется, что ты веришь в Страсти.

Адолин переглянулся с Ренарином. Его маленькие традиции, возможно, не помогали побеждать, но зачем рисковать? У каждого дуэлянта были свои пунктики. Его собственные еще ни разу не подвели.

— Наши охранники не особенно рады, — тихо проговорил Ренарин. — Они болтают о том, как трудно защитить принца, когда кто-то машет перед его носом Клинком Осколков.

Адолин опустил забрало. Оно затуманилось по краям, вставая на место, и стало прозрачным, дав ему полный обзор комнаты. Адолин ухмыльнулся, точно зная, что Ренарин не сможет увидеть выражение его лица.

— Я так огорчен, что лишу их шанса побыть моими няньками.

— Почему тебе нравится над ними издеваться?

— На поле битвы, — уточнил Адолин. Когда за тобой везде ходили следом, ситуация воспринималась иначе.

— Дело не только в этом. Не ври мне, брат. Я знаю тебя слишком хорошо.

Адолин изучил лицо брата, чьи глаза за стеклами очков были такими искренними. Мальчик все время оставался слишком серьезным.

— Мне не нравится их капитан, — признал Адолин.

— Просто он не дает мне покоя, — пожал плечами Адолин. — Что-то с ним не так, Ренарин. Он внушает мне подозрения.

— Думаю, что ты испытываешь к нему неприязнь, потому что он отдавал тебе приказы на поле боя.

— Я едва это помню, — пренебрежительно ответил Адолин, делая шаг к двери наружу.

Адолин распахнул двери и вышел на песок. Он уже бывал на этой арене раньше, пользуясь тем предлогом, что, хотя военный Кодекс алети запрещал дуэли между офицерами, ему по-прежнему требовалось поддерживать себя в форме.

Чтобы умиротворить отца, Адолин не участвовал в важных поединках — схватках за чемпионство или за Осколки. Он не смел рисковать своими Доспехами и Клинком. Теперь все изменилось.

Воздух был все еще морозным, но солнце над головой светило ярко. Его дыхание отдавалось внутри шлема, под ногами скрипел песок. Адолин проверил, смотрит ли отец. Тот смотрел. Как и король.

Садеас не явился. Впрочем, как и всегда. Возможно, по этой причине Адолину вспомнилось, что Садеас и Далинар когда-то были друзьями, вместе сидели на трибунах и смотрели, как он сражается на дуэли. Планировал ли Садеас измену уже тогда, смеясь и перешучиваясь вместе с отцом, как старый друг?

Его сегодняшний противник не был Садеасом, но однажды... Однажды он встретится с ним на арене. Именно в этом заключалась цель всего того, чем он занимался.

На данный момент Адолин должен справиться с Салинором, одним из Носителей Осколков Танадала. У Салинора имелся только Клинок, хотя он и мог одолжить Доспехи короля, чтобы сразиться в поединке с полным Носителем.

Салинор стоял на другом конце арены, облаченный в неукрашенные синевато-серые Доспехи, и ждал, пока верховный судья — светледи Истоу — даст сигнал к началу поединка. Это сражение стало своего рода оскорблением для Адолина. Чтобы заставить Салинора согласиться на дуэль, Адолин был вынужден поставить на кон и свои Доспехи, и Клинок против одного Клинка Салинора. Как будто принц считался недостойным и должен был предложить больше потенциальных наград, чтобы что-то доказать сомневающемуся Салинору.

Как и ожидалось, арена оказалась переполнена светлоглазыми. Даже если и ходили слухи, что Адолин потерял свою былую форму, поединки за Осколки случались исключительно редко. Сегодня должна была состояться первая подобная дуэль более, чем за год.

Адолин вытянул руку в сторону. Меч появился в его ждущей ладони спустя десять ударов сердца — на секунду раньше, чем у противника. Сердце Адолина билось быстрее, чем у Салинора. Возможно, это означало, что его противник не был напуган и недооценивал его.

Адолин встал в стойку ветра, согнув локти, развернувшись боком и направив острие меча вверх и назад. Его противник принял стойку пламени, взяв меч в одну руку и касаясь лезвия другой, поставил стопы параллельно, примерно на расстоянии фута. Стойки были скорее философией, чем предопределенным набором движений. Стойка ветра предполагала текучесть, стремительность, величественность. Стойка пламени — быстрая и гибкая, больше подходила для более короткого Клинка Осколков.

Стойка ветра была хорошо знакома Адолину. Она отлично служила ему на протяжении всей его карьеры.

«Мы на войне, — подумал Адолин. Салинор скользнул вперед, проверяя его защиту. — И каждый светлоглазый в этой армии — неопытный новичок».

Как только Салинор приблизился и нанес удар, чтобы прощупать соперника, Адолин крутанулся и принял стойку железа, занеся меч двумя руками над головой. Он уклонился, отбил первый удар, шагнул вперед и с размаху опустил Клинок на шлем Салинора. Раз, другой, третий. Салинор пытался обороняться, но был явно удивлен атакой Адолина, и два удара принца достигли цели.

По шлему Салинора поползли трещины. Адолин услышал стоны, сопровождаемые ругательствами, пока Салинор пытался снова поднять оружие для удара. Никто не думал, что дело обернется подобным образом. Куда подевались пробные удары, искусство боя, танец?

Адолин зарычал, почувствовав старую дрожь битвы. Он отбил атаку Салинора, не сопоставимую по ущербу с нанесенными им самим повреждениями, поднял меч двумя руками и сокрушительным ударом опустил его на нагрудник соперника, будто раскалывая дрова. Салинор снова застонал, а Адолин поднял ногу и пнул его, повалив на землю.

Салинор выронил Клинок — сказалась уязвимость стойки пламени, в которой меч держали одной рукой, — и тот растворился в тумане. Адолин подошел к поверженному сопернику, отпустил свой Клинок и стукнул ботинком по шлему Салинора. Часть шлема рассыпалась расплавленными обломками, открыв потрясенное, искаженное паникой лицо.

Адолин ударил ботинком по нагруднику. Несмотря на то, что Салинор пытался поймать его ногу, Адолин беспрестанно бил в нагрудник до тех пор, пока тот тоже не развалился.

Адолин остановился, опустив ногу рядом с головой Салинора, и посмотрел на верховного судью. Раскрасневшаяся, взбешенная женщина вскочила со своего места.

— Адолин Холин! — выкрикнула она. — Это дуэль, а не соревнование по борьбе!

— Разве я нарушил какие-то правила? — прокричал он в ответ.

Наступила тишина. Несмотря на шум в ушах, Адолин внезапно осознал, что вся толпа замолкла. Он слышал их дыхание.

— Разве я нарушил какие-то правила? — требовательно спросил он снова.

— Дуэль должна продолжаться до трех сломанных частей Доспехов. Вы сломали только две.

Адолин посмотрел вниз на потрясенного Салинора. Затем наклонился, сорвал наплечник противника и раздавил его между кулаками.

Адолин опустился на колени рядом с Салинором.

Салинор попытался встать, но без нагрудника сделать это оказалось очень тяжело. Броня была повреждена, и ему пришлось перекатиться на бок, чтобы подняться на ноги. Выполнимо, но, чтобы осуществить подобный маневр, Салинору явно не хватало опыта в ношении Доспехов. Ударом в плечо Адолин снова отправил его на землю.

— Не знаю каким! Просто... просто так не полагается...

Он осекся, когда Адолин аккуратно поместил свою облаченную в перчатку руку на его шею. Глаза Салинора расширились.

Вокруг него из песка показались спрены страха.

— Моя награда, — проговорил Адолин, внезапно почувствовав себя опустошенным.

Дрожь его оставила. Шторма, он никогда не чувствовал себя во время дуэли так, как сейчас.

— Победа, — нерешительно произнесла судья, — присуждается Адолину Холину. Салинор Эвед лишается своего Осколка.

Салинор позволил Клинку выскользнуть из пальцев. Адолин взял его и опустился на колени рядом с противником, удерживая оружие рукоятью к нему.

Салинор помедлил, но в конце концов дотронулся до рубина на рукояти меча. Драгоценный камень вспыхнул. Связь разорвалась.

Адолин встал, вытащил рубин и раздавил его рукой в бронированной перчатке. Необязательный поступок, но он послужит хорошим символом. Толпа наконец ожила, послышались яростные голоса. Люди пришли поглазеть на представление, а взамен получили безжалостное избиение. Что ж, часто именно таким образом поворачивались дела на войне. По мнению Адолина, для них будет полезным увидеть подобное зрелище. Однако, возвращаясь в комнату для ожидания, он был не так уж в себе уверен. То, что он устроил, опрометчиво. Отпустить Клинок? Загнать себя в ситуацию, когда враг мог подняться на ноги?

Адолин вошел в комнату перед выходом на арену, где его ждал Ренарин с широко раскрытыми от изумления глазами.

— Это невероятно, — проговорил младший брат. — Самый короткий поединок за Осколки в истории! Поразительно, Адолин!

— Я... Спасибо. — Он протянул Клинок Осколков Салинора Ренарину. — Подарок.

— Адолин, ты уверен? Я имею в виду, что даже со своими Доспехами управляюсь не лучшим образом.

— Полный набор не помешает, — ответил Адолин. — Бери.

Скорчив гримасу, Ренарин нерешительно взял меч. Адолин покачал головой, присев на одну из укрепленных скамеек, рассчитанных на Носителей Осколков. В комнату вошла спустившаяся с верхних трибун Навани.

— То, что ты сделал, — заметила она, — не сработало бы с более искусным соперником.

— Тем не менее твой поступок мудр, — сказала Навани. — Ты скрываешь свое настоящее мастерство. Кто-то может посчитать, что сейчас ты победил обманом, сражаясь недостойно, не как в настоящей дуэли. Возможно, они будут и дальше тебя недооценивать. Я смогу использовать это для организации следующих дуэлей.

Адолин кивнул, притворившись, что именно поэтому повел себя таким образом.