Песнь перечислений» слушающих, строфа 15

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Грохоча и подпрыгивая на кочках, повозка катилась по каменистой земле. Шаллан устроилась на жестком сидении рядом с Блутом, одним из громил, работающих на Твлаква. Он управлял чуллой, тянущей повозку, и был не особенно разговорчив, хотя, когда думал, что она не смотрела, изучал ее глазами, похожими на бусины из темного стекла.

Было холодно. Ей хотелось, чтобы погода изменилась и наступила весна или даже лето, хотя бы на время. В месте, печально известном своими постоянными холодами, такое вряд ли случится. Ноги от колен и до самых пят Шаллан закутала в импровизированное покрывало, сделанное из подкладки сундука Джасны. Оно не только защищало от холода, но также скрывало ее изодранную юбку.

Шаллан пыталась отвлечься, изучая окрестности. Флора здесь, в южной части Замерзших земель, оказалась совершенно незнакомой. С подветренной стороны скал пробивались островки травы с короткими и колючими стеблями, а не длинными и колышущимися. Камнепочки никогда не вырастали больше, чем с кулак, и ни разу не открывались полностью, даже когда Шаллан попыталась полить одну из них водой. Их лозы, ленивые и медлительные, как будто онемели от холода. Также в трещинах и по склонам росли маленькие хилые кусты. Их ломкие ветви царапали бока повозки, а крошечные зеленые листья размером с капли дождя сворачивались и втягивались в стебли.

Кусты росли в изобилии, распространившись везде, где нашлась точка опоры. Когда повозка катилась мимо одного особенно высокого их скопления, Шаллан протянула руку и отломила веточку. Та оказалась трубчатой, с полой серединой, и шершавой, как песок.

— Они слишком хрупкие, чтобы выдержать сверхшторм. Как же эти растения выживают?

— Считается общепринятым, — проговорила Шаллан, — вовлекать попутчика в занимательный диалог, интересный обеим сторонам.

— Я бы так и поступил, — ответил он мрачно, — если бы, провались все в Бездну, знал, что означает хотя бы половина ваших слов.

Шаллан вздрогнула. Честно говоря, она не ожидала ответа.

— Тогда мы с тобой на равных, — произнесла она, — поскольку ты используешь много слов, которых не знаю я. Признаюсь, мне кажется, что большинство из них — ругательства...

Шаллан хотела развеселить Блута, но он только помрачнел еще больше.

— Вы думаете, что я такой же тупой, как эта ветка.

Непрошеные слова явились на ум и почти уже сорвались с губ. Шаллан следовало придерживать язычок, учитывая свое воспитание. Но свобода — без страха, что за каждой закрытой дверью маячит отец, — сильно ослабила ее самообладание.

— Глупость — следствие окружения, — сказала девушка.

— Хотите сказать, что я глуп, потому что так воспитан?

— Нет. Я говорю, что каждый человек ведет себя глупо в некоторых ситуациях. Когда мой корабль разбился, я оказалась на берегу, но не смогла разжечь костер, чтобы согреться. Назвал бы ты меня глупой?

Блут бросил на нее взгляд, но промолчал. Возможно, для темноглазого такой вопрос прозвучал как ловушка.

— Ну, я бы назвала, — продолжила Шаллан. — Я глупа во многих областях. Наверное, когда дело доходит до сложных умных слов, ты глуп. Вот почему нам нужны и ученые, и караванщики, охранник Блут. Наши глупости дополняют друг друга.

— Я могу понять, зачем нам нужны ребята, которые умеют разжечь костер, — ответил охранник. — Но не понимаю, зачем нам люди, употребляющие мудреные слова.

— Тс-с-с, — прошипела Шаллан. — Не говори так громко. Если светлоглазые тебя услышат, они могут прекратить тратить время на создание новых слов и начнут вмешиваться в дела честных людей.

Он снова взглянул на нее. В его глазах под густыми бровями не было даже проблеска юмора. Шаллан вздохнула и переключила внимание на растения. Как они выживают в сверхшторма? Она достанет папку с набросками и...

Девушка выкинула из головы все мысли и расслабилась. Через некоторое время Твлакв объявил полуденный привал. Повозка Шаллан замедлила ход, и рядом остановилась еще одна.

Ею управлял Таг. Сзади в клетке сидели двое паршменов и плели шляпы из тростника, который насобирали утром. Паршменам часто приказывали заниматься подобной черной работой, чтобы все их время тратилось на зарабатывание денег для хозяина. Когда они прибудут на место, Твлакв продаст шляпы за пару обломков.

Паршмены продолжали работать, несмотря на то, что повозка остановилась. Они начинали делать что-то другое только после прямого приказа. Также их было необходимо обучать специально для каждой выполняемой работы. Зато после обучения они работали не жалуясь.

Шаллан никак не могла отказаться от мысли, что их покорность являлась чем-то пагубным. Она потрясла головой и протянула руку Блуту, который помог ей выбраться из повозки без дальнейших понуканий. Встав на землю, Шаллан оперлась рукой о повозку и резко вдохнула воздух сквозь сжатые зубы. Отец Штормов, что случилось с ее ступнями? Рядом с ней из стенки повозки показались спрены боли — маленькие оранжевые кусочки сухожилий, похожие на кисти, с которых удалили плоть.

— Ваша светлость? — позвал Твлакв, направившись к ней вразвалочку. — Боюсь, мы не в состоянии предложить вам большого разнообразия в еде. Видите ли, мы бедные купцы и не можем позволить себе деликатесы.

— Достаточно того, что у вас есть, — ответила Шаллан, стараясь, чтобы испытываемая боль не отразилась на лице, хотя спрены уже выдали ее с головой. — Пожалуйста, прикажи одному из твоих людей спустить мой сундук.

Твлакв выполнил просьбу без жалоб, хотя и наблюдал жадным взглядом, как Блут спускал сундук на землю. Позволить ему увидеть, что находилось внутри, не казалось Шаллан хорошей идеей. Чем меньше он узнает, тем в большей безопасности она будет.

— Эти клетки, — сказала Шаллан, осматривая заднюю часть повозки. — Судя по замкам наверху, деревянные боковины можно прикрепить поверх решеток.

— Да, ваша светлость, — ответил Твлакв. — Видите ли, это на случай сверхштормов.

— Твои рабы вместятся в одну из трех повозок, — продолжила Шаллан. — Паршмены поедут во второй. Останется еще одна свободная, и из нее выйдет отличная дорожная повозка для меня. Прикрепи боковины.

— Ваша светлость! — удивился он. — Вы хотите сидеть в клетке?

— Почему бы и нет? — спросила Шаллан, встретившись с ним взглядом. — Несомненно, я буду в безопасности, находясь под твоей охраной, торговец Твлакв.

— Ты и твои люди наверняка хорошо знакомы с тяготами путешествия, — спокойно продолжила Шаллан, — но я — нет. Меня не устраивает сидеть на твердой скамейке под солнцем изо дня в день. Однако подходящий экипаж стал бы желанным улучшением в поездке по этой глуши.

— Экипаж? — переспросил Твлакв. — Да это же повозка для рабов!

— Как скажешь, торговец Твлакв, — ответила Шаллан. — С твоего позволения?

Он вздохнул, но отдал приказ. Его люди вытащили боковины из-под повозки и закрепили их снаружи. Они, тем не менее, не тронули заднюю стенку, в которой находилась дверь в клетку. Результат их трудов не выглядел слишком комфортабельным, но обеспечил некоторую уединенность. К разочарованию Твлаква, Шаллан попросила Блута затащить сундук внутрь. Потом она забралась в клетку, прикрыла дверь и протянула руку сквозь решетку по направлению к Твлакву.

Торговец вытащил из кармана ключ и перед тем, как вручить, рассматривал его одно долгое мгновение.

— Спасибо, — ответила Шаллан. — Когда еда будет готова, пришлешь ее с Блутом, но ведро чистой воды мне нужно немедленно. Ты очень любезен. Я не забуду твоих услуг.

Его слова прозвучало практически как вопрос. Уходя, торговец казался смущенным. Хорошо.

Шаллан подождала, пока Блут принесет воду, а затем прокралась на цыпочках через закрытую со всех сторон клетку. Воняло грязью и потом, и Шаллан затошнило при мысли о содержавшихся здесь раньше рабах. Позже она скажет Блуту, чтобы тот приказал паршменам почистить клетку.

Девушка остановилась перед сундуком Джасны, опустилась на колени и осторожно подняла крышку. Свет от заряженных сфер вырвался наружу и залил все вокруг. Узор тоже был здесь, его форма рельефно выделялась на обложке книги. Шаллан наказала ему не попадаться никому на глаза.

По крайней мере, она выжила. Очевидно, до безопасности далеко, но ей хотя бы не грозило немедленно замерзнуть или умереть от голода. Это означало, что Шаллан наконец придется столкнуться с более серьезными вопросами и проблемами. Девушка положила руку на книги, не обращая внимания на пульсирующие ступни.

— Они должны добраться до Разрушенных равнин.

Узор завибрировал в замешательстве — вопросительным тоном, в котором слышалось любопытство.

— Кто-то должен продолжить работу Джасны, — сказала Шаллан. — Необходимо найти Уритиру и убедить алети, что возвращение Несущих Пустоту неизбежно.

Она поежилась, подумав о паршменах с мраморной кожей, работающих прямо в соседней повозке.

Она приняла решение в тот момент, когда настояла на том, чтобы Твлакв отправился к Разрушенным равнинам.

— Той ночью перед крушением, когда я увидела Джасну без ее обычной защитной маски... Я знаю, что должна сделать.

— Трудно объяснить, — пояснила Шаллан. — Это относится к человеческой природе.

Она посмотрела на него и приподняла бровь. Насколько же быстро он продвинулся в развитии с того времени, как часами кружился в центре комнаты или карабкался вверх-вниз по стенам.

Шаллан достала еще несколько сфер для лучшего освещения и развернула одну из тряпок, в которые Джасна заворачивала книги. Лоскут оказался безукоризненно чистым. Шаллан окунула его в ведро с водой и начала обмывать ступни.

— До того, как я увидела выражение лица Джасны в ту ночь, — начала объяснять она, — до того, как поговорила с ней, такой усталой, и поняла, насколько она была встревожена, я попала в ловушку. Ловушку ученого. Несмотря на первоначальный страх насчет рассказанного Джасной о паршменах, вся эта ситуация стала казаться мне какой-то интеллектуальной загадкой. Джасна внешне оставалась такой бесстрастной, что, полагаю, с ней случилось то же самое.

Шаллан вздрогнула, вытащив кусочек камешка из пореза на ступне. Еще больше спренов боли высунулись из пола повозки. В ближайшее время она не сможет много ходить, но хотя бы пока что не видно ни одного спрена гниения. Ей бы не помешало найти какой-нибудь антисептик.

— Опасность не только теоретическая, Узор. Она реальна и ужасна.

Шаллан подняла взгляд от ступней. Узор переместился на внутреннюю часть крышки сундука, освещенную разноцветными сферами.

— Ты знаешь что-нибудь про опасность? Про паршменов, Несущих Пустоту?

Возможно, она придавала слишком много значения тону его голоса. Он не был человеком и часто говорил со странными интонациями.

— Мое возвращение... — сказал Узор. — Из-за них.

— Сказал... говорить... думать... Все тяжело. Становится лучше.

— Ты нашел меня из-за Несущих Пустоту, — проговорила Шаллан, придвигаясь поближе к сундуку. Забытый окровавленный лоскут свисал с ее руки.

— Да. Узоры... нас... мы... беспокоимся. Послали одного. Меня.

— Ты следил за мной и моей семьей? Так давно?

Опять те воспоминания. В этот раз не скамейка в саду, а стерильно белая комната. Колыбельная, которую пел отец. Кровь на полу.

Шаллан отвернулась и снова занялась ступнями.

— Я мало... знаю о людях, — сказал Узор. — Они ломаются. Их разум ломается. Ты не сломалась. Только трещина.

— Тебя спасла ложь, — произнес Узор. — Ложь, привлекшая меня.

— У тебя есть имя? Я назвала тебя Узор, но оно больше похоже на описание.

— Имя — это цифры, — ответил спрен. — Много цифр. Трудно выговорить. Узор... Узор подходит.

— До тех пор, пока ты не станешь в ответ звать меня Чудачкой, — пошутила Шаллан.

— Я думаю, — проговорил Узор. — Обдумываю ложь.

— Только не думай слишком много, — произнесла Шаллан. — Шутка не слишком удачная. Если ты хочешь поразмыслить над шуткой получше, подумай о том, что из всех людей, возможно, именно от меня будет зависеть, остановим ли мы возвращение Несущих Пустоту.

Она закончила промывать ступни, сделав все возможное, и обернула их несколькими лоскутами из сундука. У Шаллан не имелось ни тапочек, ни туфель. Может быть, ей удастся купить запасную пару обуви у одного из работорговцев? Эта мысль заставила желудок скрутиться, но выбора не было.

Затем она просмотрела содержимое сундука. Остался только один из сундуков Джасны, но Шаллан узнала в нем тот самый, что принцесса держала в своей каюте. Как раз тот, который забрали убийцы. В нем хранились заметки Джасны — множество заполненных ими книг. В сундуке было мало первичных источников, но это не имело значения, так как Джасна тщательно выписала все важные отрывки.

Отложив в сторону последнюю книгу, Шаллан заметила что-то на дне сундука. Отдельный листок бумаги? Она с любопытством подняла его и почти выронила от удивления.

Портрет Джасны, нарисованный самой Шаллан, подаренный наставнице после того, как девушка была принята в ученицы. Шаллан полагала, что Джасна его выбросила — принцесса мало увлекалась изобразительным искусством, считая его легкомысленным.

Однако она сохранила рисунок и держала его вместе с самыми ценными вещами. Нет. Шаллан не хотела об этом думать, не хотела сталкиваться с подобными мыслями.

— М-м-м... — прогудел Узор. — Ты не можешь поддерживать ложь все время. Только в самом важном.

Шаллан коснулась лица и поняла, что на глазах выступили слезы. Из-за Джасны. Она избегала скорби, поместив ее в маленькую коробочку и спрятав ту подальше.

Как только девушка почувствовала, что больше не может не горевать по Джасне, сверху навалилась еще одна скорбь. Она казалась незначительной по сравнению со смертью принцессы, но угрожала расстроить Шаллан не меньше, а даже больше.

— Мои наброски... — прошептала она. — Все пропало.

— Все рисунки, которые я хранила. Мои братья, отец, мама...

Все кануло в морские глубины, включая наброски животных и ее размышления об их связях, биологии и повадках. Пропало. Все до последнего листа.

Мир не перестал существовать без глупых рисунков небоугрей. Но Шаллан чувствовала, что все равно ничего хуже случиться не могло.

— Я не перестану вибрировать. Ветер не перестанет дуть. Ты не перестанешь рисовать.

Шаллан провела пальцами по портрету Джасны. Глаза женщины светились, казались почти живыми — первый рисунок Шаллан, на котором она изобразила Джасну в день их встречи.

— Сломанный преобразователь лежал в моих вещах. Теперь он затерялся на дне океана. Я не смогу починить его и отправить братьям.

— Кто они? — спросила Шаллан. — Те, что совершили такое, убили ее и лишили меня моего искусства. Почему они совершают такие ужасные вещи?

— Но ты уверен, что Джасна права? — проговорила Шаллан. — Несущие Пустоту вернутся?

— Те люди убили Джасну, — проговорила Шаллан. — Они, возможно, принадлежали к той же группе, что и Кабзал и... и мой отец. Зачем им лишать жизни человека, ближе всех подошедшего к пониманию того, как и зачем вернутся Несущие Пустоту?

— Мне не следовало спрашивать, — сказала Шаллан. — Я уже знаю ответ, и он очень человеческий. Те люди пытаются держать знание под контролем, чтобы извлечь из него прибыль. Прибыль из самого апокалипсиса. Мы позаботимся, чтобы этого не произошло.

Она опустила портрет Джасны и поместила его между страниц книги, чтобы тот не помялся.