Главная страница Случайная страница Разделы сайта АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже.
Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал.
Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее. ✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать». Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами! Песнь перечислений» слушающих, строфа 69
— У новых парней прогресс, ганчо, — сказал Лоупен, откусывая от чего-то, завернутого в бумагу. — Носят униформу, разговаривают как настоящие мужики. Забавно. На это у них ушло несколько дней, а у нас — недели. — У других недели, но только не у тебя. Каладин стоял, опираясь на копье и прикрывая глаза от солнца. Он по-прежнему находился на тренировочном полигоне для светлоглазых, присматривая за Адолином и Ренарином. Младший принц получал первые наставления от мастера меча Зейхела. — У тебя было правильное отношение ко всему с первого дня, как ты оказался с нами, Лоупен. — Ну, жизнь довольно хороша, знаешь ли. — Довольно хороша? Еще недавно ты был вынужден носить перекидные мосты до тех пор, пока смерть не настигла бы тебя на плато. — Ага, — согласился Лоупен, делая очередной укус. То, что он ел, выглядело, как толстый кусок лепешки, обернутый вокруг чего-то вязкого на вид. Лоупен облизал губы и протянул еду Каладину, освободив тем самым единственную руку, которой он некоторое время копался в кармане. — Случаются плохие дни. Случаются хорошие дни. В конечном счете все выравнивается. — Странный ты человек, Лоупен, — произнес Каладин, изучая переданную ему «еду». — Что это? — Ута. — Уха? — У-т-а. Хердазианская еда, парень. Отличная вещь. Можешь попробовать, если хочешь. Ута была похожа на вымазанные в какой-то темной жидкости куски непонятного мяса, завернутые в слишком толстый хлеб. — Отвратительно, — сказал Каладин, вручая ее обратно Лоупену. Тот отдал ему выуженную из кармана раковину, исписанную с обеих сторон глифами. — Многое теряешь. — Лоупен откусил еще чуть-чуть. — Тебе не следует так разгуливать, — заметил Каладин. — Это неприлично. — Ха, зато удобно. Смотри, она хорошо завернута. Можно гулять, делать свои дела и в то же время есть... — Неряшливо, — произнес Каладин, изучая раковину. На ней были записи Сигзила о том, сколькими солдатами они располагают, сколько еды, по мнению Камня, им необходимо, и предположения Тефта о том, как много бывших мостовиков готовы к тренировкам. Последнее число оказалось довольно большим. Если мостовики выживали, они становились сильнее, таская мосты. Как доказал Каладин на собственном опыте, это позволяло сделать из них хороших солдат. Если их мотивировать, конечно. На обратной стороне раковины Сигзил отметил для Каладина способ организации патрулей за пределами лагеря. Скоро у него будет достаточно новичков, готовых начать патрулирование прилегающих к лагерям областей, о чем Каладин говорил Далинару. Тефт считал, что было бы неплохо Каладину тоже в этом поучаствовать. Тогда новички смогли бы провести с ним время. — Ночью придет сверхшторм, — заметил Лоупен. — Сиг сказал, он обрушится спустя пару часов после заката. Подумал, что ты захочешь подготовиться. Каладин кивнул. Очередная возможность для мистических чисел появиться вновь — оба предыдущих раза они возникали во время шторма. Далинар и его семья будут под надежным присмотром — Каладин позаботится. — Спасибо за отчет, — сказал Каладин, пряча раковину в карман. — Возвращайся и скажи Сигзилу, что предложенный им маршрут уводит слишком далеко от лагерей. Пусть нарисует другой. Также передай Тефту, что сегодня потребуется больше людей. И пусть Моаш и Дрехи идут отдыхать. Они провели слишком много времени на дежурстве. Сегодня ночью я лично буду охранять Далинара. Думаю, лучше, если во время шторма вся его семья будет вместе. — На то воля ветра, парень, — ответил Лоупен, прикончив остатки уты, и присвистнул, взглянув на тренировочную площадку. — Это что-то, не так ли? Каладин проследил за взглядом Лоупена. Адолин, оставивший брата на попечение Зейхелу, выполнял тренировочные движения с Клинком. Он изящно скакал и крутился на песке, выписывая мечом широкие, плавные узоры. Доспехи никогда не выглядели неуклюже на практикующемся Носителе. Впечатляющие, блестящие, они приспосабливались к телосложению того, кто их надевал. Размахивая мечом и переходя из одной стойки в другую, Адолин отражал солнечный свет словно зеркало. Каладин знал, что это была лишь разминочная последовательность, больше зрелищная, чем практичная. Нельзя позволить себе что-то подобное на поле боя, хотя многие из отдельных позиций и рубящих ударов представлялись полезными движениями. Даже зная все это, Каладину пришлось прогнать чувство благоговения. Носители Осколков в Доспехах в бою выглядели нечеловечески — скорее Герольды, чем обычные люди. Он заметил Сил, которая сидела на краю нависающей над Адолином крыши и наблюдала за молодым человеком. Сил была слишком далеко, чтобы Каладин мог распознать выражение ее лица. Адолин закончил упражнения, вонзив Клинок в землю и припав на одно колено. Меч наполовину погрузился в песок, а когда его отпустили, исчез. — Я и раньше видел, как он призывает оружие, — сказал Каладин. — Ага, ганчо, во время битвы, когда мы спасли его жалкую задницу от Садеаса. — Нет, до того, — произнес Каладин, вспомнив эпизод со шлюхой в лагере Садеаса. — Он спас кое-кого от издевательств. — Ха, — ответил Лоупен. — Знаешь, тогда он не так уж и плох? — Полагаю, да. Во всяком случае с тобой я закончил. Не забудь послать тот отряд для замены. Лоупен отсалютовал и забрал с собой Шена, который сунулся к учебным мечам в боковой части двора. Вместе они трусцой побежали выполнять поручение. Каладин обошел посты, проверив Моаша и остальных, прежде чем отправиться туда, где до сих пор не снявший броню Ренарин сидел на земле перед своим новым учителем. Зейхел, ардент с древними глазами, замер в торжественной позе, которую портила его неаккуратная борода. — В Доспехах тебе нужно научиться сражаться заново. Из-за них изменяется походка, то, как солдат держит оружие, все движения. — Я... — Ренарин опустил взгляд. Юноша в очках, облаченный в великолепную броню, выглядел очень странно. — Мне не нужно будет переучиваться, мастер. Меня никогда не учили сражаться. Зейхел хмыкнул. — Хорошо. Значит, мне не придется искоренять старые, дурные привычки. — Да, мастер. — Тогда начнем с малого, — проговорил Зейхел. — Там, за углом, лестница. Взберись по ней на крышу полигона. Потом спрыгни вниз. Ренарин резко взглянул на него. —...спрыгнуть? — Я стар, сынок, — ответил Зейхел. — Если повторяю по сто раз, то съедаю не тот цветок. Каладин нахмурился, а Ренарин наклонил голову и вопросительно посмотрел на Каладина. Бывший мостовик пожал плечами. — Съедаете... что?.. — спросил Ренарин. — Это означает, что я начинаю злиться, — огрызнулся Зейхел. — У вас, парни, совсем нет подходящих идиом. Пошел! Ренарин вскочил на ноги, взрыхлив песок, и поспешил прочь. — Твой шлем, сынок! — прокричал Зейхел. Ренарин остановился, вернулся и подхватил с земли шлем, поскользнувшись и почти уткнувшись лицом в песок. Он развернулся, толком не обретя равновесие, и неуклюже побежал к лестнице. По дороге принц чуть не врезался в колонну. Каладин тихонько фыркнул. — О, — сказал Зейхел, — и ты полагаешь, что будешь выглядеть лучше, первый раз надев Доспехи Осколков, охранник? — Сомневаюсь, что забыл бы шлем, — ответил Каладин, закинув копье на плечо и выпрямившись. — Если Далинар Холин намеревается заставить остальных кронпринцев ходить по струнке, думаю, ему понадобятся Носители Осколков получше. Для этих Доспехов ему стоило бы выбрать кого-то другого. — Например, тебя? — Шторма, нет, — сказал Каладин, возможно, слишком пылко. — Я — солдат, Зейхел. И не хочу иметь ничего общего с Осколками. Мальчик достаточно хорош, но я не отдал бы людей под его команду, не говоря уже о броне, которая могла бы сохранить жизнь намного лучшему солдату на поле, и этим все сказано. — Он может тебя удивить, — ответил Зейхел. — Я провел с ним целую беседу на тему «я твой мастер — и ты делаешь то, что я скажу», и он действительно слушал. — Каждый солдат слышит похожие слова в свой первый день. Иногда они слушают. То, что мальчик слушал, едва ли достойно внимания. — Если бы ты знал, сколько испорченных десятилетних светлоглазых мальчишек прошло через это место, — проговорил Зейхел, — ты бы понял, что это достойно внимания. Я думал, что такой девятнадцатилетний парень, как он, будет невыносим. И не называй его все время мальчиком, мальчик. Он, скорее всего, примерно одного возраста с тобой и является сыном самого могущественного человека в... Он осекся, когда шум с верхушки здания возвестил о том, что Ренарин Холин с разбега бросился вниз с крыши. Его ботинки проскрежетали о каменный карниз. Принц пролетел добрых десять-двенадцать футов[17] над внутренним двором — опытные Носители Осколков могли бы прыгнуть намного дальше — прежде чем рухнул в песок, барахтаясь, как умирающий небоугорь. Зейхел выжидающе глянул на Каладина. — Что? — спросил мостовик. — Энтузиазм, повиновение, никакого страха выглядеть глупо, — сказал Зейхел. — Я могу учить его сражаться, но такие качества врожденные. Этот парень очень далеко пойдет. — Если, конечно, предположить, что он ни на кого не упадет, — ответил Каладин. Ренарин поднялся на ноги и осмотрел себя, будто удивляясь тому, что ничего не сломал. — Поднимайся и проделай то же самое еще раз, — крикнул ему Зейхел. — Только теперь падай головой вперед! Ренарин кивнул и трусцой побежал к лестнице. — Вы хотите, чтобы он убедился в том, как его защищают Доспехи, — сказал Каладин. — Часть урока по использованию Доспехов — знание их пределов, — подтвердил Зейхел, повернувшись спиной к Каладину. — Плюс, я просто хочу, чтобы он в них подвигался. Так или иначе, но он слушает, и это хорошо. Его обучение будет настоящим удовольствием. Ты, напротив, совсем другая история. Каладин поднял руку. — Спасибо, но нет. — Ты бы отказался от предложения обучаться с высшим мастером оружия? — спросил Зейхел. — Я могу по пальцам одной руки пересчитать темноглазых, которым выпадал такой шанс. — Да, но я уже проходил «школу новобранцев». Выслушивать крики сержантов, работать на износ, маршировать по несколько часов подряд. В самом деле, с меня довольно. — Это совсем не то же самое, — ответил Зейхел, махнув одному из ардентов, проходящих мимо. Мужчина нес Клинок Осколков с металлическими охранными полосами над острыми краями, один из тех, которые король предоставил для обучения. Зейхел взял Клинок Осколков у ардента и поднял его. Каладин кивнул на меч подбородком. — Что это на Клинке? — Никто не знает точно, — ответил Зейхел, взмахнув Клинком. — Приложи их к кромке лезвия, и они приспособятся к форме оружия, сделав его безопасным и тупым. Вне оружия они на удивление легко ломаются. Сами по себе в битве бесполезны. Но идеально подходят для тренировок. Каладин хмыкнул. Что-то, созданное в незапамятные времена для использования в обучении? Мгновение Зейхел осматривал меч, а затем направил его прямо на Каладина. Несмотря на то, что Клинок оказался притуплен, и даже зная, что мастер не собирался взаправду на него нападать, Каладин запаниковал. Клинок Осколков. У этого экземпляра была узкая, гладкая форма с большой крестовиной. На плоскостях Клинка запечатлены десять фундаментальных глифов. Он был шириной в ладонь и добрых шести футов[18] длиной, и все же Зейхел держал меч одной рукой и не похоже, чтобы потерял баланс. — Найтер, — сказал Зейхел. — Что? — переспросил Каладин, нахмурившись. — Он руководил Кобальтовой стражей до тебя, — пояснил Зейхел. — Хороший человек и друг. Умер, охраняя жизни Холинов. Теперь эта проклятая Бездной работа у тебя, и тебе будет очень трудно ее выполнять хотя бы наполовину так же хорошо, как это делал он. — Я не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что вы машете передо мной Клинком Осколков. — Любой, кто пошлет наемных убийц к Далинару или его сыновьям, — влиятельный человек, — сказал Зейхел. — У них будет доступ к Носителям Осколков. Вот с чем тебе придется столкнуться, сынок. Тебе понадобится гораздо больше тренировок, чем получает копейщик на поле битвы. Ты когда-нибудь сражался с человеком, у которого в руках такая штука? — Пару раз, — ответил Каладин, прислоняясь к одной из соседних колонн. — Не лги мне. — Я не лгу, — проговорил Каладин, встретившись с Зейхелом взглядом. — Спросите у Адолина, откуда я вытащил его отца несколько недель назад. Зейхел опустил меч. Позади него с крыши лицом вниз пролетел Ренарин и ударился о землю. Он простонал внутри шлема и перевернулся. Из шлема вытекал штормсвет, но в целом принц, казалось, не пострадал. — Отлично, принц Ренарин, — похвалил Зейхел, даже не взглянув. — Теперь спрыгни еще несколько раз и посмотри, сможешь ли приземлиться на ноги. Ренарин поднялся и, позвякивая Доспехами, удалился. — Ну, ладно, — сказал Зейхел, помахивая Клинком в воздухе. — Посмотрим, на что ты годишься, парень. Убеди меня в том, чтобы я оставил тебя в покое. Каладин никак не отреагировал, только поднял копье и занял позицию для защиты: одна нога позади, другая впереди. Вместо того, чтобы держать копье острым концом вперед, он развернул его наоборот. Поблизости тренировался Адолин с одним из мастеров, у которого был второй комплект Доспехов и Клинок Осколков короля. Как они будут драться? Если Зейхел заденет копье Каладина, будет ли считаться, что он его разрубил? Ардент быстро приблизился, подняв Клинок обеими руками. Каладина охватило знакомое спокойствие и сосредоточенность битвы. Он не стал втягивать штормсвет. Ему не хотелось оказаться в положении, когда слишком сильно на него полагаешься. «Внимательно смотри за Клинком Осколков», — подумал Каладин и сделал шаг вперед, пытаясь попасть в пределы досягаемости оружия. В сражении с Носителем Осколков главным было следить за Клинком. Клинком, который ничто не могло остановить. Клинком, который не просто убивал тело, но отделял саму душу. Клинком... Зейхел уронил Клинок. Меч ударился о землю, а Зейхел тем временем добрался до Каладина. Каладин был сконцентрирован на Клинке, и, хотя попытался поднять копье и ударить, Зейхел развернулся и погрузил кулак в его живот. Следующий удар — в лицо — повалил Каладина на песок тренировочной площадки. Мостовик немедленно откатился, не обращая внимания на спренов боли, засновавших по песку. Перед глазами все плыло. Он поднялся на ноги и ухмыльнулся. — Ловкий ход. С вновь появившимся Клинком Зейхел уже поворачивался к Каладину. Тот отступил по песку, по-прежнему направляя копье вперед, держась подальше от Зейхела. Мастер знал, как обращаться с Клинком. Он сражался не как Адолин — меньше широких замахов, больше рубящих ударов сверху. Быстрый и яростный. Зейхел заставил Каладина пятиться вдоль стены полигона. «Он устанет поддерживать такой ритм, — говорили инстинкты Каладина. — Заставляй его двигаться». После почти полного круга по полигону Зейхел замедлил наступление и стал резко набрасываться на Каладина, пытаясь найти слабое место. — У тебя появились бы большие проблемы, имей я Доспехи, — сказал Зейхел. — Я бы двигался быстрее и не уставал. — У вас нет Доспехов. — А если кто-то явится в них к королю? — Я воспользуюсь другой тактикой. Зейхел хмыкнул, когда Ренарин врезался в землю неподалеку. Принц почти устоял на ногах, но споткнулся и завалился набок, проскользив по песку. — Что ж, если бы это была настоящая попытка убийства, — проговорил Зейхел, — я бы тоже использовал другую тактику. Он метнулся к Ренарину. Каладин выругался и бросился за Зейхелом. Тотчас же мужчина развернулся, резко затормозив по песку, и нанес мощный удар, держа меч обеими руками. Удар пришелся по копью Каладина, раздался отчетливый треск, эхом разнесшийся по всему полигону. Если бы на Клинке не было защиты, он наверняка бы разрубил копье и, скорее всего, задел бы грудь Каладина. Наблюдающий за схваткой ардент бросил мостовику обломок копья. Они ожидали, что его копье «сломается», и хотели как можно более правдоподобно воспроизвести настоящее сражение. Неподалеку появился озабоченный Моаш, но несколько ардентов удержали его и объяснили, что происходит. Каладин снова посмотрел на Зейхела. — В настоящей драке, — сказал ардент, — я, возможно, уже догнал бы принца. — В настоящей драке, — ответил Каладин, — я, возможно, уже проткнул бы вас обломком копья, когда вы думали, что разоружили меня. — Я бы не совершил такой ошибки. — Тогда мы должны предположить, что я не сделал бы ошибки, позволив вам добраться до Ренарина. Зейхел ухмыльнулся. Его ухмылка выглядела опасно. Он шагнул вперед, и Каладин все понял. На этот раз не будет никаких уклонений и ухищрений. У Каладина не было бы подобного выбора, защищай он члена семьи Далинара. Он должен попытаться изо всех сил притвориться, что убивает этого человека. Значит, нужно атаковать. Продолжительная контактная схватка играла на руку Зейхелу, потому что Каладин не мог отбивать Клинок Осколков. Лучшей тактикой для Каладина было ударить быстро и надеяться сразу зацепить противника. Он понесся вперед на полной скорости и бросился на колени, скользя по песку под ударом Зейхела. Такой маневр позволит ему подобраться поближе и... Зейхел пнул Каладина в лицо. Не обращая внимания на туман перед глазами, Каладин воткнул свое ненастоящее копье в ногу ардента. Клинок Осколков запоздал лишь на мгновение, остановившись у линии, где плечо Каладина соединялось с шеей. — Ты мертв, сынок, — проговорил Зейхел. — У вас копье в ноге, — ответил, отдуваясь, Каладин. — Вы не сможете догнать Ренарина в таком состоянии. Я выиграл. — Ты по-прежнему мертв, — хмыкнул Зейхел. — Моя задача заключается в том, чтобы остановить вас, если вы захотите убить Ренарина. Благодаря моим действиям, он сможет скрыться. Не важно, останется ли жив телохранитель. — А что, если у убийцы окажется сообщник? — спросил другой голос из-за спины. Каладин повернулся и увидел Адолина. Тот стоял в полных Доспехах, острие Клинка было воткнуто перед ним в землю. Принц снял шлем и переложил его в одну руку, держа другую на крестовине Клинка. — Что, если их будет двое, мостовичок? — спросил Адолин с притворной улыбкой. — Сможешь ли ты сразиться с двумя Носителями Осколков сразу? Если бы я решил убить отца или короля, то никогда бы не послал одного человека. Каладин поднялся, вправив плечо в сустав, и встретился взглядом с принцем. Сколько снисходительности. Сколько самоуверенности. Высокомерный ублюдок. — Ладно, — вмешался Зейхел. — Уверен, он уловил смысл, Адолин. Нет нужды... Каладин бросился в сторону принца, и ему показалось, что он услышал, как Адолин усмехается, надевая шлем. Внутри Каладина что-то вскипело. Безымянный Носитель Осколков, убивший так много его друзей. Садеас, сидящий в красной броне, по-королевски развалившись. Амарам, с мечом в пятнах крови. Каладин вскрикнул, когда незащищенное лезвие Клинка Адолина устремилось к нему аккуратным размашистым росчерком, как во время тренировочных упражнений принца. Остановившись на полном ходу, Каладин подхватил обломок своего копья и позволил Клинку разминуться с ним на волосок. Затем ударил копьем по обратной стороне Клинка, сдвинув тем самым хватку Адолина и испортив ему окончание движения. Каладин рванулся вперед и врезался плечом в принца. Ощущение было, как будто таранишь стену. Плечо Каладина вспыхнуло болью, но толчок наравне с неожиданностью от сокрушительного удара нарушил равновесие Адолина. Каладин повалился вместе с ним, Носитель Осколков приземлился с грохотом и удивленным стоном. Ренарин тоже загрохотал, упав на землю поблизости. Каладин занес свое полукопье как кинжал, чтобы воткнуть его в нагрудник Адолина. К сожалению, принц отпустил Клинок, когда они упали. Рука в бронированной перчатке оказалась прямо под мостовиком. Каладин со всей силы опустил оружие вниз. Адолин приподнялся на одной руке. Удар Каладина не достиг цели; он обнаружил, что летит по воздуху, отброшенный прочь под действием увеличенной Доспехами силы Носителя Осколков. Он пронесся восемь футов[19], прежде чем упасть на землю. Песок впился в бок, а плечо, которым он врезался в Адолина, снова охватила боль. Каладин шумно выдохнул. — Идиот! — закричал Зейхел. Каладин застонал, переворачиваясь. Перед глазами все плыло. — Ты мог убить мальчишку! Он разговаривал с Адолином где-то очень далеко отсюда. — Он напал на меня! Голос Адолина заглушался шлемом. — Ты бросил ему вызов, глупый ребенок. Голос Зейхела приблизился. — Он сам напрашивался, — ответил Адолин. Боль. Кто-то подошел к Каладину сбоку. Зейхел? — На тебе Доспехи, Адолин. Да, это был Зейхел. Он опустился на колени перед Каладином, зрение которого по-прежнему отказывалось фокусироваться. — Ты не можешь отбрасывать незащищенного броней партнера по тренировке как вязанку дров. Твой отец не учил тебя вести себя подобным образом! Каладин резко вдохнул и заставил себя открыть глаза. Штормсвет из кармашка на поясе наполнил его тело. «Не слишком много. Нельзя, чтобы кто-то увидел. Нельзя, чтобы это забрали!» Боль исчезла. Его плечо исцелилось — он не знал, сломал ли его или просто выбил. Зейхел вскрикнул от удивления, когда Каладин поднялся на ноги и бросился к Адолину. Принц отступил, вытянув руку в сторону, явно призывая Клинок. Ударом ноги Каладин подкинул свое полукопье с песка и поймал его на лету. В это мгновение силы его оставили. Буря внутри испарилась без предупреждения, и он споткнулся, задохнувшись от вернувшейся боли в плече. Адолин поймал его за руку бронированным кулаком. Клинок принца появился в его другой руке, но в этот момент еще один Клинок коснулся шеи Каладина. — Ты мертв, — проговорил Зейхел сзади, удерживая Клинок у кожи Каладина. — Снова. Каладин обмяк посреди полигона, уронив обломок копья. Он чувствовал себя полностью опустошенным. Что произошло? — Иди помоги брату с прыжками, — приказал Зейхел Адолину. Почему он взял привычку командовать принцами? Адолин отошел, и Зейхел опустился на колени перед Каладином. — Не уклоняешься, когда кто-то замахивается на тебя Клинком Осколков. Ты ведь действительно сражался с Носителями раньше, так? — Да. — Тогда тебе повезло, что остался жив, — сказал Зейхел, ощупывая плечо Каладина. — В тебе есть стойкость. Ее так много, что она перерастает в глупость. Ты в хорошей форме и правильно мыслишь во время схватки. Но понятия не имеешь, как противостоять Носителям Осколков. — Я... Что еще сказать? Зейхел прав. Противоречить ему было бы заносчивостью. Две схватки — три вместе с сегодняшней — не делали Каладина знатоком. Он поморщился, когда Зейхел задел его больное сухожилие. На земле появилось еще больше спренов боли. Сегодня он задал им работы. — Здесь все цело, — хмыкнул Зейхел. — Как ребра? — С ними все в порядке, — ответил Каладин, снова лег на песок и уставился в небо. — Ну, не буду заставлять тебя учиться, — проговорил Зейхел, вставая. — В общем-то, не думаю, что смогу тебя заставить. Каладин зажмурил глаза. Он чувствовал себя униженным, но почему? Он проигрывал в тренировочных поединках и раньше. Это случалось постоянно. — Ты сильно напоминаешь мне его, — продолжил Зейхел. — Адолин тоже не позволял себя обучать. Поначалу. Каладин открыл глаза. — У меня с ним нет ничего общего. Ардент только рассмеялся, поднялся и пошел прочь. Он усмехался, как будто услышал самую забавную шутку в мире. Каладин продолжал лежать на песке и смотреть в темно-синее небо, прислушиваясь к звукам тренировки. Наконец прилетела Сил и приземлилась ему на грудь. — Что произошло? — спросил Каладин. — Штормсвет меня покинул. Я почувствовал, как он уходит. — Кого ты защищал? — спросила Сил. — Я... Я тренировался сражаться так же, как со Шрамом и Камнем на дне ущелий. — Ты действительно делал только это? — спросила Сил. Он не знал. Каладин полежал, уставившись в небо, до тех пор, пока наконец не восстановил дыхание и не заставил себя со стоном подняться на ноги. Отряхнувшись, он направился к Моашу и остальным телохранителям. По дороге Каладин втянул немного штормсвета, и все получилось, его плечо начало медленно исцеляться, ушибы проходили. По крайней мере те, что были на теле.
Пять с половиной лет назад
Шелк нового платья Шаллан казался мягче, чем все, что она носила раньше. Он касался ее кожи, как приятный бриз. Левый рукав полностью закрывал ладонь. Она была уже достаточно взрослой, чтобы прятать безопасную руку. Когда-то Шаллан мечтала носить женские платья. Вместе с матерью она... Ее мать... Разум Шаллан застыл. Как внезапно задутая свеча, она перестала думать. Откинувшись в кресле, девочка поджала ноги и положила руки на колени. В мрачной каменной столовой поднялась суета, связанная с подготовкой особняка Давар к приезду гостей. Шаллан не знала, кого ждут, только то, что отец хочет, чтобы все было безупречно. Не то чтобы она могла чем-нибудь помочь. Две служанки, судача, прошли мимо. — Она видела, — тихо прошептала одна другой, новенькой. — Бедняжка находилась в комнате, когда это случилось. Пять месяцев ни словечка не говорила. Хозяин убил свою жену и ее любовника, но не вздумай... Они продолжали разговаривать, но Шаллан не слышала. Она держала руки на коленях. Насыщенный цвет ее голубого платья был единственным ярким пятном в комнате. Шаллан сидела на возвышении за высоким столом. Полдюжины служанок в коричневом, в перчатках на безопасных руках скребли пол и полировали мебель. Паршмены привезли еще несколько столов. Служанка распахнула окна, впустив влажный свежий воздух после недавнего сверхшторма. Шаллан опять уловила упоминание своего имени. Видимо, служанки думали, что если она не может говорить, то и не слышит. Временами она задумывалась, не является ли невидимой. Может, она не настоящая. Как было бы хорошо... Дверь в зал с шумом открылась, и вошел нан-Хеларан. Высокий, мускулистый, с квадратной челюстью. Ее старший брат уже превратился в мужчину. Остальные братья... они оставались детьми. Даже тет-Балат, достигший совершеннолетия. Хеларан осмотрел комнату, вероятно, в поисках отца. Затем подошел к Шаллан с небольшим свертком под мышкой. Служанки с расторопностью уступали ему дорогу. — Привет, Шаллан, — сказал Хеларан, присаживаясь на корточки рядом с ее креслом. — Ты здесь присматриваешь? Просто нужно было здесь находиться. Отцу не нравилось, если она оставалась без присмотра. Он беспокоился. — Я кое-что принес, — продолжил Хеларан, разворачивая сверток. — Заказал это для тебя в Нортгрипе, и торговец только что доставил. Он вынул кожаную сумку. Шаллан нерешительно взяла ее в руки. Улыбка Хеларана была такой широкой, что он практически сиял. Трудно хмуриться, когда он так улыбался. Пока он находился рядом, она почти могла притвориться... Почти... Ее разум опустел. — Шаллан? — позвал он, подтолкнув сестру. Она расстегнула сумку. Внутри была стопка бумаги для рисования — плотной и дорогой — и набор угольных карандашей. Девочка прижала закрытую безопасную руку к губам. — Я скучал по твоим рисункам, — произнес Хеларан. — Думаю, у тебя может получаться очень хорошо, Шаллан. Ты должна больше практиковаться. Она провела пальцами правой руки по бумаге и взяла карандаш. И начала рисовать. Это было так давно. — Мне нужно, чтобы ты к нам вернулась, Шаллан, — мягко проговорил Хеларан. Она съежилась, царапая карандашом бумагу. — Шаллан? Ни слова. Только рисование. — Я собираюсь уехать на несколько лет. Нужно, чтобы ты присматривала для меня за остальными. Я беспокоюсь за Балата. Я подарил ему нового щенка громгончей, а он... не был к нему добр. Тебе нужно стать сильной, Шаллан. Ради них. Служанки молчали с тех пор, как вошел Хеларан. За ближайшим окном вились вялые лозы, спускаясь вниз. Карандаш Шаллан продолжал двигаться. Как будто не она рисовала, а рисунок сам появлялся на странице. Сквозь текстуру проступали угольные контуры. Как кровь. Хеларан вздохнул, вставая, и наконец заметил, что она рисует. Тела, лицом вниз, на полу с... Он схватил бумагу и скомкал ее. Шаллан вздрогнула и начала тянуть листок назад, сжав карандаш так, что задрожали пальцы. — Рисуй растения, — сказал Хеларан, — и животных. Безопасные вещи, Шаллан. Не думай о том, что случилось. По ее щекам потекли слезы. — Пока что мы не можем отомстить, — тихо проговорил Хеларан. — Балат не может управлять домом, а я должен уехать. Впрочем, скоро... Дверь с шумом открылась. Отец был крупным мужчиной, носившим бороду вопреки моде. Его веденская одежда тоже отличалась несовременным фасоном: похожая на юбку из шелка улату, облегающая рубашка, сюртук поверх нее. Без меха норки, который носили бы его деды, но все равно очень традиционная. Отец возвышался над Хелараном, да и над любым из обитателей поместья. Вслед за ним вошли паршмены, неся пакеты с продуктами для кухни. У них у всех была мраморная кожа, у двоих — красное на черном, и еще у одного — красное на белом. Отец любил паршменов. Они ему не перечили. — Слышал, якобы ты приказал конюху приготовить одну из моих повозок, Хеларан! — закричал отец. — Я не позволю, чтобы ты снова где-то шлялся! — В мире есть много важных вещей, — ответил Хеларан. — Более важных, чем ты и твои преступления. — Не говори со мной в таком тоне, — произнес светлорд Давар, приблизившись и тыча в сына пальцем. — Я твой отец. Служанки заторопились на другой конец комнаты, стараясь не попасться ему на глаза. Шаллан притянула сумку к груди, попытавшись спрятаться в кресле. — Ты убийца, — спокойно произнес Хеларан. Отец остановился, его лицо побагровело. Затем он снова шагнул вперед. — Как ты смеешь! Думаешь, я не могу тебя запереть? Ты мой наследник и считаешь, что я... В руке Хеларана показалась туманная полоска, превратившаяся в серебристую сталь. Это был Клинок Осколков, примерно шести футов[20] длиной, изогнутый, с толстым лезвием и с незаточенной стороной в форме всполохов пламени или, скорее, небольших волн на воде. На рукояти виднелся драгоценный камень. Когда свет отражался от металла, казалось, что неровные края движутся. Хеларан оказался Носителем Осколков. Отец Штормов! Каким образом? Когда? Отец осекся, остановившись на полном ходу. Хеларан спрыгнул вниз с небольшого возвышения и наставил Клинок Осколков на отца, уперев острие ему в грудь. Светлорд Давар поднял руки раскрытыми ладонями вверх. — Ты — отвратительная гниль, разъедающая этот дом, — сказал Хеларан. — Мне следовало бы тебя проткнуть. Это было бы милосердием. — Хеларан... — Эмоции, по всей видимости, покинули отца так же, как кровь отлила от лица, превратив его в белую застывшую маску. — Ты понятия не имеешь о том, что, как ты считаешь, тебе известно. Твоя мать... — Я не буду выслушивать твою ложь, — ответил Хеларан, крутанув запястьем и повернув меч, все еще упирающийся в грудь отца. — Это несложно. — Нет, — прошептала Шаллан. Хеларан наклонил голову и повернулся, не меняя положение меча. — Нет, — повторила Шаллан. — Пожалуйста. — Теперь ты заговорила? — спросил Хеларан. — Чтобы его защитить? Он рассмеялся. Звук вышел похожим на резкий лай. Хеларан отдернул меч от груди отца. Все еще бледный, тот сел за обеденный стол. — Каким образом? Клинок Осколков? Откуда? — Он внезапно посмотрел вперед. — Но нет. Не может быть. Твои новые друзья? Они доверили тебе такую ценность? — Нас ждет важная работа, — ответил Хеларан, повернувшись и подойдя к Шаллан. Он ласково положил руку ей на плечо и продолжил более мягко: — Когда-нибудь я расскажу обо всем, сестра. Приятно снова услышать твой голос до отъезда. — Не уезжай, — прошептала она. Слова во рту казались шершавыми. Прошли месяцы с тех пор, как она говорила в последний раз. — Я должен. Пожалуйста, сделай пару рисунков, пока меня не будет. Какие-нибудь причудливые вещицы. Или что-нибудь хорошее. Сможешь? Она кивнула. — Прощай, отец, — проговорил Хеларан, затем повернулся и направился к выходу из комнаты. — Постарайся не испортить слишком много в мое отсутствие. Время от времени я буду возвращаться и проверять, как идут дела. — Его голос эхом отдавался в коридоре по мере того, как он удалялся прочь. Светлорд Давар поднялся из-за стола и взревел. Несколько служанок, все еще остававшихся в комнате, выскользнули в боковую дверь, ведущую в сад. Подхватив стул, отец с силой швырнул его в стену, и Шаллан в ужасе отпрянула. Он пнул ногой маленький чайный столик, а затем сильными ударами о пол разбил один за другим все стулья. Тяжело дыша, он повернулся к Шаллан. Шаллан заскулила, заметив нечеловеческую ярость в его глазах. Когда он сфокусировал на ней взгляд, его глаза ожили. Отец уронил сломанный стул, повернулся к ней спиной, будто в смущении, и покинул комнату.
Форма искусства — для красок и цвета, Тоскует по песням, что их вызывают. Очень сложна для художников правда, Что спрены пришли и судьбу созидают.
|