Слово и образ

В конце 1959 и начале I960 г. на страницах журнала «Вопросы литературы» прошла дискуссия на тему «Слово и образ», в которой приняли участие многие, в том числе и самые крупные, языковеды и литературоведы того времени. Было высказано много различных соображений, свидетельствовавших о живом интересе ученых к поставленной проблеме и, следовательно, о ее большой актуальности. Но значительного продвижения вперед не произошло. Оценивая прошедшую дискуссию, В. В. Виноградов констатировал, что «проблема словесного образа, его структурных вариаций, проблема разных видов или типов словесных образов, проблема функциональных различий в применении однородных образов в литературных произведениях разных жанров, вопрос об идеологической роли словесных образов — все эти и многие другие проблемы, относящиеся к этой области эстетики слова и теории литературы, у нас еще почти не затронуты или во всяком случае исследованы очень мало. Точно так же не углубились и не расширились наши прежние представления о поэтических или художественных функциях слова»².

«Соотношение сил» участников дискуссии виделось В. В. Виноградову таким образом. «Естественно, — писал он, — что заметнее всего выделились защитники образа как основной формы языка искусства (В. Назаренко, П. Палиевский, Ю. Рюриков). Слово для них — лишь проводник образной мысли. О нем меньше всего говорят почитатели образа. Они обычно даже забывают, что перед ними не общий вопрос о природе образа в искусстве вообще или в разных искусствах, а вопрос о специфике словесного образа»³. «Так осуществляется уход от слова, от словесных образов, от текста литературно-художественного произведения к вне-словесным образам, к образам самой жизни»⁴.

Несомненно проявилась «сила позиции тех филологов и литературных критиков, которые защищают примат языка, примат слова как в вопросах образности художественного произведения, так и вообще в кругу проблем, относящихся к словесной форме, а тем самым и к существенным сторонам содержания произведений художественной литературы. Однако слабость теоретической базы, своеобразная боязнь подвергнуть новому структурному и конструктивному анализу и обсуждению целый ряд коренных проблем, выдвинутых предшествующим развитием языкознания и литературоведения, — своеобразная черта почти всех выступлений представителей этого направления в дискуссии о слове и образе. Они боятся обвинений в фетишизации слова, в языкопоклонстве, а отсюда и в формализме»⁵.

Прошло сорок лет после той дискуссии. Можно вроде бы не бояться, что за обвинениями в формализме последуют «оргвыводы». И что же? Вряд ли ошибемся, если скажем, что в большинстве случаев в научной и учебной литературе мы видим «уход от слова, от словесных образов, от текста литературно-художественного произведения к внесловесным образам». Заглянем в «Энциклопедический словарь юного литературоведа», вышедший вторым изданием в 1998 г. Издания такого рода содержат (должны содержать) новейшие научные данные, изложенные в доступной форме. В статье «Образ художественный» это очень широкое и многоаспектное понятие связывается только с образами персонажей литературных произведений. Все другие возможности его применения снабжаются ограничительными оговорками: «В критике часто встречается применение термина " образ" и в более узком и в более широком смысле слова. Так, часто любое красочное выражение, каждый троп называют образом, например: " Я волком бы выгрыз бюрократизм". В таких случаях надо добавлять " словесный образ", так как в этом сравнении нет тех общих свойств, которые присущи образу как картине человеческой жизни. Иногда говорят об образе, имея в виду какую-либо конкретную деталь повествования: " лучистые глаза Марьи Болконской" в " Войне и мире" Л. Н. Толстого и т. п. В таких случаях следует говорить об образной или художественной детали, а не об образе. Наконец, образ иногда слишком расширяют, говорят об образе народа, образе Родины. В этих случаях вернее говорить об идее, теме, проблеме, скажем, народа, поскольку как индивидуальное явление он не может быть обрисован в произведении, хотя его художественная значимость и чрезвычайно высока»⁶.

Вопросов в связи с подобными толкованиями образа в словесности возникает немало, но мы остановимся только на одном. Невозможно (и совершенно не нужно) спорить, что «Я волком бы выгрыз бюрократизм» — словесный образ. Но разве упоминаемые в этой же статье образы Павла Власова и Евгения Онегина не созданы посредством слов? Разве они «несловесные» или «внесловесные»? Делить образы произведения словесности на словесные и, следовательно, на противостоящие им или соотнесенные с ними «несловесные» — неправомерно.

Конечно, между образами, скажем, Базарова, Алексея Турбина, Юрия Семираева и др. и образами, заключенными в строках В. Маяковского

Гром из-за тучи, зверея, вылез, громадные ноздри задорно высморкал

или С. Есенина

Покраснела рябина,

Посинела вода, —

существенная разница. Но несомненно, что и те и другие созданы средствами языка, выражены в словах. Поэтому нельзя определять различия между ними в рамках противопоставления «несловесные — словесные». Это ясно многим ученым. Например, А. П. Квятковский указывал на два таких значения термина «образ поэтический»: 1) художественное изображение в литературном произведении человека, природы или отдельных явлений «по законам красоты»; 2) как явление стиля образ поэтический присутствует всюду, где художественная мысль выражается при помощи различных поэтических средств⁷. Само по себе указание на два главных значения термина «образ поэтический» («образ художественный»), конечно, рационально, однако трактовка этих значений вызывает сомнения. Во-первых, образы персонажей тоже явления стиля. Во-вторых, те образы, которые Квятковский квалифицирует как явления стиля, присутствуют не только там, где художественная мысль выражается «при помощи различных поэтических средств» (о чем ниже).

Но как же назвать различные виды образов? С образами персонажей всё ясно: их так и можно назвать — «образы персонажей» или «образы-характеры». А как назвать образы иного рода, без которых немыслима образность, являющаяся главным признаком художественности словесного произведения (что не могут опровергнуть даже адепты «внесловесных» образов персонажей)? Собственно, все писатели и многие филологи, для которых очевиден «примат языка» в проблеме «слово и образ», называют их просто образами. Определение «словесный» к понятию «образ» употребляется только в том смысле, что речь идет о словесном искусстве в отличие от других искусств. Последуем и мы этой традиции.