Безо’бразная» образность

Учение о «неизбежной образности каждого слова» в художественном тексте (А. М. Пешковский) привело к возникновению понятия «безобразная» образность (то есть образность, достигаемая без применения специальных «образных средств» — тропов, фигур). В качестве классических примеров «безобразной» образности приводят обычно «Я вас любил...» и «Узник» А. Пушкина, «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека...» А. Блока. Но можно привести и другие примеры. Даже у поэтов, известных особой любовью к металогии и мастерским владением ею, встречаются строки и целые стихотворения, в которых господствует «безобразная» образность. Вот «Осень» К. Бальмонта:

Поспевает брусника,

Стали дни холоднее.

И от птичьего крика

В сердце только грустнее.

Стаи птиц улетают,

Прочь, за синее море,

Все деревья блистают

В разноцветом уборе.

Солнце реже смеется,

Нет в цветах благовонья.

Скоро Осень проснется

И заплачет спросонья.

Две первые строки здесь явно не менее образны, чем «деревья блистают» во втором и олицетворения в третьем четверостишии.

Мы уже приводили «безобразные» строки С. Есенина «Покраснела рябина, Посинела вода», замечательные по своей изобразительной силе. Приведем еще и другое стихотворение:

Над окошком месяц. Под окошком ветер.

Облетевший тополь серебрист и светел.

Дальний плач тальянки, голос одинокий —

И такой родимый, и такой далекий.

Плачет и смеется песня лиховая.

Где ты, моя липа? Липа вековая?

Я и сам когда-то в праздник спозаранку

Выходил к любимой, развернув тальянку.

А теперь я милой ничего не значу.

Под чужую песню и смеюсь и плачу.

Кроме олицетворений «плач тальянки» и «плачет и смеется песня», здесь нет металогии, но по образности это стихотворение, конечно, не уступает есенинским стихам, наполненным тропами.

Многие писатели видели образность прежде всего в конкретности, точности, ощутимости изображения. В. В. Вересаев, имея в виду образ-троп, образ-фигуру, писал: «У Пушкина в вариантах к " Графу Нулину"»:

Он весь кипит как самовар...

Иль как отверстие вулкана,

Или — сравнений под рукой

У нас довольно — но сравнений

Не любит мой степенный гений,

Живей без них рассказ простой…

Это действительно характерная особенность Пушкина, — он не любит образов и сравнений. От этого он как-то особенно прост, и от этого особенно загадочна покоряющая его сила. Мне иногда кажется, что образ — только суррогат настоящей поэзии, что там, где у поэта не хватает сил просто выразить свою мысль, он прибегает к образу. Такой взгляд, конечно, ересь, и оспорить его нетрудно. Тогда, между прочим, похеривается вся восточная поэзия. По несомненно, что образ дает особенный простор всякого рода вычурности и кривляньям».

В. Г. Короленко записал в дневнике: «<...> Помнится, еще Лессинг ставит требование, чтобы поэтическая речь возбуждала больше представлений, чем в ней заключено слов. Мне сейчас приходит на память пример, который приводил покойный Тургенев из Пушкина:

В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной <...>

Посмотрите, как тут тремя-четырьмя штрихами нарисована целая картина. Воображение читателя тронуто, возбуждено этими меткими штрихами, и оно само уже рисует остальное. Вы как будто видите и цвет песка, и безоблачное горячее небо, и мрачный профиль дерева, хотя об этом прямо не упоминается. Вот это называется силой стиха. Сила эта состоит в том, что в данной комбинации слов, каждое слово, кроме прямого представления, влечет за собой еще целый ряд представлений, невольно возникающих в уме. У многих из наших начинающих поэтов, наоборот, больше слов, чем представлений».

М. Горький в статьях и письмах часто напоминал о «физической ощутимости» слова, к которой должен стремиться писатель: «Подлинное словесное искусство всегда очень просто, картинно и почти физически ощутимо»; «Я говорю не о " картинности", не об " образности", нет. Это — не худо, по еще лучше, когда-то, что Вы написали, делается почти физически ощутимым для читателя».

В чем же «секрет» «безобразной» образности? Вспомним, о чем писал Потебня, о чем часто упоминает Короленко в приведенной дневниковой записи — о представлении. Представление в философии определяется как «чувственно-наглядный, обобщающий образ предметов и явлений действительности, сохраняемый и воспроизводимый в сознании и без непосредственного воздействия самих предметов и явлений на органы чувств»¹⁷. Собственно, назначение образа — дать как можно более наглядное и конкретное представление о предмете, явлении, человеке. И чем лучше это удается писателю, тем в большей степени достигается приближение представления к «непосредственному воздействию самих предметов и явлений на органы чувств» или «почти физическая ощутимость» словесного изображения, о которой говорил Горький.

Рассуждая об образе и образности, специалисты имеют в виду обычно слово в его отношении к другим словам. Но есть в употреблении слова и другая очень важная сторона — его отношение к действительности. Художественно обоснованный выбор материала действительности и словесного материала для раскрытия темы, безошибочно точное соотнесение слова с явлениями жизни — вот что лежит в основе «безобразной» образности.

Здесь уместно будет сказать коротко о деталях (подробностях), которые в аспекте их композиционной роли мы уже рассматривали. А в аспекте образности можно с уверенностью сказать, что и в отношении отражения общего в частном, конкретном, и в отношении точного соотнесения слова с действительностью художественные детали (подробности) являются образами без всяких оговорок

Многие писатели-мастера умели и умеют, не прибегая к тропам и фигурам, вызвать самыми простыми словами ярчайшие представления, создать впечатляющие образы. Проиллюстрируем это отрывком из рассказа И. Бунина «К роду отцов своих», который отличается художественно безупречным выбором материала действительности и точнейшим соотнесением слова и предмета:

«А вокруг дома, в усадьбе, всё полно осенней прелести. В розовом саду квохчут сытые дрозды, стоит блаженная тишина, тепло, кротость, медленно падают легкие листья. На дворе сладко дремлют борзые. На желтом соломенном скате крыши сидят, хохлятся против солнца белоснежные голуби. Над людской избой буднично и спокойно тянется к бледно-голубому небу серый дымок, из ее раскрытых окон приятно пахнет кухонным чадом, слышны голоса и смех праздных работников, своим куреньем и бездельем раздражающих кухарку, обремененную большой и сложной стряпней на завтра».