Chapter 4

Свитер Лиама слишком большой и рукава сползают вниз, закрывая ладони. Свитер пахнет им, древесно и остро, а еще безумно мужественно и сексуально.

Темой вечеринки в честь одновременно дня рождения Луи и Рождества были уродливые свитера. Когда Зейн пожаловался Лиаму на отсутствие свитера, тот одолжил ему свой. И он действительно уродливый. Он темно-синий с белыми и красными танцующими оленями, и он очень колючий и неудобный, но это свитер Лиама, так что все в порядке.

Зейн слышит доносящуюся из квартиры Луи музыку еще до того, как заходит внутрь с бутылкой розового вина в одной руке и подарком в другой. Который раз он удивляется тому, как Луи умеет сделать невозможное ради вечеринки. Вся мебель из гостиной исчезла, и Зейн знает, что ее запихнули в комнату Луи. На всех стенах развешаны рождественские гирлянды, здесь очень много столов с едой и впечатляющая коллекция алкоголя.

- Зейн! - слышит он справа от себя и поворачивается, чтобы увидеть Луи, спотыкающегося, повисшего на плечах Гарри и уже основательно пьяного. На нем ярко-красный свитер с белыми полосками, который вообще-то не особо рождественский, но это вечеринка Луи и он может делать здесь все, что душе угодно.

- Рад тебя видеть, ты сегодня неотразим, - нечленораздельно бормочет он, впечатывая слюнявый поцелуй в щеку пакистанца.

- С Днем Рождения, Лу, - говорит Зейн и показывает на свой подарок. - Куда это поставить?

Луи машет рукой в неопределенном направлении и говорит что-то неразборчивое. Гарри вздыхает, глядя на мужчину с любовью, и берет из рук Зейна пакет.

- Давай я это куда-нибудь положу.

Зейн подпрыгивает от неожиданности, когда чьи-то руки закрывают его глаза и все вокруг становится черным. Он хватает рукой мощное запястье и у него уже есть предположение, кто это может быть, но он решает подыграть.

- Кто это?

- Угадай, - слышит он откуда-то голос Найла.

- Это Лимо! - хихикает Луи.

Лиам убирает руки от лица Зейна и поворачивает его к себе, схватив за плечи. Он широко улыбается и его глаза сужаются до маленьких полумесяцев, и это так по-детски, что Зейн безумно хочет его поцеловать. Свитер Лиама ярко-зеленый с красными полосками, имитирующими подтяжки, и на них нарисовано множество рождественских колокольчиков. Это невыносимо мило и Зейн беспомощно улыбается.

- Привет, - смеется он.

- Привет, Зейн.

Боже, у него такие выразительные глаза, и они кажутся невероятно теплыми, когда он смотрит на Зейна, и мужчина вынужден перевести свой взгляд на что-нибудь другое. Эти глаза дают ему ложную надежду. Они могут сиять чем-то, напоминающим любовь, но это не та любовь, которой хочет Зейн, и ее никогда не будет. В этом все дело.

В свете рождественских гирлянд Зейн видит, что Лиам уже выпил достаточно алкоголя, и его пухлые щеки окрашены в розовый. Его свитер достаточно свободный, но в нем все равно видно бицепсы, и его джинсы такие соблазнительно тесные.

Ночь будет долгой, очень долгой.

Четыре часа спустя Зейн уже просто фантастически пьян. Он выпил три пива и шесть стопок текилы, и ему очень хорошо. Ему нравится танцевать под музыку, играющую так громко, что пакистанец мог бы поклясться, что стены и пол трясутся по-настоящему. Может быть, это еще и потому, что вечеринка практически окончена, и гости поодиночке покидают дом.

Зейн не сомневается, что он выглядит полным идиотом, но он слишком в говно, чтобы беспокоиться об этом, и танцует без всякого стеснения. Может быть, он танцует в ритме, кардинально отличающемся от ритма играющей музыки, но, серьезно, кого это, блять, волнует.

Чьи-то руки обвиваются сзади вокруг его талии, и Зейн падает спиной на чью-то широкую, теплую грудь. Ладони нежно гладят его бока, и пакистанец накрывает их своими. Он запрокидывает голову, упираясь затылком в шею мужчины, и открывает глаза...

Это Лиам.

Зейн замирает, быстро сбрасывает с себя руки Лиама и поворачивается к нему лицом.

- Лиам? - лопочет он, широко раскрыв глаза. - Что... Что ты делаешь?

Прежде, чем он успевает сказать что-либо еще, Лиам кладет руку ему на затылок и притягивает в поцелуй.

Мир будто остановился.

Зейн больше не слышит оглушающей музыки, все, что он чувствует - это Лиам, Лиам, у которого есть девушка, Лиам, в которого он так безумно влюблен.

Мужчина приоткрывает рот, чтобы спросить, что же, блять, происходит, но Лиам расценивает это как предложение углубить поцелуй, и через мгновение его язык исследует рот Зейна. Он такой теплый, и блять, Зейн ненавидит себя за то, что не сопротивляется, обнимая Лиама за талию.

Лиам прерывает поцелуй и говорит: " Не говори ничего, окей? Просто позволь мне... Можно? Я прошу лишь этого."

Он хрипит, его голос на три октавы ниже, чем обычно, и Зейн буквально чувствует отчаяние в его дыхании. Это неправильно, это совершенно, совершенно неправильно, но Зейн всегда был слаб, особенно если это касается Лиама, так что он просто зарывается пальцами в волосы парня. Лиам прижимается к нему теснее, и мужчина чувствует, как исходящее от него тепло согревает каждую клеточку.

Лиам делает шаг назад, туда, где находится спальня для гостей, и, Господи, они действительно делают это? Пакистанец спрашивает себя, где сейчас Луи, Найл и Гарри. Сочли бы они его полным дерьмом, если бы увидели?

Лиам запускает руки под свитер Зейна (хотя, вообще-то, это его свитер) и снимает его через голову. Его губы на шее Зейна, он кусает его прямо под мочкой уха, и мужчина не может сдержать непрошеный стон, вырывающийся наружу сквозь сомкнутые зубы. Он облизывает губы, чувствуя вкус недавно выпитой текилы, но больше всего - вкус Лиама.

Пакистанец чувствует толчок и понимает, что они уже на кровати. Он тонет в ласках, и все кажется таким правильным прямо сейчас, когда они вдвоем, а руки и губы Лиама бродят по его телу. Внимание парня переключается на его лицо, и он гладит большими пальцами его скулы. Это безумно нежно, в этом весь Лиам, и на долю секунды Зейну хочется, чтобы Лиам был другим. Он, как и обычно, такой заботливый, что Зейн любит его слишком сильно.

Лиам возится с пуговицей на брюках Зейна, пока тот пытается снять боже-какой-кошмарный свитер парня. Лиам стягивает вниз брюки мужчины вместе с нижним бельем, и неожиданно Зейн лежит обнаженный под парнем, и все происходит так быстро.

Он снимает свитер Лиама и тут же проводит пальцами по его лопаткам, чувствуя, как движутся мышцы парня. Лиам все еще в брюках, и когда он ложится на Зейна, тот чувствует небольшое трение вместе с волной удовольствия. Пакистанец проводит рукой вниз по спине парня, пока не достигает ремня джинсов, скользя ладонью внутрь и сжимая ягодицы Лиама.

Парень отвечает стоном, который вибрирует где-то в районе их соприкасающихся грудных клеток и будто проникает под кожу Зейна. Лиам разрывает поцелуй и Зейн стонет, пытаясь схватить его и притянуть обратно, но его руки встречают лишь воздух. Мужчина разочарован, но когда он видит, что Лиам стягивает с себя одежду, желание жаловаться пропадает.

Зейн рычит, когда Лиам неожиданно берет в руку член пакистанца, обхватывая ладонью прямо под головкой, в самом чувствительном месте. Пот блестит на лбу парня, и его собственный член такой твердый и красный. У него большой размер, как Зейн и представлял себе, и он так хочет ощутить его внутри себя, хочет, чтобы хоть что-то произошло, пока не спадет наваждение и они вернутся в реальность, в которой Лиам изменяет своей девушке, а Зейн так влюблен, что готов закрыть на это глаза.

- Лиам, - выпаливает он, нарушая тишину. Глаза Лиама прикованы к нему, и они потемнели настолько, что кажутся черными. - Сделай что-нибудь, пожалуйста.

Господи, Зейн такой жалкий, практически ничтожный, потому что он только что показал, что ему это нужно, и это действительно так. Ему нужно, чтобы Лиам прикоснулся к нему.

Несколько мгновений время течет очень медленно. Лиам медленно ползет вперед и берет лицо Зейна в ладони, накрывая его тело своим. Уставившись на парня, пакистанец осознает, что он совершенно голый, но по-другому. Его душа будто голая, и он боится, что Лиам сейчас увидит все чувства, которые он так отчаянно пытался спрятать. А Лиам... Зейн был уверен, что Лиам всегда смотрит так, как сейчас: с добротой, нежностью и участием. И сейчас, глядя ему в глаза, мужчина мог бы убедить, что его чувства взаимны, так искренне светятся глаза парня. Но Зейн знает лучше.

Новое касание губ совсем другое, нежели предыдущее. Оно медленное и душевное, Лиам старается распробовать вкус Зейна, и у того в животе будто развязывается теплый узел. Он толкает бедрами вверх, его член скользит по животу Лиама, задевая волосы на лобке.

- Как думаешь, у Луи тут есть смазка? - голос Лиама грохочет, отдаваясь эхом в ушах.

- Да, - выдыхает пакистанец, поглаживая шею парня, обводя пальцами набухшие вены и оставляя там поцелуй. - Наверное, на тумбочке. Луи тот еще развратник.

Он пытается пошутить, но фраза летит в пустоту. Лиам сейчас мыслями явно в другом измерении.

Наверное, он все-таки нашел смазку, потому что следующее, что чувствует Зейн - палец Лиама, толкающийся ему в анус, и его губы, целующие татуировку пакистанца на середине груди. Он стонет, его голос срывается и он хватается за плечи парня, другой рукой поглаживая его короткие волосы.

Лиам вонзает в него палец снова и снова. Он быстро добавляет второй, плотно прижав пальцы друг к другу. Зейн шипит и сжимает мышцы вокруг них.

- Ты в порядке? - спрашивает Лиам, остановившись.

Зейн неистово кивает.

- Да, просто у меня давно не было, но все хорошо, продолжай, прошу, - он бесстыдно умоляет парня.

Зейн не может поверить в то, насколько ему хорошо. Лиам вошел в него всего лишь двумя пальцами, но это уже лучшая ночь в его жизни. Не то чтобы у него было много опыта - просто это Лиам. Эти два слова - ответ на любой вопрос.

Пакистанец дергается, когда парень задевает точку где-то внутри него, и его член настолько твердый, что ему почти больно.

- Еще, сделай так еще раз! Блять...

Лиам издает зловещий смешок, и это так сексуально, что Зейн почти кончает прямо в эту секунду, что было бы смерти подобно. Эффект, который производит на него парень, сводит с ума. Лиам добавляет еще два пальца, и теперь их четыре. Это немного неудобно и задница внутри будто горит, но мужчина не возражает.

Зейн задыхается, когда Лиам резко вынимает пальцы и пару раз проводит рукой по всей длине члена мужчины, а затем надевает презерватив и закидывает его худые ноги себе на плечи.

Зейн дрожит, когда головка члена парня касается его ануса, и закатывает глаза, сжав зубы.

- Пожалуйста, - стонет он, и его абсолютно не ебет то, насколько жалко он выглядит, потому что он хочет, чтобы член Лиама оказался внутри него, а парень явно дразнится.

Лиам опирается руками на кровать и толкается внутрь Зейна, пока его бедра не сталкиваются с задницей мужчины. Дожидаясь, пока Зейн привыкнет к ощущениям, он поглаживает большими пальцами соски, свое самое чувствительное место, взгляд прикован к собственному члену, торчащему из пакистанца.

- Двигайся, Лиам, - хрипит мужчина.

Он в полном дерьме, ведь как, блять, он сможет жить после этого? Каким образом можно забыть это? Забыть то, как Лиам сгибает локти, чтобы оставаться в нужном положении, нависая над ним; то, как дергается член парня всякий раз, когда Зейн постанывает ему в рот; то, как жарко становится Зейну, и этот жар будто плавит его тело. Он не сможет забыть.

Рука Лиама роняет ногу пакистанца, и он протягивает ее вперед, гладя щеку Зейна тыльной стороной ладони. Перед глазами мужчины все плывет, и он закрывает их. Лиам берет в руку член пакистанца, и тот успевает подумать о том, что долго не продержится, прежде чем кончает, задерживая дыхание и напрягая все мускулы.

Лиам хрипло стонет, ускоряя темп, быстро двигая бедрами. Он задевает простату Зейна, и тот открывает глаза, чувствуя, как из него выплескивается последняя капля спермы. Он вспоминает, что долго не дышал, и ловит ртом воздух.

Дыхание Лиама меняется, оно становится рваным и быстрым, и Зейн понимает, что парень уже близко. Повинуясь порыву, он берет парня за затылок и прижимает его лицо к своей шее. Он не может. Не может смотреть на лицо Лиама, когда тот кончает, потому что он не должен этого видеть. Это не для него, и никогда не будет его, потому что это должен видеть только другой человек.

Лиам замирает, кончая, и его руки так сильно сжимают запястья Зейна, что тот уверен, что останутся яркие фиолетовые синяки. Тишину нарушает только их дыхание, и наконец Лиам выходит из мужчины, быстро целуя его в плечо.

Он садится на кровати спиной к Зейну, снимает презерватив и выбрасывает его в мусорную корзину. Пакистанец видит, как напряжена спина парня, и он уже знает, что произойдет, но старается отсрочить это.

- Не могу поверить, что мы сейчас трахались в гостевой комнате Луи, - он пытается пошутить, но слова падают в тишину. Мучительную тишину.

- Я только что изменил своей девушке.

Лиам роняет голову на руки, и Зейн сглатывает ком в горле.

- Лиам...

- Я не гей, понятно? - говорит парень, все еще не глядя на пакистанца. - Я клянусь, что я не гей, просто...

- Все нормально, Лиам, - пытается утешить его Зейн, и на самом деле все абсолютно ненормально, но это неважно. - Реально, все...

- Нет! - кричит Лиам, поворачиваясь к мужчине; он выглядит как потерявшийся щенок, и сердце Зейна сжимается. - Это ненормально, и... Этого больше никогда не случится, хорошо?

И да, Зейн знал, что это произойдет, но легче от этого не становится. Он кивает, опуская глаза. Лиам быстро одевается, и мужчина протягивает ему свитер, который тот одолжил для вечеринки, все еще не глядя ему в глаза.

Парень уходит, не прощаясь, несмотря на то, что едет домой и, скорее всего, не увидится с Зейном еще минимум четыре дня, и Зейн никогда не чувствовал себя таким опустошенным. К тому же, он никогда еще не сталкивался с предательством, но не думал, что это будет настолько обжигающе: боль пронзила его от макушки до кончиков пальцев.